Макс Вебер был разносторонним мыслителем, универсальным ученым, соединившим в себе философа, историка, социолога и экономиста. В его творчестве немецкая Историческая школа достигла своей наивысшей точки. На долю Вебера пришлась задача осмысления всего, что было наработано трудами немецких мыслителей XVIII—XIX вв. в области развития человеческих сообществ.
Макс Вебер в наибольшей степени из всех свободен от предвзятостей национализма и односторонностей "исторического метода". В его творчестве без труда можно обнаружить мысль о том, что развитие экономической жизни народов и их культуры определяется некими общими законами, пробивающими себе дорогу сквозь все особенности национальных традиций, конкретных исторических обстоятельств и национального характера.
Круг замкнулся. Произошло возвращение к позициям того метода, с отвержения которого началась немецкая экономическая мысль XIX столетия. Но возвращение это состоялось, конечно, на ином уровне осмысления — на вершине гигантской пирамиды конкретных знаний, воздвигнутой трудами Исторической школы.
Вебер обладал силой, чтобы взлететь на должную высоту, и обрел крылья в лице немецкой классической философии. В конце XIX в. в Германии начался, если можно так сказать, кантовский ренессанс. Появилась яркая плеяда философов-неокантианцев (Виндельбанд, Риккерт и др.). В их числе был и Макс Вебер, приложивший метод обновленного кантианства к своим социально-историческим исследованиям. К наивысшим ценностям Вебер причислил свободу индивидуума, а расизм и национализм считал ложной идеологией. Уже в первых своих работах Макс Вебер настаивал на том, что одного лишь описания исторической науке недостаточно. Необходимы осмысление, интерпретация. С этим он выдвинул концепцию так называемых идеальных типов.
Идеальный тип — это, по существу, определенная схема, которую формирует ученый для объяснения конкретных фактов и процессов исторического развития того или иного народа. Это инструмент анализа прошлого, который позволяет разбираться в нагромождении фактов и свидетельств, выстраивать материал, находить закономерности и делать обобщения. Наибольший след в науке оставили исследования Макса Вебера в области влияния Реформации на хозяйственный перелом в Европе XV— XVI вв. В центре этих исследований находится его работа "Протестантская этика и дух капитализма", многие идеи и свидетельства из которой приведены в нашей главе 5.
К указанному циклу принадлежит и большая работа "Хозяйственная этика мировых религий", над которой он работал до конца своих дней. В 1919—1920 гг. Вебер прочитал в Мюнхенском университете курс лекций, которые были изданы посмертно его вдовой в виде книги "История хозяйства"[50]. Это очень сжатый и очень емкий обзор экономической истории Европы с доисторических времен и по XVIII в.
Остается глубоко сожалеть о том, что необъятная фактография, которой владел Вебер и которая составила основу его обобщений, почти целиком осталась, так сказать, за скобками. Книга написана, как говорят в подобных случаях, телеграфным слогом. Такую книгу невозможно конспектировать, потому что она сама похожа на конспект (она и составлена на основе студенческих конспектов). В ней каждая фраза несет новую информацию и потому каждая фраза — на вес золота. В небольшом объеме этой книги содержится непропорционально большое богатство идей и трактовок.
В определенном смысле Вебер сделал то, что не удалось Зомбарту, — создал фундаментальный историко-экономический труд. Но достигнуто это было ценой такого сильного сжатия, при котором исчезает все то, что часто составляет прелесть исторических трудов, — живые картины быта и характеры прошедших времен. Эта книга — не записки путешественника в прошлое, а взгляд из космоса. Возникает мысль, что в полном объеме решить задачу Зомбарта вообще не по плечу одному человеку. Как мы вскоре увидим, жизнь показала, что эта мысль слишком пессимистична.
Итак, три поколения немецкой Исторической школы прошли перед нами. Первое смогло только поставить задачу, потому что для ее решения оно не обладало достаточным материалом. Второе поколение оправдало себя именно собиранием этого колоссального материала, но оно еще не было в состоянии использовать его с максимальной отдачей. И лишь третье поколение смогло взяться за обобщение и интерпретацию. Когда же оно это сделало, выяснилось, что немецкий "исторический метод" не устраняет, а дополняет английскую школу политической экономии.