Понимающая» социология Макса Вебера

М. Вебер (1864—1920) — немецкий социолог, основоположник «понимающей» социологии и теории со­циального действия, применивший ее принципы к эконо­мической истории, к исследованию политической власти, религии, права. Главной идеей веберовской социологии является обоснование возможности максимально рацио­нального поведения, проявляющегося во всех сферах че­ловеческих взаимоотношений. Эта мысль Вебера нашла свое дальнейшее развитие в различных социологических школах Запада, что вылилось в 70-е гг. в своеобразный «веберовский ренессанс».

Методологические принципы веберовской социологии тесно связаны с другими теоретическими системами, характерными для обществознания прошлого века — позитивизмом Конта и Дюркгейма, социологией марксизма.

Особо отметим влияние баденской школы неокантианства, прежде всего воззрений одного из ее ос­новоположников Г. Риккерта, согласно которым взаимо­связь бытия и сознания строится на основе определенного отношения субъекта к ценности. Как и Риккерт, Вебер разграничивает отношение к ценности и оценку, из чего следует, что наука должна быть свободна от оценочных суждений субъективного толка. Но это не означает, что ученый должен отказаться от собственных пристрастий; просто они не должны вторгаться в научные разработки. В отличие от Риккерта, рассматривавшего ценности и их иерархию как нечто над историческое, Вебер полагает, что ценность детерминирована характером исторической эпо­хи, определяющей общую линию прогресса человеческой цивилизации. Иными словами, ценности, по Веберу, вы­ражают общие установки своего времени и, стало быть, историчны, относительны. Они в концепции Вебера свое­образно преломляются в категориях идеального типа, ко­торые составляют квинтэссенцию его методологии соци­альных наук и используются как инструмент понимания явлений человеческого общества, поведения его членов.

Итак, по Веберу, социолог должен соотнести анализи­руемый материал с экономическими, эстетическими, мо­ральными ценностями, исходя из того, что служило цен­ностями для людей, являющихся объектом исследования. Чтобы уяснить действительные причинные связи явлений в обществе и дать осмысленное толкование человеческому поведению, необходимо сконструировать недействитель­ное — извлекаемые из эмпирической реальности идеаль­но-типические конструкции, которые выражают то, что характерно для многих общественных явлений. При этом Вебер рассматривает идеальный тип не как цель позна­ния, а как средство, позволяющее раскрыть «общие прави­ла событий».

Как же им пользоваться? Понятно, что в реальной жиз­ни различные условия приводят к тому, что общественное явление всегда будет иметь отклонение от идеального ти­па. Согласно Веберу, идеальный тип как методологиче­ское средство позволяет, во-первых, сконструировать яв­ление или человеческое действие, как если бы оно имело место в идеальных условиях; и, во-вторых, рассмотреть это явление или действие независимо от локальных усло­вий. Предполагается, что если будут выполнены идеаль­ные условия, то в любой стране действие будет совершать­ся именно таким образом. То есть мыслительное образова­ние нереального, идеально-типического — прием, позво­ляющий понять, как действительно протекало то или иное историческое событие. И еще: идеальный тип, по Веберу, позволяет трактовать историю и социологию как два на­правления научного интереса, а не как две разные дисцип­лины. Это — оригинальная точка зрения, исходя из кото­рой, по мнению ученого, чтобы выявить историческую причинность, необходимо перво-наперво выстроить иде­ально-типическую конструкцию исторического события, а затем сопоставить нереальный, мысленный ход событий с их реальным развитием. Через конструирование идеаль­но-типического исследователь перестает быть простым статистом исторических фактов и обретает возможность понять, насколько сильным было влияние обстоятельств общего порядка, какова роль воздействия случайности или личности в данный момент истории.

Социология, по Веберу, является «понимающей», по­скольку изучает поведение личности, вкладывающей в свои действия определенный смысл. Действие человека обретает характер социального действия, если в нем при­сутствуют два момента: субъективная мотивация индиви­да и ориентация на другого (других). Понимание мотива­ции, «субъективно подразумеваемого смысла» и отнесение его к поведению других людей — необходимые моменты собственно социологического исследования, отмечает Вебер, приводядляиллюстрации своих соображений пример человека, рубящего дрова. Так, можно рассматривать руб­ку дров лишь как физический факт - наблюдатель понимает не рубщика, а то, что дрова рубятся. Можно рассмат­ривать рубщика как обладающее сознанием живое суще­ство, интерпретируя его движения. Наконец, возможен и такой вариант, когда центром внимания становится субъ­ективно переживаемый индивидом смысл действия, т.е. задаются вопросы: «Действует ли этот человек согласно разработанному плану? Каков этот план? Каковы его мо­тивы? В каком контексте значений воспринимаются эти действия им самим?» Именно этот тип «понимания», осно­ванный на постулате существования индивида совместно с другими индивидами в системе конкретных координат ценностей, служит основой реальных социальных взаимо­действий в жизненном мире. Социальным действием, пи­шет Вебер, считается действие, «субъективный смысл ко­торого относится к поведению других людей». Исходя из этого, нельзя считать действие социальным, если оно яв­ляется чисто подражательным, когда индивид действует, как атом толпы, или когда он ориентируется на какое-ли­бо природное явление (не является, например, действие социальным, когда множество людей раскрывают зонты во время дождя).

И еще одно важное замечание, которое делает Вебер:употребляя понятия «государство», «сообщество», «семья» и т.д., нельзя забывать, что эти институты не являются реально субъектами социального действия. Поэтому нель­зя понять «действие» народа или государства, хотя вполне можно понять действие их составляющих индивидов. «Та­кие понятия, как «государство», «сообщество», «феода­лизм» и т.п., - пишет он, — в социологическом понима­нии означают... категории определенных видов совмест­ной деятельности людей, и задача социологии заключает­ся в том, чтобы свести их к «понятному» поведению... уча­ствующих в этой деятельности отдельных людей».

«Понимание» никогда не может быть полным и всегда приблизительно. Оно приблизительно даже в ситуациях непосредственного взаимодействия людей. Но социолог стремится понять социальную жизнь ее участников, когда они отдалены, причем не только в пространстве, но и во времени: он анализирует мир своих предшественников на основе имеющихся у него эмпирических сведений. Он имеет дело не только с материальными, но и с идеальными объектами и старается понять субъективные значения, су­ществовавшие в сознании людей, их отношение к тем или иным ценностям. Комплексный и вместе с тем единый со­циальный процесс складывается лишь в ходе представле­ния согласованного взаимодействия людей. Насколько возможна такая согласованность при относительности понимания индивидами друг друга? Каким образом социоло­гия как наука способна «понять» степень приблизительно­сти в том или ином конкретном взаимодействии людей? А если человек не отдает себе отчета в собственных действи­ях (по состоянию здоровья, в результате манипулирова­ния его сознанием средствами информации или же нахо­дясь под влиянием митинговых страстей), сможет ли соци­олог понять такого индивида?

Чтобы ответить на эти вопросы и разрешить поставлен­ные проблемы, Вебер прибегает к конструированию иде­ально-типической модели действия индивида, в которой смысл действия и смысл действующего совпадают, для че­го вводится понятие «целерациональное действие. В нем оба вышеназванных момента совпадают: понять смысл действия, значит, понять действующего, и наоборот. Са­мо собой разумеется, что в действительности человек да­леко не всегда знает, чего он хочет. Целерациональное действие — это идеальный случай. Всего же Вебер выделя­ет четыре вида деятельности, ориентируясь на возможное реальное поведение людей в жизни: целерациональное, ценностно-рациональное, аффектное и традиционное. Обратимся к самому Веберу: «Социальное действие, подо­бно всякому действию, может быть определено: 1)целера-ционально, то есть через ожидание определенного поведе­ния предметов внешнего мира и других людей и при ис­пользовании этого ожидания как «условий» или как «сред­ства» для рационально направленных и регулируемых це­лей (критерием рациональности является успех); 2)цен­ностно-рационально, то есть в сознательную веру в этиче­скую, эстетическую, религиозную или какую-либо иначе понимаемую безусловную собственную ценность (само­ценность) определенного поведения, взятого просто как таковое и независимо от успеха; 3)аффективно, особенно эмоционально — через актуальные аффекты и чувства; 4)традиционно, то есть через привычку».

Строго говоря, лишь первые два типа действия полно­стью относятся к социальным, ибо имеют дело с осознан­ным смыслом. Так, говоря о ранних типах общества, соци­олог отмечает, что в них преобладали традиционные и аф­фективные действия, а в индустриальном обществе — целе- и ценностно-рациональные с тенденцией доминирова­ния первого. Таким образом, по Веберу, рационализация есть всемирно-исторический процесс. Рационализирует­ся способ ведения хозяйства, управление экономикой, политикой. Рационализируется образ мышления людей, так же как и образ их жизни в целом. Веберовская теория рационализации — это, по существу, видение им судеб капитализма, который, по его мнению, определяется не спекуляцией, завоеваниями и другими авантюрами, а до­стижениями максимальной прибыли средствами рацио­нальной организации труда и производства. «Стремление к предпринимательству», «стремление к наживе», к де­нежной выгоде, само по себе, ничего общего не имеет с ка­питализмом, писал он. Капитализм, по Веберу, может быть идентичен обузданию этого иррационального стрем­ления, во всяком случае, его «рациональному регламенти­рованию». Иными словами, Вебер в рационализации жиз­ни видел лишь формальную сторону.

Таким образом, стержнем веберовской «понимающей» социологии является идея рациональности, нашедшей свое конкретное и последовательное выражение в совре­менном ему капиталистическом обществе с его рациональ­ным хозяйствованием (рационализации труда, денежного обращения и т.д.), рациональной политической властью (рациональный тип господства и рациональная бюрокра­тия), рациональной религией (протестантизм).

Власть является одним из вечных и необходимых компонентов человеческого бытия. Она существует в любой организованной общности людей. Среди многочисленных ви­дов власти особое место занимает политическая власть, окончательно сложившаяся в классовом обществе. Про­блема власти вообще, политической власти в особенности, всегда привлекала внимание социологов. Но для творчест­ва Вебера она, бесспорно, является ключевой. При анали­зе властной проблематики Вебер последовательно опира­ется на свою теорию социального действия. Как было от­мечено выше, своего рода атрибутом социального дейст­вия Вебер считает «ориентацию на другого», которая пред­полагает взаимное ожидание соответствующего поведения всех участвующих в политических отношениях сторон. Это и обеспечивает легитимность господства: те, кто уп­равляют, ожидают, что их командам, будут повиноваться: те же, кем управляют, ожидают определенного характера директив. Так возникает предпосылка-тенденция, обеспе­чивающая возможность максимально рационального пове­дения в политической сфере и позволяющая добиться пре­дельной эффективности межчеловеческих взаимоотноше­ний, имея в виду и управляющих, и управляемых.

Важно отметить, что многое в концепции Вебера, так или иначе, сопрягается с марксистской социологией вла­сти. В частности, анализируя отношения между управляющими и управляемыми, он значительное место, уделял проблемам социальной структуры и классового конфлик­та. Тип господства, считал Вебер, вытекает из отношений, которые складываются в экономической сфере. Вместе с тем он подчеркивал при этом значимость и других факторов: различии в статусе и престиже людей, их привержен­ности разным религиозным ценностям и т.д. Вебер уделял большое внимание конфликтам между группировками уп­равляющих. Причины политических коллизий социолог усматривал в борьбе между партиями и бюрократическим аппаратом управления, чиновничеством.

Однако Вебер разошелся с марксизмом по вопросу пу­тей и средств движения к рациональной власти, да и в оп­ределении ее сущности, имея в виду идеальный, перспек­тивный тип политического управления. Если Маркс разре­шение социально-политических катаклизмов во властной сфере видел в революционном преобразовании государст­венных структур и функций таким образом, чтобы, в ко­нечном счете, утвердилось неполитическое, безгосударст­венное управление народа посредством самого народа, то Вебер считал возможным в рамках существующего капи­талистического строя создать образцово-рациональный тип власти, что связано с утверждением рационально-бюрократического типа управления.

Так, по Веберу, штаб управления должен состоять из чиновников, которые: лично свободны и подчиняются только деловому служебному долгу; имеют устойчивую служебную иерархию и определенную служебную компе­тенцию; работают в силу контракта, на основе свободного выбора в соответствии со специальной квалификацией; вознаграждаются денежными окладами; рассматривают свою службу как главную профессию; предвидят свою карьеру — «повышение» - или в соответствии со стар­шинством по службе, или в Соответствии со способностя­ми, независимо от суждения начальника; подчиняются строгой единой служебной дисциплине и контролю. Разу­меется, это — идеальный тип формально-рационального управления, а не существующая реальность. В его основе лежит идеализация реального положения вещей, что определяет лишь вектор движения, исходя из того, что все управляющие и, стало быть, управляемые будут совер­шать только целерациональные действия.

В полном соответствии со своей методологией Вебер анализирует легитимные типы господства, где критери­ем для конструирования идеальных типов служат мотивы повиновения, исходя из присутствия в них той или иной доли рациональности. Так, Вебер выделяет три легитимных типа господства и соответственно три типа мотивов повиновения: господство в силу веры в обязательность ле­гального установления и деловой компетентности; господ­ство может обусловливаться просто «нравами», привычкой к определенному поведению; наконец, оно может основы­ваться на простой личной склонности подданных, т.е. иметь аффективную базу.

При первом типе господства мотивом повиновения, в конечном счете, является соотнесенный с интересами дру­гих личный интерес индивида, что и порождает целерациональное действие. В государствах с таким типом господ­ства подчиняются не личности, а законам; это касается не только управляемых, но и управляющих. Во втором слу­чае поведение людей обусловлено «нравами», верой в свя­щенность существующих порядков и властей. Это патри­архальный тип господства, при котором аппарат управле­ния зависит от господина, и, стало быть, верность ему, а не компетентность служит основанием для занятия той или иной должности. Наконец, третий случай - харизматическое господство, которое основано на магических спо­собностях, пророческом даре, силе слова и духа выдаю­щихся политиков. Аффективный тип действия повиную­щихся (эмоционально окрашенная преданность) является его базой. Именно поэтому в любой исторической форме харизматическое господство авторитарно по своей сути.

У Вебера реализация идеи политической рациональности связана с разной степенью участия людей в политической жизни вообще и политической власти в особенности. Он ста­вит вопрос о том, что можно быть: а) «политиками «по слу­чаю» (участие в волеизъявлении); б) «политиками «по со­вместительству» (быть доверенными лицами, членами прав­ления партийно-политических союзов, государственных со­ветов и т.д.), когда политика «не становится для них перво­очередным «делом жизни» ни в материальном, ни в идеаль­ном отношении»; в) «профессиональными политиками». Из тенденции рационализации политической жизни логически вытекает идея превращения политики в, своего рода, «пред­приятие», которому требуются профессионально подготов­ленные люди с разными знаниями и умениями — чиновни­ки-специалисты и «политические» чиновники.

Весьма ценны и полезны рекомендации Вебера по воп­росу о том, что сделать, чтобы государственная власть пе­рестала быть основным источником благополучия, и, сле­довательно, самовоспроизводить коррупцию. «За счет политики как профессии живет тот, кто стремится сделать из нее постоянный источник дохода, «для» политики - тот, у кого иная цель. Чтобы некто в экономическом смыс­ле мог бы жить «для» политики, при господстве частнособственнического порядка должны наличествовать некото­рые, если угодно, весьма тривиальные предпосылки: в нормальных условиях он должен быть независим от дохо­дов, которые может принести ему политика». По существу, из этого следует, что при нашем волеизъявлении, вопреки прежним стереотипным установкам выбирать из «низов» (они-де знают народные нужды и будут заботиться о них), отдать предпочтение при прочих равных условиях рекомен­дуется человеку, обладающему материальной или духовной собственностью, имеющему достаточный постоянный доход (речь не идет о размерах его богатства). В социально-психо­логическом плане он более подходит для проведения право­вой, этической, словом, рациональной политики.

Данную проблему Вебер не сводит к ее экономическо­му аспекту. Страна, в которой утверждается политиче­ский плюрализм, сталкивается со сложностями, вызван­ными коррупцией партийно-политического характера, когда «партийными вождями за верную службу раздаются всякого рода должности в партиях, газетах, товарищест­вах, больничных кассах, общинах и государствах. Все пар­тийные битвы суть не только битвы ради предметных целей, но прежде всего также и за патронаж над должностями».

Как видим, проблема эта не специфически российская, и, стало быть, можно и нужно использовать веберовские социологические рекомендации по ее нейтрализации. Для этого надо признать, что бюрократия, как функциональ­ный элемент управления, есть атрибут государства, отде­ляющегося от господства одной социально-политической силы. Еслимы хотим утвердить политический плюрализм с равноправием всех партий, тоих лидеры должны осоз­нать, что в общих интересах постепенно сформировать, поддерживать и беречь новый социальный слой — совре­менное чиновничество, как «высококвалифицированных специалистов духовного труда, профессионально вышко­ленных многолетней подготовкой, с высокоразвитой со­словной честью, гарантирующей безупречность, без чего возникла бы роковая опасность чудовищной коррупции и низкого мещанства, а это бы ставило под угрозу чисто тех­ническую эффективность государственного аппарата, значе­ние которого для хозяйства, особенно с возрастанием социа­лизации, постоянно усиливается и будет усиливаться впредь». Ориентация на этот идеальный тип избавила бы от массовых иррациональных перемен в государственных инс­титутах после очередных выборов, отчего в конечном счете общество несет большие материальные и духовные потери.

Партийно-политическую коррупцию можно миними­зировать еще и разделением функционально государст­венной бюрократии и партийных лидеров. «Подлинной профессией настоящего чиновника... - замечает Вебер, - не должна быть политика. Он должен «управлять», прежде всего, беспристрастно - данное управленческое требова­ние применимо даже к так называемым «политическим» чиновникам... Политический чиновник не должен делать именно того, что всегда и необходимым образом должен делать политик - как вождь, так и его свита, - бороться».

Рациональным властным отношениям должны быть адекватны средства их достижения. По Веберу, потенциал движения к рациональной власти может проявиться лишь на основе осознания приоритетности эволюционных изме­нений в политической жизни, объективной взаимозависи­мости индивидов и разных статусных групп. Только на этом пути способна возникнуть совершенно новая по сути политическая борьба между партиями как важнейший ин­струмент добывания истины, выработки наиболее рацио­нальных программ развития страны. Однако рациональ­ная власть отнюдь не тождественна слабовластию, тем бо­лее ее бессилию. Чтобы обеспечить рациональность управ­ления, государство, как отмечает Вебер, должно быть инс­титутом, обладающим «монополией легитимного физиче­ского насилия». Единственным источником «права» на на­силие считается государство, хотя насилие отнюдь не яв­ляется нормальным или единственным средством государ­ства. Но оно, пожалуй, специфическое для него средство, отмечал М. Вебер.

Веберовская социология религии подчинена исследованию социального действия людей. М. Вебер стремится выявить связь между ре­лигиозно-этическими принципами и поведением индиви­дов, особенно их экономической и политической деятель­ностью. По его мнению, поведение людей может быть по­нято лишь с учетом их представлений о ценности религи­озных догм. В отличие от марксистов, ставивших в качест­ве центрального вопрос о происхождении религии и ее сущности, Вебер делает акцент на основных видах смыс­лов религиозных принципов, которые обусловливают то или иное поведение человека, наличие в нем элементов рациональности. «Мы должны, - пишет он, - вообще иметь дело не с «сущностью» религии, а с условиями и следствиями определенного рода действий общины (име­ется в виду религиозная организация. - Ред.), понимание которых может быть обретено, только исходя из субъек­тивных переживаний, представлений, целей отдельного индивида, т.е. исходя из «смысла». При этом критерием для типологизации основных видов «смысла» у него опять-таки выступает целерациональное действие. Так, анали­зируя различные формы религиозной жизни, Вебер. путем эмпирических наблюдений и сравнений фиксирует, где преобладает ритуал истек и культовое начало, где мистико-созерцательное, а где аскетически-рациональное. Это дало ему основание сначала выдвинуть гипотезу, а затем сделать вывод о том, что существует связь между религи­озными убеждениями и поведением (прежде всего эконо­мическим)и что та религия,в которой преобладает рацио­налистическое начало, способствует становлению рацио­нального общественного строя.

По Веберу, наиболее рельефно рационалистическое на­чало проявилось в конфуцианстве в Китае, индуистской религии и протестантстве. Для конфуцианства, отмечает Вебер, главное - благополучная земная жизнь, отсутст­вие веры в загробную жизнь. Культ трезвый и простой: жертва, ритуальная молитва, музыка и ритмический та­нец. Порядок и гармония - основные принципы конфу­цианства, применимые и к человеку, и к государственно­му устройству. «Разум» конфуцианства, - пишет Вебер, - был рационализмом порядка». Однако конфуцианство не отвергало и магию, которая, как признавалось, имеет власть над злыми духами. В этой связи Вебер показывает, что в конфуцианстве соединились два начала – этико-рациональное и иррационально-магическое. В силу данного обстоятельства в Китае не мог утвердиться формально-ра­циональный тип управления и сходный с западным рацио­нальный тип хозяйства.

В Индии рационализация совершалась внутри ритуалистическои религии и в рамках представлении о пересе­лении душ. Однако, по мысли Вебера, обрядово-ритуаль­ный консерватизм (каждый индивид рождается в опреде­ленной касте и тем самым привязан к роду деятельности; существуют запреты, ограничивающие взаимоотношения между кастами и индивидами) в конечном счете не дал развития целерациональным действиям людей и стал пре­пятствием для утверждения формально-рациональных ос­нов хозяйствования и политической жизни.

Лишь рационализм протестантской этики прямо спо­собствует рационализации жизни экономической, иници­ируя у людей стремление к прибыли, рациональной дис­циплине труда, что нашло свое выражение в известном те­зисе Вебера об «адекватности духа капитализма и духа протестантизма». Суть протестантизма он излагает в следующих пунктах, используя текст «Вестминстерского исповедания» 1647 г.: есть Бог, Всевышний, который со­здал мир и который им правит, но который непостижим для конечного разума людей; этот всемогущий и таинст­венный Бог заранее предопределил каждому из нас спасе­ние или осуждение на погибель, а мы своими действиями бессильны изменить предначертание Божье; Бог создал мир во славу себе; человек должен трудиться на приумно­жение славы Божьей и на создание царства Божьего на этой земле; дела мирские, человеческая природа, плоть относятся к категории греховности и гибели, спасение же даруется человеку свыше как Божья благодать. Как отме­чает Вебер, все эти элементы в разрозненном виде сущест­вуют и в других религиях, но их одновременное сочетание - уникально.

Что следует из этих постулатов? Прежде всего, они иск­лючают идолопоклонство, всякий мистицизм. Общение между конечным разумом людей и бесконечностью духа Божьего заведомо заказано, что опосредованно благопри­ятствует развитию науки. В этом, по мнению Вебера, на­ходит свое завершение тот великий историко-религиозный процесс расколдования мира, который уничтожил все магические средства спасения, объявив их неверием и ко­щунством. Далее, проблема спасения верующего видится не в ритуально-культовых церемониях и не в помощи по­сюстороннего спасителя (ислам), а через «труд на приум­ножение славы Божьей».

Анализируя конкретную деятельность протестантских сект, Вебер подчеркивает, что ими в качестве наилучшего средства для обретения внутренней уверенности в спасе­нии рассматривается неутомимая деятельность в рамках своей профессии. Кроме того, отмечает Вебер, рано или поздно перед каждым верующим должен был встать один и тот же вопрос, оттесняющий на задний план все осталь­ное: избран ли я и как мне удостовериться в своем избран­ничестве? На него протестантская церковь отвечает в том же ключе: именно аккуратный, постоянный труд в мир­ской профессиональной деятельности «дает уверенность в своем избранничестве». Наконец, Вебер указывает на со­ответствие многих требований протестантской этики оп­ределенным императивам рождающегося духа капитализ­ма: неутомимо трудиться ради получения прибыли и сле­довать аскетическому поведению. Это как раз необходи­мое условие капиталистического развития, предполагаю­щего использование прибыли для постоянной реинвести­ции, для дальнейшего воспроизводства средств производ­ства и т.д. Словом, прибыль важна не для того, чтобы на­слаждаться прелестями бытия, а для удовлетворения по­требности все больше воспроизводить.

Все это, по мнению Вебера, позволяет сделать обобща­ющий вывод о том, что поведение человека зависит от его мировоззрения, а интерес, который каждый испытывает к той или иной деятельности, обусловлен системой ценно­стей, которой человек руководствуется.

 

Контрольные вопросы

1. Что такое "понимающая" социология М. Вебера?

2. Какую роль в своей "понимающей" социологии Вебер отводил категории "идеальный тип" и как она соотносится с объективной реальностью?

3. Какие действия человека Вебер считал социальными? Какую классификацию социальных действий людей предложил Вебер?