Слово «икона» греческого происхождения. Греческое слово ξηνΰχΰες «образ», «портрет». В период формирования христианского искусства в Византии этим словом обозначали вообще всякое изображение Спасителя, св. Богородицы, святых, ангелов или событий Священной истории, независимо от того, было ли изображение рельефным, была ли это стенопись или станковая живопись, техника исполнения также могла быть любой. В наше время под словом «икона» подразумевается, прежде всего, молитвенная икона, нарисованная красками или выполненная в технике мозаики, резьбы по дереву и т.п. Именно в таком смысле оно употребляется в археологии и истории искусства. В Церкви существует известное различие между стенописью и иконой, нарисованной на доске, поскольку стенопись, фреска или мозаика не представляют собой отдельный предмет, а являются частью стены, как бы частью архитектуры храма, тогда как нарисованная на доске икона — это отдельный предмет. Но по существу их смысл и значение одинаковы. Различны лишь их предназначение и употребление. Таким образом, когда мы говорим об иконах, мы имеем в виду церковный образ вообще, нарисован ли он красками на доске, исполнен ли он в технике фрески или мозаики.
Вначале коротко остановимся на некоторых различиях, существующих по вопросу происхождения христианских изображений, и на отношении к этому Церкви первых веков. Существуют многочисленные, разнообразные и противоречивые, гипотезы о возникновении христианского образа, часто они противоречат точке зрения Церкви. Мнение же Церкви об образе и его возникновении остается неизменным от начала до наших дней. Православная церковь утверждает и учит, что священный образ основан на Боговоплощении и потому присущ самой сущности христианства и неотделим от него. /1/
Естественно, что некоторые христиане, особенно перешедшие из иудейства, основываясь на ветхозаветном запрещении образа, отрицали возможность его существования и в христианстве, тем более, что христианские общины были со всех сторон окружены язычниками и идолопоклонниками. Учитывая весь разрушительный опыт язычества, эти христиане пытались оградить Церковь от заразы идолопоклонничества, которая могла бы проникнуть в нее через художественное творчество. Возможно, что иконоборчество так же старо, как и иконопочитание. Все это понятно, но иметь решающее значение для Церкви эти обстоятельства не могли.
Многие противники иконопочитания, как в древности, так и теперь, выдвигали в качестве аргумента в свою защиту мнения некоторых раннехристианских писателей, настроенных отрицательно по отношению к иконам. /2/
В этих случаях их называют «отцами Церкви» и считают противниками христианского искусства. Но несмотря на уважение, с которым Церковь относится к некоторым древним авторам (Тертулиан, Ориген, Евсевий Кесарийский), она не считает их полностью православными. Т.е. Церкви приписывается то, чего не было. Даже если бы эти авторы выступали против христианского искусства, их произведения не могут рассматриваться как глас Церкви, а лишь как их частное мнение (теологумен) или как отражение некоторых враждебных образу течений внутри Церкви. С другой стороны, даже если признать, что они действительно боролись против изображений (как, например, Евсевий) то уже сам факт противоборства доказывает существование и важную роль изображений в христианстве, так как не стоит бороться с чем-то, чего нет, и зачем бороться с чем-то, что не имеет значение.
В представлении Церкви решающим фактором является не древность того или иного свидетельства за или против икон (т.е. хронологический фактор), а согласуется ли данное свидетельство с христианским Откровением.
Отказ от образа, характерный для некоторых течений первых веков христианства, объясняется определенной неясностью в отношении к образу, а также отсутствием ясного и адекватного богословского языка, как словесного, так и образного. Чтобы решить проблему с неопределенностью и разнообразием отношений к образу и искусству, Церковь принимается за выработку такого художественного языка и таких словесных формулировок, которые бы не оставляли место для недоразумений.
Остановимся и на вопросе о происхождении христианских изображений. По мнению прот. Сергия Булгакова, «икона впервые появляется в язычестве» /3/, в качестве аргумента о. Булгаков использует сравнение с греческой философией, которая в наивысших своих достижениях является своего рода христианством до Христа, так, в античном искусстве существуют бесспорные прототипы христианской иконы. Проф. Л.Успенский считает, и мы разделяем его позицию, что истоки христианской иконы можно найти в ветхозаветном запрете изображений Бога. /4/
Несмотря на существование в Церкви течений, отрицательно относящихся к изображениям, существовала и основная вера, утверждавшая образ, которая все более и более доминировала. Выражением этого учения Церкви является ее Предание, утверждавшее существование икон Спасителя еще при жизни и икон Богородицы, появившихся после Пятидесятницы. Предание свидетельствует, что с самого начала в Церкви смысл и значение образа были ясны, что отношение Церкви оставалось неизменным, что это отношение Церкви к образу напрямую происходит из учения о Боговоплощении. Согласно этому учению образ присущ самой сущности христианства, поскольку христианство есть Откровение не только Божьего Слова, но и Божьего Образа, явленного Богочеловеком Иисусом Христом. Церковь учит, что икона основана на самом факте воплощения второго лица Святой Троицы. А это означает, что христианский образ не только не противоречит ветхозаветному закону, но напротив, он есть его прямое следствие и осуществление, потому что существование образа в Новом Завете предполагается из его запрета в Ветхом Завете. Как бы странно это не выглядело для постороннего человека, для самой Церкви существование образа непосредственно проистекает из отсутствия прямого изображения в Ветхом Завете — это его последствие и завершение. Предтечей христианского образа был не языческий идол, а ветхозаветный символ и отсутствие прямого конкретного изображения Бога до Воплощения Сына Божьего. Точно также как прообразом Церкви был не языческий мир, а древний Израиль, избранный Богом народ для передачи Его Откровения. Для Церкви вполне очевидно, что запрещение образа, данное в Исходе (20:4) и во Второзаконии (5:12-19), есть временная, воспитательная, педагогическая мера, относящаяся лишь к Ветхому Завету, но не принципиальное запрещение. «И попустил им учреждения недобрые» (Иез. 20:25), по причине их жестокосердия — поясняет запрещение св. Иоанн Дамаскин. /5/ Потому, что запрещая прямой и конкретный образ, Писание в то же время передает Божью заповедь делать символические образы, какими были скиния и находящиеся в них предметы. Они имели прообразное символическое значение, устройство же их в мельчайших подробностях было указано самим Богом.
Учение Церкви об образе и ее отношение к ветхозаветному запрету ясно выражено у св. Иоанна Дамаскина «Слова в защиту святых икон», написанных в ответ иконоборцам, не признающим иконы на основании ветхозаветного запрета и смешения христианского образа с идолом. Иоанн Дамаскин считает, что само запрещение изображения невидимого Бога подсказывает необходимость Его изображения, когда исполнятся пророчества о Его пришествии, и слова Писания «вы не видели образ, потому не создавайте Его» означают «не делайте Божий образ, пока не видели Бога». Образ невидимого Бога невозможен, «потому что как может быть изображено то, что недоступно зрению»? /6/ И если такой образ все же был бы сделан, то по причине невидимости Первообраза он был бы основан на воображении, а следовательно, был бы вымыслом, ложью.
Таким образом, можно сказать, что указание, данное в Писании на неизобразимость Бога, связано вообще с предназначением израильского народа. Назначение избранного народа — служить истинному Богу. Это служение заключалось в его мессианстве, в прообразе и подготовке того, что должно было явиться в Новом Завете. В силу чего в Ветхом Завете могли быть только прообразы и символы, как прообразы будущего, так как сам «закон не был образом,- говорит св. Иоанн Дамаскин, — а как бы стеной для прикрытия образа. Потому что ап. Павел говорит: «Закон, имея тень будущих благ, а не самый образ вещей» (Евр.10:1) Иными словами, образ «вещей», т.е. реальность, а именно, Новый Завет. /7/