Когда мы познакомились с ним поближе, мне захотелось презентовать ему свой мизерный труд, и я, по совету г. Эйхвальда, поднес ему свою книгу в хорошем переплете. Брем дружески поблагодарил меня за подарок, крепко‑крепко потряс мою руку и, взяв книгу, громко и четко, с расстановкой, прочитал по‑русски заглавие – «За‑пис‑ки охо‑тни‑ка Во‑сточ‑ной Си‑би‑ри»; а когда увидал на первом пробельном листке разборчиво и четко написанную мною приличную надпись и четверостишие, то обратил внимание на последнее и начал было читать, но не мог, а потому обратился ко мне с вопросом: «Вас ист дас?» Я сначала прочитал ему по‑русски.
Брем! Муж познаний и науки,
Когда заснуть не можешь ты –
Возьми, брат, эту книгу в руки
И сон прервет твои мечты…
Он, видимо, не понял и потряс головой, а когда я тут же передал ему немецкий перевод, сделанный мне стихами же доктором Гопфенгаузом, то Брем расхохотался, замахнулся на меня книгой, обнял по‑братски и поцеловал три раза. Затем подали кофе, он бросил свои занятия и показал мне свои ружья – два превосходной работы двухствольных дробовика и такой же штуцер. К сожалению, у одного дробовика была переломлена в шейке ложа, так что Брем ужасно кипятился, ругая наши сибирские пути на перекладных экипажах. Он спросил меня, можно ли в Барнауле поправить эту поломку, и когда получил отрицательный ответ, то с грустью покачал головой, посмотрел на ружье, потом запел какую‑то веселую песенку и аккуратно уложил ружье в приспособленный ящик.