Связь иконы с первообразом.

Иконоборцы отрицали не только существование икон, но прежде всего их почитание и поклонение им. А для православных было необходимо не только защитить иконописание, но прежде всего их почитание и поклонение им. Другими словами, если «описание» или «изображение» Бога возможно, то каким должно быть наше отношение к нему. Но для этого вначале необходимо понять, какова связь иконы с ее первообразом.

Иконоборческий собор 754 года называет иконы «безмолвными и бездушными», «материей мертвой и бесславной», «простым делом иконописца». Собор 815 года обвиняет Седьмой вселенский собор в помешательстве, так как он дерзнул сказать, что «они (иконы) исполнены Божьей благодатью». /1/

Действительно, если икона никак не сопричастна своему архетипу, то «нельзя поклоняться тому, что только называется, но что в действительности не есть Божество», — говорят иконоборцы. /2/ Если икона Христа не имеет ничего общего с Ним, то поклонение ей означает явное идолопоклонство. Иконоборческая позиция и по этому вопросу опирается на положение о тождестве : в иконе должна присутствовать природа Божества.

По мнению св. Федора Студита, в иконе присутствует не природа, а лишь внешний вид изображаемого. Его аргумент основан на повсеместном присутствии Божьем. Бог, не будучи ограничен пространством, находится везде, присутствует повсюду. Отношение Бога к миру свободно: в одном месте и одним существам Он открывается одним образом, а другим — иным, в соответствии с воспринимающей природой. «Бог, — пишет св. Федор, — настолько и присутствует и является покланяемым в иконе, насколько присутствует в ней, как в тени соединенной с ним плоти.» /3/

Правильно и ясно можно решить проблему Божьего присутствия в иконе в свете православного учения о природе, ипостаси и энергии (действия) Бога. Именно св. Федор Студит дает направление такого толкования — Божество присутствует в иконе поскольку она соучаствует «в благодати и чести». /4/ А «Божественная благодать не сущность, а энергия Божья», — говорит св. Григорий Палама./5/ В данном случае под энергией мы должны понимать способность природы или сущности проявлять свою ипостась, свое существование, и делать его доступным познаванию и причастности. /6/ Божье присутствие в Его энергиях нужно понимать в реальном смысле. Поскольку тварное определяется своим «сущностным» отличием от Бога и неспособностью быть причастным Его нетварной сущности /7/, то можно сказать, что энергии раскрывают нам некий образ бытования Пресвятой Троицы вне Ее неприступной сущности. Следовательно, мы считаем, что Бог существует и вне Своей сущности. /8/ В энергиях Бог присутствует, существует, всевечно проявляет Себя. Это тот образ Божественного бытия, к которому приобщается тварное при получении благодати. Это присутствие нетварного и вечного Света в тварном и тленном мире, действительное присутствие Божье во всем. /9/

Как следствие соединения в одной ипостаси, Божественная энергия, проистекающая из Его божественной природы, пронизывает Его человеческую природу, происходит так называемое «взаимопроникновение» ()или воплощении Бог стал человеком, а Его человеческая природа стала одним целом с божественной, поэтому она «славится и ей поклоняются». В силу перихоризиса освящающая благодать реально исходит и от человека Христа. /10/

На иконе не изображается природа. Божественная энергия принадлежит природе, но исходит как энергия личности. Через свое действие (энергию) природа раскрывает себя, но всегда как конкретную личность. Энергии имеют личностный характер, принадлежа по существу личному Богу. Личный Бог отдает Себя твари самым реальным образом, что осуществляется через энергии. Энергии, жизнь, присутствие — как бы мы ни называли то, что нам дает Бог, все они не определяют сущность Бога, но через них мы получаем всю полноту Его присутствия. /11/

Бог присутствует в иконе Своей освящающей благодатью — энергией. /12/

Взгляд на иконы как на знак реального присутствия их первообразов дало основание тому, что в некоторых учебниках по догматике иконопочитание рассматривается в одной рубрике с почитанием святых мощей Божьих угодников. Как и то, так и другое предполагает присутствие благодати. /13/

Св. Иоанн Дамаскин является первым православным богословом, выразившим определенно идею идентификации иконы с ее первообразом. Смотря на икону, он видел Христа. В образе присутствует Сам Христос, или — в иконе мы встречаемся с Самим Христом. Последующие богословы иконы более точно и ясно определяют вид этой идентичности. /14/

Икона есть подобие, описывающее первообраз. Личность изображаемого передается иконой через : 1. характерное внешнее сходство и 2. имя.

Для создания изображения необходимо, чтобы первообраз был видимым, имел форму и цвет. Подобие между иконой и первообразом состоит в видимой для человеческого глаза похожести. Но за видимыми очертаниями кроется еще одна, более важная, но недоступная для человеческого зрения сущность. Икона — это копия того, что видел своими очами человек, изображающий первообраз. Но остаются качества, недоступные глазу и кисти художника. /15/ Если бы между иконой и первообразом не было этих различий, они были бы тождественны. «Изображение человека, показывая формы тела, не обладает душевной силой, потому что оно не живет, не рассуждает, не говорит, не чувствует, не движется», — пишет св. Иоанн Дамаскин. /16/ Разумеется, этот «недостаток» иконы необходимо понимать в онтологическом смысле, а не в психологическом, потому как изображение настолько совершенно, насколько оно в состоянии передать внутренний душевный мир изображаемого. Патриарх Никифор так формулирует сущность различия и подобия между иконой и первообразом : «Подобие состоит в форме, а различие — в природе», а икона и прототип совпадают в том, что они отражают одно и то же лицо (ипостась). /17/ Св. Григорий Нисский ясно различает внешнюю форму произведения и его содержание, которое он называет «смысловой образ», «идея». В живописи зритель не должен отдаваться лишь созерцанию красок, он должен стремиться увидеть идею, которую художник выразил с помощью этих красок. /18/

В изображениях Спасителя, святых и священной истории иконописное предание Церкви строго следует историческим данным. Лишь следование конкретным историческим фактам может дать нам возможность личного общения через икону с изображенным на ней лицом. В своем письме к императору и императрице св. патриарх Тарасий пишет: «Должны приниматься честные иконы Господа нашего Иисуса Христа только, если изображаются исторически верно, согласно евангельскому повествованию.» /19/ Дело не только в том, чтобы исторически верно передать определенный образ, необходимо прежде всего сохранить живую и непосредственную связь с изображаемым на иконе лицом. Поэтому так важно по мере возможности передавать портретное сходство. И хотя это не всегда возможно соблюсти, но возможность эта никогда не исчезает совсем, всегда сохраняется определенный минимум, обеспечивающий связь иконы с изображаемым. «Если мы даже и не признаем, что икона изображает одинаковый образ по сравнению с прототипом, вследствие неискушенности работы, то и в этом случае нельзя говорить о нелепости, неподобии. Ибо поклонение воздается иконе не постольку, поскольку она отступает от сходства с первообразом, но поскольку она представляет подобие ему»,- пишет св. Федор Студит. /20/ Значит, важно не то, в чем икона отступает от сходства, а то общее, которое она все же имеет с первообразом. Иными словами, иконописец, при необходимости, может ограничиться несколькими характерными каноническими чертами, которые смогут помочь зрителю правильно распознать иконный образ. /21/

Иконоборцы, отрицая связь иконы с первообразом, отрицали и возможность именования иконы. Исходя из древневосточной религиозно-философской традиции, что знание имени есть знание сущности, они не допускали, что икона, которая не тождественна архетипу, может носить его имя. /22/

Для православных называние иконы именем первообраза идет от противоположного иконоборческому утверждения о тождестве не по природе, а по ипостаси. В связи с этим отцы Седьмого вселенского собора допускают «сходство по наименованию, а не по сущности». /23/

Имя на языке Библии выражает тайну личности, оно есть «эпифания самой ее сущности», как говорит прот. Ал. Шмеман. /24/ Поэтому возможно выражение : «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу». (Пс. 113:9) При древнееврейском мышлении тайна личности была выражена в имени, а при древнегреческом — в лице (),- пишет диакон Андрей Кураев. Икона объединяет две точки зрения. «Призывание имени» есть молитва, т.е. общение с изображенной личностью. Поэтому канон предусматривает два обязательных условия при создании иконы : 1. Распознаваемость по определенным, характерным для него чертам изображенного лица и 2. На иконе обязательно пишется имя. /25/ Вот почему, по мнению св. Федора Студита, единственной правильной надписью на иконах Христа является надпись «», греческий эквивалент ветхозаветной священной тетраграммы YHWH (Яхве), не содержащая безличных терминов типа «божество» или «царство», принадлежащих Троице и не подлежащих изображению. /26/

Св. Федор Студит раскрыл связь между образным подобием и надписью (именем иконы), их отношения к личности изображенного на ней. «По природе Христос и Его изображение суть различны, хотя по нераздельному их наименованию они — одно и то же…Если же внимание обращается на достижимое посредством изображения сходство с первообразом, то икона называется Христом или изображением Христа; но Христом называется по одинаковости наименования, изображением же Христа она именуется по отношению к Нему, ибо подобие есть имя того, что им называется.» /27/ То, что этот взгляд не противоречит Библии, становится ясно из Божьего повеления Моисею — «И сделай из золота двух херувимов» (Исх. 25:18) а не «Сделай изображения херувимов». И здесь подобие названо тем же именем, что и сам предмет. По этому поводу прот. С. Булгаков говорит: «Икона есть наименованный образ, слово-образ, имя-образ». /28/

Кроме того, что показывает Божье благодатное присутствие в иконе, надпись, т.е. написанное на ней имя первообраза, связывает икону и первообраз. По мнению св. патр. Фотия, самым важным в иконе является ее способность подводить верующего к первообразу, что и происходит, как он говорит, через надпись на иконе. /29/

Вероятно, зная эту позицию православных, иконоборцы задавали вопрос : надписи ли должны мы поклоняться или иконе, на которой стоит надпись? На что св. Федор Студит отвечает :»Этот вопрос подобен тому, как если бы кто спросил, следует ли поклоняться Евангелию или его наименованию?…человеку или его имени?» И «… и каким образом может быть отделено то, что названо (известным именем), от своего собственного наименования, чтобы одному из них мы воздавали поклонение, а другое лишали (поклонения) ? Эти вещи предполагают друг друга : имя есть имя того, что им называется, и как бы некоторый естественный образ предмета, который носит это имя, в них единство поклонения нераздельно»./30/

Следует также отметить, что доказательством благодатного Божьего присутствия в иконах, которые иконоборцы называют «бездушными» и «богопротивными идолами». (!) /31/

В прямой связи с Божьим присутствием в иконе стоит вопрос о ее освящении. Сразу нужно сказать, что в древней Церкви не было специального чина освящения икон, который существует в современной церковной практике. /32/ Как считали отцы Седьмого вселенского собора, иконы принадлежат к такого рода предметам, над которыми не читается освящающая молитва, «потому что они уже по своему имени (в смысле специального предназначения и естества) полны святости и благодати. Поэтому эти предметы мы почитаем и целуем, как достойные почитания». Далее из содержания соборных текстов ясно, что в сущности честь, которая отдается иконе, относится к ее первообразу, а не к ней как таковой, отсюда следует, что икона освящается (в точном смысле слова) личностью того, кто изображен на ней. Внимательный анализ соборного текста позволяет понять, что, как считают отцы, освящение поклоняющихся иконе происходит в сущности через икону, через само отношение к первообразу поклоняющихся ему. Благодать изливается на них не от иконы, а через нее от первообраза. /33/

В этой связи необходимо вспомнить мнение прот. С. Булгакова об освящении иконы, так как оно коренным образом отличается от приведенного выше. Тем более, что тезис о. Сергия некритично используется многими богословствующими. /34/ Прежде всего рассуждения о. Сергия связываются с учением о имеславии. И поскольку оно во времена Седьмого Вселенского собора еще не существовало, то «и догмат иконопочитания не мог получить тогда своего завершения», — пишет о.Сергий. /35/

Как считает Булгаков, именование является определяющим для освящении иконы. Он выделяет два вида именования : 1.Субъективно человеческое, оно есть «более пожелание и мысль, чем действительность», и 2. Придать именованию сакральную силу, то есть связать икону с архетипом, может только Церковь, «которая сама, силою Духа Святого, именует икону, и это есть освящение иконы». /36/

Основная мысль о.Булгакова состоит в том, что «икона становится полностью иконой только при освящении», при этом под освящением понимается современный чин освящения. /37/ Он считает, что освящение имеет сущностное значение для иконы, поскольку оно «есть церковное отождествление образа с Первообразом, которое совершается чрез благодатное, действенное именование иконы». /38/

Преувеличивая значение надписи для иконы, о. Сергий необоснованно принижает изображение, оно для него лишь «иероглиф имени». В то время как для отцов мистичное присутствие первообраза выражается как надписью, так, и даже в большей степени, изображением. Вот как ответил св. Константин-Кирилл Философ на вопрос, почему возможно почитать поясную икону: потому, что «икона лишь ликом показывает образ и подобие того, кого изображает (икона токмо от лица являет образ подобию)». /39/

Естественно, что таким путем прот. С. Булгаков доходит до непростительной крайности, утверждая, что «оказывать неосвященной иконе иконное почитание нельзя». /40/ Булгаков преувеличивает значение освящения, оно, как считает он, «таинственно изменяет природу иконы»./41/ Но мысль о.С. Булгакова противоречива, далее он говорит, что «в освящении иконы совершенно нет преложения вещества или вообще изменения сущности иконы, которая остается неизменна». /42/ Чувствуя внутреннюю противоречивость своей позиции, Булгаков в конце концов по невнимательности разрушает всю систему имеславных построений. «А для иконы, — говорит он, — имеет значение не только освящение, но и изображение само по себе, которое должно служить свидетельством о духовном мире. Можно сказать, что в этом последнем смысле для бытия иконы оно, содержа самый образ, равнозначно (!) освящению, насколько последнее содержит именование». /43/

Нужно подчеркнуть, что истинный образ в принципе самодостаточен как живое свидетельство Истины. Если он не самодостаточен, то никакая надпись, освящение или символическое толкование не обеспечат ему связь с Первообразом. /44/ В самом общем смысле икона свята, потому что свято лицо, которое она изображает. Именно присутствие святой личности обуславливает святость иконы. А ее присутствие определяется через внешнее сходство и имя, чтобы явить изображение хотя и в относительной, но достаточной полноте.

Каждая освященная икона в принципе чудотворна, как говорит о. С.Булгаков, вкладывая при этом свое представление в понимание освящения. Современный иконописец монахиня Юлиания (Соколова) считает, что «все древние иконы чудотворны, поскольку икона начиналась с молитвой, писалась с молитвой по правилам Церкви и завершалась с молитвой. Первым перед ней молился сам иконописец». /45/ Онтологическая функция иконы — молитвенность, икона создается «в молитве и ради молитвы»./46/ По мнению отцов Седьмого Вселенского собора, «иконописцу принадлежит лишь техническая сторона работы, а само художественное действо (), т.е. построение, композиция, вообще художественная сторона, очевидно, зависело от святых отцов». /47/ Иконописание есть предание святых отцов, а не изографов.

Церковное изобразительное искусство, будучи частью церковной жизни, в своем истинном содержании является также частью православного богословия, всего учения Церкви, соборного духовного опыта отцов, учителей Церкви и всех подвижников благочестия. Это проникнутый молитвой опыт, неразрывно связанный с богослужением. Поэтому священным делом иконописания всегда руководили духоносные отцы Церкви. И до Седьмого Вселенского собора и после него они принимали, одобряли, утверждали написанное, поправляли его, запрещали и отвергали, если оно не соответствовало духовной истине.

В соответствие с этим и освящение вновь написанной иконы состояло в том, что иконописец, который и сам часто был подвижником, заканчивая свою работу, не делал на ней надписи, как бы не доверяя себе, а приносил ее для оценки и одобрения церковным предстоятелям, и только после их утверждения на иконе писалось имя изображенного, что и считалось ее освящением, после чего она считалась церковной, святой и почитаемой. /48/ Лишь в этом смысле можно принять тезис, что «только освященная икона есть икона».

Икона освящается для молитвы. Церковь, принимая ее, то есть одобряя для богослужебно-молитвенного употребления, освящает ее. В церковной практике принято, что новая икона определенное время, до того, как над ней совершается богослужебный обряд освящения, находится в храме, и только после этого с благословения священника передается верующим, которые поклоняются ей и целуют ее.

Молитвенным предназначением икон объясняется и надпись, ее значение. Действительно, иконам без надписи не поклоняются, но это связано с тем, что иконы имеют разные первообразы, и надпись необходима для верного распознавания архетипа, потому что для молитвы человек вначале должен знать, четко осознавать, кому он молится. Следовательно, надпись лишь помогает верующим обратиться к первообразу. Как считает св. патр. Фотий, надпись является одним из важных вторичных признаков, способствующих идентичности данной иконы с первообразом./49/

Современный чин освящения икон не имеет характера отождествления с первообразом, который ему придает о.С.Булгаков. Этот чин — только молитва о благословлении /52/, литургически направленная к Отцу, чтобы через освящаемую икону излилась благодать первообраза над теми, кто молитвенно вспоминает его пред его иконой.

Благодать есть Божественная энергия, источником которой является Божественная природа. Материальная основа иконы — деревянная доска, она не может быть источником Божественной энергии. Значит, икона сама по себе не делает чудеса, а Бог Своей силой и благодатью совершает их через икону в ответ на молитву человека. Иными словами, икона в отличие от портрета, который лишь воспоминание, являет первообраз. Являет его действенно (). Она как живая связь. Первообраз действует () через икону и поэтому можно сказать, что она действует на людей. /51/

Согласно церковной традиции орошение святой водой имеет очистительный характер. Такой церковный обряд необходим после осквернения икон и даже креста (главным примером здесь является омовение св. Животворящего Креста после его возвращения из персидского плена в 629 году /52/, с чем связано и сегодняшнее орошение икон и других священных предметов). Этот чин приобретает особенную актуальность в настоящее время, когда процесс создания икон может протекать в обстановке, которая едва ли не осквернительна. Но православный взгляд на икону не допускает, чтобы освящение иконы поднялось например до уровня Таинства.

Икона, с исчезнувшим или поврежденным ликом, может спокойно изыматься из молитвенного употребления; «если уничтожено подобие, которое она проявляет, и на которое направлено поклонение, то вещество остается без почитания», как пишет св. Федор Студит своему учителю Платону. /53/ Поэтому в древности уничтожали иконы с потемневшим, неразличаемым ликом, не страшась поругания «накопившейся в них благодати», — по словам диакона Андрея Кураева./54/

В древней Церкви не было специального чина освящения икон, но существовал богослужебный чин, совершавшийся над иконописцами /55/, который основывался на особом отношении к ним. В Средние века они вели полумонашескую жизнь, имели определенный статус в церковной иерархии и были под строгим надзором высшего клира — митрополитов, епископов или специально приставленных старейшин иконописного дела. /56/ Кроме чисто художественных, технических критериев по отношению к иконе, иконописцу предъявляют и определенные моральные требования, касающиеся его жизни. /57/ По мнению о. Георгия Флоровского «писание святых икон очень серьезная работа. Она имеет прямое отношение к вере». /58/ В древности самых известных мастеров-иконописцев называли философами. Несмотря на то, что они не оставили письменных трудов, они свидетельствовали о воплотившемся Слове через свое искусство и действительно богословствовали своими красками. Потому и приравнивали их к богословам. /59/ Без соблюдения всех традиционных правил создания икон, включающих и внутреннюю работу иконописца над собой, с помощью молитвы и поста, произведение его кисти не будет истинной иконой, но лишь простым украшением.

Вообще освящение иконы в духе Православного литургического богословия надо понимать как определенный целостный процесс — от первоначального момента создания иконы до принятия ее в богослужебное употребление.

Иконописание действительно является сакраментальным творчеством, сама атмосфера иконописания таинственна и священна. Иконописец глубоко убежден, что архетип сам является в икону через его руку (). /60/ Отсюда возникло стремление византийского искусства к анонимности, поскольку в созданном произведении художник не видел ничего своего, индивидуального./61/ И так как истинным иконописцем является изображаемый, то художник — лишь инструмент, посредством которого невидимый первообраз становится зримым в материи. «Материя» при этом не вещество, как правильно отмечает о. С. Булгаков, а рукотворный образ, созданный человеком./62/ Именно этот упомянутый целостный процесс предполагает, что рукотворный образ проявляется нерукотворно и таким образом уподобляется образу Спасителя, отпечатавшемуся по Его воле на убрусе царя Авгара.

Сам акт литургического освящения ( чина освящения) лишь один элемент этого процесса, и то не определяющий. Церковная практика показывает, что иногда приносятся картины религиозного содержания, которые ни в коем случае не могут быть иконами, и часто думают, что если священник их освятит, то они станут иконами. «Но чин освящения не магическая формула, — пишет проф. Л.Успенский, — превращающая один предмет в другой; изображение, которое не является иконой, от освящения не может стать иконой». /63/

Главное в определении значения современного чина освящения икон состоит в том, что икона — это литургическое искусство, а ее естественная среда — храм и богослужение. Тем более, что отцы Седьмого Вселенского собора ясно указали ее значение и место, поставив ее рядом со святым крестом и священными сосудами. Хотя по своему характеру и функции святые иконы намного ближе кресту, чем священным сосудам.

В заключение необходимо сказать, что если наше время вновь открывает образ, и его присутствие жизненно необходимо для нас, то место, которое он должен занять обязательно должно определяться только в свете древне-церковной традиции.