Екатерина II получила в наследство от своего поверженного супруга не только весьма нестабильное положение на престоле, но и документ, который требовал большой политической осмотрительности. С одной стороны, сохранялась давно назревшая потребность нового позитивного оформления отношений власти и дворянства. Документ, подписанный Петром Ш, содержал совершенно определенную терминологию, и поэтому господствующий класс справедливо ожидал конфирмации не новых прав и привилегий, а именно «свободы». С другой стороны, Екатерина как правитель талантливый и дальновидный интуитивно чувствовала, что необходимо, мягко обойдя понятие «вольность», выстроить новые отношения с политической элитой дворянства, не охлаждая, а, напротив, усиливая ее рвение к «служению монарху и Отечеству». Кроме того, с точки зрения конкретного законодательного обеспечения реализации дарованной дворянству привилегии это был скорее предварительный проект, чем продуманный документ, на основании которого можно было изменить порядок государственной службы целого сословия.
Манифест от 28 июля 1762 г. «О вступлении на престол императрицы Екатерины II» содержал типовую форму «клятвенного обещания», в соответствии с которым все подданные торжественно присягали «верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться», «поступать», как положено «доброму и верному Ее Императорского Величества рабу» Полное собрание законов Российской Империи с 1649г.,Т XVI,№11582.. О дарованной дворянству свободе в законодательстве первых месяцев нового правления вообще не упоминалось.
Пауза с подтверждением Манифеста о вольности дворянства явно затягивалась. Осенью 1762 г. Екатерина писала Н.И. Панину: «Я запамятовала давеча Вам сказать, что не много роптания меж дворянства о неконфирмации их вольности и надлежит о том не позабыть приступ сделать» Омельченко О.А. «Законная монархия» Екатерины II: просвещенный абсолютизм в России. М., 1993. С.36.. Наконец, в феврале 1763 г. вышел именной указ «О рассмотрении акта, которым Император Петр III дал вольность благородному российскому дворянству, и о приведении его содержания в лучшее совершенство». С этой целью была создана Комиссия, деятельность которой регламентировалась не четкими указаниями императрицы, а общими приоритетами новой власти. В указе речь шла не о «вольности», а о «залоге монаршего благоволения», что, по всей видимости, рассматривалось престолом как ценность более высокая, чем свобода от службы. Содержание Манифеста следовало «привести в лучшее совершенство» «на основе разумной политики». Иначе говоря. Комиссия должна была не столько разрабатывать «права свободы дворянской», сколько усилить статьи, «которые бы наивящше поощряли честолгсн. бие к пользе и службе нашей и нашего любезного Отечества» ПСЗ,Т XVI,№11751..
При работе Комиссии вопрос о привилегиях дворянства поднимался на 14 заседаниях и получил свое концептуальное оформление в проектах канцлера М.И. Воронцова и руководителя Комиссии А.П. Бестужева-Рюмина, комментариях Н.И. Панина и других придворных, а также в окончательном докладе, представленном императрице в апреле 1763 г. как проект «Права дворянского» Каменский А.Б. От Петра I до Павла I. Реформы в России XVIII в. Опыты целостного анализа. М., 2001.С.446. . Проведя сравнительный анализ двух проектов, замечаний Панина и текста «Права дворянского» Каменский пришел к выводу, что в докладе «заметно стремление создать две самостоятельные социальные иерархии, отделить социальный статус от чина в системе государственной службы». В то же время автор отмечает неготовность Комиссии «решать фундаментальную проблему природы дворянства и его обществе, в то время как права дворянства в плоскости его отношений с государством интересовали придворных меньше.
Протоколы заседаний Комиссии, которая работала на протяжении двух месяцев, а также подготовленный для представления императрице «Доклад о проекте Права дворянского» свидетельствуют о высокой степени зависимости сознания политической элиты от официальной идеологии. Подискутировав о привилегиях родовой и титулованной знати, о соотношении чинов и статуса высшего сословия, придворные пришли к выводу, что достоинство дворянства определяется исключительно его заслугами перед престолом. Авторы проекта воспроизвели основные идеи Манифеста о вольности, касающиеся прежде всего условий ее ограничения: «закон, по которому каждый дворянин служит и не служит не беспредельно, но должен будет знать время и обстоятельства, в которых он может сим пожалованным правом пользоваться». Участники Комиссии абсолютно верно уловили основной пафос Манифеста, стимулирующий в сознании дворянина «побуждение к службе Е.И.В., основанное на прямом честолюбии». Главные усилия придворных законодателей были направлены на правильное понимание ожиданий и предпочтений императрицы. В конечном итоге они пришли к выводу, что любой представитель благородного сословия обязан «делать пользу государю и Отечеству» либо в качестве чиновника и офицера, либо «земледелием и экономиею своею» Филиппов А.Н. История русского права. Конспект лекций для слушателей автора. Типография Общества распространения полезных книг: в IIч., ЧI.,издание 5.,М.,1905. С.194.. «По таковым резонам собрание рассуждает, - говорилось в проекте, - что всемилостивейше подтвержденная свобода служить и не служить дворянину будет полезна Е.И.В., Отечеству и самим дворянам. Но дабы служба Е.И.В. не I ослабела, то статья вторая и третья... будут побуждающие к службе». Завершив работу над проектом, Комиссия ждала конкретных инструкций Екатерины, поскольку «законы следствием должны быть тех прав, которыми Е.В. угодно будет пожаловать российское дворянство; не знаючи же точно самых прав, ничего за подлинно не могут принять и за основание к сочинению законов».
Проект «Права дворянского» Екатерина собственноручно скопировала, сделала замечания на полях и вернула его составителям через полгода. Однако высочайшие указания показались членам Комиссии слишком общими, и они так и не приступили к написанию окончательного текста. Комиссия прекратила свою работу, а императрице пришлось самой приступить к законодательному оформлению сословного статуса дворянства и политики абсолютизма в отношении господствующего класса.
Манифест о вольности не был ни отменен, ни конфирмован, хотя некоторые его положения реализовались в практике Сената и делопроизводстве Герольдмейстерской конторы. «Вопрос о привилегиях дворянства (их расширении и окончательном законодательном оформлении), оставался открытым: Его обсуждение было продолжено сначала в созданной в декабре 1763 г. Комиссии о коммерции, затем в Уложенной комиссии и, наконец, спустя двадцать три года, в 1785 г. завершилось изданием Жалованной грамоты дворянству.