Конфликтология

Проблемы социальных конфликтов занимают видное место в социологической науке и в той или иной форме и степени ставятся и анализируются практически всеми крупными социологами разных направлений соци­ологической мысли. В прошлом особенно большой вклад в научную разработку этой проблематики внесли К. Маркс и Г. Зиммель (1858—1918). Вместе с тем, в современной соц­иологии в серединеXX в. оформилось и особое конфликто-логическое направление, представители которого посвяти­ли свои исследования разработке собственно теории соци­ального конфликта, составившей основу их социологичес­ких взглядов.

Ральф Дарендорф (1929 г.р.), современный немецкий социолог, работающий в Англии, предпринял анализ глубинных причин формирования и развития социальных конф­ликтов, попытался выявить их позитивные функции в нормальном развитии социальной жизни. В первую очередь он поставил и рассмотрел проблему инте­реса как фундаментальной категории теории. Такие про­блемы, как социальное равенство и неравенство, социаль­ные противоречия и др., имеют важное значение с точки зрения формирования социальной напряженности и конф­ликтной ситуации. Но сам социальный конфликт непос­редственно связан с интересом, и чтобы понять природу конфликта, необходимо прежде понять природу интереса и способы его осознания действующими субъектами.

Дарендорф выделяет объективные («латентные») и субъективные («явные») интересы, которые выступают как противоположности в конфликте. Они обнаруживают­ся уже с самого начала конфликта, с того пункта, когда социальные противоречия в своем развитии создают кау­зальный фон, т.е. четкое обозначение двух агрегатов (по терминологии Р. Дарендорфа), «обе стороны» фронта кон­фликта. Эти агрегаты представителей социальных пози­ций не являются пока в точном смысле социальной группой. Они пока являются квазигруппой, т.е. одним только обнаруженным множеством представителей по­зиций, предполагающим их сходство, которое не нужда­ется в осознании ими. Но особенно важно здесь то, что принадлежность к этим аморфным группам (агрегатам квази-групп) постоянно предполагает «ожидание защи­ты определенных интересов». «...Латентные интересы, — пишет Дарендорф, — принадлежат социальным позици­ям; они не обязательно являются осознанными и при­знаваемыми представителями этих позиций». Эти груп­пы могут выражать любые «явные» интересы, пусть во­ображаемые, случайные, свои, но деформированные. За их требованиями, декларациями, претензиями стоят ка­кие-то интересы, и именно они составляют реальность в данном конфликте. Это — первый этап развития конф­ликта. Второй этап состоит в непосредственной кристал­лизации, т.е. осознании латентных интересов, в превра­щении квазигрупп в фактические группировки, органи­зации групп интересов. Третий этап заключается в са­мих вполне сформировавшихся конфликтах. В тенден­ции конфликты являются столкновением между сторо­нами или элементами, характеризующимися очевидной идентичностью: между профессиональными группами, нациями, политическими организациями и т.д. По мне­нию Дарендорфа, в случае, если такая идентичность еще отсутствует, конфликты в некоторой степени являются неполными, не до конца сформировавшимися. В каждом конфликте должны быть две четкие противоположные по­зиции с адекватными интересами. И если в нем участвуют несколько групп с обеих сторон, то коалиции этих групп восстанавливают его биполярность.

Р. Дарендорф убежден, что содержание конфликта свя­зано с отношениями господства и подчинения, с характе­ром власти. Речь идет прежде всего о доступе к ресурсам, которые являются средствами достижения социальных це­лей и которыми распоряжается власть. Неодинаковый до­ступ к ресурсам развития индивидов влечет за собой нера­венство их социальных положений и противоположность интересов. И сама власть представляет собой совокупность социальных позиций, позволяющих одной группе людей распоряжаться деятельностью других групп людей. Таким образом, захват дефицитных ресурсов, борьба за лидерст­во, власть и престиж делают неизбежным социальный конфликт.

Конфликт, по Дарендорфу, не просто реальность, а норма развития социальной системы.Он пишет: «Для ре­ального мира необходимо пересечение различных взгля­дов, конфликтов, изменений. Именно конфликт и измене­ния дают людям свободу, без них свобода невозможна». Конфликт является органическим элементом структуры, имеет структурную обусловленность. Это, по существу, конфликт «социальных ролей» и «позиций», т.е. деление на правящих и управляемых в «императивно координиро­ванных ассоциациях». Характер общества и власти, самой социальной структуры определяют и характер конфликта. Его интенсивность «снижается в той мере, в какой струк­тура общества становится плюралистичной, т.е. обнару­живает разнообразные автономные области». Он видит функциональность конфликта в усилении адаптивности системы, появлении новых норм и механизма социальной стабилизации. «Отменять» конфликт, тем более подавлять — значит усилить его потенциальную злокачественность, дать новый толчок усилению его энергии.

Льюис Козер, современный американский социолог, свою теорию конфликта выводит из структурного функционализма, опираясь на его самые общие основы. Вместе с тем он критикует функционалистов (прежде всего Т. Парсонса), доказывая несостоятельность их ориентации на принципы порядка и стабильности в качестве теорети­ко-методологических постулатов, ограниченность норма­тивно-стабилизационного подхода к социальной действи­тельности. По его мнению, функционалисты в социальных коллизиях видят лишь разрушительную силу, дисфунк­цию, заболевание социального организма, патологию, на­рушающую нормальное состояние социального равнове­сия. Приведем в этой связи некоторые противоположные постулаты:

Л. Козер (теория конфликта) Т. Парсонс (теория порядка)

Развивая идеи К. Маркса, М. Вебера, Г. Зиммеля, Л. Козер предпринял анализ условий функционирования социального организма, основываясь на некоторых ис­ходных предположениях, главными из которых являют­ся: а) в любой социальной системе, состоящей из разно­образно связанных частей, обнаруживаются дисбаланс, напряженность, конфликты интересов; б) процессы, протекающие в составных частях системы и между ни­ми, при определенных условиях содействуют сохране­нию и изменению, возрастанию или ослаблению интег­рации и ее адаптивных способностей; в) многие процес­сы, обычно считающиеся разрушающими систему (наси­лие, разногласия, отклонения, конфликты), при опреде­ленных условиях можно рассматривать как средства, укрепляющие основы интеграции системы и ее приспо­собляемость к окружающей среде.

Л. Козер в своих исследованиях раскрывает многочис­ленные причины социальных конфликтов. Но главное для него раскрыть механизм формирования и развития конфликта, характер взаимосвязи внутригрупповых и межгрупповых конфликтов и, наконец, роль социальной структуры, определяющей степень функциональности конфликта.

Социальные структуры отличаются друг от друга до­зволенными способами выражения притязаний и уровнем терпимости в отношении конфликтных ситуаций. Группы, отличающиеся тесными внутренними связями, значитель­ной частотой взаимодействия и высоким уровнем личност­ной вовлеченности, имеют тенденцию к подавлению кон­фликта. Частые контакты между членами таких групп придают большую насыщенность эмоциям любви и нена­висти, что в свою очередь провоцирует рост враждебности. Здесь происходит постоянная аккумуляция, а, следова­тельно, и усиление внутренних антагонизмов. Социаль­ный конфликт в таких случаях, утверждает Козер, будет особенно острым, во-первых, потому, что он явится как средством разрешения проблемы, послужившей поводом противостояния, так и своеобразной попыткой компенси­ровать накопившиеся обиды, которые не находили выхода. Во-вторых, потому, что всеохватывающая личная вовле­ченность индивидов в дела группы приведет к мобилиза­ции всех эмоциональных ресурсов, которыми они распо­лагали.

Следовательно, чем сплоченнее группы, тем интенсив­нее их внутренний конфликт. Полнота личностной вовле­ченности в условиях подавления настроений враждебно­сти угрожает в случае конфликта самим основам внутригрупповых отношений. В группах же с частичным индивидуальным участием вероятность разрушительного дейст­вия конфликта уменьшается, потому что характерным бу­дет множественность конфликтных ситуаций и энергия индивидов будет распыляться в самых разных направле­ниях. Это помешает ее концентрации на уровне какой-ли­бо одной взрывоопасной ситуации. В многонациональной стране, например, можно смягчить остроту классовой на­пряженности путем обострения межнациональных конф­ликтов.

Козер придает особо важное значение раскрытию ха­рактера межгрупповых конфликтов. И не только потому, что эта проблема важна сама по себе, но и потому, что межгрупповой конфликт оказывает огромное воздействие на характер формирования и развития внутригрупповых социальных конфликтов.

Группы (профессиональные, демографические, этниче­ские и т.д.), которые поглощены непрерывной внешней борьбой, обычно претендуют на абсолютную личную вовлеченность своих членов, с тем чтобы привести в действие весь их энергетический и эмоциональный потенциал. Здесь же существует ярко выраженная тенденция к подав­лению внутренних конфликтов, достижению сплоченно­сти и единодушия во внешней борьбе. В таких конфликтах сторонами мобилизуются, прежде всего, такие факторы, как культурные традиции и ценности, историческая па­мять, психологические и эмоциональные особенности дан­ных групп, общностей. Это особенно ярко проявляется в межэтнических (межнациональных) и межгосударствен­ных конфликтах.

Л. Козер отмечает, что группы, которые не втянуты в постоянный внешний конфликт, реже требуют от своих членов всей полноты их личностного участия. Как прави­ло, такие группы отличаются гибкостью структуры и внутренним равновесием. В условиях структурной гибко­сти неоднородные внутренние конфликты постоянно на­кладываются друг на друга, предотвращая тем самым об­щий раскол группы в каком-либо одном направлении. Л. Козер делает вывод: в свободно структурированных группах и открытых (демократических) обществах конф­ликт, который нацелен на снижение антагонистического напряжения, выполняет функции стабилизации и интег­рации внутригрупповых отношений. Благодаря терпимо­сти в отношении социальных конфликтов и попытке их институционализации социальные системы получают в свое распоряжение важный механизм социальной стаби­лизации.

Кроме того, считает Козер, конфликт внутри группы часто содействует появлению новых социальных норм или обновлению существующих. С этой точки зрения социаль­ный конфликт есть способ адекватного приспособления со­циальных норм к изменившимся обстоятельствам, а в ко­нечном счете — способ сохранения институционализированных образцов и адаптивности всей социальной системы и ее подгрупп. Социальный конфликт, по образному выра­жению Л. Козера, это — страхующий клапан системы, по­зволяющий через последующие реформы и интегративные усилия на новом уровне приводить социальный организм в соответствие с изменившимися условиями. Подобный кор­ректирующий механизм, по Козеру, вряд ли возможен в жестких системах: подавляя конфликт, они блокируют специфический предупредительный сигнал и тем самым усугубляют опасность социальной катастрофы.