Субпассионарии

Это люди с отрицательной пассионарностью, их поступками управляют импульсы противоположные пассионарности – инстинкты. Это бомжи, бродяги, мелкие преступники («украл, выпил – в тюрьму…»), профессиональные нищие и просто бездельники. Они могут быть даже наёмными солдатами – но плохими, их набирают, когда других нет, это мародёры, грабители и бандиты, которые «грабят мирное население и обшаривают карманы убитых». В смутные времена, как и во времена упадкаих становится особенно много. Гумилёв приводит в пример римскую «чернь» в последние века существования империи. Исландцы не потеряли хотя бы способность активно работать. Но разложившиеся потомки римских граждан, скопившиеся в I веке в Риме, явили собой куда худший вариант. Они не хотели работать, не хотели воевать – они хотели «хлеба и зрелищ», которые им и давало правительство, боясь, что эти субпассионарные толпы поддержат любого пассионарного авантюриста, желающего совершить переворот, если тот пообещает им дополнительную выдачу хлеба и более шикарное представление в цирке. Их девизы – «Жизнь для себя, и сегодня, а не завтра», и «Не стремись ни к чему такому, чего нельзя съесть или выпить». Субпассионарии принципиально эгоистичны. Они не меняют мир, как пассионарии, не сохраняют его, как гармоничные люди, а существуют как паразиты за его счёт.

Результатом снижения пассионарности явилось взятие Рима готами в 410 году (Аларих), причём готов было гораздо меньше, чем боеспособных римлян, не говоря уже обо всей Италии. Весьма показательно, что когда готы ушли, граждане Рима вынесли на общее собрание вопрос не о том, как наладить обороноспособность, а о проведении представлений в цирке (!). В 455 г. вандалы (Гензерих) легко учинили резню среди римских субпассионариев, «которых как-то не хочется жалеть». После вандальского погрома Рим уже не оправился.

То же самое, писал Гумилёв, произошло в Византии, когда она вступила в эпоху упадка. В 1203 году небольшой отряд крестоносцев, всего 20 тысяч человек, легко захватил Константинополь. Греки могли выставить 70 тысяч воинов, но они не сопротивлялись, оставив без помощи кучку храбрецов, которые вышли на стены. А в 1204 году город был взят повторно, и страшно разрушен. Большинство жителей погибло… Но когда в войну вступила более пассионарная провинция, Константинополь был освобождён, чтобы снова пасть в 1453 году при таких же обстоятельствах. Население столиц-мегаполисов вырождается быстрее.

Такие последствия даёт утеря пассионарного напряжения этноса, то есть уменьшения числа пассионариев, почти полная замена их субпассионариями. Лозунги «живи одним днем!» и «наплевать на все!» – путь к гибели.

Когда этнос молод и силён, субпассионарии почти не видны, их мало, пассионарии и люди гармоничные не позволяют им безобразничать и в случае чего отправляют их на исправительные работы или в тюрьму. Но когда этнос стареет и слабеет (или болеет), субпассионарии вылазят из всех щелей и начинают указывать остальным, как надо жить.

Таким образом, Гумилёв наметил три градации убывающей пассионарности. Хотя в случае надобности, уточнял он, деление может быть более дробным. Например, первый тип – пассионариев – можно условно разделить на три группы: пассионариев с высокой степенью пассионарности, средней степенью пассионарности и невысокой степенью пассионарности. И все они будут пассионариями. Сверхпассионарии – Ленин, Сталин, Че Гевара; классические пассионарии – Черчилль, Муссолини, маршал Жуков, академик Королев; просто пассионарии – ну, здесь примеров тысячи, и в истории и в нашей современности – от деятелей культуры, бизнеса и спорта до лидеров партий, общественных организаций, криминальных групп и даже – отдельных депутатов… А есть еще пассионарии, которые в мирное время не видны, но которые могут проявить себя в случае войны или революции. Это внесистемные пассионарии.

Кроме того, наряду с предложенными Гумилёвым тремя многоярусными типами могут встречаться и промежуточные типы (между пассионариями и гармоничниками, гармоничниками и субпассионариями). То есть, вариантов может быть много, железных рамок здесь нет.

При этом не следует смешивать отмеченные градации с делениями классовыми и сословными, любое из них может включать в себя все три типа пассионарности. Например, если посмотреть внимательнее на большинство чеховских персонажей, в том числе на так называемых интеллигентов и дворян из «вишнёвых садов», то мы увидим, что они очень похожи на субпассионариев. Конечно, это вовсе не горьковские бомжи и алкоголики из пьесы «На дне». Это, можно сказать, аристократы среди субпассионариев. У них, как подметил Гумилёв, даже есть пассионарные замыслы: «Мы начнём новую жизнь! Мы будем работать, работать!!» или «Поедем – в Москву, в Москву!!» Но при этом шевелиться они не хотят, а только всё время ноют и занимаются мазохизмом. И всем им невыносимо скучно.

Так происходит постепенное вырождение этноса. При этом быстрее других начинает загнивать «голова» – политическая элита и интеллигенция. Поэтому правящий класс приходиться периодически «чистить», а иногда – полностью обновлять. Дворянин Обломов – субпассионарий, но его предки служилые дворяне были типичными пассионариями. Они завоевали и обустроили те земли, которые, спустя несколько веков, растеряли их слабосильные потомки.