Византийский василевс и иконоборчество.

Каково место и функция гонений на иконы в рамках уже упомянутого процесса обмирщения Церкви в иконоборческой Византии? Во всяком случае, их нельзя объяснить простым утверждением, что иконы подвергались преследованиям, потому что были наиболее характерным элементом церковного ритуала. Ответ необходимо искать в общей политике василевсов-иконоборцев, т.е. в их стремлении к всеобщей централизации империи. Иконоборчество было чрезвычайно удобной идеологией для усиления авторитета византийского василевса. Настолько удобной, что было бы несерьезно предполагать ее случайное появление. Она полностью вписывается в целостную систему реформ — через обмирщение к централизации.

Бог в Своей триединой сущности единолично управляет не только небесным градом, но и созданным по его подобию земным градом. Но Он управляет им не напрямую, а чрез василевса, который руководит градом, выражая и осуществляя Божью волю с помощью прав, данных ему Творцом. /1/ Таковы вкратце основания, на которых строится своеобразная теология власти византийского василевса. Она происходит из богословского толкования абсолютно истинного образа небесного царства Бога, которое, согласно Апокалипсису, будет эсхатологическим царством Христа на земле. Лишь Христос по праву является Господином, и не только небесным, но и земным : «Дана мне всякая власть на небе и на земле» (Мт. 28:18). Рядом с этой безусловностью всякая иная власть условна. Император мог иметь власть лишь как «временно исполняющий должность» Христа, как Его наместник, если можно так сказать, вице –Христос… В праздничные дни император имел право сидеть лишь на левом пурпурном кресле трона, правая золотая его часть была многозначительно пустой — она предназначалась для Христа. Это очень важно : «священный» трон императора воспринимался священным собственно лишь как знак принципиально пустого престола, на который в конце концов сядет единственный правомочный Господин — Христос. /2/

В связи с таким богословским осмыслением императорской власти византийский василевс становится центром особого культа. /3/ У этого «императорского» культа есть свои святилища, обычаи, литургические праздники, костюмы, гимны, молитвы, специальная иконография. Но императорский культ нельзя противопоставить церковному. Эти два культа должны рассматриваться как единая целостность в структуре Византийского общества.

Со своей стороны иконоборцы явно пытаются очень обмирщенный церковный культ, в котором император будет одной из центральных фигур. Нельзя, разумеется утверждать, что все сводилось к императорскому культу, противопоставляемому культу Христа./5/ Скорее к возрождению культа «священной личности» императора, не только как «раба Христова», но и как «иерея Христа», к верховенству над Церковью благодаря примату светской власти./6/ Так нужно рассматривать подмену церковной иконографии триумфально-императорской, которая мало-помалу превратилась в каноническую часть христианской иконографии./7/

В «своем культе» император является неоспоримым первосвященником. По отношению к Церкви он выполняет лишь функцию «внешнего епископа». Первым так назвал себя император Константин Великий: «Я поставлен Богом быть внешним епископом». /8/ Разумеется, эти два служения отличаются коренным образом, но императорское в некотором отношении сопоставимо с епископским, в некоторых случаях василевс даже имел определенные «преимущества» в сравнении с епископом.

Император в византийской общественно-политической жизни являлся наиболее важной персоной. Константинополь назывался «новым Иерусалимом», а император выступал как «новый Моисей», призванный Христом управлять «в Боге» паствой, защищать чистоту веры и распространять учение Христа «до крайних пределов земли». /9/

Участие императора придает особый «императорский» тон литургической службе. В литургических текстах он назван «наместником Бога» и, будучи таковым, император имел право благославлять народ дикирием, как архиерей, целовать святой престол, имел право проповедовать с амвона, кадить кадильницей, причащаться с клириками в святом алтаре от патриарха, как дьяконы и т.д. /10/ Дискуссионным является вопрос, имел ли василевс функции духовного лица. По мнению некоторых исследователей титул  можно толковать как дьякон или иподьякон. /11/

Для императора Церковь и клир принадлежат державе и находятся в его полном подчинении. Василевс имеет право наказывать, низвергать и сменять патриархов и архиереев, и это не выглядит как подрыв авторитета и посягательство на независимость Церкви. /12/

Не так обстоят дела в сфере веры. Император не имел законного права вмешиваться в догматическую деятельность Церкви, а также в рукоположение клира. Известно, что в подобных случаях императору оказывалось лишь почетное внимание. В церковной канонической литературе случаи вмешательства в догматическую деятельность Церкви определялись как несвойственные императорскому достоинству./13/

В период иконоборчества открывается картина катастрофического вмешательства в вероучительскую и богослужебную деятельность Церкви, что, в сущности, было целенаправленной политикой, когда император как внешний епископ (смотритель) стремился стать и «внутренним» епископом, т.е. быть авторитетом и в вопросах веры. Не случайно на иконоборческом соборе 754 года императоры были объявлены равноапостольными — именно апостолы установили веру. Православная вера является апостольской, т.е. только апостолы и их преемники — епископы являются полномочными в вопросах веры./14/

Будучи принуждаем подписать подготовленный против икон эдикт, св. патр. Герман, прежде чем оставить кафедру, смог лишь сказать: «Без вселенского собора не могу изменить веру»./15/ Он видел уязвимое место своего противника и очень дипломатично показал, во что вмешивается василевс. Отмена иконопочитания не была полномочием ни императора, ни группы епископов, стоящих за иконоборчество. Папа Григорий II пишет Льву Сирийцу : «Догматы — дело не царей, но архиереев, так как мы имеем ум Христов». (2 Кор. 2:14-17). /16/

Через полномочия богопомазанного «» император узаконил ликвидацию иконопочитания, с другой стороны, именно отвергнув Христову икону, он этим в большой степени оправдал свое присутствие в реформированном, обмирщенном церковном культе.

В Православной церкви епископ, как единственно правоспособный совершать св. Евхаристию, в своем служении изображает Иисуса Христа. Потому что кроме всего прочего, он стоит на месте, которое занимал Христос на Тайной вечере. /17/ Этот древний церковный взгляд на действие засвидетельствован св. Симеоном Солунским, который пишет так : «Святейший алтарь принимает в себя иерарха, который образует Богочеловека Иисуса и обладает Его силою». И далее : «Он…изображает и являет самого Христа». /18/ Естественно, что когда василевс принимает образ иерейства, он принимает и его символическое содержание./19/

Иконоборцы также поклонялись образам — императорским портретам, развешанным в управлениях епархий. Употребление императорских изображений совсем естественно. /20/ В Византии это имело чисто политический смысл. Впрочем, христианские писатели поясняют, что данные проявления не относятся напрямую к лицу императора, но направлены на христианские символы, которые держит властелин. /21/ «При поклонении (), — пишет св. Амвросий Медиоланский, — почитается крест Христа в лице властелина». /22/ Разумеется, никому из василевсов не пришло в голову требовать для себя божеских почестей, т.е. быть почитаемым как Христос. Но когда посланный императором — иконоборцем спатарокандидат Юлиан сбросил икону Христа Атифонита с ворот дворца в Халкопратии, остался лишь лик императора. В этом случае только василевс являл христианам мистическое присутствие Христа через символы Божественной власти, которой он был удостоен неизобразимым, как считали иконоборцы, Христом.

Иконоборцы упомянутые слова св. Амвросия произносили бы приблизительно так : «при поклонении почитается Христос в лице императора». Необходимо ясно подчеркнуть, что не поклоняются самому императору, он смертен и не может быть объектом подобных почестей. Предметом обожествления была не личность императора, а его власть. Но его образ символично указывает на реальное присутствие Христа.

Это возможно, потому что, действительно, именно власть божественна по своему происхождению. Бог покровительствует христианской империи или, иными словами, существование империи есть выражение Божьей воли. Тем более, человек, который ей управляет, доложен быть выбран провидением. Так и он превращается в провиденческую личность, а исполняемая им власть на земле приобретает полностью божественный характер. Византийские идеологи находят божественный характер императорской власти в образе царского служения Сына Божьего. Димитр Кидонис пишет : «Сущность императорской власти точно определена через царскую природу Сына Божьего. Он (Сын Божий) неоспоримо единствен. К этой единственности принадлежат некоторые избранные личности, получая отражение и передавая его множеству одновременно в единственности и множественности». /23/

Здесь раскрывается ключевая фигура василевса как посредника между Богом и людьми. Византийский император представляет Бога пред своими подданными, и подданных своих пред Богом. Новое, что вносят иконоборцы, отрицая икону Христа, состоит в их предположении о том, что возможной иконой Спасителя является икона-символ в лице василевса. Отсюда следует утверждение, что тот, кто выступает за императора, тот против икон, и кто выступает за иконы, тот против императора. Очень выразительна, хотя и не до конца точная, в этом отношении мысль С. С. Аверинцева о том, что «император на востоке ведет спор с иконой за право быть единственным образом присутствия Христа». /24/ Это выражение не отражает всю теорию, но выражает сущность практики. /25/ С этой точки зрения иконоборческие императорские изображения в храме могут рассматриваться как своего рода религиозная живопись.

Иконоборчество способствует усилению роли императора и его власти над Церковью. Императоры считали, что почитание икон отвлекает от преклонения пред властителем. /26/ Можно сказать даже, что император не использует свою власть для поощрения иконоборчества, скорее с его помощью стремится узаконить свою власть в Церкви. Сразу после иконоборческого кризиса патр. Фотий формулирует разграничения между Imperium и sacredotium (светской и духовной властью), и в качестве антитезиса императорским домоганиям постановляет для патриарха : «Патриарх есть живой и одушевленный образ Христа, который словом и делом предопределяет истину. Цель патриарха — сохранить в благочестии и скромности жизнь тех, кого получил от Бога». /27/