В наше десакрализированное время, когда икона для протестантов является идолом, для католиков — «книгой для неграмотных», а для множества номинальных православных — модным украшением дома, учение об иконопочитании, в частности, учение Седьмого Вселенского собора об иконе является новым откровением для всего христианского мира.
Церковный образ всегда выражал Откровение Церкви, являя его в видимых формах верующим как ответ на их вопросы, как руководство и наставление, как жизненное задание, преображение и начаток Царствия Божия. Божественное Откровение и его принятие человеком составляют единое действие в двух направлениях: — путь откровения и путь познания. Бог нисходит и открывается человеку, человек отвечает, восходя к Богу, сообразуя свою жизнь с полученным Откровением. Другими словами, икона есть видимое свидетельство как схождения Бога к человеку, так и устремления человека к Богу. Если Церковное слово и пение как выражение Божественного Откровения освящают нашу душу посредством слуха, то образ освящает ее посредством зрения — первого из чувств, по толкованию святых Отцов. «Светильник тела есть око, — говорит Господь, — если око твое будет светло, то все тело твое будет светло» /Мф; 6, 22/. Поэтому определением Седьмого Вселенского Собора Церковь и предписывает «подобно изображению Честного и Животворящего Креста, полагати во святых Божиих церквах на священных сосудах и одеждах, на стенах и досках, в домах и на пути честныя и святыя иконы». Она видит в иконе одно из средств, которые могут и должны помочь в осуществлении поставленного перед нами задания — уподобления нашему божественному Первообразу, осуществление в жизни того, что было нам открыто и передано Богочеловеком. Святость — это призвание для всех верующих /Мф. 5, 48/; и иконы поставляются повсюду как образ этой святости, как откровение грядущей святости мира, как план и проект его преображения. Кроме того, поскольку благодать, стяжанная при жизни святыми, неистощимо пребывает в их изображениях, и они полагаются повсюду, как освящение мира присущей им благодатью. Иконы — как бы вехи на пути к новой твари; и мы все, по словам апостола Павла, «взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ». /2 Кор. 3, 18/.
В применении к современной действительности догмат иконопочитания имеет значение не только в плане вероучительном, но и в плане миссионерском. С одной стороны, ознакомление с православием и столь характерное для нашего времени возвращение к истокам христианства неизбежно приводит к встрече с образом, иконой, а это значит — к встрече с изначальной полнотой христианского откровения словом и образом. С другой же стороны, свидетельство, которое несет православная икона, созвучно проблематике современности потому, что эта проблематика носит ярко выраженный антропологический характер. Центральный вопрос нашего времени — человек, заведенный в тупик возросшим на римо-католической почве секуляризованным гуманизмом. И в наше время, с выходом православия в этот перевернутый «вверх ногами» мир, происходит встреча двух в корне различных ориентаций человека и его творчества: антропоцентризма секуляризованного, безрелигитозного гуманизма и антропоцентризма христианского. В этой встрече одна из главных ролей принадлежит иконе. Главное значение ее «открытия» в наше время состоит в том свидетельстве, которое она несет современному человеку, свидетельстве о победе человека над всяким распадом и разложением, свидетельстве иного плана бытия, которое ставит человека в иную перспективу в соотношении с его Творцом, в иную направленность по отношению к лежащему во грехе миру, дает ему иное ведение и видение мира.