Было без малого пять утра, когда факс выдал сводку прайс‑листов с рыбных рынков на текущий день. Зоран схватил ее и посмотрел на бесконечные строчки: голубой тунец из Испании, Хорватии и Австралии, бычеглаз с Гавайев и с Фиджи, желтопер из Флориды и из Вьетнама и еще около сотни видов рыб.
Зоран выбежал через заднюю дверь и направился к старому фургону, выбросив по дороге два мешка с мусором. Он завел машину, нарушая тишину переулка. Вскоре он уже мчался по пустому бульвару. Минут через двадцать совсем рассвело. Зоран убрал одну руку с руля и взял мобильник.
– Охаё годзаимасу! – прокричал он в телефон.
Зоран остановился у жилого дома, чтобы забрать Тэцу Цумото, шеф‑повара ресторана «Хама Хермоса». Тэцу, коренастый мужчина с опухшими глазами и обвислыми щеками, вышел на улицу, передвигаясь, как медведь‑шатун. Он был в куртке, хотя уже было тепло. Тэцу приехал в Соединенные Штаты тринадцать лет назад. Он тогда изучал английский язык и работал у Тоси помощником официанта. Тоси сделал из него первоклассного повара суши.
Зоран надавил на газ и поехал в сторону автомагистрали, соединяющей Лос‑Анджелес с Санта‑Моникой. Тэцу уронил голову на грудь и заснул. Над горами поднялось солнце, знаменуя начало жаркого июльского дня.
Они съехали с автомагистрали и оказались в бедном квартале. Далеко впереди возвышались небоскребы. Лучи света пробивались через щели между зданиями. Бездомные спали в спальных мешках или кучками стояли на перекрестках улиц. Зоран свернул на парковку склада, забитую легковыми машинами и грузовиками. Припарковав машину, он выпрыгнул из фургона. Тэцу сполз с пассажирского сиденья и поплелся за Зораном.
Из открытых кузовов авторефрижераторов струились потоки холодного воздуха. Войдя на склад через загрузочную дверь, они оказались в огромном, насквозь промороженном пространстве и сразу же ощутили его холод. В нос ударил запах моря. На бетонном полу был тонкий слой воды. На длинных столах стояли пластиковые ведра и пенопластовые коробки со льдом. Зоран кивнул Тэцу, и они разошлись.
В помещении раздавались крики на испанском и японском языках. Повсюду ходили люди, большей частью крепкие усатые латиноамериканцы в рабочих ботинках, комбинезонах и перчатках. Мужчина в непродуваемом зимнем комбинезоне и в шерстяной шапке ездил на погрузчике, словно это была спортивная машина. Он появлялся и исчезал с покрытыми инеем ящиками на деревянных поддонах.
Зоран оглядел ведра. Чего там только не было. Сардины, кальмары и барракуда из вод Калифорнии. Памлонита, кафельник, скаты и живой омар из штата Мэн. Желтохвост, групер и каранкс из Австралии и Новой Зеландии. Из Японии прибыли тихоокеанская сайра, луфарь, морской петух, волосохвост, парапистрома и много других видов рыб, для которых даже нет английских названий.
А еще тут были черный каменный окунь, дуврская камбала и морской волк. Были королевские крабы, мидии и морские ежи. И, разумеется, были лососёвые, желтохвосты и тунец – куски большого тунца, разделенные по сортам и с указанной ценой. Брюшное мясо голубого тунца с рыбоводческой фермы на Мальте стоило доллар за килограмм.
Это был старейший японский рыбный рынок в Лос‑Анджелесе, «Интернейшнл марин продактс». Он открылся в 1968 году и принадлежал компании, которая основала ресторан «Токио Кайкан». По площади выставочный зал был примерно как баскетбольная площадка. В задней части зала, за висевшей над дверью тяжелой занавеской из пластиковых полосок, располагалась похожая на пещеру морозильная камера.
Этот рынок был совсем крошечным по сравнению с рыбными рынками в Японии. Когда в прошлом году Зоран ездил в Токио вместе с Тоси, он побывал на знаменитом рыбном рынке Цукидзи – центральной японской бирже морепродуктов. Тогда он с ужасом прошелся по запутанным лабиринтам торговых рядов. Цукидзи – это несомненно крупнейший рыбный рынок в мире. Он расположен на бетонной плите общей площадью в сорок футбольных полей; там могло бы разместиться около тридцати нью‑йоркских Фултоновских рыбных рынков[10]и приблизительно тысяча шестьсот торговцев.
На Цукидзи всегда много народу и всегда шумно, а свет создают лампочки без плафонов, свисающие с низких потолков. Прилавки расположены впритык друг к другу. Каждое утро, с пяти до девяти часов, узкие проходы между рядами прилавков кишат поварами и розничными торговцами, которые охотятся за свежей рыбой. Обливающиеся потом рабочие тащат тележки с морепродуктами и рыбой. По данным статистики, ежедневно на Цукидзи работает около 50 тысяч человек. Из рыбы, покупаемой на Цукидзи за один день, можно приготовить более 5 миллионов обедов.
Зоран ходил на Цукидзи три дня подряд. Казалось, там продается все, что плавает в море, даже кит, причем китовое мясо привозили со всего мира. В Японии огромная часть местных ресурсов давным‑давно исчерпана, поэтому в поисках морепродуктов эта страна вынуждена обращаться к другим странам. Зоран видел, как рабочие тащили по полу двухсоткилограммового тунца. Он видел, как замороженную рыбу разрезали на специальном столе, оборудованном станком.
Тем утром в Лос‑Анджелесе Зоран бросил в корзину вареного осьминога и несколько других морепродуктов, увернулся от тележки, нагруженной поддонами, и направился к бакам размером с джакузи. У баков стоял рабочий с сачком. Он перекладывал десятки больших живых креветок в корзину. Зоран склонился над кучей щелкающих креветок и стал выбирать. Он набрал дюжину креветок и положил их в коробку из пенопласта с небольшим количеством холодной морской воды.
Зоран двинулся к кассе, у которой суетился народ, и встретил там Тэцу, тоже с покупками. За кассами сидели японцы, закутанные в теплые куртки. Горы коробок из пенопласта и пластиковых сумок, полных рыбы и измельченного льда, ожидали своей отправки в рестораны Лос‑Анджелеса. Зоран протянул кассиру чек, подписанный Тоси.
Зоран с Тэцу отнесли покупки в фургон и выехали со стоянки, миновав стоявшую на тротуаре проститутку. Тэцу посмотрел на часы. Было 6.30 утра.
– Ей на вид лет шестьдесят, – сказал Тэцу.
Зоран резко засмеялся.
– Лучше уж еще кофе выпить.
Фургон мчался на восток, приближаясь к железнодорожным путям. Около стриптиз‑клуба Зоран повернул налево и остановился у другого склада. Это был склад сравнительно молодой компании‑конкурента «Интернейшнл марин продактс», которая называлась «Оушен фреш».
Через занавеску из полосок пластика Зоран и Тэцу снова вошли в холодное складское помещение. Тэцу вытащил из кармана мятый список, подошел к лотку и, склонившись над ведрами с морскими огурцами, морскими ушками и омаром, стал рассматривать щупальца осьминога. Тэцу взял одно щупальце, выпрямился, вытягивая его из ведра, пока не вытащил полностью. Оно было около метра длиной. Тэцу посмотрел на присоски и положил щупальце обратно в ведро.
Зоран осмотрел груды рыб на поддонах. Он прошел мимо камбалы и золотистого морского окуня и остановился около пеламиды. Рыба была похожа на тяжелые артиллерийские снаряды, приготовленные для стрельбы из пушки. Каждая рыбина одним глазом смотрела в потолок.
Зоран выбрал одну, с самым чистым глазом. Длиной рыбина была с его руку.
Кроме пеламиды Зоран и Тэцу взяли еще кальмара, гигантскую тридакну, доросому, морского угря, сушеных мальков сардины, нори и побеги японского имбиря. Помимо того, Тэцу нашел жирное мясо с брюха голубого тунца, привезенное с рыбного завода в Хорватии. Мясо было дорогим, и Тэцу попросил примерно два с половиной килограмма. Бледный кусок жира обошелся в 230 долларов.
Чтобы оплатить счет, оба повара шли к кассе через пропитанный сыростью выставочный зал. Проходя мимо двойных дверей, Зоран заметил, как в окне мелькало что‑то серебристое, оранжевое и красное. Судя по звукам, там что‑то скребли, иногда слышалось шипение.
Из помещения вышел рабочий и, подперев двери, чтобы они не закрылись, вкатил внутрь тележку, на которой лежала огромная туша тунца. Из дверей повеяло холодом. Помещение, скрывавшееся за дверьми, с металлическими стенами, длинными металлическими столами, глубокими металлическими раковинами и гибкими металлическими шлангами, свисавшими с металлических труб, напоминало городской морг. Склонившись над грудами метровой длины лососей, рабочие‑латиноамериканцы в длинных, до пола, желтых резиновых плащах чистили серебристые туши специальными щетками, звуки, напоминавшие пулеметные очереди. Чешуя разлеталась во все стороны.
Затем рабочие омыли туши водой из шлангов и бросили на стол, где за них взялся уже другой человек, который орудовал длинным ножом, как самурайским мечом. Он подтянул рыбу к себе, сделал несколько четких надрезов на блестящей туше. Через несколько секунд он срезал с каждой стороны по огромному жирному филе, после чего бросил тушу в ведро и взял следующую.
В дальнем углу помещения стоял высокий латиноамериканец, постарше остальных. На нем был резиновый передник до пола. Рыба, которую, этот человек резал, была в двадцать‑тридцать раз дороже лосося, поэтому он работал медленнее и аккуратнее. Перед ним лежал кусок тунца весом, наверное, килограммов в семьдесят. Хвост был отрезан, так что осталось только туловище, причем внутренности и жабры выскоблили.
Плавными движениями мужчина отрезал большие ломти мяса и аккуратно клал их на стол. Куски рыбы ударялись о стол. Закончив работу, этот ниндзя вытер свой меч тряпкой.
Зоран выехал со стоянки ровно в семь утра. Было уже жарко. Он открыл окно, чтобы проветрить, и показал рукой на вывеску стриптиз‑клуба на другой стороне улицы.
– Что, Тэцу, ходишь туда?
Тэцу слабо улыбнулся. Единственная плоть, о которой он мог думать, – мясо тунца.
– Все дорожает, – сказал Тэцу.
Зоран кивнул. Кто‑то неплохо наживется.
Через несколько минут Зоран увяз в пробке на автомагистрали. Теперь фургон еле полз. Лучи утреннего солнца пробивались через заднее стекло, превращая заднюю часть машины в печку, этакую печку, нагруженную морепродуктами во льду стоимостью в сотни долларов.