рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры

Реферат Курсовая Конспект

ОТ ПРЕДОПРЕДЕЛЕННОСТИ К БРЕМЕНИ ВЫБОРА

ОТ ПРЕДОПРЕДЕЛЕННОСТИ К БРЕМЕНИ ВЫБОРА - раздел История, К 59 Социально-историческая антропология: Учебник. — М. Ключ-С, 1998. — С. 192 Традиционное Общество Называется Традиционным Потому, Что Традиция Является О...

Традиционное общество называется традиционным потому, что традиция является основным средством общественного воспроиз­водства. Традиция диктует, ритм завораживает. Рамки жизненного выбора узки: человек должен следовать тому, что предназначено ро­лью, даже если эта роль — роль короля. О чем свидетельствуют слова Людовика XIV «Государство — это Я»? Отнюдь не о высочай­шей степени свободы, а совсем наоборот. Король-человек растворен в королевской роли, он — ее раб. В традиционных обществах свобо­да — это свобода следовать благому пути или своевольничать. Об идее призвания уже говорилось в связи с рассмотрением буржуа как социального типа. Идея призвания как предпочтения одних обязан­ностей другим выросла из традиционалистских представлений, пре-

жде всего религиозных. В традиционном обществе призвание пере­живается как событие, в котором участвуют сверхчеловеческие си­лы. Яркий пример — «голоса» Жанны д' Арк. Жанна не сама изби­рает свой путь, но вступает на него по божественному повелению. Она делает то, что ей говорят голоса, которые она действительно слышала. Для нас — людей, прошедших опыт Модерна, призвание ассоциируется с личностным автономным решением индивида.Если мы и слышим голос, то, как правило, своя внутренний голос. Ничей внешний голос нам не приказывает. Приказующий внешний голос, как правило, исходит из уст командира или руководителя. Это не глас Божий.

Избавление от предназначенной роли ощущается как освобожде­ние.Однако множественность выборов пугает. Опьяняющее чувст­во свободы соседствует с ужасом перед открывающимся хаосом. Ужас этот прекрасно описан философами-экзистенциалистами, ко­торые писали о бремени выбора. Предназначенность к выбору, а не к судьбе — идея, немыслимая в традиционном обществе. Человек — хозяин своей судьбы: такое представление, в общем-то, исторически ново. Открытость будущего порождает ощущение риска. Модерн часто называют цивилизацией риска.

О выборе можно говорить в самых разных смыслах. Так или ина­че достаточно большое число людей перестает автоматически сле­довать заданным социальным образцам. Они начинают выбирать профессию. Возникает представление о жизненном шансе. Люди на­чинают видеть, что существует ряд жизненных возможностей, по­тенциальных жизненных стилей, которые можно выбирать, к кото­рым можно стремиться. Это касается способов одеваться, еды, очерчивания жизненного пространства. Что-то принимается, что-то отвергается. Понятно, что возможность социального выбора соци­ально же ограничена.

Уже в традиционном обществе человечество развивается к субъ­ективному началу. Так, в христианском персонализме возникает идея индивида, одиноко стоящего перед Богом, от которого нельзя скрыть самые тайные помышления. Духовная индивидуализация опережает социальную. Однако только в обществах №оцррна возни­кает массовое представление о множественности выборов. Будущее из предопределенного превращается в открытое, альтернативное для многих, а не только для отдельных людей.

В классических своих проявлениях современность оказывается враждебной трансцендентному, небесному измерению человеческо­го бытия. Вхождение в Модерн— обращение к земному миру, осоз­нание ценности его. Именно эти процессы и подразумеваются, когда речь идет о секуляризации.

Мысль о существовании человека после смерти — подготовка индивидуации.Индивидуация тесно связана с освобождением: чело-пек освобождается от связей семьи, рода, социальной общности.

Исследователя рассматривают возникновение идеи Чистилища

как своего рода границу. Идея Чистилища возникает в атмосфере счета и расчета. Чистилище находится в попечении не только Бога, но и церкви, которая создает бухгалтерские отношения с потусто­ронним миром. Пребывание в Чистилище — дополнение к земному пути. Спасение обусловливалось и осмысливалось через двойную принадлежность человека: он принадлежал в равной степени царст­ву земному и царству небесному4.

Стремление утвердить одновременно свою идентичность в поту­стороннем мире и спасти наслаждения жизни драматизировали мо­мент смерти. Смерть становилась патетической. Появляются новые церемонии между кончиной и погребением: например, возникает обычай богослужения в присутствии тела умершего. Приватной ста­новится смерть, от которой требуют не меньшего совершенства, чем от жизни. Происходит усиление аффективных уз связи с родст­венниками, любимыми, друзьями. Умирающий начинает участвовать в игре исчезновения. Можно напомнить сцену из романа Ш.Бронте «Джэн Эйр». Там девочка умирает в объятиях своей подруги. Специ­алисты отмечают, что эта картина соответствует тогдашнему миро­ощущению. Лишь в дальнейшем смерть становится одинокой и «одичавшей». Сегодня люди умирают, как правило, в больнице, и ма­ло кто может представить себя в объятиях с умирающим^.

Рефлексивность охватывает сферу телесности. Тело перестает ощущаться как пассивный объект. Тело проектируют и конструиру­ют, например, через занятия спортом.

Из уродливой оболочки души тело превращается в спутника ду­ши. Рождаются представление об индивидуальной любви, понятие сексуальности.

Именно в Модерне происходят перемены в области иитимност^. Возникают те особенности самоощущения и самочувствия человека, которые кажутся нам естественными и самоочевидными: индивиду­альная любовь, высокая степень идентичности с «другими», сексу­альность как особая, относительно автономная сфера деятельности человека. В течение XIX в. в Европе образование семей стало свя­зываться не с хозяйственной или родовой целесообразностью, а с индивидуальной любовью мужчины и женщины. Романтическая лю­бовь стала фактором, который способствовал освобождению чело­века от уз кровнородственных связей. Мужчины и женщины стали участниками рискованного «эмоционального предприятия», которое

J В пра послан но и культуре идея Чистилища отсутствует: душа умершего либо присоединя­ется к сонму ангелов света, либо к полчищам падших ангелов в зависимости от праведно­сти или греховности земной жизни. Ни о каком промежуточном существовании речи пет. * Арьсс Ф. Человек перед лицом смерти. — М., 1992. •— Гл. 4.

'' Проблема индипидиости и интимности как социального качества привлекает все боль­шее внимание исследователей. См.: Giddens A. Modernity ami Self-Identity. — Stanford, 1991; Gkldcns A. The transformation of intimacy; Sexuality, love and erotocism in modern soci­eties. — Stanford, 1992. Проблемы трансформации интимности излагаются здесь по этой работе.

имело для них большее значение, чем отношения с кровными родст­венниками.

Процесс носит широкий социальный характер. Об этом свиде­тельствует тот факт, что именно в XIX в. романы стали той художе­ственной формой, которая покорила воображение читателя. В рома­нах возникли новые способы изложения сюжета. Фабула в большин­стве романов строилась вокруг любовного приключения. По рома­нам множество молодых людей обоего пола (но в особенности жен­щин) обучались кодам романтической любви, которые требовали от влюбленных особого поведения (способы переписки, способы обще­ния на людях, общение наедине). Романтическая любовь отличается от страсти, которую можно наблюдать в любых обществах. Страсть в большинстве культур не признавалась необходимой и достаточной основой для заключения брака, более того, она виделась социально опасной, несущей разрушение социальному порядку. Недаром се­мейные пары редко обменивались поцелуями и ласками. Начиная с XIX в. ласки — атрибут семейной жизни.

Семейный дом стал местом, где люди могли рассчитывать на те­плоту и эмоциональную поддержку. Ранее секс воспринимался как нечто существующее вне семейного дома. Сексуальная свобода мужчин была одним из проявлений социальной власти мужчин над женщинами. Женщины из аристократической среды были более свободны от выполнения репродуктивных функций и рутинных хо­зяйственных работ, чем представительницы других слоев. Они мог­ли позволить себе получать сексуальные удовольствия вне брака. В дальнейшем женская сексуальность, ограниченная рамками брака, стала символом «порядочной женщины». Область сексуальности стала «личной собственностью» в той же степени, в которой жизнь превратилась в частное пространство биографии.

Для женщин сексуальность впервые была отделена от круга бе­ременности и родов. Функция секса была отделена от функции фи­зического воспроизводства народонаселения. И для женщин, и для мужчин сексуальность стала открытой для разнообразных форм, ко­торые могли быть достоянием отдельного индивида. Глубоким изме­нениям в интимной сфере содействовало развитии средств контра­цепции.

Меняется характер самоидентификации человека. Выше говори­лось о биографической самоидентичности. В не меньшей степени она связана с рефлективностью природы тела, которое становится внешней упаковкой самоидентичности. Возникали неожиданные связи между свободой и самореализацией человека. Любовь стала включать в себя и сексуальность. Девственность в Модерне означа­ет не только сексуальную невинность, но также является свидетель­ством неповторимого характера женщины, уже воспринимаемой как личность. В романтической любви притягательность другого чело­века — проявление возможности сделать свою собственную жизнь более полноценной. Любовь-слияние предполагает равенство в эмо-

циональной связи, позволяет ввести эротизм в отношения супругов.

Патриархальная власть, столь свойственная традиционному об­ществу, ослабевает. Возрастает роль эмоциональных семейных уз. По-новому воспринимается материнство. Оно не только связывает­ся с выполнением репродуктивной функции. Контроль со стороны женщины за воспитанием детей возрастает с уменьшением размеров семьи. Идеализация матери лежит в основе современного понятия материнства.

Женщины оказали огромное влияние на изменение ситуации в обществе периода Модерна. Любовь и эмоциональный индивидуа­лизм (как проявление индивидуации) легли в основу изменений се­мейной организации в обществе.

Романтическая любовь — во многом любовь феминизированная. Идеалы романтической любви сливались с той ролью, которую жен­щина играла в доме, относительно изолированном от окружающего мира. Для мужчин напряженность восприятия любви как романти­ческой была связана с тем, что приходилось отделять удобства до­машнего окружения от сексуальности хозяйки дома или проститут­ки. Мужской цинизм в отношении романтической любви проводил это различие, однако внутренне мужчины признавали феминизацию «респектабельной» любви. Идеалы романтической любви оказыва­ли воздействие на мужчин, но реакция их на эти идеалы отличалась от женской. Даже те мужчины, которые, казалось бы, попадали под власть романтической модели любви, не считали женщин равными себе существами. Строя свою жизнь рядом с женщиной, покорив­шей его сердце, они не были подлинными участниками ее внутрен­него мира, а также процесса исследования собственной души. Пред­ставление о любви как о модели организации личной жизни приме­нительно к будущему и направленному формированию этого буду­щего было им чуждым. Их подход не обязательно подразумевал ис­пользование риторики романтической любви только как товара, имеющего спрос. Так или иначе влюбленность выступала обязатель­ной внешней формой, принятой в определенных кругах общества, и служила установлению баланса власти в пользу женщин.

Процесс был противоречивым. С одной стороны, рождалась ин­дивидуальная склонность. С другой — понятие «святость женщины» подразумевало, что «существо женского пола не могло иметь ника­ких телесных желаний...». «Хорошо воспитана» — эти слова приме­нительно к юной девушке в ту пору означали «далека от жизни». С третьей, «женский товар... открыто предлагался по любой цене и в любой час, и, чтобы купить себе женщину на четверть часа, на час, на ночь, мужчина тратил не больше времени и труда, чем на пачку сигарет или газету»7.

Несмотря на широкое распространение двойной морали, сплав

Цвейг С. Статьи.Эссе. Вчерашний мир. Воспоминанияевропейца. — М., 1987. — С. 211, 215.

идеалов романтической любви и материнства позволял женщинам расширить сферу духовной и сознательной жизни.

Феномен романтической любви уже содержал черты игнориро­вания половых различий. Сегодня мы в массовом масштабе встреча­ем женщин, сексуальное поведение которых веком раньше могло бы осуществляться только мужчинами. Женское сексуальное равенст­во устраняет деление на добродетельных и испорченных женщин.

К сказанному следует добавить: наряду с индивидуальной любо­вью и сексуальностью возникает новый тип так называемых «чис­тых отношений», в частности дружеских. Доверие и участие здесь не коренится в чем-либо, помимо самих этих отношений. Такие крите­рии, как родство, социальный долг, традиционное обязательство, здесь отсутствуют. Возникает возможность дружеских отношений (в том числе с человеком, принадлежащим к другому социальному классу). Новизна этого феномена ощущается особенно остро, если вспомнить, что древние не дружили с «чужими».

Жизненный цикл личности начинает воплощаться в последова­тельной смене этапов, которые уже не имеют ритуальных меток (например, инициации, празднеств). Путеводной звездой становится сама жизнь. Жизненный стиль равен жизненному плану, конкретиза­цией которого является календарь. В календаре как сети историче­ских дат и событий мы находим отголоски внешнего мира: я женил­ся в год смерти Сталина, я закурил, когда попал в армию, в тот год я вступил в комсомол и научился танцевать вальс.

В традиционных обществах жизненные рамки создаются обыча­ем и ритуалом: каждый знает, что ему делать, как поступить, путь его предопределен. Доверие людей друг к другу (основа социальной связи личного типа) выступает как источник легитимности (закон­ности, несомненности) мира.

В современных обществах жизнь человека неотделима от посто­янного выбора и социального творчества. Межличностные отноше­ния обретают независимость от связей родства, от клановых тради­ционных определений. Возникает «Я», которое не доверяет автома­тически, «Я», для которого самоидентичность является проблемой. Это «Я» осмысливает себя в терминах автобио!рчфии. Биография ассоциируется с непрерывностью самотождестценнсго «Я». Авто­биография составляет ядро самоидентичности в условия/, современ­ной социальной жизни. Она требует повествования. Это подразуме­вает осуществление целостного, планируемого и постоянно коррек­тируемого жизненного проекта, который осуществляется в контек­сте поливариантного выбора. Сам индивид отвечает за собственный «Я»-проект. Автобиография — то, над чем можно работать. Биогра­фия — вещь рискованная. Можно испортить себе биографию. Са­моактуализация — балансирование между возможностью и риском.

Человек, действуя в настоящем, как бы возвращается в прошлое, заглядывает в будущее. Именно жизненный цикл, а не события внешнего мира выступают доминантой траектории «Я». Имеет мес-

то постоянный диалог со временем. Происходит выделение личного времени в общественном. Время начинает делиться на рабочее и свободное. Личное время связано с внешним порядком лишь опо­средствованно. Без личного времени индивидуация невозможна.

Так или иначе возникает личностная идентичность в отличие от институциональной и ролевой, господствующих в традиционных об­ществах. Персона сменяется индивидуальностью, общество, где ин­дивидуальностью не дорожат, меняется. Возникает то, что называет­ся приватностью.

– Конец работы –

Эта тема принадлежит разделу:

К 59 Социально-историческая антропология: Учебник. — М. Ключ-С, 1998. — С. 192

ББК К... Рецензенты... доктор философских наук профессор В С Барулин кандидат социологических наук доцент Ю М Резник...

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: ОТ ПРЕДОПРЕДЕЛЕННОСТИ К БРЕМЕНИ ВЫБОРА

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Все темы данного раздела:

Антропологическое знание способствует переосмыслению тех категорий и понятий социологии, которые выработаны на материа­ле западных обществ.
С размыванием ценностей линейного прогресса акценты переме­щаются. Нет больше «мы» и «они», возникло представление о плю­ральном и целостном мире. Соответственно происходит ассимиля­ция теоретическ

ЧЕЛОВЕК И ОБЩЕСТВО: ДВА ВЗГЛЯДА
оциально-историческая антропология рассматривает человека как существующего в обществе. На вопрос, как именно человек су­ществует в обществе, есть несколько ответов. Первый базируется на п

И СОЦИАЛЬНОЕ РАЗЛИЧИЕ. ПОНЯТИЕ ГАБИТУС УПБУРДЬЕ
обозначения инкорпорированной истории и социальности 'П. Бурдье (ранее Н. Элиас) активно использует понятие габитус (от лат. habitus — внешность). Это понятие содействует примирению противоречия ме

СОПРОТИВЛЕНИЯ
Лицо мира, в котором мы живем, и сегодня еще во многом определяется крест

ХОЗЯЙСТВО НА ЗЕМЛЕ. ЖИЗНЬ НА ГРАНИЦЕ ПРИРОДНОГО И СОЦИАЛЬНОГО
Крестьянское хозяйство часто определяется негативно по отно­шению к товаризации труда. Подчеркивается мотивация на само­обеспечение в противоположность предпринимательской установке. Современный ро

КУЛЬТУРА И ОБРАЗ ЖИЗНИ
|изнь в крестьянских общностях — пример нераздельности со­циального и культурного. В научной литературе время от времени возникают споры о крестьянской культуре: являются ли предметы быта крестьян

ПОДЧИНЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ, СПОСОБЫ ПОВСЕДНЕВНОГО СОПРОТИВЛЕНИЯ И ВЗАИМОПОМОЩЬ
1рестьянин пребывает на низших ступенях социальной иерархии. Это задает особенности габитуса, т.е. правила жизненной игры. Кре­стьяне прибегают к специфическим тактикам и стратегиям, направ­ленным,

ДЖЕНТЛЬМЕН»: КОДИФИКАЦИЯ СОЦИАЛЬНОГО РАЗЛИЧИЯ И САМОКОНТРОЛЬ
Благодаря верности вкуса — не в области прекрасного, а в области поведени

ЧТО ОБЪЕДИНЯЕТ КРЕСТЬЯНИНА И ДВОРЯНИНА В ОДНО ОБЩЕСТВО?
джентльмен видится полной противоположностью крестьянину. Он совершенно на него не похож. Он по-иному одет, по-иному дер­жит себя, говорит. Его габитус отличен от крестьянского. В то же время нельз

ДОБРОВОЛЬНОСТЬ И ПРИНУДИТЕЛЬНОСТЬ
Ставя все эти проблемы в антропологической плсскгсти, мы яс­но видим взаимную корреляцию структурирующих начал л добро­вольных решений. Раскроем на примерах динамику добровольности и прину

ЭТОС ДЖЕНТЛЬМЕНА, ИЛИ НОВАЯ ЖИЗНЬ СТАРОЙ ФОРМЫ
Этосч джентльмена не ограничивается традиционным обществом. Общество уходит, а этос живет, принимая странные и волнующие во­площения. М.Пруст описывает герцога Германтского, жизнь которо

БУРЖУА: ЖИЗНЬ В МИРЕ ПРАКТИЧЕСКИХАБСТРАКЦИЙ

АНГЮПОЛОГИЧЕСКИЕ КАЧЕСТВА
,Социальное имя буржуа, бюргер происходит от слова Burg (нем. город). Буржуа, бюргеры — старые городские жители в Западной Европе. Будучи изначально городскими людьми, они не связаны с землей. Бурж

РУССКИЙ ГОРОД: БУРГ БЕЗ БУРЖУА
России есть города, в названиях которых звучит немецкое окончание бург. Петербург, Екатеринбург, Оренбург... Были ли в этих городах бюргеры, буржуа, т.е. принадлежащие к необычному для традиционног

В.Брюсов. Городу
Общество «сделано» людьми, оно — результат их деятельности. Именно людьми делаются непреднамеренные социальные изобрете­ния, которые меняют общество. В рамках данной темы предполага­ется рассмотрет

АБСТРАКЦИЯ — ИНДИВИДУАЦИЯ — ПРИВАТНОСТЬ
,Именно в обществах Модерна происходит разделение публичной и частной сфер. Именно здесь индивид ощущает себя единицей, не­обязательно связанной с общностью. Тогда же складываются пред­ставления о

ЙПЯННМР. ЧССР. — М.. 1996.
бранные эссе. 112 — смена формы доверия: доверие к персонам сменяется довери­ем к сложным абстрактным (неличным) посредникам, связываю­щим людей в общество. Речь идет о го

РАСПРЕДЕЛЕНИЕ Б ЛАГ И ТРЕВОГ
Темы Модерна не охватывают все общество одновременно. Об­щество многомерно. В процессе изложения материала все время подчеркивалось, что темы Модерна в разных социальных про­странствах звучат по-ра

ВОСПРОИЗВОДСТВО СЕБЯ И СОЗДАНИЕ СТИЛЕЙ ЖИЗНИ
Интеллигент в русской культуре трактуется как высокодуховный. Это подразумевает бестелесность и «безбытность» как неотъемле­мые черты существования. Социолог скажет, что ощущение безбыт-ности связа

СОВЕТСКИЙ ЧЕЛОВЕК
Их дети и внуки оказались в этой стране, как и он сам, без религии, без м

Ж.-Ф.Лиотар.
Постмодерное состояние смысление существенных сдвигов в жизнедеятельности тех об­ществ, в которых сами живем, началось довольно давно. В качестве примера напомню о концепциях постиндустриа

НОВЫЕ СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОСТРАНСТВА
егодня мы все — свидетели возникновения новых социальных пространств. Эти социальные пространства стали предметом актив­ного обсуждения начиная с конца 50-х годов. Речь идет о работах А.Тоффлера, Д

Lt; Всньямин К.Москва/УБеньямин В. Произведение искусства в эпоху его техническойвос­производимости. Избранныеэссе. —М., 1996. — С. 165.
равна жестокости. Жестокость, в отличие от ненависти, имела цель, о чем свидетельствует история. У ненависти нет истории. Это пре­дел социального. Каждый день мы становимся свидетелями ненави­сти б

Baudrillard J.Op.с/г.; Galbnith J.K. TheNew Industrial State.— N.Y.1967. — P. 215 et al.
Ответы на эти вопросы неоднозначны. На нашей отечественной почве мы можем наблюдать процессы, очень похожие на те, что опи­сывают западные социальные теоретики. Недаром книги Р.Барта и Ж.Бодрийяра,

Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Education Insider Sample
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Реклама
Соответствующий теме материал
  • Похожее
  • Популярное
  • Облако тегов
  • Здесь
  • Временно
  • Пусто
Теги