Четвертое сомнение относительно пользы изучения взаимосвязей личностной политики базируется на утверждении, что в осмыслении политического поведения социальные основания обладают большим весом, чем психологические характеристики. Это наглядный пример путаницы, от которой можно избавиться, размышляя последовательно. Социальные основания политических акторов, конечно, должны влиять на их действия, но только через их психологические основания. Если индивидуальную психологию рассматривать как частный Тип психологии, свойственной индивидам, занимающим сходное социальное положение, то с не меньшим правом ее можно рассматривать и как уникальную. Каждый человек в чем-то похож на любого другого; в чем-то больше напоминает одних, чем других; но в чем-то он и совершенно неповторим. Интересный пример попытки прояснить вопрос о социальных основаниях может быть найден в работе Л; Д. Троцкого "История русской революции", где он оценивает ленинский вклад в Октябрьскую революцию. Троцкий ставит мысленный эксперимент, спрашивая: "Как бы развивалась революция, если бы Ленина не оказалось в апреле 1917 г. в России?" В Троцком в данном случае борются два стремления: показать, что Ленин "просто являлся одним из звеньев в цепи объективных исторических сил", и обосновать, что в отсутствие Ленина "дезориентированная партия могла не использовать революционную возможность еще долгие годы". Он находит выход, преподнося личность самого Ленина как "не случайный элемент в историческом развитии, но как продукт всей прошлой русской истории". Не думаю, однако, что это удовлетворительное объяснение. Если бы феномен Ленина был объясним лишь его русскими корнями, то осталось бы непонятным, почему все же для дела революции созрел именно он, а не кто-то другой, имевший в российской истории не менее глубокие корни. Я думаю, что Троцкий близок истине в одном из ранних пассажей, где он, говоря о Ленине и русской революции, заключает: "Роль личности предстает здесь перед нами поистине в гигантском масштабе".