рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры

Реферат Курсовая Конспект

Вот так я сделался собакой

Вот так я сделался собакой - раздел История, ИСТОРИЯ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ХХ ВЕКА Ну, Это Уже Совершенно Невыносимо. Весь, Как Есть, Искусан Злобой....

Ну, это уже совершенно невыносимо.
Весь, как есть, искусан злобой.

Метафора


Злюсь не так, как могли бы вы:
как собака, лицо луны гололобой

Сравнение
взял бы
и все обвыл.

Составная рифма.
Нервы, должно быть...
Выйду, -
погуляю.
Но и на улице не успокоился ни на ком я.
Какая-то прокричала про добрый вечер.
Надо ответить:
она - знакомая.
Хочу.
Чувствую -
не могу по человечьи!
Что это за безобразие?
Сплю я, что ли?
Ощупал себя:
такой же, как был,
лицо такое же, к какому привык.
Тронул губу,
а у меня из-под губы -
клык!
Скорее закрыл лицо, как будто сморкаюсь.
Бросился к дому, шаги удвоив.
бережно огибаю полицейский пост,
вдруг - оглушительное:
"Городовой! -
Хвост".
Провел рукой и - остолбенел!
Этого-то,
всяких клыков почище,
я и не заметил в бешеном скаче:
у меня
из-под пиджака
развеерился хвостище

неологизмы
и вьется сзади,
большой, собачий!
Что теперь?
Один заорал, толпу растя.
Второму прибавился третий, четвертый.
Смяли старушонку.
Она, крестясь, что-то кричала про черта.
И когда,
ощетинив в лицо усища-веники,
толпа навалилась,
огромная,
злая,
я стал на четвереньки
и залаял:
Гав! гав! гав!

В фантастической форме здесь также показан конфликт лирического героя с миром города.

К первой части «Облака в штанах»близко«СЕБЕ, ЛЮБИМОМУ,
ПОСВЯЩАЕТ ЭТИ СТРОКИ АВТОР»

Четыре.

Тяжелые, как удар.

"Кесарево кесарю - богу богово".

А такому,

как я,

ткнуться куда?

Где мне уготовано логово?

 

Если бы я был

маленький,

как океан,-

на цыпочки волн встал,

приливом ласкался к луне бы.

Тропы в этом произведении представляют собой переплетение гиперболы, антитезы, оксюморона.

Где любимую найти мне,

Такую, как и я?

Такая не уместилась бы в крохотное небо!

 

О, если б я нищ был!

Как миллиардер!

Что деньги душе?

Ненасытный вор в ней.

Моих желаний разнузданной орде

не хватит золота всех Калифорний.

 

Если б быть мне косноязычным,

как Дант

или Петрарка!

Душу к одной зажечь!

Стихами велеть истлеть ей!

И слова

и любовь моя -

триумфальная арка:

пышно,

бесследно пройдут сквозь нее

любовницы всех столетий.

 

О, если б был я

тихий,

как гром,-

ныл бы,

дрожью объял бы земли одряхлевший скит.

Я если всей его мощью

выреву голос огромный,-

кометы заломят горящие руки,

бросаясь вниз с тоски.

 

Я бы глаз лучами грыз ночи -

о, если б был я

тусклый, как солце!

Очень мне надо

сияньем моим поить

земли отощавшее лонце!

 

Пройду,

любовищу мою волоча.

В какой ночи

бредовой,

недужной

какими Голиафами я зачат -

такой большой

и такой ненужный?

Лирический герой в этом стихотворении сравнивается с солнцем, громом, океаном, его возлюбленная – земля, его талант с гением Данте и Петрарки. Эти космические образы выражают громадность переживаний героя Маяковского. Как верно отметила М. Цветаева, в области чувств он «Гулливер среди лиллипутов»[99]. А любимая поэта Лиля Брик вспоминала: «Маяковский все переживал с гиперболической силой – любовь, ревность, дружбу»[100]. Но при этом герой этого стихотворения страдает от одиночества и ненужности и казнит себя романтической иронией.

Конфликт героя и современности, отрицание общепризнанных истин, культ силы и молодости и параллельно беззащитность в любви, восприятие мира через любовь — эти мотивы выразились в наиболее значитель-произведении раннего Маяковского — поэме 1914—1915 годов «Облако в штанах". Ощущая себя „крикогубым Заратустрой", пророком, предтечей („вижу идущего через горы времени, / которого не видит никто»), отвергая традиционный мир („Я над всем, что сделано, / ставлю “nihil"»), герой поэмы признается и в своей душевной ранимости. В сущностичетыре крика четырех частей", четыре „Долой!", составляющие смысловой эпицентр „Облака в штанах", являют собой крик отчаяния героя, чья „громада-любовь" не находит отклика в окружающем мире.

„Громада любовь", наполняющая сердце героя, — любовь особого рода, любовь ко всему сущему, поэтически реализуемая через образы близких, родных людей. Однако в его внутреннем мире „громада- любовь" соединяется с „громадой.-ненавистью". Ибо в восприятии мир лишен истинной любви, в нем властвуют насилие, пошлость, надругательство над живым человеческим чувством. Отстаивая-любовь как высшую категорию мировосприятия, как своего рода философию человеческого существования и сталкиваясь с попранием этого чувства, Маяковский приходит к отрицанию существующей действительности, которая видится ему как хаос, мрачное безумие. Как будто сугубо личный мотив отвергнутой любви — один из четырех „криков" „Облака в штанах" лишен у Маяковского камерного звучания, он многомерен, социально масштабен, даже планетарен. Чем острее, безысходнее звучал голос героя, тем очевиднее становилась для него необходимость разрушения старого мира.

 

Амбивалентность героя Маяковского, лирика и бунтаря, отразила в поэме 1915 г. „Флейта-позвоночник". Дисгармонии между поэтом и" ром соответствует образ любовной муки, которая обостряет его душевн неопределенность, внутренний разлад с самим собой, его раздвоение „Короной кончу? / Святой Еленой? / Буре жизни оседлав валы, / я ный кандидат / и на царя вселенной / и на кандалы". Богохульные мс „Облака в штанах" сменяются в поэме „Флейта-позвоночник" мотив любви как Божьего промысла, обращенной к Богу молитвы.

В литературоведении в разное время то активно утверждался, то, *против, оспаривался взгляд на Маяковского как на личность с роматским типом мировосприятия. Именно раннее творчество поэта првсего дает повод связывать его с романтической традицией. Как пи<|в 1930 г. литературный оппонент Маяковского критик Вяч. Полонскэтот „язычник, революционер, материалист" обладал „зрением ромака^Д,Поэт города, он был вместе с тем его яростным отрицателем...-рбдской, мещанский мир дан сквозь зрение уличного человека, одинсстоящего против мира в дерзкой позе непокорного человека, с поднянаотмашь рукой" . Благодаря этому „зрению романтика" Майкове»по утверждению Полонского, „увлеченным глазом смотрел на зесверху" 4, что и определило его стилевую доминанту — гиперболу чувси образа. •; Г -•- - -•:' '• '' . •. & •'•>' , "^ ••'/•(','••'!$Противоположную точку зрения высказал в 1940г. Б. Эйхенбауполагавший, что „я" Маяковского грандиозно „не романтической rpai

Полонский Вяч. О Маяковском // Полонский Вяч. О литературе. М 198 С. 205, 207. 4 Там же. С. 205.

иостью, когда высокое „я" противостоит низкому миру, а способ-

, вмещать в себя мир и отвечать за него" .

Однако неоднозначность „я" Маяковского как раз и выразилась что поэт, пребывая в конфликте с действительностью, с вещным и миром сытых и благополучных, в то же самое время был адек-Ерселенной, вбирал[..в,себя и космос, и городское бытие, и страдания Щ. рн-ра*вен~солнцу, его сердце-вмещает „тысячу тысяч пирамид", эволосую церковку", пугливых барышень, цветники бульваров — Еже переживает трагическое противостояние с миром: „еще одного двойка — /поэта с Большой Пресни!" („Я и Наполеон", 1914). 1916 г. вышла в свет первая поэтическая книга Маяковского как мычание", которая, по оценке В. Брюсова, привлекла вни-i „разрешением художественных задач"6. В том же году был напи-стихотворений трагико-лирического настроения, свидетельство-об обострении конфликта „я" поэта и действительности, — , „Ко всему", „Дешевая распродажа", „Себе, любимому, посвящает эти строки автор", „Россия". Темы лирики Маяковского этого перио-ощущение своей бесприютности, потребность в человеческом jim, одиночество, понимание трагедии Христа и Дон-Кихота в об-обывателей и как следствие — проповедь разинского анархизма эй мести", неприятие современности и завещание грядущему порю „сада фруктового" своей „великой души".

Футуристическая концепция будущего земного рая как антиподаного теперешнего бытия отчетливо выразилась в поэме 1915—1916 гг. „Война и мир". В ней поэт изобразил апокалипсические картиныарного греха убийств и разврата, которым лирический герой про-гавляет свою философию любви к ближнему („как пронестивь к живому?"). М,о™в конфликтное™ и катастрофичности мира.iiL--a^Hrja{5£im4y^I3^ поэме,ЗДа»кввск,огоib лада и всеобщей, планехар^рй-любв^7.ездушие стало образом"жизни современника („в прогрызанной душе^отолапым микробом / вился рубль"), впавшего в плотский грехся, / а после, / в ночной слепоте, / вывалясь мясами в пухе и вате,Вутся друг на друге потеть, / города содрогая скрипом кроватей"). Вся

Эйхенбаум Б. О литературе. М., 1987. С. 452. ,'" '(Юсов В. Вчера, сегодня и завтра русской поэздоГ// Брюсов В. Собр. соч.

т. М, 1975. Т. 6. С. 497—498. /I" Хольтхаузен И. Модели мира в литературе русского авангарда //росы литературы. 1992. № 3. С. 150—160. В связи с „Войной и миром" Маяковского автор пишет: „...материки и реки в модели мира русского авангардаВовятся символами всеобщего примирения и взаимной любви. Сила любвиле мировой войны Маяковскому кажется столь великой, что ему даже мерещится примирение Христа с братоубийцей Каином..." (с. 152). См. здесь жевнение мотивов поэмы Маяковского с мотивами поэзии В. Хлебникова.

планета грешит, ее плоть нечиста, и потому в поэме появляется „шестиэтажных фавнов" публичных домов, продажной ночи-„арапки'^ чью „раскаленную тушу вскарабкал / новый голодный день". В образи ряд введены мотивы гниения и зараженной крови.

„Война и мир" — это своего рода Новый Завет „от Маяковскс чему в немалой мере соответствовала библейская образность—нез („Люди / или валялись, / как упившийся Ной, / или грохотали мор многохамой!", „Библеец лицом, / изо рва / ряса. / „Вспомните! / За н| При Понтийстем Дилате!"). Поэт вводит в русскую литературу ^мирового безбожияЛПо его убеждению, все боги оставили ли (^Бежали, / все бежали, / и Саваоф, / и Будда, / и Аллах, / и Иегов а людьми правит дьявол. Сам же лирический герой становится спаси лем человечества и пророком грядущего земного рая, будущего расцй вселенной; он, подобно Христу в далеком прошлом, берет сегодня{ себя бремя человеческих грехов („один виноват / в растущем хрусте!, маемых жизней!") и решается на покаяние. В поэме выражена мь о собственной ответственности лирического героя за все, за всех, nejl всем на свете. Он кается за грех жертвоприношений младенцев, за mj ния первых христиан, еретиков Севильи и других — словом, принии на себя окаянство мира. В то же время он несет миру спасительн| идею Воскресения Христа, единения в любви и причастия „новых дне

Футуристическая философия этих несущих всепрощение „нов дней", воскрешения планеты („Земля, / встань / тыщами / в ризы зар разодетых Лазарей!", „Это Рейн / размокшими губами лижет / иссеч{| ную миноносцами голову Дуная") раскрыта и в теме рождения нов людей, которые будут милосерднее самого Бога, будут сродни избр! никам („В каждом юноше порох Маринетти^/в каждом старце мудрс Гюго"). Главное — они будут свободны. ^^^-—._.

Концепция свободного нового человека выражена Маяковским и в поэме 1916—1917 годов „Человек". Поэт предстает здесь новым Ноем, гла таем солнца, избранником со своим Вифлеемом, своим рождество! страстями, вознесением и новым пришествием на землю. Как и в „Вой! и мире", он несет миру идею любви („Дней любви моей тысячелистн| Евангелие целую"). .Неохристианская метафизика_Маяковскрго, атеис материалиста по убеждениям, раскрывается в трагико-лирическом, Hi] тимном сюжете: сердце нового Ноя~йзнывает~в~тосКе; душа_его болит i

внести, он „застрелился у двери любимой". Футуристические" ния Маяковского этого периода, его представления о грядущем совершей ноу^ире_иеотделимы от его лирического состояния.

 

 

Творчество Максима Горького (Алексея Максимовича Пешкова, 1868-1936)

Нам известен Г-«буревестник» революции, «апостол» социализма, крупнейший пролетарский писатель. Но есть и другая сторона в Г -- его сомнения, противоречия, заблуждения, даже падения. Сегодняшняя задача – открыть и осмыслить этого противоречивого Г.

Творческий путь писателя начался с публикации в сент. 1892 г. в тифлисской газете «Кавказ» рассказа «Макар Чудра». Тогда же и появился в литературе псевдоним М. Горький. В 1895 г. в «Самарской газете» был напечатан рассказ «Старуха Изергиль». Восторженные отклики на эти произведения свидетельствовали, что в литературе появилось новое крупное имя. 1898 – сб. «Очерки и рассказы», 1901 -- «Критические статьи о произведениях Максима Горького» (СПб.), в 1902 Г-о избирают почетным академиком по разряду изящной словесности, но Николай II распоряжается аннулировать это избрание, т.к. в 1901 г. Г в связи с разгоном студенческой демонстрации написал прокламацию, в которой призывал к свержению монархии, за что его высылают в Арзамас. В знак протеста Короленко и Чехов отказываются от званий почетных академиков.

Псевдоним писателя отразил опыт его детства и юности, впечатления от которых отразились в автобиографической трилогии «Детство», «В людях», «Мои университеты»[101]. В 1877-78 г. учился в начальном слободском училище. В 11 лет Г остался сиротой, и началась его жизнь «в людях». В 1884 г. он переезжает в Казань и устраивается на работу в крендельное заведение и булочную А.С. Деренкова. Казанский период для Г – время активного самообразования. В конце 80-нач. 90-х Г вел философский дневник, осваивал труды Канта, Гегеля, Шопенгауэра, Ницше, Фрейда, в Нижнем Новгороде посещал народника Н.Е. Каронина. Увлекался Вл. Соловьевым. Его киевский приятель химик Николай Захарович Васильев буквально пичкал Г философией. Поскольку тогда еще не было русского перевода кн. «Так говорил Заратустра» (он появился в 1898), жена Васильева переводила ее на русский и посылала в письмах в Нижний Новгород Г-у. Результатом этой философской учебы стало то, что Г-о чуть не сошел с ума, у него появились видения: «Я видел Бога, это Саваоф, совершенно такой, каким его изображают на иконах и картинах», -- признавался он[102]. Доктор посоветовал Г-у заняться физическим трудом, и тот в 1891 г. начал странствовать «по Руси». Знакомство с Короленко, Чеховым, Л. Толстым, Буниным.

Мировоззрение. Пройдя народническое подполье, Г с нач. 1900-х гг. связан с социал-демократами. В 1902-04 гг. у Г. намечается соединение вульгарно понятой ницшеанской идеологии с марксистской (пьесы «Мещане», «На дне», удачная постановка в 1902 в Московском худож. театре, изд. В 1903; «Дачники», «Враги»). Этому синтезу Г будет верен до конца своих дней. В его основе:

1. представление о жизни как борьбе;

2. идея сопротивления личности враждебной окружающей среде и победе над ней;

3. учение об условности моральных ценностей (нравственность с классовых позиций – Ленин)[103].

В 1905 г. Г вступает в РСДРП (б), в 1917 г. не проходит перерегистрацию и формально остается вне партии. В 1905 г. он заключен в Петропавловскую крепость. В том же г. познакомился с Лениным, и это знакомство переросло в некое подобие дружбы, исполненной подчас драматических конфликтов.

Из-за поддержки революции 1905 г. Г в 1906 г. эмигрирует в США, затем на Капри, где живет до 1913 г. В декабре 1913 г. Г возвращается в Россию, где живет до 1921 г. Хотя Г верил в необходимость революции и гуманистический пафос преобразования действительности, в 1917-18 гг. в газ. «Новая жизнь» он печатает цикл статей «Несвоевременные мысли» (название заимствовано у Ницше). В них, пораженный сценами пьяных погромов, разграбления и уничтожения культурных ценностей неграмотными и презирающими культуру людьми, Г приходит к пессимистическому выводу о революции как о тотальном разрушении жизни, культуры, государства. Ленин, возмущенный его позицией, 20 октября 1920 г. настоятельно советует Г-у выехать для лечения в Италию, в Давос: «Не поедете – вышлем…»[104]. В 1921 г. Г вновь покидает Россию, куда возвращается уже окончательно спустя 10 лет.

Крестьянофобия Г-о видна уже в раннем рассказе «Челкаш» (1895). Впоследствии он «своеобразно «мстит» русскому крестьянству, написав о нем в 1922 году нелепую брошюру и выпустив в Берлине («О русском крестьянстве»). Получалось, не большевики виноваты в трагедии России, а крестьянство с его «зоологическим» инстинктом собственника. Кстати, эта брошюра – первый шажок Горького к будущему Сталину с его политикой полной коллективизации», -- верно заметил критик П. Басинский[105] .

Личность Г. Эмоциональность, впечатлительность, порой болезненная, сентиментальность, доверчивость. Будучи сам противоречивым, не любит сложное, склонен его упрощать. Из-за слабохарактерности тянулся к волевым людям («железной женщине» Марии Будберг). Воспоминания – Вл. Ходасевича, Е. Замятина, Н. Берберовой. Ходасевич подчеркивает: у Г было запутанное отношение к правде и лжи, которое оказало влияние на его творчество и жизнь. У Г-о существовал «комплекс Луки» -- утешительства, лжи, лукавой доброты[106].

Выросший среди житейской скверны, он мечтал об иных, лучших людях и неразвитые зачатки лучшего человека научился различать кое в ком из окружающих.

Картина мира. В дореволюционном творчестве она двойственна: тео- и антропоцентрическая. В 1890-1900-е гг. Г ищет Бога, и отдает дань богостроительству в духе видного революционера, философа, теоретика искусства А. Богданова и революционера А. Луначарского. В 1909 г. Г., Луначарский и Богданов организуют партийную школу на Капри, где Г читает лекции по истории русской литературы. Основная задача школы – совмещение богостроительства с революционными идеями, что отразилось в повести Г 1908 г. «Исповедь». Народ становился здесь как бы новым божеством и одновременно богостроителем. Сцена совершения чуда – исцеления парализованной девушки -- полемична по отношению к «Жизни Василия Фивейского» Андреева и прдвосхищает рассказ Е. Замятина «Знамение» (1916). Чудо возникает в результате действия «общей человечьей» энергии (воздействие энергетических идей В. Оствальда). Вывод главного героя: «Велик народ русский, и неописуема прекрасна жизнь!». (9,385) Постепенно центр тяжести смещается в сторону антропоцентризма (27 сказка из «Сказок об Италии», где подчеркивается: «все мы воскреснем их мертвых…»).

Эстетика. Из письма Г 1899 г.: «Я не люблю современной литературы из-за ее пессимизма. Человек в жизни лучше, чем в книге. Он талантливей, ярче». В письме Чехову Г утверждал: «Настала пора жажды героического». Это обусловило романтизацию и героизацию человека у Г-о.

Концепция человека. В ранних романтических и реалистических произведениях Г-о 1890-х гг. это непременно сильный, гордый и активный герой, противостоящий среде: герой-альтруист (Данко) или индивидуалист (Ларра, Изергиль), любящие больше всего на свете свободу Лойко Зобар, Радда, вор и босяк Челкаш, гордая Радда. Всех их при различии их нравственных позиций объединяет ницшеанская сила характера и воля к власти.

Ходасевич верно назвал благородного героя-босяка, открытого в русской литературе Г-м, «двоюродным братом тому благородному разбойнику, который был создан романтической литературой»[107]. И в реалистических произведениях писателя на первом плане – герой, выламывающийся из среды (уехавшая из деревни вольная Мальва, упивающийся своей свободой пьяница и вор босяк Челкаш, ищущий свой внутренний путь пекарь Коновалов, отличающийся от других рабочих своей образованностью и насыщенной духовной жизнью и др.).

Новым предстает у Г соотношение личности и среды: личность романтизируется, а среда предстает вполне правдоподобной, реалистичной. Теперь много зависит не только от среды, от ее влияния на человека, но и от самой личности. В этой связи интересна рефлексия Коновалова, обвиняющего в своих бедах самого себя. Вставка о «Коновалове». Так у Г, наряду с Буниным и Куприным, сформировалось присущее новому реализму иное представление о детерминизме среды: среда, особенно провинциальная, бездуховная и агрессивная, подавляет человека (повесть «Городок Окуров», 1909), но активна и личность, чья судьба во многом предопределена ее нравственным выбором и врожденными качествами.

Активность г-х персонажей проявляется в разных сюжетных мотивах, жанровых традициях. Здесь и частый мотив странствия по Руси («Макар Чудра», «Старуха Изергиль», «Маленькая»), и жанр легенды, и память о жанре хождения («Исповедь»). Причем Г показывает не только внешнее, но и внутреннее странствие. Это происходит и в его пьесах, в которых поставлены проблемы «интеллигенция и народ», «личность и культура».

Данные проблемы были актуальны для творчества символистов Белого и Блока, они сохранят свое первостепенное значение и для русской литературы 1920-х гг. Горький их решает на материале жизни мещанства и интеллигенции. Подобно Бунину-автору повестей о деревне, Горький в драмах «Дачники», «Варвары», «Дети солнца» (1902-1906) исследует те социально-политические процессы, что идут и в мещанской, и в интеллигентской среде. Горький воссоздает пополнение рядов интеллигенции предреволюционной России множеством выходцев из народа, учившихся на медные деньги, и дальнейшее расслоение такой интеллигенции на:

1. общественно-пассивную, эгоистически обывательскую, забывшую о своей кровной связи с народом, и

2. общественно-активную, чувствующую себя представительницей интересов народа.

В преддверии революции 1905 г. Горький размышляет над тем, примет ли в ней участие интеллигенция. Данная проблема была важна только для времени написания произведения. Но есть и вторая – интеллигенции как социального феномена, имеющего свое общественное лицо, свой долг перед страной и народом. Этот вопрос остается актуальным и в наше время, о чем свидетельствует прошедшая в 2005 г. на страницах «Литературной газеты» дискуссия на тему «Интеллигенция – миф или реальность?».

Писатель высоко ценил общественную и культурную миссию русской интеллигенции и поэтому предъявил ей счет в этих пьесах.

В «Дачниках», названных «сценами», обрисованы интеллигенты разных кругов – художественного (писатель Яков Шалимов, поэтесса Калерия); инженерно-технического (инженер Петр Суслов) разных профессий – врачи, адвокаты (Кирилл Дудаков, Сергей Басов).

В пьесе развертывается художественный конфликт знания и нравственности внутри интеллигенции. На примере интеллигентов-обывателей Горький показывает омещанивание знающих, создает разные типы разрушенной. «энтропийной» личности (хотя самого термина «энтропия» пока нет):

1. Тип, воплощающий эгоизм сытых, эгоизм потребителя. Таковы инженер Петр Суслов, адвокат Сергей Басов, писатель Яков Шалимов. Личности всех этих персонажей, подобно характеру чеховского Ионыча, деградируют. У них, интеллигентов в первом поколении, детей бедняков, было тяжелое детство, унижения в юности. Инженер Суслов так объясняет свою жизненную позицию обывателя: «Мы наволновались и наголодались в юности; естественно, что в зрелом возрасте нам хочется много и вкусно есть, пить, хочется отдохнуть…». Но полного отдыха не получается, хотя герой и проводит большую часть своего времени в попойках с Басовым. Убежденный в том, что человек -- «зоологический тип», Суслов развратил свою красавицу жену Юлию Филипповну, и она в отместку уродует ему жизнь, что заставляет его страдать. Несостоятелен он и профессионально: его пренебрежение своими обязанностями приводит к гибели рабочих. Именно Суслов из героев данного типа наиболее консервативен и является антагонистом социалистки Марьи Львовны.

В студенческие годы адвокат Басов был беспечный, веселый бедняк, «рубаха-парень», а затем разбогател благодаря своей нещепетильности в делах. Соответственно изменился и образ жизни Басова: он пьет и сплетничает и все больше отдаляется от превосходящей его интеллектуально и нравственно жены. Его требование эволюции в обществнно-историческом процессе – необходимый идеологический штрих, завершающий портрет этого интеллигента-дельца. Горький был особенно непримирим как раз к такому типу интеллигента.

Особое место в кругу этих персонажей занимает писатель Яков Шалимов. На примере этого героя Горький выразил свои представления о значительности общественной миссии писателя. Марья Львовна, рупор авторских идей, утверждает, что русский писатель должен быть глашатаем правды, беспристрастным судьею пороков своего народа и борцом за его интересы. Быть именно таким молодому Шалимову помогало его понимание основных жизненных процессов и умение представить своих читателей. «Вы мне казались таким светлым, все понимающим… Таким вы показались мне, когда однажды читали на литературном вечере… мне было тогда семнадцать лет…», «Задыхаясь от пошлости, я представляла себе вас – и мне было легче… была какая-то надежда…»-- признается Шалимову спустя 10 лет Варвара Михайловна. Но Шалимов, утратив былую связь с читателями, не оправдал возлагавшихся на него надежд. Творческие взлеты этого былого кумира молодежи остались позади. Его, как и других нравственно обанкротившихся интеллигентов, искалечила пошлая среда. Это проявляется в пьесе, в частности, в желании унаследовать имение своей покойной жены, с которой он развелся через полгода после свадьбы. Он так же, как и большинство интеллигентов-«дачников», готов к легким романам и идейно противостоит Марье Львовне и ее единомышленникам.

Причина драмы этих интеллигентов в их отчуждении от взрастившей их народной почвы, в безответственности перед народом. Это отчетливо сознают лучшие из интеллигентов-персонажей «Дачников». «Интеллигенция – это не мы! Мы что-то другое… Мы -- дачники в нашей стране… какие-то приезжие люди. Мы суетимся, ищем в жизни удобных мест… мы ничего не делаем и отвратительно много говорим», -- утверждает Варвара Михайловна Басова. Ее мысль развивает Марья Львовна, которая обращает внимание на долг интеллигенции перед обществом: «Дети прачек, кухарок», «здоровых рабочих людей» должны быть иными, с помощью полученных ими знаний они должны найти для всего народа «дорогу к лучшей жизни». В этом и заключается идея горьковской пьесы.

В характерах героев-интеллигентов второго типа Варвары Михайловны, Марьи Львовны и ее дочери Сони, студента Зимина, Власа Чернова преобладают сила, жажда яркой жизни, презрение к слабым личностям вроде жены доктора Дудакова Ольги Алексеевны или страшащегося жизни безвольного интеллигента Павла Рюмина. Пройдет несколько лет, и понятие силы в творчестве Горького заменится иным – энергией.

Оригинален образ ушедшего от дел пятидесятипятилетнего миллионера Двоеточие. Он относится к центральному у Горького типу выламывающегося из своей среды героя. Двоеточие хотел было провести остаток жизни в семье своего племянника Суслова и завещать ему свое состояние, но холодный прием Суслова и безнравственность его жены заставили его изменить принятое решение и пожертвовать деньги на строительство двух гимназий. Характер Двоеточия не вымышленный. Такие промышленники, как Савва Мамонтов и Морозов, занимавшиеся благотворительностью, могли послужить прототипами для этого персонажа. Образ Двоеточия свидетельствует, что Горький, подобно Куприну, по-новому решил проблему личности и среды, показав, что независимая личность может и противостоять среде. Именно поэтому в конце пьесы Двоеточие вместе с Власом Черновым собирается вернуться в родной город, где оба найдут применение своим благородным намерениям.

 

 

Л «Лагерная проза»

К лагерной прозе относятся «Архипелаг ГУЛАГ» А.Солжени­цына, «Верный Руслан» Г.Владимова» и «Колымские рассказы» В.Ша­ламова.

Георгий Николаевич Владимов — прозаик, публицист, лит. критик. Родился в 1931 г. Учился в Суворовском училище в Ленинграде. Не доучился из-за ареста матери. Окончил юридический ф-т Ленинградского ун-та. Работал в журнале «Новый мир», где и начал печататься в сер. 50-х, сначала как критик. В 1977 г. становится руководителем моск. Секции запрещенной в СССР организации «Международная амнистия». Из-за тяжб с КГБ и публикации в ФРГ повести «Верный Руслан» в 1975 г. в 1983 г. эмигрировал в ФРГ. С конца 80-х гг. активно выступает в российской периодике, в 1994 г. публикует в России роман «Генерал и его армия», удостоенный в 1995 г. московской литератур­ной премии «Триумф»[108].

Владимов, один из ведущих представителей «шестидесятников», по собственному признанию писателя, «застарелый реалист и моралист», убежденный в том, «что литература есть одна из форм служения обществу»[109]. В 1963-65 гг. Владимов создал первый вариант «Верного Руслана», «повести о караульной собаке». Это была «сатирическая аллегория о народе, отравленном лагерем», не напечатанная в «Новом мире». А.Твардовский пожелал писателю «разыграть собачку»[110], что тот и осуществил в окончательном варианте произведения.

В окончательной редакции (публ. в России в 1989 г.: М.: Юридич. Л-ра) повесть стала талантливой притчей о лагере периода «оттепели», о свободе и тоталитаризме, о человеке и природе. «Трагедия брошенной лагерной собаки оборачивается метафорой состояния народа, отдавшего лучшие силы построения лагеря для себя же и разучившегося жить без тоталитарного ярма <…>”[111]. Эта притча рассказана с помощью оригинального фокуса «остраннения», с психологической и идеологической точки зрения караульной овчарки, предназначенной природой быть помощницей человека в его мирных делах (таковы видения Руслана о жизни его предков, стороживших стада овец и ходивших с человеком на охоту). Но человек искалечил эту мирную суть собаки — обучил ее несению нелегкой и жестокой службы в лагере. Конечно, Руслан очеловечен, что отвечает традициям русской литературы XX века.

Невольно вспоминаются сатирическая политическая сказка Е.Замятина “Глаза” о собаке с необыкновенно умными глазами, готовой служить любому хозяину. Критика уже отметила и параллель с “Собачьим сердцем” М.Булгакова. Перекличка двух повестей содер­жится уже в экспозиции — “та же тоскливая ветреная ночь вначале”, “то же конфликтное соприкосновение “собачьего” с “человечьим”, причем “собачье” оказывается куда человечнее человеческого…”[112].

Так, Руслан, в отличие от его хозяев (охранников лагеря), не считал заключенных “виноватыми, как считали Ефрейтор и другие хозяева”[113]. В его глазах выпущенные на свободу заключенные были больными или глупыми мечтателями: “они так неразумно поступили, не поняли, где им по-настоящему хорошо. <…> Там не были люди равнодушны друг к другу, там следили за каждым в оба глаза, и считался человек величайшей ценностью, какою и сам себе не казался. И эту его ценность от него же приходилось оберегать, его же самого наказывать, ранить и бить, когда он ее пытался растратить в побегах. Все-таки есть она, есть — жестокость спасения! Ведь рубят же мачты у корабля, когда хотят его спасти. Ведь кромсает наше тело хирург, когда надеется вылечить. Жестокая служба любви — подчас и крова­вая — досталась Руслану, и нес он ее долгие годы изо дня в день без отдыха, — но тем слаще она теперь казалась” (с.80; курсив мой. – Т.Д.). Жестокость спасения, жестокая служба любви — оксюмороны, напоминающие выморочную идеологию еще одного тоталитарного об­щества —- Единого Государства в романе “Мы”. Квинтэссенцией тоталитарного сознания является заветная мечта Руслана о том, чтобы весь мир оцепить колючей проволокой: “Прямо дух захватывало — ведь тогда и луна проклятая окажется в огнестрельной зоне, и хозяева смогут ее сшибить или упрятать в карцер!” (с.93). Вспоминается близ­кий мотив из “Повести непогашенной луны” Б.Пильняка, в которой Наташа, дочка крупного советского работника Попова, дует на луну, пытаясь погасить ее.

Двойственно авторское отношение к его верному Руслану.

Он не приемлет его как идеального воспитанника тоталитарной системы. “Тайна тайн владимовской прозы — вопрос: как из положительных качеств и благих намерений индивида получаются отрицательные результаты? <…> Как из руслановской верности, из полной героизма самоотдачи выковывается “вертухай”, конвоир, лагерный изверг”[114], — пишет критик Аннинский. И в то же время Руслан дорог писателю, потому что Владимов пристрастен к сильной личности, имеющей ярко выраженную индивидуальность. А Руслан именно таков. И слагаемые его индивидуальности — чувство ответст­венности, верность Службе, доброта, чувство собственного достоин­ства, любовь к хозяину. В силу этих свойств хотя Руслан и безупречно выполнял свой долг — загонял в строй выходивших из него и хватал пытавшихся бежать заключенных, ему из-за жалости не хотелось продолжать трепать их после водворения в лагерь. Не случайно и то, что когда отказавшихся выйти на работу зеков обливали водой из брандспойта, Руслан вслед за гениальным псом Ингусом взбунтовался и тем самым невольно поддержал своих Врагов, заключенных. А в эпизоде расстрела убийцы стукача караульная собака даже проникается к этому зеку любовью и хочет вернуться к месту, где его закопали: “Может быть, с этого дня хозяин и невзлюбил его” (с.57) и с тех пор не верил до конца Руслану.

В тоталитарном мире, талантливо и оригинально воссозданном Владимовым, привычные ценности переставлены, и человек и зверь поменялись местами друг с другом.

В лагере, являющемся аллегорией всего советского общества, нет ничего страшнее человека, облаченного всей полнотой власти. Поэтому после подавления бунта заключенных, отказавшихся выходить на работу, даже охранники сравнивают начальника лагеря со зверем. Человечные люди в лагере не приживаются.

Поэтому гуманный инструктор-собаковед сходит с ума и, вообразив себя собакой, готовится убежать из лагеря с караульными псами: “<…> там, в заповедном этом краю, они будут жить как вольные звери, одной неразлучной стаей, по закону братства, и больше никогда, никогда, никогда не служить человеку!” (с.70). “Вольные звери” — аллегория свободных людей. Они, по мечте Владимова, должны были появиться в России после освобождения заключенных из всех лагерей.

Каковы же они, владимовские охранники и зэки[115]? Их образы типичные, обобщенные, все они лишены собственных имен, так как главное в повести — их функции в лагере.

Руслан рисует обобщенный портрет охранников: «<…> лица хозяев, самые разные, чем-то, однако, схожи”. Лицо непрменно «имело твердый и чуть раздвоенный подбородок, плотно сжатые губы, скулы — жестко обтянутые, а глаза — честные и пронзительные, про кторые трудно понять, гневаются они или смеются, но умеющие подолгу смотреть в упор и повелевать без слов. Такие лица могли принадлежать только высшей породе двуногих, самой умной, бесценной, редчайшей породе, — но вот что хотелось знать: эти лица нарочно отбирает для себя Служба или же она сама их такими делает?» (с.28). На этот вопрос Руслан ответил, анализируя поведение хозяев с заключенными, себе подобными и начальником лагеря. «<…> на вопросы лагерника они отвечали очень не сразу или совсем не отвечали, а лишь глядели на него — холодно, светло и насмешливо. И не проходило много времени, прежде чем любитель спрашивать опускал глаза и втягивал голову в плечи, а у иного даже лицо покрывалось испариной. А ведь ничего плохого хозяева ему не причиняли, одно их молчание и этот взгляд производили такое же действие, как поднесенный к носу кулак или клацанье затвора. Поначалу Руслану казалось, что с этим своим волшебным уменьем хозяева так и родились на свет, но позднее он заметил, что друг другу они отвечали охотно, а если спрашивал Главный Хозяин, которого они звали “Тарщ-Ктан-Ршите-Обратицца”, так отвечали очень даже быстро и руки тянули вдоль штанов. Отсюда он и заподозрил, что хозяев тоже специально учат, как себя вести с лагерниками, — совсем как и собак!” (с.11). Последний вывод — намек на метафору охранники — “собачьи сердца”.

Заключенные представлены в повести как толпа черных бушлатов. Здесь нет разделения на уголовников и политзаключенных, так как, в отличие от Шаламова, Владимов не имеет лагерного опыта. Больше места занимают в повести два зека — стукач, которого Руслан запомнил по повторявшимся тем словам «Войдите-В-Мое-Положение», обращенным к начальнику лагеря, и тот, кто задушил стукача ради всей бригады.

Этому персонажу присущи сострадание к ближним, способность к самопожертвованию, память о членах своей бригады даже в смертный час: «Бушлат мой — может, снесешь им? Пускай разыграют», — просит он Ефрейтора перед расстрелом (с.56). В этом эпизоде нарисован сложный психологический рисунок. Затем безымянный убийца идет на высшее унижение — целует сапоги охранника, моля пощадить, отпустить в лес. Но, получив отказ, он принимает свой конец достойно.

Из групповых портретов охранников и заключенных выделяются хозяин Руслана Ефрейтор и зек Потертый. Только они наделены своими судьбами, убеждениями и характерами.

Ефрейтор ревностно выполняет свой долг и последним остается в лагере, охраняя архив, подлежащий вечному хранению. Он убежден, что выпущенный на волю заключенный — лишь «временно освобожденный». Но и в его искалеченной тоталитаризмом душе есть остатки человечности: расстреливая заключенного, который убил стукача, Ефрейтор не делает тому больно, покидая место своей службы, он выпивает с вчерашним зеком Потертым.

Судьба замечательного краснодеревщика Потертого похожа на участь солженицынского Ивана Денисовича: Потертый оказался в лагере из-за того, что сдался во время войны в плен. Этот умный герой из народа открыто выражает авторское критичекое отношение к личности Сталина, его внешней политике и созданной им экономике. Сталин «такое учудил, что двум Гитлерам не снилось», «И какие же огни» его “на том свете достанут!» (с.43); война СССР с финнами была ошибкой; на советских мебельных фабриках экономят хорошее дерево, а мебель делают из бросовой рейки и прессованной стружки. Подобно Руслану, Потертый — герой со сломанной судьбой. Реабилитированный, он так и не посмел вернуться на родину, чтобы не портить жизнь своим детям. Талантливый мастер, он спивается, живя на содержании своей подруги тети Стюры.

Руслан, который мог бы стать таким же вольным зверем, как и другие обитатели леса, все же не мыслил своей жизни без Службы. В конце повести он погибает от рук строителей бумажно-целлюлозного комбината, которых принял было за долгожданных заключенных, возвращающихся в лагерь. Погибает как истинный трагический Герой, который мог бы стать опорой общества с иным общественным укладом.

Писатель, рассказав историю караульной собаки реалистически строго и ясно[116], повсемерно выдерживая собачью психологическую точку зрения, а также поэтично, передал читателям свою любовь к верному Руслану и боль из-за его искалеченной жизни.

Варлам Тихонович Шаламов (1907, Вологда, 1982, Москва) — прозаик, поэт. В 26 г. поступил на факультет сов. права МГУ, в 29 г. арестован за распространение «Письма к съезду» В.Ленина. Приговорен к 3 годам заключения в лагере в Вишере на Северном Урале. В январе 37 снова арестован и проговорен к 5 годам Колымских лагерей, в 43 еще к 10 за антисовесткую агитацию (кто-то из заключенных в лагере донес, что Ш назвал любимого им И.Бунина классиком). В 51 г. освобожден. В 56 после реабилитации возвращается в Москву.

С середины 50-х и почти до конца 80-х Ш был известен послевоенной читающей публике как поэт. И лишь с 1987 г. стали публиковать его прозу. В 78 г. в Лондоне (на рус. яз.) вышел том «Колымских расказов».

Над этим циклом писатель работал с 54 по 73. Он разделил его на 6 книг: «К р-зы», «Левый берег», «Артист лопаты», «Очерки преступного мира», «Воскрешение лиственницы», «Перчатка, или КР-2»[117].

Творческий метод писателя — «сплав сурового реализма с неоромантизмом»[118]. О реализме свидетельствует та большая роль достоверности, которую усматривает писатель в литературе будущего: «Достоверность — вот сила литературы будущего», — утверждает Шаламов в рассказе «Галстук»[119]. В «К р» есть черты физиологических очерков, Ш — своего рода этнограф лагерной Колымы, который ведет читателей по всем кругам лагерного ада. Подобно символистам, Ш убежден: гуманистической цивилизации пришел конец. Лагерь — то трагическое новое, что возникло в XX веке и где происходит расчеловечивание человека, который существует там «в подвалах жизни, в выгребных ямах жизни» («Необращенный», с.221). В рассказе «Красный крест» Ш посылает проклятие лагерю и раскрывает нечеловеческую сущность блатных: «Лагерь — отрицательная школа жизни целиком и полностью. Ничего полезного, нужного никто оттуда не вынесет, ни сам заключенный, ни его начальник, ни его охрана, ни невольные свидетели — инженеры, геологи, врачи, — ни начальники, ни подчиненные.

Каждая минута лагерной жизни — отравленная минута.

Там много такого, чего человек не должен знать, не должен видеть, а если видел — лучше ему умереть.

Заключенный приучается там ненавидеть труд — ничему другому и не может он там научиться.

Он обучается там лести, лганью, мелким и большим подлостям, становится эгоистом. <…> Он приучается к лодырничеству, к обману, к злобе на всех и на вся. Он винит весь мир, оплакивая свою судьбу. <…>

Скептицизм — это еще хорошо, это еще лучшее из лагерного наследства.

Он приучается ненавидеть людей.

Он боится — он трус. Он боится повторений своей судьбы — боится доносов, боится соседей, боится всего, чего не должен бояться человек” (с.148-149), “В этом растлении человеческой души в значительной мере повинен блатной мир, уголовники-рецидивисты, чьи вкусы и привычки сказываются на всей жизни Колымы” (с.150). Но данный жизненный материал служит для постановки философских проблем: физиологическое и духовное, культурное в человеке; выбор между добром и злом; жизнь и смерть; неволя и свобода.

Типичный герой Ш-а — т.н. доходяга, или человек умирающий от голода, холода, побоев, унижений. Личностное начало почти исчезло у него, осталось одно биологическое, физиологическое. Поэтому так часто описывается процесс поглощения пищи как некое священнодействие. Ш великолепно воссоздает психологию голодного, истощенного человека («Домино»), которому необходимость думать причиняет почти физические страдания («Сгущенное молоко»). Не удивительно, что из души такого героя ушли почти все чувства, кроме злобы: «Что оставалось со мной до конца? Злоба. И, храня эту злобу, я рассчитывал умереть» («Сентенция», с.278). Но возвращаясь к жизни, автобиографический герой обретает утраченную им на пути к смерти палитру чувств: равнодушие, страх лишиться спасительной для дистрофика работы кипятильщика, зависть и, наконец, жалость к животным. Ш рисует целостность человеческого сознания. Воскрешение души повлекло за собой и воскрешение памяти, возвращения из небытия культуры. «Язык мой, приисковый грубый язык, был беден — как бедны были чувства, еще живущие около костей». И как герой был счастлив, когда в его мозгу вдруг родилось слово, совсем не нужное для тайги: «Я прокричал это слово, встав на нары, обращаясь к небу, к бесконечности:

—Сентенция! Сентенция!

И я захохотал» (с.282). Символична здесь поза героя, устремленного ввысь, напоминающая тянущийся к солнцу стланик. Человек воскресший, по Ш-у, — человек, вновь обретающий утерянную было культуру. В одном из лучших «К р-в» «Шерри бренди» Осип Мандельштам, который, по оценке Ш-а, «жил стихами» (с.62), даже умирая в бараке пересыльной тюрьмы, думает о секретах творчества.

Колыма у Ш-а — мир, где нет Бога, мир иррациональный и абсурдный, в основном свободный от традиционных христианских представлений о морали. Автобиографический герой лишен религиозной веры («Необращенный») и стоек в своем атеизме: «Разве из человеческих трагедий выход только религиозный?» — недоверчиво спрашивает он врача («Необращенный», с.221). Правда, среди героев «К р» есть священники, которым религиозная вера помогает переносить нечеловеческие испытания и лишения. Их образы овеяны симпатией автора («Апостол Павел», «Выходной день»).

Абсурд лагерного существования проявляется в том, с какой легкостью раскрывают не существующие заговоры («Галстук») и заводят новые дела на заключенных, уже отбывающих свой лагерный срок («Заговор юристов»). Нелепа гибель заключенного доходяги, застреленного за то, что, собирая ягоды, которые можно поменять на хлеб, чуть вышел в лесу за пределы зоны. Блатные могут убить человека, чтобы завладеть его вещью («На представку»). Нередко цена человеческой жизни в лагере — еда. Особой художественной выразительностью обладает рассказ «Сгущенное молоко». За две банки сгущенного молока заключенный инженер-геолог Шестаков, работающий на легкой работе в конторе, агитирует бежать из лагеря доходягу-повествователя, чтобы затем выдать его и других убежавших начальству и погубить их. Лагерное начальство не платит за драгоценные вышивки, стоящие сотни рублей, а ограничивается тем, что дает мастерице кусок хлеба или сахара, папиросы («Галстук»).

Человек в колымских лагерях почти все время находится в пограничной ситуации между жизнью и смертью.

Для одних эта грань становится настолько тонкой, что приближающаяся смерть не вызывает никакого страха. До предела истощенный бывший студент Дугаев, которому всего 23 года, после того как понял, что его собираются застрелить из-за того, что он выполняет лишь 25 процентов нормы, «<…> Дугаев пожалел, что напрасно проработал, напрасно промучился этот последний сегодняшний день” (“Одиночный замер”, с.21).

Другие стараются выжить во что бы то ни стало. Мерзляков, поняв, что на общих работах смерть близка, когда попадает в больницу, ходит согнувшись, симулируя перелом позвоночника (“Шоковая терапия”) и этим напоминает северное дерево стланик (кедрач), стойкости и чувствительности которого Ш посвящает поэтичное стихотворение в прозе (“Стланик”). Подобно стланику, припадающему на зиму к земле и поднимающемуся вверх весной, Мерзляков разогнулся бы, когда в его жизни настала бы “оттепель”. Так же борется за свою жизнь автобиографический герой (“Домино”).

Что касается чувства свободы, то оно присуще немногим из персонажей Ш-а. Автобиографический повествователь, несмотря на все унижения, голод, холод и побои, не утратил чувства свободы: никогда не унижался перед «друзьями народа», всесильными уголовниками. Герои рассказа «Сухим пайком» Иван Иванович и вчерашний студент Савельев, после работы на воле, в лесу, вновь ощутили в своих душах чувство свободы и решили не возвращаться в неволю, на прииск: первый повесился, второй отрубил себе пальцы на руке. Настоящими же героями в «К р» оказались бывшие фронтовики майор Пугачев и одиннадцать его товарищей: они бегут из лагеря, чтобы «если и не убежать вовсе, то умереть — свободными», и погибают на свободе от рук многочисленной облавы («Последний бой майора Пугачева», с.267). И этих героев больше всего уважает Ш.

Рассказы Ш-а необычны для русской литературы: в них сочетается эпическое изображение событий лагерной жизни и лиризм. В открывающем цикл «К р» стихотворении в прозе «По снегу» писатель объективно оценивает новизну той лагерной темы, с которой он пришел в русскую литературу. В пору хрущевской «оттепели» ее было так трудно разрабатывать, что Ш сравнил данный процесс с прокладыванием дороги по снежной целине.

 

 

Л «Поэзия И.Бродского»

О «Письмах римскому другу» «Положение дел при любой имперской системе -- борьба за власть, а следовательно, доносы, интриги, нечестные махинации, подкупы, обман. В стихотворении "Письма римскому другу" герой предпочитает отойти от общественной деятельности и жить подальше от столицы, где главными занятиями приближенных Цезаря являются интриги да обжорство:

 

Пусть и вправду, Постум, курица не птица,

но с куриными мозгами хватишь горя.

Если выпало в Империи родиться,

лучше жить в глухой провинции у моря.

 

И от Цезаря далеко, и от вьюги.

Лебезить не нужно, трусить, торопиться.

Говоришь, что все наместники -- ворюги?

Но ворюга мне милей, чем кровопийца»[120]

 

Л-1

– Конец работы –

Эта тема принадлежит разделу:

ИСТОРИЯ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ХХ ВЕКА

я неделя... Л Введение Общая характеристика символизма с с... Пз Творчество К Д Бальмонта и русский символизм с...

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Вот так я сделался собакой

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Все темы данного раздела:

СОВРЕМЕННЫЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПРОЦЕСС В РОССИИ
1-я неделя Л-1. Общая характеристика современного литературного процесса, "возвращенной" и "задержанной" литературы, постмодернизма. /2/, с.7...23; /5/, с.5...7.

Художественные тексты
1. Основная литература Айтматов Ч. Белый пароход. Аксенов В. Москва ква-ква. Акунин Б. Азазель. Астафьев В. Веселый солдат. Пролетный гусь. Ахмадулина Б

А.Т. Твардовский
(8/21. VI.1910, деревня Загорье Смоленской губернии — 18.ХП.1971, Красная Пахра Московской области; похоронен в Москве).. С первых и до последних дней Великой Отечественной войны Твардовск

Современная беллетристика
Беллетристика – термин, иногда употребляемый для характеристики прозаических произведений невысокого художественного уровня. В. Белинский понимал под беллетристикой «легкое чтение», противоп

Идейно-художественное своеобразие неореалистического литературного течения
Неореализм («синтетизм») - литературное течение, существовавшее в России в 1900-1930-е гг. и в странах, где творили русские писатели-эмигранты, с 1917 по 1930-е гг. К

В неореализме существовали этапы: 1900-1910-е гг.; 1920-е гг.; 1930-е гг.
Как литературное течение неореализм (синтетизм) зародился в 1910-е гг. в студии при неонародническом журнале «Заветы» (ее возглавлял близкий символистам писатель-эксперимент

Биография Е.И Замятина
Замятин Евгений Иванович (1884, Лебедянь – 1937, Париж ) – прозаик, драматург, сценарист, критик, публицист. Замятин признавался в письме от 20.VI.1926 г. сибирскому поэту И.Е.Ерошину: «Мне всегда

Биография М.М. Пришвина
Пришвин Михаил Михайлович (1873 г., имение Хрущево близ г. Ельца Орловской губернии -- 1954, Москва) – прозаик, публицист. В середине 1890 -- начале 1900-х гг., учась в Рижском политехнику

Биография И.С. Шмелева[47].
Шмелев Иван Сергеевич (1873, Москва -- 1950, Бюсси-ан-От, Франция) – прозаик, публицист. Семья Шмелевых (его отец был богатым подрядчиком) отличалась патриархальностью, патриотизмом, религиозностью

Идеология, тематика, проблематика, типы героев неореализма
  На переломе конца XIX - начала ХХ вв. в русском искусстве слова велся напряженный поиск новой картины мира и концепции человека. Пришвин и Чапыгин испытали влияние со стороны и писа

В.В. Маяковский
  Владимир Владимирович Маяковский (7/19.VII. 1893, с. Багдади, Гру|зия — 14.IV. 1930, Москва) — выдающийся поэт русского художе-енного авангарда, новатор, создатель оригинальной стих

Послушайте!
Послушайте! Ведь, если звезды зажигают значит - это кому-нибудь нужно? Значит - кто-то хочет, чтобы они были? Значит - кто-то называет эти плевочки

Из диссертации П.Е.Спиваковского «Формы отражения жизненной реальности в эпопее А.И.Солженицына «Красное Колесо»» (М., 2000).
«Н.А.Струве, говоря об изображении Солженицыным Самсоновской катастрофы 1914 года, подчеркивал: «Может быть, нигде “Август”[136] не вызвал такого безоговорочного одобрения, как в военных кругах рус

Выстрелил! дважды!! в корпус» — 63.
Глава 65о Петре Аркадьевиче Столыпине, который был саратовским губернатором и затем возвысился до министра иностранных дел и премьер-министра, доверенного лица императора. Размышлени

В чем причина дезертирства Андрея Гуськова?
3.Какое место в ряду образов распутинских героинь занимает образ Настены? Сравните ее с Дарьей и другими старухами из повести «Прощание с Матерой». 4.Есть ли в «Живи и помни» психологизм?

Вне протяжения жило Лицо.
<1908 - 1909> 3.Многое из задуманного символистами и футуристами ока­залось утопией (мечта о Вечной женственности). Но модернисты потеснили реализм. Модернизм жив и

Периодизация творчества, общая характеристика основных этапов, сборников, циклов.
Обобщая свой творческий путь, Блок выделял в нем периоды мистической «тезы» (1900-1903, центральный образ Прекрасной Дамы), скептической «антитезы» (1904-07, Снежная Маска, Незнакомка, «красавиц

Поэт не выносит равнодушия со стороны общества, его общественная поэзия должна иметь какой-нибудь отклик).
Пускай зовут: Забудь, поэт! Вернись в красивые уюты! Нет! Лучше сгинуть в стуже лютой! Уюта - нет. Покоя - нет. 1911 - 6 февраля 1914 (с.595). В последн

В степи грустят стога.
В первой строфе показано настоящее в жизни России. С помо­щью ассонанса на «а», самого широкого гласного звука, нарисован об­раз бескрайних просторов России. Река и стога сена — таково блоков­ское

Лекция на тему: "Петербург" А.Белого как неомифологический роман
Данная страница удалена по требованию автора

Проза второй половины 20-х гг.
Данная страница удалена по требованию автора

Художественный мир романа
Произведение -- жанровый уникум, как "Фауст", "Мастер и Маргарита". Это - лиро-эпический роман, план которого содержится в "Сти­хотворениях Юрия Живаго", в которых зву

Поэтика модернистского романа
Это роман-миф, выражающий исторический опыт России в универсальных категориях. Особый вариант книги Бытия, произведение о вечных проблемах. В романе соединены два принципа — эпический, выраженный в

Понимание истории и особенности конкретного художественного времени
Понимание истории как процесса органического, близкого природе, у Пастернака оригинально, а в трактовке роли личности в истории он близок автору "Войны и мира". В романе переданы

Образы главных героев
Пастернак писал об образе главного героя: «Герой — Юрий Андреевич Живаго, врач, мыслящий, с поисками, творческой и художественной складки» (в журнальной публикации стихотворений Юрия Живаго

Мировоззрение героя
Вначале он — сторонник революции и социализма. Революция 1917 г. связывается Живаго, служащим в военном госпитале в Мелюзеево, со стихией свободы. Она для него — сотворение нового мира. «Сошлись

Художественные тексты
Основная литература Айтматов Ч. Плаха. Акунин Б. Азазель. Астафьев В. Веселый солдат. Людочка. Пролетный гусь. Ахмадулина Б. Друзей моих прекрасные черты. Стихи.

Л-10, 11. Социально-нравственные искания писателей-деревенщиков 60-80-х гг.
  Валентин Распутин обогатил нашу литературу оригинальным взглядом на жизнь, своеобразной "моделью" человека и мира. Он пришел в литературу вместе с В.

Проза В.П. Астафьева
Важнейшая особенность творчества В.П.Астафьева -- слияние личностного с общей жизнью, глубинная причастность к народному бытию. Его произведения отличаются цельностью, автобиографичностью, л

Творчество Ч.Айтматова
  Чингиз Айтматов (род. в Киргизии в 1928 г.) -- представитель старшего поколения современных литераторов, билингв, одинаково хорошо пишущий на двух языках — родном, киргизском, и рус

Творчество Ю.В.Трифонова
“Юрий Трифонов — наш главный и неистовый воитель против всех видов приспособленчества. Если в исторической прозе он сосредотачивается на художественном исследовании корней и разнообразных типов пол

Л-15 Поэзия И.Бродского
В “Большой элегии Джону Донну” (1963) И. Бродский воссоздает не образ поэта, а образ его поэзии. Отсюда возникает центральный образ сна, охватившего вселенную: со смертью поэта-метафизика останавли

Л 18 Постмодернизм как литературное направление
  Постмодернизм - многозначный комплекс философских, эпистемологических (гносеологических), научно-теоретических и эмоционально-эстетических представлений. Это и характеристика опреде

Интертекстуальность у В.Сорокина
««Тургенев, Бабаевский, Набоков и Ерофеев предстают перед нами как братья по дискурсу, как персонажи истории единой и неразрывной русской литературы. Это ценный нравственный опыт, очувствованные, в

В.Сорокин изгоняет беса символа и метафоры
С достигает асемантизации и асимволизации прозы: Строит сюжет как последовательность очень внятных событий с совершенно невнятными мотивами, применяет деконструкцию. В «Г с» не ясны

В.Курицын о Т.Кибирове
«Одним из исследователей высказано мнение /25,218/, что именно эта интонация иpоничного восхищения опpеделила поэтику Тимуpа Кибиpова, самого, очевидно, популяpного поэта сеpедины девяностых /начин

Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Education Insider Sample
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Реклама
Соответствующий теме материал
  • Похожее
  • Популярное
  • Облако тегов
  • Здесь
  • Временно
  • Пусто
Теги