Создание вооруженной организации в ходе войны

Основными революционными силами, которые противостояли внутренней и внешней феодальной реакции, являлись партизанские отряды, возникавшие в ходе народной войны. Эти отряды организовывались восставшими ремесленниками, рабочим людом городов и портов, крестьянами, рыбаками, матросами.

Партизанские отряды провинций Фландрии и Геннегау укрывались в лесах и назывались «лесными гёзами». На море на быстроходных кораблях против испанского флота и приморских укреплений действовали «морские гёзы», развернувшие каперскую войну. Партизанские отряды на суше и на море не имели какой-либо определенной военной организации, не было попыток объединить их в революционные централизованные вооруженные силы и обеспечить систематическое, плановое взаимодействие с наемными армиями, которые формировали нидерландские дворяне и буржуазия. Лишь в последний период войны нидерландский полководец Мориц [346] Оранский опирался на народные массы, следствием чего явились крупные успехи нидерландской армии в борьбе с вооруженными силами испанского короля.

Полководцы Нидерландской революции — Вильгельм Оранский, а затем его сын Мориц Оранский для войны с Испанией формировали небольшие наемные армии, которые обычно по окончании кампании распускались. Таким образом, эти войска не являлись постоянными армиями, они в большей или меньшей степени имели лишь элементы регулярства.

Развитие товарных отношений в Нидерландах способствовало тому, что эта страна уже с XIV в. являлась одним из рынков наемных войск. В свое время нидерландцы считались лучшими солдатами в Европе. Следовательно, в Нидерландах имелись значительные контингента для вербовки в армию, боровшуюся за освобождение страны от испанского ига. Моральные качества этих солдат, сражавшихся за независимость своей родины, несомненно, были более высокими, чем иноземных наемников, в том числе и немецких ландскнехтов. Зависимость вербовки наемных солдат от наличия имевшихся средств определила малую численность сражавшихся армий, которые насчитывали обычно несколько десятков тысяч. Однако нидерландская армия и флот располагали лучшим по тому времени вооружением, что было следствием развития капиталистической мануфактурной промышленности. Особенности вооруженной борьбы и театра войны определили направление развития огнестрельного оружия.

В Нидерландах оказалась благоприятная обстановка для ведения обороны. Многочисленные города в большинстве случаев были обнесены крепостными стенами. Опорными пунктами являлись мощные крепости и большие хорошо укрепленные политические, промышленные и торговые центры страны. Многочисленные плотины и каналы со Шлюзами позволяли устраивать искусственные затопления значительных территорий, затруднявшие осады городов.

Одним из главных следствий войны в этих условиях явилось усовершенствование артиллерии, применявшейся при обороне и атаке крепостей. Совершенствовались мортиры и гаубицы, применялись бомбы, каркасные снаряды, каменные ядра. Бомбы были сферической и продолговатой формы. Воспламенение [347] разрывного заряда производилось чрезвычайно примитивно: перед выстрелом бомбардир зажигал сначала трубку бомбы, а затем заряд, т. е. пушка стреляла «двумя огнями». В атаке и обороне крепостей в Нидерландах главная роль принадлежала артиллерии, а не минной борьбе, как в России.

Около 1600 г. были изобретены картузы (из холщовых мешков), содержавшие определенное количество пороха и обеспечивавшие однообразие зарядов. Применение картузов сократило время заряжания орудия и повысило точность огня. Вначале картузы использовались только в крепостной артиллерии. Улучшилось изготовление запальных трубок. Большую роль сыграло изобретение простой и вязаной картечи.

Полевая артиллерия все еще была несовершенна. Для обеспечения выполнения тактических задач требовались орудия различных калибров, начиная от 48-фунтовых (20 см){373} до малокалиберных фальконетов. Орудия крупных калибров вели эффективный огонь, но были малоподвижны; орудия мелких калибров отличались подвижностью, но действие их огня оказывалось незначительным. Разнокалиберные орудия на поле боя соединялись в одну общую массу и размещались в линии впереди пехоты, снимаясь с передков.

Лафеты все еще были неуклюжие, оси деревянные и разных размеров, орудия и лафеты одного и того же калибра отличались разнообразием. Передки не имели еще зарядных ящиков. На поле боя лошади отпрягались, а для продвижения вперед орудия снова брались на передки. Все это отрицательно сказывалось на тактической подвижности артиллерии. Заряжание орудий, затравка, прицеливание и производство выстрела занимали очень много времени. Невелика была и точность ведения огня.

В целом артиллерия медленно выходила из цеховой стадии своего развития.

Однако Нидерландская война за независимость способствовала усовершенствованию техники, тактики и организации артиллерии, осуществлявшихся под руководством Морица Оранского.

На вооружение нидерландской армии были приняты 48, 24, 12 и 6-фунтовые орудия (20, 15, 12, 9 см). Для флота и сухопутной армии были приняты одинаковые калибры. Цапфы орудий стали располагать на полкалибра ниже оси орудия. Кроме того, были введены однообразные и прочные лафеты и другие технические усовершенствования. 12-фунтовое орудие стали называть полевым. [348]

Усовершенствование материальной части и устранение многокалиберности орудий резко повысили качество артиллерии нидерландской армии и флота.

В середине и во второй половине XVI в. отмечается значительный прогpecc в развитии ручного огнестрельного оружия. Появившаяся еще в XV в. искривленная ложа в XVII в. полностью вытеснила прямую. Новая ложа улучшала условия производства прицельного выстрела.

Еще большее значение, особенно для конницы, имели изобретения в XVI в. колесцового замка.

Новый замок состоял из колесика с острыми зазубринами, приводившегося в движение заводившейся часовой пружиной, и из курка, в губы которого вставлялся кремень. Во взведенном положении пружина удерживалась задержкой. Для выстрела требовалось нажать на спусковой крючок, освобождавший колесико от задержки. При быстром вращении колесика его зазубренки высекали из кремня искры, воспламенявшие порох, засыпанный на полку.

Колесцовый замок имел много недочетов и для пехотного аркебуза оказался непригодным. Однако его пристроили к «маленькой аркебузе», или пистолету, поступившему на вооружение конных стрелков, имевших иногда по 2–3 пистолета каждый{374}.

В конце XV в. уже было известно, что кучность боя оружия повышается, если пуля плотно вгоняется в канал ствола и не дает возможности прорываться пороховым газам. В начале XVI в. были изобретены винтовые нарезы, при наличии которых пуля легче вгонялась в ствол. Нарезные аркебузы, или карабины (штуцера), имели от 16 до 32 нарезов полукруглой формы. Карабин давал вдвое большую дальность (до 400 м) в сравнении с аркебузом при скорострельности в три раза меньшей, так как пулю в канал ствола приходилось загонять сначала деревянной колотушкой, а затем ударами шомпола. Карабин назывался «оружие с тугой загонкой пули в канал ствола».

В 1720 г. русский профессор Лейтман доказал влияние нарезов мушкета на меткость его боя. В середине века эту же мысль обосновал английский ученый Робине, которому и приписали изобретение нарезного оружия.

Вследствие технических несовершенств и производственных трудностей нарезное оружие до середины XIX в. широко не применялось. Более того, в «Военной книжечке» цюрихского капитана Лафатера (1644 г.) было записано: «Всякий, [349] кто стреляет из нарезного ствола или французской фузеи, тем самым уже лишился права на пощаду... и повинен смерти»{375}.

Во второй половине XVI в. ручное огнестрельное оружие успешно применялось на оборонительной позиции, на которой стрелки располагались за фронтальной преградой (насыпями, плотинами, оградами и т. п.), защищавшей аркебузеров от атак конницы. Аркебузеры располагались разомкнутыми рядами в несколько шеренг с тем, чтобы выстреливший мог отойти назад для заряжания аркебуза, а в это время очередные шеренги производили свои залпы. При осаде Ланса (1552 г.) у каждой бойницы располагалось по 10 аркебузеров, что обеспечивало непрерывность огня. Следовательно, для заряжания аркебуза требовалось в десять раз больше времени, чем для производства выстрела.

В ходе войны в Нидерландах гёзы широко применяли блокгаузы (земляные укрепления), а также сражались небольшими группами стрелков из-за валов, стенок, заборов, рвов и прочих препятствий.

С усовершенствованием огнестрельного оружия возрастало количество аркебузеров. Вначале на трех пикинсров приходился один аркебузер, а затем соотношение изменилось в обратную сторону: на одного пикинера — три аркебузера. Раньше стремились для непосредственного подкрепления пикинерам придавать стрелков. Затем произошло обратное: для непосредственной поддержки стрелкам начали придавать пикинеров. Организация взаимодействия пикинеров и аркебузеров в бою являлась основным вопросом тактики пехоты.

На развитие боевых порядков, особенно на характер построений пикинеров, существенное влияние оказывал огонь полевой артиллерии, несмотря на все ее тактико-технические несовершенства. Большие квадратные массы пикинеров представляли собой хорошую мишень для артиллерии. На поле боя эти массы сами собой распадались на меньшие группы, которые несли меньшие потери.

Так в ходе боевой практики гёзов и наемных войск в Нидерландской войне за независимость зарождалась и развивалась новая тактика пехоты, явившаяся следствием совершенствования и увеличения количества огнестрельного оружия, характера войны и боевой практики сражавшихся. Новая тактика требовала и новых форм организации пехоты.

Заслуга нидерландского полководца Морица Оранского заключалась в том, что он увидел новое содержание боевой практики своего времени, сумел обобщить и систематизировать эти новые моменты и сделать соответствующие организационные выводы.

Так в конце XVI в. возник расчлененный на мелкие тактические [350] единицы (полуполки) нидерландский боевой порядок и новая форма организации войск.

Административными единицами в пехоте были небольшие полки (800–1000 человек), состоявшие из 10–16 рот (по 70–100 человек в каждой). В полку находилось равное количество пикинеров и аркебузеров. Тактической единицей являлся полуполк (250 пикинеров и 250 стрелков), строившийся для боя в 10 шеренг; при этом пикинеры находились в центре, а аркебузеры, разделенные поровну, — на флангах.

Походный порядок нидерландской армии состоял из трех равновеликих частей: передового отряда (авангарда), главных сил (bataille) и тыльного отряда (арьергарда). В боевом порядке передовой отряд составлял правое крыло, главные силы — центр, тыльный отряд — левое крыло. Каждая часть боевого порядка, имевшая шесть тактических единиц, располагалась в три боевые линии.

Первых два полуполка, строившиеся рядом, составляли первую линию, за которой в 100 м располагались полуполки второй линии на 30 м правее и левее флангов первой линии. В 200 м за второй линией в центре строились полуполки третьей линии. В основе такого построения был заложен принцип сильной взаимной поддержки отдельных тактических [351] единиц. Маневр на поле боя становился одним из главных условий тактического успеха.

Построение нидерландского боевого порядка в три линии отдельными небольшими частями являлось, как отметил Ф. Энгельс, до известной степени возвратом к старому римскому строю, но на новой технической основе.

В организацию кавалерии Мориц Оранский внесете большие изменения. Он сформировал из германских наемников легкую конницу — рейтаров, вооруженных мечом, длинным пистолетом и имевших предохранительное снаряжение (шлем и нагрудник). Рейтары скоро доказали свое превосходство, и тяжелая рыцарская конница вместе со своим копьем вскоре совершенно исчезла.

Кавалерия строилась в пять шеренг. «Великий голландский полководец Мориц Оранский, — писал Ф. Энгельс, — впервые ввел для своих рейтаров организацию, до некоторой степени сходную с современной тактической организацией. Он обучал их производить атаки и эволюции отдельными отрядами и в несколько линий; совершать повороты, отрываться от противника, строиться в колонну и линию, менять фронт, не нарушая порядка и действуя отдельными эскадронами и взводами. Таким образом, исход кавалерийского боя уже решался не одной атакой всей массой конницы, а последовательными атаками отдельных эскадронов и линий, поддерживающих друг друга»{376}.

Кавалерия так же, как и пехота, вела бой отдельными тактическими единицами, взаимодействовавшими между собой.

В нидерландском боевом порядке кавалерия располагалась на уровне второй линии пехоты, а также на наружных флангах всего расположения и позади третьей линии.

Четкие действия несовершенным оружием, перестроения на походе и на поле боя и тактическое маневрирование возможно было осуществить при наличии двух условий: большого количества офицеров и хорошей обученности всего личного состава.

В нидерландской армии при резко сокращенной численности полков и рот оставалось прежнее количество начальствующего и специального состава. В роте численностью иногда менее 100 солдат таковых насчитывалось 28 человек{377}. Командный состав роты получал почти столько денег, сколько солдаты всей роты. Важное значение имела аккуратная выплата жалованья, что обеспечивали экономически сильные Генеральные штаты Нидерландов. [352]

Воинская дисциплина в нидерландской армии, помимо экономической базы, имела своей основой регулярное обучение строевому делу, или так называемую строевую муштру, которую осуществлял многочисленный командный состав.

«Старые капитаны ландскнехтов во главе своих рот являлись вождями и передовыми бойцами. Нидерландские же капитаны вместе с остальным помогавшим им командным составом были офицерами в том смысле, в каком мы их привыкли понимать теперь. Они не просто вели солдат, но сперва создавали и вырабатывали бойцов, которых затем вели в бой. Мориц Оранский возродил искусство обучения солдат и стал отцом подлинной военной дисциплины; тем самым он сделался и творцом офицерского корпуса, хотя свой специфический замкнутый характер последний приобрел позднее»{378}.

Для обучения бойцов требовалось разработать программу строевой подготовки, регламентировать все виды перестроений, определить команды, все это систематизировать и изложить в письменной форме.

Мориц Оранский и его двоюродный брат Вильгельм Людвиг Нассауский тщательно изучали военное наследство древних греков и римлян, не жалея на это ни труда, ни средств. Они, в частности, нашли у них важное правило, согласно которому предварительная команда должна предшествовать исполнительной («шагом — марш», а не наоборот).

Построения и перестроения роты сначала производились на столе оловянными солдатиками, затем вырабатывались команды, и лишь потом всему этому обучались солдаты. Так было выработано около 50 необходимых команд. Вильгельм Нассауский считал, что вводить следует лишь необходимый минимум команд, чтобы облегчить солдатам их заучивание. Первая основная обязанность солдата заключалась в знании им своего постоянного места в строю, которое он быстро занимал по сигналу барабана. Чтобы построить две тысячи нидерландцев, требовалось около 20 минут, а на построение одной тысячи испанцев затрачивался целый час.

Систематизированная и записанная новая техника строевых учений представляла собой первый строевой устав, составителем которого считается Мориц Оранский. Большое, если не главное, участие в его разработке принял Вильгельм Нассауский.

Новая воинская дисциплина, основанная на прочной экономической базе, на иерархии многочисленного командного состава и закрепленная строевой муштрой, давала возможность нидерландским полуполкам при неглубоких построениях выдерживать и отражать натиск испанских квадратных колонн. [353]

Вторым следствием новом дисциплины явилось производство нидерландскими солдатами окопных работ, от которых наемники других армий категорически отказывались.

В 1589 г. Вильгельм Нассауский, представляя военную программу Генеральным штатам, первым условием выдвинул аккуратную выплату жалованья. Высокий оклад должен был отучить солдата от ложного стыда перед производством окопных работ. «Если это будет достигнуто, — говорил принц Нассауский, — то мы застрахуем себя от опасностей, которые несет с собой война». «В укрепленном лагере никто не заставит тебя принять сражение, а построив такие лагеря на водных путях, можно сохранить подвоз снабжения. Таким же способом надо блокировать крепости... и брать их без боя, не рискуя поставить себя под удары судьбы. Ибо можно так себя оградить укреплениями, что герцогу Пармскому (испанскому полководцу. — Е. Р. ) не придется мечтать о выручке. А если мы только овладеем городами по течению рек, тогда прочие недолго смогут продержаться за недостатком продовольствия»{379}.

Следовательно, искусство полевой фортификации являлось эффективным средством при ведении оборонительных и наступательных действий с основной целью — захват и удержание инициативы. Складывалась система централизованного снабжения войск, в связи с чем повышалась роль коммуникаций, становившихся объектом военных действий.

Военачальники нидерландской армии вели жестокую борьбу с аморальными явлениями. Так, например, Мориц Оранский приказал повесить двух солдат за кражу шляпы и кинжала, а одного солдата расстрелять за ограбление женщины. Нидерландских солдат население не опасалось, как это было в отношении других наемников. Венецианский посол в 1620 г. доносил своему правительству: «Прямо поразительно, как города спорят между собой о размещении у них гарнизонов, а горожане — о помещении у них на квартире солдат, — так как они рассчитывают нажиться от них»{380}. Выплата жалованья нидерландским солдатам не задерживалась ни на один час против установленного срока. Поэтому они могли исправно рассчитываться с местным населением. Экономические предпосылки грабежа исключались, юридически ограбление строго преследовалось.

Генеральные штаты Нидерландов в мирное время постоянно содержали около 30 тыс. пехоты и до 3 тыс. конницы.

Таким образом, в нидерландской армии были налицо все элементы регулярства: штатная организация войск, однообразное вооружение и обмундирование, регулярная выплата [354] жалованья и централизованное снабжение, регламентирование уставами поведения военнослужащих, их обучения и способов боевых действий. В Западной Европе это была первая регулярная армия.