Утром в день вечеринки в «Парамаунт Пикчерз» Тоси приехал в ресторан намного раньше всей своей команды. К десяти утра он уже проделал на кухне огромную работу. До вечеринки оставалось восемь часов.
Тоси стоял за металлическим столом, которому самое место было в морге. Этот громадный стол, в три с половиной метра длиной, перегораживал кухню. На нем лежала разделочная доска, покрытая высокоплотным полиэтиленом с антибактериальными добавками, однако этот высокоплотный полиэтилен был достаточно мягким, чтобы Тоси мог несколько часов резать на нем продукты ножом из высокоуглеродистой стали, не затупив острие.
Тоси склонился над большим кроваво‑красным куском рыбы. В начале XIX века, когда суши только обрело популярность, высококлассного повара вроде Тоси выгнали бы из города, вздумай он готовить суши с тунцом. Кроваво‑красное мясо тунца и другой красной рыбы быстро портится, поэтому японцы считали его вонючим. Особенно отвратительной считалась мякоть, вырезанная из брюха.
Однако после изобретения холодильника появилась возможность сохранять рыбу свежей, и в течение нескольких лет после окончания Второй мировой войны японцы переняли от американцев любовь к красной рыбе, в том числе и к тунцу.
Такуми, слушатель‑японец, стоял на противоположном конце стола и наблюдал за Тоси. На его разделочной доске лежал похожий, но менее крупный кусок тунца.
Тоси обращался с рыбой, как скульптор, тщательно рассматривая филе, переворачивая его и обрезая лишнее.
– Вот, это для спайси туна [5], – сказал он.
Тоси говорил по‑японски, но «острый тунец» произнес по‑английски. В японском языке даже нет названия для этого блюда. Когда американское суши стало только появляться, японские повара поняли, что для его приготовления можно использовать самые плохие части рыбы – волокнистые обрезки, кусочки мякоти, оставшиеся на коже, а также рыбу не первой свежести – и приправить их соусом чили. Вкус рыбы терялся, но американцам нравилось.
– Здесь сильно мексиканское влияние, – пояснил Тоси Такуми. – Американцы любят острую пищу больше, чем японцы.
Такуми кивнул. Через несколько минут он ложкой срежет кусочки рыбы с кожи, смешает их с другими обрезками и добавит острый соус. Но пока он пытался отделить ломоть от своего куска тунца. Когда он начал резать, Тоси остановил его.
– Нет, не так. Ты режешь по волокну. – Тоси провел пальцем по параллельным линиям соединительной ткани, которые пронизывали мясо тунца, подобно древесным волокнам. – Видишь? Надо резать против волокна.
Он перевернул кусок мяса, чтобы Такуми смог нарезать ломтики с другой стороны.
– Режь тоньше, чем в ресторане, – добавил он. – На подобных мероприятиях важнее количество.
Чтобы принять участие в подготовке вечеринки, приехали и другие сотрудники ресторана Тоси. Помощница из его офиса высыпала в таз содержимое девятисотграммового мешка с этикеткой «васаби». Как и всегда в васаби, который подают в ресторанах, в этом порошке не было ни капли васаби. Настоящий васаби – это редкое растение, которое требует особого ухода, а на вкус оно совсем другое. То, что принесла женщина, было смесью хрена с горчичным порошком. Девушка добавила воды и начала размешивать. Порошок превратился в зеленый комок, запах от которого разлетелся по всей кухне. Тоси захрипел.
– Убери это, черт побери, с кухни! – проревел он. – Мы тут все с ума сойдем.
Бедняжка поклонилась, прижала таз к груди и со слезящимися глазами вышла.
Вскоре подъехали и слушатели академии и принялись загружать кухонное оборудование в арендованный грузовик. Джей раздавал указания.
– Берите с собой как можно меньше! – кричал он. – Не берите большие сумки! Охрана не пропустит!
Но, естественно, все взяли свои ножи.
Слушатели ехали в старом фургоне, принадлежавшем академии. Кейт села на переднее пассажирское сиденье и громко захлопнула дверь. Фургон мчался по автомагистрали. Вдалеке были видны утопающие в дымке стеклянные небоскребы Лос‑Анджелеса. Вскоре машина проехала мимо надписи «ГОЛЛИВУД», сделанной из гигантских белых металлических букв, установленных на горе. Камеры видеонаблюдения среагировали на прибытие фургона.
На досмотре стояли мужчины с пистолетами. С большими пистолетами. У некоторых на плече висели «винчестеры». У других в кобуре виднелись шестизарядные револьверы. Почти все были в ковбойских шляпах и кожаных крагах. Но это оказались актеры. Настоящие охранники были в ветровках и с портативными рациями. Актеры отдали оружие охранникам и прошли через металлоискатели. Бросив взгляд на поварскую куртку Кейт, охранник нашел ее имя в списке и пропустил, разрешив пронести футляр с ножами.
Зайдя внутрь, Кейт и остальные слушатели миновали ряд ангаров и оказались на краю американского пограничного городка, населенного типичными жителями Дикого Запада, прямо как сто лет назад. В этом городке слушатели академии суши были похожи на заблудившихся самураев. Вокруг – ковбои, крутящие лассо. По улицам разносился запах жареной говядины.
Городок закончился через два квартала. Вдалеке на сваях громоздилась водонапорная башня. На ней нарисована заснеженная гора с надписью «Парамаунт». Кейт тащилась по улицам, сжимая в руках футляр с ножами. Впереди она увидела Тоси и кого‑то из сотрудников «Хама Хермосы», которые устанавливали на углу стойку для суши.
Более шестидесяти ресторанов выставляли разноцветные лотки со своей едой, в воздухе разливались упоительные запахи. Встречались здесь и рестораны, давно ставшие легендарными. Ресторан «Пинкс», например, который славился своими хот‑догами, открылся еще в 1930‑х годах. От стойки, соседней со стойкой суши, валил дым. Она принадлежала ресторану «Пиг». Когда Тоси удавалось отлучиться на несколько минут, он тут же бежал за жареным куском говядины от «Лориз».
Сейчас он застегнул поварскую куртку и осмотрел оборудование: тазы для охлаждения рыбы на сто литров, герметичные бочки с рисом, футляры с ножами, бутылки с соевым соусом, упаковки одноразовых зубочисток.
Затем он оглядел слушателей. Кто‑то помогал, а кто‑то пока стоял в сторонке, не зная, что делать. Тоси остановил взгляд на Кейт.
«Нужна замена», – сказал он сам себе.
Тоси порылся в куче оборудования в поисках своего секретного оружия – SSG‑GTO от «Судзумо». Он нашел черную коробку и отнес ее за стойку.
SSG‑GTO от «Судзумо» была похожа на деревянный бочонок с крышкой. На протяжении почти двухсот лет повара суши хранили рис в деревянных бочонках. Но это был необычный бочонок. Тоси вытянул из него черный шнур и стал искать розетку. Да это же Дикий Запад! Здесь нет розеток. Тоси застыл на месте.
Тоси нахмурился и стал смотреть по сторонам в поисках какого‑нибудь рабочего. Логика его была проста: раз уж в Голливуде снимают фильмы, тут должно быть и электричество. Нужно просто найти рабочего, который покажет, где розетка. Тоси увидел человека с инструментами, какими‑то устройствами и проводами. Он привел этого парня к стойке суши. Рабочий встал на колени и отвинтил стальную пластинку на полу. Под пластинкой скрывалось несколько розеток высокого напряжения. Тоси подключил GTO.
Как и город, где происходило действие, дерево на бочонке Тоси было ненастоящим. Он открыл пластиковую крышку и насыпал внутрь готового риса. Затем нажал на кнопку. Сбоку выскочила панель с клавиатурой. Тоси ввел программу. GTO, словно ожив, зажужжал.
Приехала жена Тоси с детьми. Его сын Дайскэ сразу же побежал к GTO. К ним присоединился Такуми, слушатель‑японец. Они втроем склонились над машиной и, опершись руками о колени, заглянули внутрь.
Подобно роботам, изготовляющим автомобили на заводах «Тойота» и «Хонда», в Японии обычным делом стали роботы, которые готовят суши. Бывает, что они без устали трудятся на заднем плане в компаниях, которые специализируются на производстве суши. Известно, что в Европе владельцы конвейерных суши‑ресторанов устанавливают сложных стальных роботов так, чтобы люди могли их видеть и восхищаться волшебством высоких технологий. Но в США суши‑роботы были большим секретом. Большинство владельцев ресторанов прятали их и использовали для приготовления суши навынос и суши с доставкой на дом.
Тоси нажал кнопку. Шестеренки GTO щелкали, моторчики зажужжали. С помощью робота GTO можно делать идеальные прямоугольные комочки риса со скоростью 1800 штук в час. Но сейчас с роботом что‑то случилось.
Тоси чертыхнулся:
– Не работает!
* * *
Суши в том виде, в котором мир знает его сегодня, начали продавать на лотках, таких же как у Тоси в «Парамаунт», правда, никаких роботов тогда и в помине не было.
В XVII веке жители столицы Японии Киото и соседнего города Осаки ели «быстрое суши», то есть рыбу на пропитанном уксусом рисе. Это «быстрое суши» довольно сильно отличалось от того, что люди едят сегодня. Готовилось оно так: рис, приправленный уксусом, засыпали в коробку, а сверху клали целое филе рыбы, прижимали сверху тяжелыми камнями и оставляли на несколько дней. Затем готовое блюдо разрезали на куски, как пирог.
Около 1600 года новый сёгун перенес столицу из Киото, колыбели тысячелетней японской традиции и аристократической культуры, в далекий, никому не известный замок Эдо. «Эдо» в переводе означает «вход в залив». Этот замок располагался на самом краю огромной бухты. Со временем Эдо превратился в Токио.
Приблизительно через пятьдесят лет после переноса столицы большая часть города была разрушена пожаром. Для восстановления города в Эдо потянулись рабочие. Рабочим нужно было питаться, поэтому появился новый промысел – лавки и лотки, с которых продавали еду быстрого приготовления. Особенно популярным был суп с лапшой. Возможно, суши так и осталось бы не у дел, если бы в 1686 году власти не запретили готовить суп с лапшой на лотках, опасаясь возникновения нового пожара. В результате с лотков стали продавать «быстрое суши», для приготовления которого не требовался огонь.
Эдо быстро развивался. Местные феодалы обустроили в новой столице свои временные резиденции и привезли с собой свиты, состоявшие из воинов и слуг. Ко второй половине XVIII века Эдо стал крупнейшим городом в мире. Шумный мегаполис кишел самураями, строителями, ремесленниками и купцами. Многие из них жили в провинции, но надолго задерживались в Эдо по делам, и специально для этих людей была создана целая индустрия общественного питания: множество лотков и ресторанов. То были своеобразные «Макдоналдсы» старого Токио. Современное суши появилось как фастфуд.
Однако «быстрое суши» не было таким уж быстрым, рис с кусочками рыбы нужно было класть под пресс из тяжелых камней за несколько дней до подачи на стол. Около 1818 года некоторые повара решили, что можно сжимать рис и рыбу руками, причем сразу же после получения заказа. Суши, сдавленное руками, стали называть «нигири », от японского слова «нигиру» – «хватать» или «сжимать».
Обычно изобретение нигири приписывают владельцу лавки суши по имени Ёхэй Ханая. Однако историки считают, что когда в 1810 году Ханая открыл свою лавку, он все еще продавал старое «быстрое суши». Вероятно, заслуга Ханаи заключается в том, что он первым применил успешную стратегию при продаже нигири . Стихотворение тех времен рассказывает о его успехе:
В толпе, устав от ожидания,
Посетители жмут руки,
А Ёхэй сжимает суши.
Суши, сжатое руками, стало совершенно новой тенденцией и распространилось по всему Эдо. Вскоре нигири начали продавать с передвижных лотков на перекрестках улиц. Это была скорее закуска, чем полноценная еда, и вообще все тогда было совершенно не так, как сегодня: хозяин лотка готовил суши сидя, а клиенты ели стоя. Были и уличные торговцы, которые ходили по городу с корзинами с суши на спине. Нигири пользовались большой популярностью у ленивых самураев, которые покупали их по пути домой из бани. Кроме того, нигири «на вынос» часто брали с собой в театр.
Нигири с уличных лотков ели руками. У некоторых торговцев были рулоны бумаги, чтобы люди могли вытереть руки после еды. Впоследствии на лотки стали вешать куски материи. В современных суши‑барах у входа до сих пор висят полотенца, но они утратили свое значение – в Токио XIX века популярность торговца суши можно было определить по тому, насколько грязным был кусок материи у него на лотке. В то же время в театре люди вели себя более культурно – ели нигири , разрезая их длинными зубочистками.
Когда новый вид суши укоренился, люди стали называть его «эдомаэ‑дзуси», чтобы отличать его от других видов суши из других районов страны. Слово «эдомаэ» буквально означает «перед Эдо». Сначала это название использовали продавцы угрей в целях рекламы: они говорили, что их угри из рек Эдо. Когда это слово переняли продавцы суши, оно стало относиться уже скорее к заливу перед городом, где в основном ловили рыбу для суши.
Поскольку нигири продавали и ели на улице, на его приготовление шли недорогие морепродукты. Чаще всего использовались вареные моллюски, галиотис и морской угорь, потому что они были маленькими и нежирными, а ловить их можно было прямо в заливе. Самой вкусной рыбой для нигири считалась кохада, то есть доросома. Также популярностью пользовалась рыба, которую современные любители суши, скорее всего, и в рот не возьмут, – сираво, то есть снеток. Это была любимая рыба для суши сёгуна Иэяси Токугавы, который завоевал всю Японию и объединил ее в 1600 году. И сегодня некоторые любители суши едят этих крохотных, полупрозрачных, червеобразных рыб, которых пучком кладут на прямоугольники из риса.
Когда изобрели нигири , тунец считался настолько низкосортной рыбой, что даже уличные торговцы к нему не прикасались. Однажды, это было около 1840 года, рыбаки наловили непомерно много тунца. Имея столь огромное количество рыбы, некий владелец суши‑лотка замариновал немного тунца в соевом соусе и стал предлагать покупателям попробовать. Лоточники стали класть ломтики тунца на рис, однако в то время такая еда была дешевой и покупали ее только рабочие. В основном же как аристократы, так и простые люди с пренебрежением относились к тунцу в течение еще нескольких десятилетий.
Возможно, нигири так никогда и не распространилось бы по всей Японии и не обрело современный вид, если бы не две катастрофы. После «Великого землетрясения в Канто» в 1923 году и в результате Второй мировой войны большая часть города Эдо, который тогда уже назывался Токио, оказалась в руинах. Огромное количество поваров суши ушли из города. Большинство вернулись в свои родные города и открыли там лавки, где готовили и подавали эдомаэ‑дзуси , то есть нигири .
Когда началась война, еды было чудовищно мало. Власти установили жесткие нормы выдачи риса, поэтому одна за другой лавки суши в провинции закрылись. Даже после войны лавочникам не удавалось закупить достаточно риса, чтобы возобновить торговлю суши. Контролировалось и потребление морепродуктов. Казалось, эдомаэ‑дзуси пришел конец.
После войны страну контролировали американские оккупационные войска под командованием генерала Дугласа Макартура. Частью плана американцев по возрождению экономики Японии было восстановление системы общественного питания, однако продукты питания все еще нормировались. Тогда были разработаны положения, названые «системой обработки поставок товаров», которые опробовали в Токио.
Покупателям разрешалось приносить полученный по карточкам рис в лавки суши и платить повару, чтобы он приготовил суши. Чтобы исключить нарушения, эти положения имели ряд особенностей. Поскольку преобладающим видом суши в Японии было нигири , в положениях оговаривалось, сколько нигири можно сделать из определенного количества риса.
Многие токийские повара скептически отнеслись к этой затее, однако на поверку система оказалась популярной среди потребителей. Вскоре лавки суши вновь стали открываться и процветать. Полиция закрывала лавки, где использовали рыбу, выдачу которой контролировало государство, поэтому поварам приходилось проявлять фантазию по части топпингов для суши. Вместо привычной рыбы использовали кефаль, ядовитых иглобрюхов, моллюсков и даже змееголовых – рыб, которые, попав на берег, могут три‑четыре дня прожить без воды. Это было выгодно, потому что они всегда были под рукой. Для разнообразия или при отсутствии морепродуктов повара использовали грибы, тыквенную стружку и овощи, законсервированные в саке. Некоторые из этих ингредиентов для суши прижились и до сих пор все еще в ходу.
После удачной апробации «системы обработки поставок товаров» в Токио американцы внедрили эту систему по всей стране. В результате повсюду вновь открылись лавки суши, причем гораздо раньше, чем другие заведения общественного питания, а суши, таким образом, стало повсеместным продуктом питания в послевоенной Японии.
Поскольку изначально система была разработана для Токио, поварам предписывалось готовить не местные разновидности суши, принятые в провинциях, а нигири в токийском стиле. Сегодня по всей Японии сохранилось огромное количество региональных вариантов суши. Однако благодаря американским оккупационным войскам японской пищей, получившей известность по всему миру под названием «суши», стало эдомаэ‑дзуси – блюдо быстрого приготовления, которое продавали с уличных лотков в старом Токио.
* * *
Робот GTO, которым Тоси решил воспользоваться в «Парамаунт Пикчерз», предназначен для приготовления нигири в токийском стиле. Тоси потряс ножи. Робот молчал.
Сын Тоси сказал по‑английски:
– Пап, надо было заранее проверить. – По‑японски имя Дайскэ означает «настоящий помощник».
Тоси заглянул в отделение для риса.
– Нужно разобрать.
Горя желанием помочь, Такуми вынул вставку в форме воронки, при этом комки липкого риса попали в шестерни. Тоси прочистил шестерни и повертел ножи. Внезапно аппарат заработал и выдал идеальный прямоугольник риса.
Тоси задал роботу размер и жесткость рисовых прямоугольников. Он вынул первый прямоугольник из выходной ячейки. Аппарат выдал еще один. Дайскэ положил его в рот. Робот сделал третий прямоугольник. Тоси кивнул.
– Yes, – сказал он. Суши‑робот заработал.
К полудню солнце палило нещадно. Тоси вытер лицо и сел в тенечек за стойкой рядом с женой. Он жадно ел пончик с кремом. Зоран сидел рядом на коробке и дремал.
Мимо, звеня шпорами по асфальту, медленно шел ковбой. Он покосился на суши‑бар, потом на Тоси и поинтересовался:
– И когда вы начинаете работать?
Тоси поднялся.
– В пять сорок пять.
Ковбой кивнул.
– Я подойду в пять сорок четыре.
Позже, когда ковбой вернулся за суши и довольный, получив, что хотел, ушел, городок наполнился загорелыми, лощеными лосанджелесцами и музыкальными ансамблями, исполнявшими кантри и другую музыку. По обеим сторонам улицы выстроилась огромная очередь за суши.
Три слушателя академии за суши‑баром старались как можно быстрее лепить суши. Они получались жидкие и водянистые. Не то что у Зорана, который, стоя рядом, быстро делал плотные и аккуратные. Словно загипнотизированные, лосанджелесцы выстроились в очередь к бару и завороженно смотрели на работу профессионалов. В сидячих суши‑барах они никогда не видели поваров настолько близко.
Маркосу Уиснеру нравилось быть в центре внимания. Этот парень из Дуранго, штат Колорадо, пришел в академию суши в семнадцать лет и был одним из самых юных слушателей за всю историю академии. Этот симпатичный парень, высокий блондин с веснушками на лице, считал себя игроком. Однако, желая стать крутым, он часто делал что‑то не то.
В тот вечер Маркос наслаждался тем, что на него смотрят загорелые лощеные девушки из Лос‑Анджелеса. Познакомиться с этими крутыми девчонками было бы здорово, думал он. Он просто стоял бы за суши‑баром, а они просто подошли бы к нему. Суши – это приманка. Маркос работал в ресторанах в Дуранго, но за кулисами, на кухне, и у него почти не было шансов познакомиться с крутыми девчонками. Плюс это все‑таки суши – намного круче обычной еды. Горячие девочки любят суши.
И тут к месту дислокации Маркоса подошли две привлекательные девушки.
– Можно мне ролл? – спросила одна.
Маркос заметил, что она улыбается ему. Она смотрела на него, пока он делал ролл, а он что‑то ей говорил. Красотка проглотила ролл и стала двигаться в такт музыке. Потом они с подругой ушли.
Затем еще более симпатичные девушки попросили Маркоса сделать суши.
– Ты будешь здесь потом? – спросила одна.
– Ну, по ходу, я тут зависну, пока суши не закончится, – ответил Маркос. И только тут понял, что в этом‑то и проблема.
Кейт смотрела, как работают ее товарищи, и нервно сжимала руки за спиной. Она натянула на лицо бравую улыбку, но ей было страшно: ведь до сих пор она так ни разу и не сделала суши, а уже наступала ее очередь становиться за стойку.
Вообще‑то Кейт была не робкого десятка. Она привыкла быть в центре внимания – ведь в школе она играла в футбол. А когда Кейт работала в пиццерии, то оказалась там единственной, кто соглашался надевать костюм мышки и устраивать представления на дни рождения. Как‑то раз ее даже чуть не уволили за то, что она, надев костюм мышки, решила изобразить робота на дне рождения одного мальчика. Но сейчас Кейт было совсем не весело.
Такуми показал ей простейший ролл в форме вафельного рожка. Он поднял ролл и обнадеживающе улыбнулся.
И тут на улице послышалась стрельба из пистолетов. Многие попадали на землю, а некоторые спрятались в укрытие. На пожарной лестнице на уровне второго этажа стоял какой‑то мужчина и стрелял из автомата. Из окна дома напротив раздался ответный выстрел. Это был шериф, он стрелял в преступника из «винчестера». Гости засмеялись и вернулись к суши. Теперь очередь у них была длиннее, чем возле других лотков, за исключением разве что стойки «Мистер Сисл Калифорния Рибз».
Зоран отошел от суши‑бара. На его месте оказалась Кейт. Теперь она была главным поваром за стойкой. К ней подходили голодные гости, которые отстояли длиннющую очередь. Тоси сидел позади стойки и смотрел.
– «Спайси туна», пожалуйста, – напирали гости. – Мне с лососем.
Времени думать у Кейт не было.
– А можно еще васаби?
Ее руки сами начали двигаться.
– А что это за рыба?
Кейт точно не знала. Альбакор? Желтохвост? Не имеет значения. Она положила рис и рыбу на водоросли, скатала ролл и вручила его покупателю.
– А мне дайте вон ту креветку. Нет, лучше две.
На голубой пластиковой тарелке, стоявшей внизу, лежало несколько идеальных рисовых заготовок прямоугольной формы. Кейт схватила одну, положила сверху креветку и надавила пальцами, получилось нигири . Она делала вид, будто знает, что делает.
Гости улыбались.
– Спасибо!
– А мне будьте добры два с тунцом.
Кейт посмотрела вниз. Появилась еще одна тарелка с идеальными рисовыми прямоугольниками. Она схватила их, прилепила сверху рыбу, сжала и отдала.
– Как красиво! Спасибо!
Она улыбнулась.
– На здоровье.
Очереди не видно было конца. Но все гости были очень милыми. Им нравилось суши Кейт. И к тому же то и дело появлялись новые голубые тарелки с прямоугольниками из риса.
Вскоре Кейт начала болтать с гостями. Они смеялись, смеялась и она. Кейт рассказывала им что‑нибудь интересное о суши. Они благодарили ее. Подошел репортер и сфотографировал Кейт. Мужчина с видеокамерой заснял повара за работой. Маркос удивил ее, встав в очередь и попросив сделать суши для него. Тоси оперся на холодильник и улыбался, глядя на Кейт.
Дайскэ надел поварскую куртку отца, которая болталась на нем как на вешалке. Мальчик бегал туда‑обратно, доставляя к суши‑бару рисовые прямоугольники, приготовленные роботом GTO. Дайскэ клал их на голубую тарелку, относил к стойке спереди и проталкивал внутрь, на стол, у которого стояла Кейт. Затем он возвращался обратно с пустой тарелкой. Мальчик проделывал это снова и снова.
Через дорогу начались танцы. Дайскэ положил руки на суши‑робота, вращал бедрами и подпевал музыке.
– «Country roads, – напевал он вполголоса песню Джона Денвера, – take me home to the place where I belong[6]».
Согласно подсчетам, за все время работы стойки с суши слушатели академии приготовили почти четыре тысячи порций суши. Одним из учеников Такуми был особенно доволен.
По дороге домой Кейт сидела на заднем сиденье фургона. Она продолжала улыбаться. Девушка вспомнила повара, с которым познакомилась в своем любимом суши‑баре, того, который шутил с ней и благодаря которому она чувствовала себя особенной. В тот вечер Кейт впервые почувствовала, что она может делать то же самое. Ей хотелось стоять за суши‑баром, шутить с клиентами и давать им почувствовать себя особенными.
Фургон заехал в переулок и повернул на стоянку около ресторана. Было почти одиннадцать вечера. Кейт выползла из машины и потянулась. Теперь им предстояло вымыть всю посуду и кухонное оборудование. Тоси выбросил оставшийся рис в бак для отходов. Зоран поставил бочки на полки в кладовке. Испугавшись, что преподаватель начнет ее ругать, Кейт поспешила пройти мимо.
На кухне было полно народу. Слушателям помогали также сотрудники ресторана и академии. Кейт мыла тарелки в раковине у самой стены. Кто‑то тихо подошел к ней. Она подняла глаза и увидела, что это Тоси.
– Меня очень порадовала твоя уверенность! – сказал Тоси.
Кейт расплылась в широченной улыбке.
– Спасибо.