ПОЗНАНИЕ В ЭПОХУ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

 

Достижения греческой культуры были достаточно хорошо известны в странах Средиземноморья. Этому способствовало и вхождение Греции во II в. до н.э. в состав Римского государства на правах Ахейской провинции, что привело к распространению греческой учености по всем римским территориям (в том числе азиатским и северноафриканским). А разделение Римской империи в 395 г. на две независимые части – Западную и Восточную – положило начало формированию существенно различающихся традиций освоения античного наследия и дальнейшего развития познания.

Падение Рима в 476 г. знаменует окончание истории античного мира. В средневековье можно выделить три основных культурных пространства, в каждом из которых по-своему осваивалась и развивалась античная ученость: западноевропейскую, византийскую и арабскую культуру.

Византия – государство, образовавшееся в восточной части Римской империи; высокого уровня развития Византия достигла уже в VI в. Благодаря сохранению самостоятельности этой территории античная традиция здесь как бы «законсервировалась». Интеллектуальная элита Византии использовала аттический язык древней Греции, благодаря чему греческие тексты были доступны для них непосредственно, а не через латинские переводы. В Византии сохранились и многие античные рукописи. В основе византийского образования лежала грамматика как синтетическая гуманитарная дисциплина; грамотность письма и речи была распространена достаточно широко, встречалась даже среди крестьян, а общепринятым среди аристократии было написание комментариев к текстам, литературных произведений в форме писем, речей и т.п. Из комплекса знаний, созданного в античности, в Византии признавались наиболее ценными и получили преимущественное развитие гуманитарные области знания: философия, риторика, теология, а также близкие к ним по проблематике и построению астрономия и медицина. Сложная византийская социально-политическая практика и система государственного управления практика привела к существенному продвижению вперед юриспруденции, политологии.

Характерно для византийской культуры переплетение и взаимопроникновение античных традиций и утверждающегося, обретающего все более догматическую форму христианства. Как отмечают М. А. Поляковская и А. А. Чекалова, византийские интеллектуалы «считали своей задачей освоить античное наследие (это уже было признаком высокой учености), а затем дать христианский комментарий. Просвещенный правитель Феодор II Ласкари видел в этом работу по превращению дикой маслины в садовую»[5]. В то же время сакрализация познания была не столь сильна, как в Европе (о чем речь пойдет далее), образование сохраняла светский характер, подготовка в области религии была лишь одним из его компонентов.

Стремление сохранить античный канон и привнесенная религией традиционалистская ориентация привели к канонизации византийской культуры (т. е. к утверждению во всех ее областях закрепленных образцов, которым необходимо следовать как можно точнее – в противовес самостоятельности мышления и формы выражения). Это сказалось и на развитии познания: византийские мыслители серьезно отнеслись к убежденности античных мыслителей в том, что все основные проблемы уже решены, и, не подвергая сомнению принципиальные представления о реальности, углубились в выяснение и разработку деталей. Именно поэтому новые результаты на уровне фундаментальных положений философии и естествознания просто не могли быть получены. В истории логики сохранилось даже выражение «византийский спор». Это спор о мелочах (можно сказать жестче – о том, что практически не имеет значения). Ф. И. Успенский пишет, например, об одной из наиболее громких дискуссий: «Спор между Варлаамом и Паламой сводится к толкованию Аристотеля… вожди партий начали борьбу из-за простой логической формулы, из-за выяснения, можно сказать, одного словечка!»[6]. Именно в связи с этой особенностью византийской учености ее достижения лежат не в сфере естествознания, а в области социально-гуманитарных и социально-политических наук, в этике, теологии, философии, т. е. как раз там, где важны нюансы, комментарии и оценки. Следует особо отметить, что гуманитарная и «текстовая» ориентация византийской культуры привела к пониманию первостепенной важности письменности (вспомним, что античная культура была в первую очередь устной, и, например, Сократ считал письменность бесполезным изобретением). В конечном счете это послужило созданию славянской письменности, основы которой были разработаны Кириллом и Мефодием в IX в. в византийском городе Фессалонике, по существу, в рамках миссионерской деятельности Византии. Конечно, это имело особое значение для развития русской культуры.

 

Арабская культура, по-видимому, была наиболее близка к античной не по букве, а по духу, и традиции объективного и рационального познания нашли здесь непосредственное продолжение. Мощное арабское государство возникло на Аравийском полуострове вVII в. и осуществляло активную экспансию в Средиземноморье. К VIII в. в составе Арабского Халифата оказалась территория от Средней Азии до Испании, включая бывшие римские владения в Африке и Азии, а также Персию. С этого времени на огромной территории устанавились общая культура, религия и литературный язык, в течение нескольких веков существовало общее управление и свободная торговля. Расцвет арабской культуры приходится на IX – XI века. Арабы были, с одной стороны, знакомы с достижениями персидской и индийской учености, с другой – активно осваивали античную культуру, для чего в Багдаде было создано даже специальное министерство (канцелярия переводов). В отличие от византийцев, в античной культуре их интересовали в основном естествознание и философия, поскольку у них была развита собственная литература; впоследствии это привело к разрыву между гуманитарным и естественнонаучным знанием, перешедшему и в европейскую культуру (естествознание европейцы заимствовали у арабов, гуманитарное знание – непосредственно у античных авторов).

Арабская ученость не имела выраженных географических центров – ученые работали на всем культурном пространстве, от Феца до Самарканда. Им покровительствовали правители, сановники, богатые купцы – это было культурной нормой; отсюда выраженный светский характер арабской средневековой учености (в отличие, например, от европейской), который утрачивается уже в период общего упадка империи.

Арабская ученость энциклопедична и практически, и по своей идеологии. Она еще не знает специализации – для арабского мыслителя характерны познания и творческая деятельность и в математике, и в астрономии, и в медицине, и в поэзии. Эта практика базируется на идее единства науки. По представлениям арабов, фундамент единого научного комплекса образуют учение о макрокосмосе (астрономия), учение о микрокосмосе, т. е. человеке, точнее, человеческом организме (медицина) и учение о связи макро- и микрокосмоса (астрология); их содержательная связь, таким образом, очевидна. Поэтому, выделяя конкретные достижения арабских ученых в соответствии с современными представлениями о дисциплинарной структуре науки, мы неизбежно модернизируем реальную картину.

В основе арабской средневековой астрономии лежит учение Птолемея, основной труд которого «Великое построение» арабы перевели под названием «Альмагест». Важную роль в последующем развитии науки сыграли проводившиеся арабами на протяжении веков систематические наблюдения звездного неба, прежде всего в обсерваториях Хараппы – города халдеев, поклонявшихся звездам. Именно это обеспечило впоследствии исследователей эпохи Возрождения богатейшим эмпирическим материалом, без которого были бы невозможны многие важнейшие открытия.

Географию арабы продолжали считать частью астрономии и существенно развили ее практически. Путешественники, странствовавшие (в основном с торговыми караванами) по всей огромной империи и за ее пределами, составили много правдивых и точных (в отличие от греков) описаний территорий, народов, их образа жизни; можно считать это началом реальных географических исследований Индии, Китая, Средней Азии, Африки и других территорий, включая и Россию. В арабском мире были составлены наиболее точные на тот период географические карты ойкумены (т. е. известной, населенной людьми части Земли).

На развитие математики оказала существенное влияние потребность в ней астрономии. Именно поэтому в арабском мире возникает тригонометрия – область математики, необходимая для астрономических наблюдений и топографических съемок. Другим разделом математики, созданным арабами, была алгебра – система оперирования неизвестными величинами. Само слово «алгебра» происходит от названия сочинения Аль-Хорезми «Гизаб аль джебр аль мухабала» – «Восстановление и сведение» (как методы решения уравнений). Арабы также заимствовали и распространили (впоследствии и в Европе) индийскую систему записи чисел, в которой положение цифры в числе определяло ее значение. Это, казалось бы, чисто внешнее преобразование привело к значительному упрощению системы вычислений и в конечном счете – к значительному распространению элементарной математической грамотности. Дж.Бернал называет этот процесс демократизацией математики.

В области медицины арабы значительно продвинули вперед диагностику (которая и в античной, и в европейской средневековой медицине была заметно менее дифференцированной) и положили начало изучению влияния на здоровье факторов окружающей среды и образа жизни – климата, гигиены, питания. Кроме того, арабы много сделали для систематизации всех предшествующих достижений врачебной науки. Вершиной систематизирующей деятельности стал в XI в. труд Ибн-Сины (Авиценны) в пяти частях «Канон врачебной науки», в котором были обобщены взгляды и опыт индийских, античных и среднеазиатских врачей и который на протяжении нескольких веков был обязательным руководством для подготовки врача (в том числе в Европе).

Поскольку в условиях пустыни были распространены заболевания и травмы глаз, арабы заметно развили офтальмологию и умели производить глазные хирургические операции. Изучение строения органов зрения, с одной стороны, и потребности астрономии, с другой стороны, привели к возникновению оптики как учения о распространении и преломлении света и практическому изобретению первых линз (из хрусталя и стекла). Это достижение, значимое само по себе, следует особо отметить как исторически первую попытку расширить сенсорный аппарат человека. Наибольшее влияние на дальнейшее развитие оптики как области исследований оказали труды Ибн Аль-Хайсама (Альгазен), в частности, его сочинение «Сокровище оптики» (XIв.), в котором соединены физиология и геометрическая оптика.

Наконец, арабы создали химию как предметную область исследований. Хотя, по мнению большинства историков науки, арабская химия должна рассматриваться скорее как алхимия, именно в арабской культуре она выделяется в самостоятельную предметную область. Хотя многие химические реакции были известны и ранее, арабы впервые попытались создать общую теорию химических процессов на основе универсальных принципов. Они искали как основополагающие вещества, так и закономерности, определяющие их взаимодействие. Основателем химии считается Джабир ибн Хайян (Гебер) (VIII в.). Он базировался на заимствованной у древних китайцев идее о двойственности всего существующего, восходящей к двум началам – янь и инь. Отсюда учение о двух типах веществ, которые сначала характеризовались как сухие и сырые земные испарения, а позднее были обозначены как ряд серы и ряд ртути. Взаимодействие между ними и порождает все. Арабы описали большинство важнейших химических реакций и изобрели основное оборудование химической лаборатории, включая дистиллятор (перегонный куб). Они были убеждены в возможности превращения элементов друг в друга химическим путем (поскольку принимали за элементы многие сложные, как стало понятно позднее, вещества). Поэтому арабскую химию и оценивают как алхимию; целью ее, как всякой алхимии, был поиск философского камня. В отличие от европейцев, видевших в философском камне вещество, способное превращать другие вещества в золото, арабы считали его эликсиром жизни – веществом, дающим бессмертие.

В целом арабские ученые создали живую, развивающуюся систему знаний, в большей степени ориентированную эмпирически и практически, чем античная ученость (некоторые важные области знания, в первую очередь химия, стали возможны лишь благодаря этому преодолению предубеждения по отношению к эмпирии). Вместе с тем познание в арабском мире приобрело и более мистический характер. Астрология и алхимия, эти два столпа арабской учености, характеризуются как «две величайшие мистификации в истории науки». Тем не менее именно благодаря арабским мыслителям рост рационального познания не был прерван в раннем средневековье, и переводы их трудов, осуществленные в Европе в XII-XIIIвв., во многом подготовили Возрождение.

 

В отличие от арабской культуры, высокий уровень которой позволил сразу оценить по достоинству достижения античности, европейские варвары, захватившие Западную Римскую империю, находились в этот момент на более низком уровне развития. Лишь к IX в. Европа начинает по-настоящему осваивать античное теоретическое наследие. В отличие от арабского мира, к этому моменту в духовной жизни Европы уже играет значительную роль религия. Важнейшей характеристикой духовной культуры средневековой Европы в целом и познания в частности является сакрализованность.

Сакрализация культуры – это ее подчинение религии, проникновение религии во все сферы жизни: политику, искусство, быт, мораль и т.д. Сакрализация познания определила способ его существования в культуре средневековой Европы.

Первым и наиболее очевидным проявлением сакрализации познания в средневековой Европе было возникновение иерархии наук, т. е. их четкого разделения по значимости. Основанием было соображение, сформулированное Бернаром Клервоским следующим образом: комплекс наук обширен, человеческая жизнь коротка, все изучить невозможно, и следует позаботиться в первую очередь о том знании, которое ближе к спасению. При таком подходе первое место среди наук заняла теология – «наука о божественном», совокупность религиозных доктрин о Боге, его сущности и деяниях. Непосредственно к ней примыкает философия, которая нередко трактуется как «естественная теология» – рационализированное объяснение и развертывание религиозных истин, в отличие от «богооткровенной теологии», носившей мистический характер. Философия отчасти рассматривалась в качестве пропедевтики к теологии: уже Климент Александрийский написал, что Бог подготовил мир к спасению, дав иудеям закон, а эллинам – философию. Теология и естественная теология, как интеллигибельное познание божественных истин, занимают верхний уровень в системе средневековой учености.

Далее в иерархии следует тривиум («трехпутье») – грамматика (латинская), риторика (в том числе искусство построения письменных текстов, а также то, что сейчас обозначается понятием «делопроизводство») и диалектика (под которой подразумевалась логика, изучавшаяся в основном по Боэцию). Почему важными считались именно эти дисциплины? Это основа подготовки проповедника, церковного (в первую очередь монастырского) деятеля.

За тривиумом идет квадривиум (в совокупности они составляют «семь свободных искусств»). В квадривиум входят арифметика (понимаемая прежде всего как искусство счета; главное ее приложение – вычисление дат переходящих церковных праздников, например, пасхи, которая отмечается в первое воскресенье после весеннего равноденствия и полнолуния, а завершалась арифметика мистической теорией чисел); музыка (теория музыки, которая также изучалась по Боэцию, и пение); геометрия (описания Земли и существ, ее населяющих (бестиарии) – геометрия в современном значении слова входила в арифметику); и астрономия.

Последние места в иерархии наук занимали естествознание и то, что мы сейчас назвали бы обыденным знанием – чувственное знание единичных вещей.

Место естествознания в системе средневековой учености определяется общим отношением к природе. С одной стороны, она является самым грандиозным созданием Творца, и ее полезно изучать, чтобы постичь Его замысел и отчасти – Его самого. С этой точки зрения, естествознание дополняет теологию. С другой стороны, самостоятельного значения изучение природы не имеет, т.к. непосредственное познание Бога (например, в мистическом откровении) и божественных истин стоит неизмеримо выше, а любая картина природы раскрывает лишь низший уровень, ограниченный фрагмент реальности, который к тому же в любой момент может быть изменен божественной волей.

В средневековом естествознании можно выделить четыре основных направления исследований: физико-космологическое, астролого-медицинское (с примыкающими к нему минералогией и алхимией), науки о живом (или о душе – душа рассматривалась как принцип и источник растительной, животной и разумной жизни) и учение о свете (оно занимало такое место в средневековых представлениях о природе, что его можно выделить в самостоятельную область исследования). Разумеется, сопоставление этих областей с современной дисциплинарной структурой естествознания будет достаточно условным. Содержательно они отличались от наук, прообразами которых выступали, также очень сильно, в основном из-за неразделимости рациональных и мистических компонентов. Так, учение о свете образовывалось, с одной стороны, оптикой, а с другой – метафизикой в духе неоплатонизма, рассматривавшего уровни реальности как эманацию божественного Единого, которое в то же время есть Свет. Очевидно паранаучным, с современной точки зрения, было и построение других областей исследования.

Важной особенностью средневекового естествознания было допущение чудес (напомним: чудо – то, что нарушает обычный порядок, природную закономерность). Чудо – это как раз граница природных закономерностей. Поэтому если обычно наука стремится подметить типичное, повторяющееся, выделить эмпирическую закономерность и попытаться объяснить ее теоретически, то средневековая ученость направлена на поиск необычного, редкого. Например: «В Сицилии есть агриентская соль: если ее приблизить к огню, она делается жидкою, как в воде, а если ее приблизить к воде, трещит, как в огне». Или: «В Эпире есть источник, в котором опущенный факел не гаснет, а напротив, потухший факел, будучи опущенным в него, загорается». Описание таких диковинок («чудес природы») занимает большое место в средневековых исследованиях.

Совершенно специфична методология средневекового познания: она является схоластической. Схоластика как методология – это исследование на основе текста, решение проблем путем подбора соответствующих текстов и их интерпретации. Ясно, что для появления такой методологии необходим комплекс текстов, истинность, надежность и универсальность которых не будут подвергаться сомнению. Таким может быть в первую очередь сакральный текст, поэтому становление схоластики как методологии можно рассматривать как одно из проявлений сакрализации познания.

Почему происходит поворот от, казалось бы, реального опыта к тексту как источнику знания? Для религиозного мышления Бог более реален, чем зримый мир, созданный им, поэтому текст, исходящий от Бога, говорящий о нем, также более реален, чем непосредственно наблюдаемое. Средневековая европейская культура в целом – это культура текста и культура слова как структурного элемента текста. Выходя за пределы характеристики познания как такового, можно проследить значение слова (как имени, именования) во всей культуре средневековья, отразившееся, например, в обычае давать имена собственные таким предметам, как мечи, драгоценные камни и т.п. Слово непосредственно сопрягалось с Богом: Евангелие от Иоанна начинается словами: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Очень распространена метафора мира в целом как книги, созданной Богом; в этом смысле обычный письменный текст действительно более очевиден, чем мир-текст, знаки-вещи которого еще необходимо разгадывать.

Обратим внимание на то, что текст должен быть именно письменным: лишь в таком виде он поддается канонизации. Отсюда принципиальное отличие средневековой культуры от античной, которая, как уже отмечалось, в основе была устной.

Важным результатом такой переориентации культуры в целом в познании было возникновение новой его технологии – формируется практика работы с источниками, интерес к ним, сбор их, сопоставление и анализ, культура цитирования и т.п. В качестве канонизированных источников использовались Библия, труды отцов церкви, некоторые переводы греческих и римских авторов (здесь были и неизбежные ошибки – например, под названием «Логика Аристотеля» долгое время был в обращении трактат Боэция). Развивая технологии познания на основе текстов, средневековье создало особый познавательный жанр – «Сумму». Сумма – это сочинение итогового характера, в котором систематизированы все предшествующие разработки по определенному кругу вопросов, даны оценки и сформулирована установленная отныне точка зрения. Сочинения с названиями «Сумма философии», «Сумма теологии», «Сумма против язычников» писали самые знаменитые мыслители средневековья.

Особенностью познания на основе текста была необходимость его интерпретации: если мы пытаемся разрешить некоторый конкретный вопрос, в текстах может и не оказаться непосредственного ответа, сформулированного теми же словами, которыми мы пользовались при постановке вопроса. Но в текстах есть ответы на все вопросы; следовательно, необходимо найти места, из которых можно получить ответ посредством истолкования. Конкретное содержание текста символизирует нечто иное. Так, в Библии одни и те же фрагменты имеют буквальный, моральный и космологический смыслы. В результате вся средневековая ученость оказывается пронизанной символизмом. С одной стороны, изучаемые объекты обрастают сложной символикой – например, в астрологии или алхимии, и описание конкретных химических реакций приобретает вид «Заставь красного льва пожрать зеленую змею, и когда тени накроют реторту киммерийским покрывалом…» и т.д. С другой стороны, сами объекты рассматриваются как символы чего-то иного. Свой символический смысл был у каждого числа, камня, растения, животного: например, козел символизирует сластолюбие, скорпион – лживость, страус, откладывающий, по средневековым поверьям, яйца в песок и бросающий их – грешника; рассказ о них мог и даже должен был сопровождаться моральной сентенцией. Символический характер носили географические карты: они строились не на реальном описании известных географических объектов, а на литературной и религиозной традиции. На них изображались рай, ад, библейские персонажи, Троя, завоевания Александра, римские провинции, святые места, христианские государства и конец света. (При этом христианские государства могли изобразить поближе друг к другу и т.п.)

Символический характер носила и средневековая картина устройства мира в целом. Главные ее черты – законченность и иерархия. Над Землей расположены небесные сферы, под землей – круги ада. Круги ада тем страшнее, чем глубже они лежат; небесные сферы чем выше, тем значительнее, например, у Беды Достопочтенного: воздух, эфир, Олимп, огненное пространство, звездный свод, небо ангелов и небо Троицы. Та же иерархия и в более распространенном выделении сфер Луны, Солнца, планет, неподвижных звезд и самого неба; здесь к небесным сферам прикреплены девять хоров ангелов в надлежащих рангах, чтобы их двигать. Аналогичный порядок наблюдается и в иерархии основных элементов: земля, на ней – вода, выше – воздух и наверху самый благородный элемент – огонь. Так же и в человеческом организме: благородные органы – сердце и легкие – расположены выше низменных органов живота и отделены от них диафрагмой. Все растения и животные занимают в установленной гармонии отведенные им места. Этот космос прочен, разумен, теологически и морально выдержан.

Безусловно, символический стиль мышления привносит в средневековое познание значительный мистический элемент. С другой стороны (не говоря уж о практическом значении развития навыков работы с текстами), это некоторая форма развертывания абстрактного мышления, создания мира абстрактных объектов, которая лежит в основе последующей теоретической науки. Средневековая идея воображаемых допущений – попытка представить мир не только, как он есть, но и как могло бы быть, поскольку это не противоречит божественному замыслу – была началом постижения не только наличного, но и возможного бытия. (Например: пустоты в природе нет. А мог Бог сделать так, чтобы она была?) Такой подход – не от непосредственно данному к обобщению, а от теоретически возможного к реальному как частному случаю - столь важен для современной науки, что уже в ХХ в. П. Дюгем назвал датой рождения современной науки 1277 г., «когда парижский епископ Этьен Тампье заявил, что может существовать множество миров и что совокупность небесных сфер может двигаться прямолинейно, поскольку в этом нет никакого противоречия»[7].

Построение средневековой учености вокруг текстов и необходимость обеспечить подготовку по ним в процессе обучения привело к формированию соответствующей системы образования. Античность еще не знала такой системы: там основной формой обучения было учительство – ученика отдавали конкретному наставнику. В средневековой Европе возникают университеты как устойчивые организации, куда поступают на работу преподаватели и на учебу студенты. Первыми университетами были Парижский (1160 г.), Оксфорд (1167 г.), Кембридж (1209 г.), Падуанский (1222 г.). Университеты имели собственную организацию, систему управления и правила, относительно независимые от городских властей, свою территорию. Многие действующие формы обучения сложились именно там. Например, лекция (в буквальном переводе чтение) – первоначально действительно чтение вслух преподавателем с кафедры важного источника под запись студентов (вспомним, что все это происходило до эпохи книгопечатания). Из средневековых университетов родом понятия «студент», «стипендия», «экзамен», «диссертация», «ученая степень».

Ученый в средневековом представлении – это человек обученный, хорошо знающий тексты. Показателем его квалификации было умение подобрать и интерпретировать соответствующие фрагменты для обоснования заданного тезиса и защитить его в диспуте; при этом содержание тезиса нередко имело второстепенное значение, и, например, при оценке нового преподавателя ему могли тут же предложить обосновать противоположный тезис. Во многом отсюда происходит традиция затяжных средневековых диспутов, когда одна и та же проблема могла обсуждаться веками.

Все эти особенности специализированного познания в средневековой Европе превращают его в специфический феномен, который трудно сравнивать с наукой других исторических периодов и в котором практически невозможно выделить четкий прирост рационального знания по сравнению с предыдущей эпохой и по отношению к последующим достижениям. Поэтому наш очерк средневекового познания мы завершим не перечислением конкретных результатов по областям науки, а именованием некоторых наиболее ярких фигур средневекового ученого мира, интеллектуалов Средневековья. При этом будут названы мыслители, которые в наибольшей степени оказали влияние на облик средневекового познания в целом и сферой деятельности которой были не исключительно философия и теология, но и естествознание.

Боэций (480 – 524 гг.) – систематизатор достижений античных теоретиков, в первую очередь в области логики, основоположник схоластики как методологии; его труды были основой обучения конкретным дисциплинам.

Исидор Севильский (560 – 636 гг.) разработал программу «семи свободных искусств», написал классический труд «Этимологии» («Начала»), представлявший собой первый научный словарь-энциклопедию и содержавший сведения по космологии, географии, антропологии, теологии и грамматике. Это был первый труд такого рода, образец для многих последующих.

Беда Достопочтенный (673 – 735 гг.) разработал теорию четырех смыслов Священного Писания, которая легла в основу интерпретации. Он ввел в круг христианского осмысления астрономию и космографию и написал первые работы, посвященные проблемам летоисчисления и календаря: «О временах» и «О счете времени».

Гуго (Хьюго) Сен-Викторский (1096 – 1141) одним из первых разработал концепцию линейной, имеющей направленность истории, провел логический анализ абстрагирования как основы научного мышления, предложил ряд употреблявшихся в качестве базовых классификаций, занимался систематизацией многих разделов знания.

Альберт Великий (1193 – 1280 гг.) наиболее известен как алхимик. Энциклопедист, комментатор Аристотеля, привел свод его естественнонаучных знаний, написал ряд трактатов о минералах, растениях, животных.

Роджер Бэкон (1214 – 1294 гг.) – алхимик, логик, естествоиспытатель. Выдвинул тезис о необходимости основывать познание на опыте, а не на чисто логическом доказательстве («Простой опыт учит лучше всякого силлогизма»). По легенде, изобрел порох. Высказал ряд технических догадок при разработке проектов летательного аппарата, телескопа.

Роберт Гроссетест (1175 – 1253 гг.) – основоположник экспериментальной традиции оксфордской школы. Именно он соединил метафизические теории света с основанной на опыте оптикой. К той же школе принадлежат Томас Брадварин и Ричард Суисет, которые в XIV в. пытались преодолеть идущее от Аристотеля противопоставление физики и математики как качественного и количественного описания реальности. Они применили к физике Аристотеля Евклидову геометрию и нашли способ математизации некоторых ее разделов. За ними сохранилось прозвище «калькуляторы» (т. е. «вычислители»).