Реферат Курсовая Конспект
ОТ ПРЕДОПРЕДЕЛЕННОСТИ К БРЕМЕНИ ВЫБОРА - раздел История, К 59 Социально-историческая антропология: Учебник. — М. Ключ-С, 1998. — С. 192 Традиционное Общество Называется Традиционным Потому, Что Традиция Является О...
|
Традиционное общество называется традиционным потому, что традиция является основным средством общественного воспроизводства. Традиция диктует, ритм завораживает. Рамки жизненного выбора узки: человек должен следовать тому, что предназначено ролью, даже если эта роль — роль короля. О чем свидетельствуют слова Людовика XIV «Государство — это Я»? Отнюдь не о высочайшей степени свободы, а совсем наоборот. Король-человек растворен в королевской роли, он — ее раб. В традиционных обществах свобода — это свобода следовать благому пути или своевольничать. Об идее призвания уже говорилось в связи с рассмотрением буржуа как социального типа. Идея призвания как предпочтения одних обязанностей другим выросла из традиционалистских представлений, пре-
жде всего религиозных. В традиционном обществе призвание переживается как событие, в котором участвуют сверхчеловеческие силы. Яркий пример — «голоса» Жанны д' Арк. Жанна не сама избирает свой путь, но вступает на него по божественному повелению. Она делает то, что ей говорят голоса, которые она действительно слышала. Для нас — людей, прошедших опыт Модерна, призвание ассоциируется с личностным автономным решением индивида.Если мы и слышим голос, то, как правило, своя внутренний голос. Ничей внешний голос нам не приказывает. Приказующий внешний голос, как правило, исходит из уст командира или руководителя. Это не глас Божий.
Избавление от предназначенной роли ощущается как освобождение.Однако множественность выборов пугает. Опьяняющее чувство свободы соседствует с ужасом перед открывающимся хаосом. Ужас этот прекрасно описан философами-экзистенциалистами, которые писали о бремени выбора. Предназначенность к выбору, а не к судьбе — идея, немыслимая в традиционном обществе. Человек — хозяин своей судьбы: такое представление, в общем-то, исторически ново. Открытость будущего порождает ощущение риска. Модерн часто называют цивилизацией риска.
О выборе можно говорить в самых разных смыслах. Так или иначе достаточно большое число людей перестает автоматически следовать заданным социальным образцам. Они начинают выбирать профессию. Возникает представление о жизненном шансе. Люди начинают видеть, что существует ряд жизненных возможностей, потенциальных жизненных стилей, которые можно выбирать, к которым можно стремиться. Это касается способов одеваться, еды, очерчивания жизненного пространства. Что-то принимается, что-то отвергается. Понятно, что возможность социального выбора социально же ограничена.
Уже в традиционном обществе человечество развивается к субъективному началу. Так, в христианском персонализме возникает идея индивида, одиноко стоящего перед Богом, от которого нельзя скрыть самые тайные помышления. Духовная индивидуализация опережает социальную. Однако только в обществах №оцррна возникает массовое представление о множественности выборов. Будущее из предопределенного превращается в открытое, альтернативное для многих, а не только для отдельных людей.
В классических своих проявлениях современность оказывается враждебной трансцендентному, небесному измерению человеческого бытия. Вхождение в Модерн— обращение к земному миру, осознание ценности его. Именно эти процессы и подразумеваются, когда речь идет о секуляризации.
Мысль о существовании человека после смерти — подготовка индивидуации.Индивидуация тесно связана с освобождением: чело-пек освобождается от связей семьи, рода, социальной общности.
Исследователя рассматривают возникновение идеи Чистилища
как своего рода границу. Идея Чистилища возникает в атмосфере счета и расчета. Чистилище находится в попечении не только Бога, но и церкви, которая создает бухгалтерские отношения с потусторонним миром. Пребывание в Чистилище — дополнение к земному пути. Спасение обусловливалось и осмысливалось через двойную принадлежность человека: он принадлежал в равной степени царству земному и царству небесному4.
Стремление утвердить одновременно свою идентичность в потустороннем мире и спасти наслаждения жизни драматизировали момент смерти. Смерть становилась патетической. Появляются новые церемонии между кончиной и погребением: например, возникает обычай богослужения в присутствии тела умершего. Приватной становится смерть, от которой требуют не меньшего совершенства, чем от жизни. Происходит усиление аффективных уз связи с родственниками, любимыми, друзьями. Умирающий начинает участвовать в игре исчезновения. Можно напомнить сцену из романа Ш.Бронте «Джэн Эйр». Там девочка умирает в объятиях своей подруги. Специалисты отмечают, что эта картина соответствует тогдашнему мироощущению. Лишь в дальнейшем смерть становится одинокой и «одичавшей». Сегодня люди умирают, как правило, в больнице, и мало кто может представить себя в объятиях с умирающим^.
Рефлексивность охватывает сферу телесности. Тело перестает ощущаться как пассивный объект. Тело проектируют и конструируют, например, через занятия спортом.
Из уродливой оболочки души тело превращается в спутника души. Рождаются представление об индивидуальной любви, понятие сексуальности.
Именно в Модерне происходят перемены в области иитимност^. Возникают те особенности самоощущения и самочувствия человека, которые кажутся нам естественными и самоочевидными: индивидуальная любовь, высокая степень идентичности с «другими», сексуальность как особая, относительно автономная сфера деятельности человека. В течение XIX в. в Европе образование семей стало связываться не с хозяйственной или родовой целесообразностью, а с индивидуальной любовью мужчины и женщины. Романтическая любовь стала фактором, который способствовал освобождению человека от уз кровнородственных связей. Мужчины и женщины стали участниками рискованного «эмоционального предприятия», которое
J В пра послан но и культуре идея Чистилища отсутствует: душа умершего либо присоединяется к сонму ангелов света, либо к полчищам падших ангелов в зависимости от праведности или греховности земной жизни. Ни о каком промежуточном существовании речи пет. * Арьсс Ф. Человек перед лицом смерти. — М., 1992. •— Гл. 4.
'' Проблема индипидиости и интимности как социального качества привлекает все большее внимание исследователей. См.: Giddens A. Modernity ami Self-Identity. — Stanford, 1991; Gkldcns A. The transformation of intimacy; Sexuality, love and erotocism in modern societies. — Stanford, 1992. Проблемы трансформации интимности излагаются здесь по этой работе.
имело для них большее значение, чем отношения с кровными родственниками.
Процесс носит широкий социальный характер. Об этом свидетельствует тот факт, что именно в XIX в. романы стали той художественной формой, которая покорила воображение читателя. В романах возникли новые способы изложения сюжета. Фабула в большинстве романов строилась вокруг любовного приключения. По романам множество молодых людей обоего пола (но в особенности женщин) обучались кодам романтической любви, которые требовали от влюбленных особого поведения (способы переписки, способы общения на людях, общение наедине). Романтическая любовь отличается от страсти, которую можно наблюдать в любых обществах. Страсть в большинстве культур не признавалась необходимой и достаточной основой для заключения брака, более того, она виделась социально опасной, несущей разрушение социальному порядку. Недаром семейные пары редко обменивались поцелуями и ласками. Начиная с XIX в. ласки — атрибут семейной жизни.
Семейный дом стал местом, где люди могли рассчитывать на теплоту и эмоциональную поддержку. Ранее секс воспринимался как нечто существующее вне семейного дома. Сексуальная свобода мужчин была одним из проявлений социальной власти мужчин над женщинами. Женщины из аристократической среды были более свободны от выполнения репродуктивных функций и рутинных хозяйственных работ, чем представительницы других слоев. Они могли позволить себе получать сексуальные удовольствия вне брака. В дальнейшем женская сексуальность, ограниченная рамками брака, стала символом «порядочной женщины». Область сексуальности стала «личной собственностью» в той же степени, в которой жизнь превратилась в частное пространство биографии.
Для женщин сексуальность впервые была отделена от круга беременности и родов. Функция секса была отделена от функции физического воспроизводства народонаселения. И для женщин, и для мужчин сексуальность стала открытой для разнообразных форм, которые могли быть достоянием отдельного индивида. Глубоким изменениям в интимной сфере содействовало развитии средств контрацепции.
Меняется характер самоидентификации человека. Выше говорилось о биографической самоидентичности. В не меньшей степени она связана с рефлективностью природы тела, которое становится внешней упаковкой самоидентичности. Возникали неожиданные связи между свободой и самореализацией человека. Любовь стала включать в себя и сексуальность. Девственность в Модерне означает не только сексуальную невинность, но также является свидетельством неповторимого характера женщины, уже воспринимаемой как личность. В романтической любви притягательность другого человека — проявление возможности сделать свою собственную жизнь более полноценной. Любовь-слияние предполагает равенство в эмо-
циональной связи, позволяет ввести эротизм в отношения супругов.
Патриархальная власть, столь свойственная традиционному обществу, ослабевает. Возрастает роль эмоциональных семейных уз. По-новому воспринимается материнство. Оно не только связывается с выполнением репродуктивной функции. Контроль со стороны женщины за воспитанием детей возрастает с уменьшением размеров семьи. Идеализация матери лежит в основе современного понятия материнства.
Женщины оказали огромное влияние на изменение ситуации в обществе периода Модерна. Любовь и эмоциональный индивидуализм (как проявление индивидуации) легли в основу изменений семейной организации в обществе.
Романтическая любовь — во многом любовь феминизированная. Идеалы романтической любви сливались с той ролью, которую женщина играла в доме, относительно изолированном от окружающего мира. Для мужчин напряженность восприятия любви как романтической была связана с тем, что приходилось отделять удобства домашнего окружения от сексуальности хозяйки дома или проститутки. Мужской цинизм в отношении романтической любви проводил это различие, однако внутренне мужчины признавали феминизацию «респектабельной» любви. Идеалы романтической любви оказывали воздействие на мужчин, но реакция их на эти идеалы отличалась от женской. Даже те мужчины, которые, казалось бы, попадали под власть романтической модели любви, не считали женщин равными себе существами. Строя свою жизнь рядом с женщиной, покорившей его сердце, они не были подлинными участниками ее внутреннего мира, а также процесса исследования собственной души. Представление о любви как о модели организации личной жизни применительно к будущему и направленному формированию этого будущего было им чуждым. Их подход не обязательно подразумевал использование риторики романтической любви только как товара, имеющего спрос. Так или иначе влюбленность выступала обязательной внешней формой, принятой в определенных кругах общества, и служила установлению баланса власти в пользу женщин.
Процесс был противоречивым. С одной стороны, рождалась индивидуальная склонность. С другой — понятие «святость женщины» подразумевало, что «существо женского пола не могло иметь никаких телесных желаний...». «Хорошо воспитана» — эти слова применительно к юной девушке в ту пору означали «далека от жизни». С третьей, «женский товар... открыто предлагался по любой цене и в любой час, и, чтобы купить себе женщину на четверть часа, на час, на ночь, мужчина тратил не больше времени и труда, чем на пачку сигарет или газету»7.
Несмотря на широкое распространение двойной морали, сплав
Цвейг С. Статьи.Эссе. Вчерашний мир. Воспоминанияевропейца. — М., 1987. — С. 211, 215.
идеалов романтической любви и материнства позволял женщинам расширить сферу духовной и сознательной жизни.
Феномен романтической любви уже содержал черты игнорирования половых различий. Сегодня мы в массовом масштабе встречаем женщин, сексуальное поведение которых веком раньше могло бы осуществляться только мужчинами. Женское сексуальное равенство устраняет деление на добродетельных и испорченных женщин.
К сказанному следует добавить: наряду с индивидуальной любовью и сексуальностью возникает новый тип так называемых «чистых отношений», в частности дружеских. Доверие и участие здесь не коренится в чем-либо, помимо самих этих отношений. Такие критерии, как родство, социальный долг, традиционное обязательство, здесь отсутствуют. Возникает возможность дружеских отношений (в том числе с человеком, принадлежащим к другому социальному классу). Новизна этого феномена ощущается особенно остро, если вспомнить, что древние не дружили с «чужими».
Жизненный цикл личности начинает воплощаться в последовательной смене этапов, которые уже не имеют ритуальных меток (например, инициации, празднеств). Путеводной звездой становится сама жизнь. Жизненный стиль равен жизненному плану, конкретизацией которого является календарь. В календаре как сети исторических дат и событий мы находим отголоски внешнего мира: я женился в год смерти Сталина, я закурил, когда попал в армию, в тот год я вступил в комсомол и научился танцевать вальс.
В традиционных обществах жизненные рамки создаются обычаем и ритуалом: каждый знает, что ему делать, как поступить, путь его предопределен. Доверие людей друг к другу (основа социальной связи личного типа) выступает как источник легитимности (законности, несомненности) мира.
В современных обществах жизнь человека неотделима от постоянного выбора и социального творчества. Межличностные отношения обретают независимость от связей родства, от клановых традиционных определений. Возникает «Я», которое не доверяет автоматически, «Я», для которого самоидентичность является проблемой. Это «Я» осмысливает себя в терминах автобио!рчфии. Биография ассоциируется с непрерывностью самотождестценнсго «Я». Автобиография составляет ядро самоидентичности в условия/, современной социальной жизни. Она требует повествования. Это подразумевает осуществление целостного, планируемого и постоянно корректируемого жизненного проекта, который осуществляется в контексте поливариантного выбора. Сам индивид отвечает за собственный «Я»-проект. Автобиография — то, над чем можно работать. Биография — вещь рискованная. Можно испортить себе биографию. Самоактуализация — балансирование между возможностью и риском.
Человек, действуя в настоящем, как бы возвращается в прошлое, заглядывает в будущее. Именно жизненный цикл, а не события внешнего мира выступают доминантой траектории «Я». Имеет мес-
то постоянный диалог со временем. Происходит выделение личного времени в общественном. Время начинает делиться на рабочее и свободное. Личное время связано с внешним порядком лишь опосредствованно. Без личного времени индивидуация невозможна.
Так или иначе возникает личностная идентичность в отличие от институциональной и ролевой, господствующих в традиционных обществах. Персона сменяется индивидуальностью, общество, где индивидуальностью не дорожат, меняется. Возникает то, что называется приватностью.
– Конец работы –
Эта тема принадлежит разделу:
ББК К... Рецензенты... доктор философских наук профессор В С Барулин кандидат социологических наук доцент Ю М Резник...
Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: ОТ ПРЕДОПРЕДЕЛЕННОСТИ К БРЕМЕНИ ВЫБОРА
Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:
Твитнуть |
Новости и инфо для студентов