Само по себе иконоборчество довольно сложное явление, а как еретическое учение оно все еще недостаточно изучено. Во многих курсах по истории Византии и патрологических трудах по иконоборчеству содержится достаточно обстоятельный обзор основных взглядов на иконоборчество./1/ Выводы исследователей самые различные и часто достаточно противоречивые. Так, например, иконоборчество определяется как борьба против действительного идолопоклонничества или опасности суеверия, желание императора Льва III реорганизовать Церковь и государство, влияние некоторых сект манихейского типа, павликанство, как стремление императоров присвоить церковное имущество, компромисс с мусульманством, классовая борьба и др.
В настоящей работе тема иконоборчества скорее вызвана интересом к некоторым элементам и характерным чертам гонений против икон, которые как антитезис были определяющими при формулировании православного богословия иконы. /2/ Общий вывод, который можно сделать после некоторого знакомства с проблемами, связанными с преследованием икон, следующий: для того, чтобы вникнуть в иконоборческое богословие, его догматику, нельзя рассматривать его само по себе, как определенную теоретическую систему, т.е. оторванно от контекста жизни тогдашнего византийского общества. На такое направление исследования давно обратил внимание великий русский церковный историк В. В. Болотов. Он пишет: «Гонения против икон становятся более понятными, если рассматривать их не как самостоятельную сущность, но как один момент целой, сложной церковно-политической программы иконоборцев.» /3/
Кратко по данной теме можно сказать следующее: при управлении императоров-иконоборцев завершается продолжительный процесс реформ, которые приводят к относительной стабилизации государства, основной идеей этого процесса являлась сильная централизация империи в лице василевса. Естественно, что данный процесс отражается и на религиозной жизни, и его можно охарактеризовать термином «цезарепатизм», т.е. абсолютный авторитет императора в государственной сфере распространяется и на религиозную, церковную жизнь. /4/ Таким образом легче объяснить, как личные иконоборческие убеждения василевса смогли отразиться на государственно-церковной политике./5/ В связи с этим не надо недооценивать и еще один существенный момент: именно с распространения иконоборческого учения начинает проявляться и последовательный процесс обмирщения государства, который болезненно затрагивает и саму Церковь. /6/
Иконоборчество находит наибольшую поддержку именно у условно «наиболее светской» части дворцового общества и войска. Употребление термина «условно» имеет свое основание, поскольку в средневековой Византии все имело несколько другие измерения по сравнению с нашим временем. Так прот. Г. Флоровский пишет, что «сама политическая борьба имела богословский подтекст, а «цезарепапизм» императоров-иконоборцев был своеобразной богословской доктриной». /7/
На этой теме остановимся более подробно в следующей части настоящей работы. Здесь же хотелось бы уделить немного внимания тому, в чем конкретно выражалась упомянутая политика обмирщения и какова ее связь с начавшимся гонением на иконы.
«Византиец предыдущего направления, пишет проф. В.Болотов,- был благочестив, строг в соблюдении церковных обрядов. Теперь «реформаторы» из иконоборческого лагеря пародируют своей религиозной индиферентностью. Тот, кто проводил ночи в бдениях, кто привык к возгласу «Богородица, помоги», кто не проклинал безжалостно, тот уже считался политически неблагонадежным. Участие в разгулах, ругань и проклятия, бритая борода — это считалось хорошим тоном в среде иконоборцев». /8/
Об этом периоде пишет в своей хронографии патр. Никифор : «Все благочестивые обычаи подвергались поношению»./9/ Показателен в этом отношении и обвинительный акт мученика св. Стефана Нового. Несмотря на то, что ему принадлежит известный argumentum per nomisma, он был обвинен не в почитании икон, но за то, что «многих обольщает, уча презирать мирскую славу, оставлять домы и семьи, удаляться от царских палат и стремиться к монашеской жизни». Как пишет патр. Никифор, это было «обвинение за благочестие» /10/
В этом обвинении нет ничего неправедного, поскольку оно отображает церковное монашеское мироощущение. Но для иконоборцев «монах» было уже дурным словом. Известно, какое видное место во «внутренней политике» Константина V Копронима занимала его борьба с «облеченными в мрак», «образом тьмы», «защитниками идолов», как император называл монахов. Враждебное отношение иконоборцев к монашеству не менее характерно, чем сама борьба против икон и иконопочитания.
Иконоборцы преследовали монашество само по себе, из-за его образа жизни, противоположного светскому, мирскому. Было бы неправильно утверждать, что монахи подвергались гонениям лишь за то, что поклонялись святым иконам, так как далеко не все монахи почитали иконы. /11/
Искоренить церковность в средневековой Византии было совершенно невозможно. Едва ли подобная мысль посещала даже самых ожесточенных врагов Церкви и всего того, что она представляла. Скоре императору была нужна Церковь подавленная, беспомощная, не имеющая никакого влияния на общество, покорная царственной воле. Для достижения своей цели император Константин V прибегнул к одному испытанному средству, а именно, издевательству над церковными клириками. Апогей злого гения императора пришелся на 21 августа 766 года, когда Константин Копроним приказал каждому авве пройти по ипподрому, держа за руку женщину в монашеских или других одеждах, а все собравшиеся оплевывали и насмехались над ними. /12/
Императорская политика встречала оппозицию с разных сторон. Константинопольский патриарх Герман был смещен в 703 году из-за своего отказа следовать официальной политике. Наиболее решительный отпор эта политика находила в монашеской среде. Восточное богословие не напрасно называет монахов живыми иконами, потому что их призвание делать мир прозрачным через собственный образ жизни. /13/ Они и не могли примириться с агрессией «века сегодняшнего» в церковном мире, на них пала наибольшая тяжесть гонений, известных как гонения на иконы, сравнимых по жестокости с гонениями во времена римского императора Диоклетиана. /14/
О связи политики и иконопочитания говорит тот факт, что большинство людей осознанно восприняло восстановление иконопочитания не только как торжество Православия, но и как политическую реставрацию, как возвращение прежнего порядка, существовавшего до обмирщения Церкви. С другой стороны, иконопочитатели кроме проповеди православного учения об иконах, проповедовали и невмешательство светской власти в дела Церкви. Один из лучших знатоков иконоборческого движения, К. Шварцлозе, находит в иконопочитании последовательную позицию Церкви в ее борьбе за независимость от светской власти. /15/
Если попытаться сделать некий общий вывод, то определенно можно сказать, что, когда речь идет о гонениях против монашества и икон, то под этим понимается не только и не конкретное преследование монашества — монахомахия (утверждение, остающееся недоказанным и спорным). Прежде всего борьба против икон — икономахия сводится к гонениям на Церковь — эклесиомахия. Этот вывод, сделанный на основании исторических сведений, как будет видно далее, (см. п.5 Содержание понятия «икона»), находит подтверждение в некоторых богословских выводах иконоборческого учения.
Наступление на иконопочитание в сущности было грубым вмешательством государственной власти во внутренние дела Церкви, в ее богослужебную и вероучительную жизнь.
Иконоборческий период оказал большое воздействие на светскую тематику вообще в искусстве, и в частности, в церковном искусстве. Повсюду иконы уничтожались и заменялись на светские рисунки. Орнаментальные композиции, изображения животных и растений (), но прежде всего изображения императора и любимых им сцен войны и охоты, остязаний колесниц и театральных представлений украшают теперь не только обыкновенные здания, но и церкви. Доходит до того, что по приказу Константина V, изображение VI Вселенского собора на стене одного столичного храма было стерто и заменено портретом любимого императорского кучера. В Византии светское искусство всегда существовало рядом с церковным. Теперь же развивается только светское искусство, служащее для прославления императора и его империи. Иконоборцы не отвергают искусство вообще, а лишь религиозное искусство и его культ./16/
Иконоборчество затронуло и сферу богослужения. Как пишет один очевидец, «они (иконоборцы) осквернили священные сосуды и святые храмы, досточтимые монастыри превратили в гнусные светские сборища… Вместо священных гимнов и радостных голосов в них раздаются сатанинские звуки, а вместо непрестанных коленопреклонений — танцы и толчея»./17/ Искажения в богослужении тесно связаны с тем, что из храмов были убраны иконы. Церковное искусство по своей природе литургично, и не потому только, что создает среду богослужения, а потому что полностью ему соответствует. Единство литургического текста и образа имеет основополагающее значение: эти два способа выражения служат один другому, производят одно и то же созидательное церковное действие. Отказ от одной из этих форм выражения Божественного Откровения влечет за собой упадок и другой Так и случилось: отказ от церковного образа со стороны иконоборцев привел к полному упадку богослужебной жизни, а следовательно, и духовной жизни. /18/ Существует взаимная связь — уничтожение образа ведет к упадку в мировосприятии и, наоборот, изменение мировосприятия ведет к отрицанию образа, как элемента церковности. Более естественным выглядит второе утверждение, но важна, прежде всего, их взаимосвязь, мировосприятия и образа. Естественно, данное мироощущение, проявившееся в устранении икон, отразилось на богослужении. Иконоборцы усилили в богослужении проповедничество, религиозную поэзию, ввели разнообразную музыку. По этому поводу папа Григорий II писал императору Льву III : «Ты приказал покорному народу оставить все это (иконопочитание) и начал занимать его праздными вещами, бессмыслицей, свистульками, шумелками, гитарами и лирами, и вместо благословений и славословий начал занимать его баснями». /19/