Наступил особенный, самый последний обед в суши‑баре, на котором работали слушатели академии. Кейт снова пригласила мать и брата. Она собиралась побаловать их омакасэ – блюдами по выбору повара.
Тем утром слушатели суетились кухне, готовясь к работе. Кейт наточила ножи.
Когда мать и брат Кейт пришли, она встала за стойку бара.
– Нам, пожалуйста, омакасэ , – попросила мать.
Кейт кивнула и посмотрела в контейнер с рыбой. Она все подготовила заранее.
– Так‑с, что у нас тут? Могу сделать вам тако , – сказала Кейт с ухмылкой.
Мать удивленно посмотрела на нее. Кейт засмеялась и объяснила:
– Тако – это по‑японски осьминог!
Мать нахмурилась. Кейт немного подумала. Она взяла поднос с альбакором и отрезала пять аккуратных ломтиков. Положила на тарелку комочек измельченного редиса. Сверху прикрыла редис листочком периллы и выложила ломтики рыбы в ряд наискосок. Кейт выпрямилась и посмотрела на тарелку. Она воткнула в редис голубой зонтик для коктейля и передала тарелку маме. Та улыбнулась.
Пока мать с братом ели сашими , Кейт поджарила в тостере ломтики филе угря. Она сделала два ручных ролла с жареным угрем, крабом и огурцом и добавила туда соуса из угря собственного приготовления. Кейт подала тарелку матери.
Затем сделала «спайдер ролл». Она, как водится, положила на рис сильно прожаренного краба, но немного изменила рецепт и добавила кинзу и измельченный редис. Потом взяла широкую белую тарелку, красиво уложила роллы и передала тарелку матери с братом.
Кейт придвинула поднос с камбалой и быстро отрезала два ломтика. Она выпрямилась, отодвинула руки от тела и, представляя, что на нее смотрит толпа народу, сделала два нигири , как показывал Тоси. Затем капнула на нигири лимонного сока и подала тарелку матери. Мать откусила, прожевала и кивнула.
– Вкуснотища!
– А сейчас я сделаю ролл, который сама придумала! – сказала Кейт.
Она приготовила основу из нори и риса, положила на нее кусочки острого тунца, авокадо, огурец и измельченный редис и плотно закатала ролл, как учил Зоран.
* * *
В последний вечер существования «Хама Хермоса» Тоси в белой поварской куртке вошел в обеденный зал в 17.15. Он включил свет над передним баром и принес контейнеры с морепродуктами.
Среди них были бежевые ленты угря, плотные багровые спирали осьминога и оранжевые лоскутки креветок.
Желтовато‑коричневые ломти альбакора, красные куски тунца, розовые полоски жирного тунца и прозрачные листы камбалы. Был и бледный стержень гуидука. А также оранжевые трапециевидные кусочки семги с белым зигзагом жира и клинышки желтохвоста с багровым зигзагом артерии. Все это сильно смахивало на зал анатомии в музее истории естествознания, с тем только отличием, что посетители ели экспонаты.
Тоси занял место за стойкой суши‑бара, словно капитан на мостике. На флангах встали Тэцу и Такуми.
Из‑за отъезда Зорана в строю поваров появилась брешь, и ее закрыл Такуми. Тоси уже начал поручать Такуми часть омакасэ . У него было хорошее воображение, фантазия и творческие способности. Для суши это только плюс, хотя и не имело никакого значения, если Тоси не мог заставить себя играть.
Менеджер ресторана открыл переднюю дверь. Когда солнце стало опускаться в океан, его свет наполнил зал. Содержимое контейнеров с рыбой заиграло в солнечных лучах, а белые скатерти засияли. Через несколько минут солнце скрылось и яркие краски исчезли. Над суши‑баром жужжала муха. Такуми прихлопнул ее полотенцем.
Тоси отправился на кухню и зашел в холодильную камеру. Он рассортировал пластиковые пищевые контейнеры, почти все уже пустые, и собрал вместе остатки ингредиентов. Тоси заглянул в дальний угол огромного, словно пещера, холодильника и достал оттуда проросший картофель и почерневший банан. До чего же тут хорошо. «Бр‑р‑р».
Тоси вернулся в бар. Через несколько минут пришли трое клиентов.
– Ирасяй‑масэ! – прокричали повара.
Да это же Кейт, переодевшаяся для ужина, с двумя друзьями. Тоси сощурил глаза, сдвинул брови и посмотрел на нее. Кейт в ответ тоже сморщила нос, сощурилась и посмотрела на Тоси. Они щурились друг на друга все сильнее. Потом оба не выдержали и рассмеялись. Тоси заметил, что вид у друзей Кейт невеселый, несмотря на то что она привела их в суши‑бар. Тэцу начал делать нигири для своей ученицы.
Затем пришли несколько постоянных клиентов Тоси, они заняли места у бара. Одна женщина ела суши у Тоси уже двадцать лет. Все пытались сохранять оптимизм, но Тоси видел, что людям было грустно. Он начал делать для них омакасэ , прерываясь на частые душевные тосты.
Но специальное блюдо из прожаренных кусочков тофу для Кейт и ее друзей приготовил Такуми. Кейт широко раскрыла глаза.
– Это нам? – спросила она.
Такуми кивнул.
Кейт улыбнулась, затем сморщила нос и угрожающе прищурилась, но на этот раз уже на Такуми. Он проглотил наживку и сощурился б ответ. Он даже зарычал. Кейт засмеялась. Такуми ударил себя в грудь и зарычал громче, изображая Кинг‑Конга.
– А как насчет танцующего повара? – спросила Кейт.
Такуми замер. Он медленно поднял руку и стал двигаться в стиле диско. Кейт аплодировала.
Такуми вернулся к работе, а Кейт продолжила болтать с друзьями. К бару подошли двое мужчин и женщина, все японцы, и Тоси принялся делать для них омакасэ . Такуми помогал.
Такуми очень любил кальмары. Для последнего вечера он приготовил блюдо, навеянное итальянской кухней. Он подал его японцам, объяснив, что это кальмар, маринованный в соке лайма с укропом. Когда Такуми говорил, молодая женщина внимательно смотрела на него. Она и оба мужчины попробовали кальмара и сказали, что получилось великолепно. Такуми довольно поклонился и продолжил беседу. А женщина все смотрела на него, морща лоб.
Кейт с друзьями закончили ужинать и ушли. Тоси, как фокусник, делал блюда омакасэ для новых клиентов.
Он бросил кусок угря в тостер и облокотился на маленький столик с ящичками. Затем вздохнул и пробормотал по‑английски:
– От саке уже в сон клонит.
Через минуту он все напутал и подал не те блюда не тем клиентам. Тоси покачал головой и отругал себя по‑японски.
Через некоторое время Тоси поручил все омакасэ Тэцу и Такуми, а сам стоял в центре бара, болтал со своими клиентами и наблюдал, как посетители входили в ресторан и уходили домой. Когда американцы, которые заказывали омакасэ , закончили есть, Тоси сходил на кухню и принес на десерт щербет. Каждую тарелочку щербета он украсил двумя скрещенными флажками: звездно‑полосатым и солнечным диском.
Американцы попрощались и ушли. В баре остались только японцы. Молодая женщина продолжала внимательно рассматривать Такуми. Она закрыла рот рукой, как часто делают японки, когда смущаются, и сказала:
– Мне кажется, я вас где‑то видела.
Такуми засмеялся.
– Серьезно?
– Да. – Она повеселела. – Вы, наверное, работаете еще в каком‑то другом ресторане?
Такуми снова засмеялся.
– Нет, ничего подобного.
Он посмотрел на доску.
– Когда‑то я работал… на телевидении.
Женщина захихикала и снова закрыла рот рукой.
– Правда?
Такуми кивнул и улыбнулся. Он опустил руку в банку с рисом, затем выпрямился. Поднял локти, отвел руки от тела и стал, словно актер на сцене, делать нигири , водя руками по дуге перед собой.
Женщина внимательно смотрела. Видимо, она пыталась вспомнить, когда в последний раз видела по телевизору человека, похожего на этого повара суши. Но она не могла вспомнить его.
Пришли еще клиенты и сели к барной стойке. Тоси отвернулся, взял трубку переговорного устройства и пригласил в зал одного из слушателей, который отрабатывал практические часы на кухне. Через мгновение слушатель пришел. Он выглядел испуганным.
Тоси улыбнулся.
– Теперь ты будешь готовить суши. Сходи за ножом.
Слушатель вернулся и занял место Тоси за стойкой бара. Он обратился к клиентам и предложил несколько блюд на выбор. Тоси стоял сзади и наблюдал за его работой. Через несколько минут, когда никто не видел, Тоси захлопнул свой футляр с ножами и ушел.
* * *
Позже тем вечером, когда все посетители разошлись, все контейнеры для морепродуктов были вычищены, полы вымыты, а суши‑бар вытерт, Такуми и Тэцу в поварской форме одиноко стояли в пустом суши‑баре в свете ярких светильников.
Такуми налил две чашечки саке. Он налил и третью. Такуми верил, что в каждом предмете и каждом живом существе живет дух. Тем вечером жизнь суши‑бара и его духа завершилась, пришло время отблагодарить его.
Такуми и Тэцу чокнулись чашками, запрокинули назад головы и выпили. Одновременно Такуми выплеснул саке из третьей чашки – и тысячи капель рисовой настойки, в которых плавали крошечные боги, взлетели в воздух и дождем осыпались на суши‑бар.