Техника инверсии в книге Эсфирь

3:1 После сего возвеличил царь Артаксеркс Амана, сына Амадафа, Вугеянина, и вознес его, и поставил седалище его выше всех князей, которые у него;	10:3 Мардохей Иудеянин [был] вторым по царе Артаксерксе и великим у Иудеев и любимым у множества братьев своих, [ибо] искал добра народу своему и говорил во благо всего племени своего.
3:7 … бросали пур, то есть жребий, пред лицем Амана изо дня в день и из месяца в месяц, [и пал жребий] на двенадцатый [месяц], то есть на месяц Адар.	9:24-25 как Аман, сын Амадафа, Вугеянин, враг всех Иудеев, думал погубить Иудеев и бросал пур, [жребий], об истреблении и погублении их, 25 и как Есфирь дошла до царя, и как царь приказал новым письмом, чтобы злой замысл Амана, который он задумал на Иудеев, обратился на голову его, и чтобы повесили его и сыновей его на дереве.
3:10 Тогда снял царь перстень свой с руки своей и отдал его Аману, сыну Амадафа, Вугеянину, чтобы скрепить указ против Иудеев.	8:2а И снял царь перстень свой, который он отнял у Амана, и отдал его Мардохею;
3:11 поступи с ним, как тебе угодно.	8:8а напишите и вы о Иудеях, что вам угодно,
4:1 Когда Мардохей узнал все, что делалось, разодрал одежды свои и возложил на себя вретище и пепел, и вышел на средину города и взывал с воплем великим и горьким.	8:15а И Мардохей вышел от царя в царском одеянии яхонтового и белого цвета и в большом золотом венце, и в мантии виссонной и пурпуровой.
4:3 Равно и во всякой области и месте, куда [только] доходило повеление царя и указ его, было большое сетование у Иудеев, и пост, и плач, и вопль; вретище и пепел служили постелью для многих.	8:17а И во всякой области и во всяком городе, во [всяком] месте, куда [только] доходило повеление царя и указ его, была радость у Иудеев и веселье, пиршество и праздничный день.
5:14 И сказала ему Зерешь, жена его, и все друзья его: пусть приготовят дерево вышиною в пятьдесят локтей, и утром скажи царю, чтобы повесили Мардохея на нем, и тогда весело иди на пир с царем. И понравилось это слово Аману, и он приготовил дерево.	7:9-10 И сказал Харбона, один из евнухов при царе: вот и дерево, которое приготовил Аман для Мардохея, говорившего доброе для царя, стоит у дома Амана, вышиною в пятьдесят локтей. И сказал царь: повесьте его на нем. 10 И повесили Амана на дереве, которое он приготовил для Мардохея. И гнев царя утих.
6:6-9 И вошел Аман. И сказал ему царь: что сделать бы тому человеку, которого царь хочет отличить почестью? Аман подумал в сердце своем: кому [другому] захочет царь оказать почесть, кроме меня? 7 И сказал Аман царю: тому человеку, которого царь хочет отличить почестью, 8 пусть принесут одеяние царское, в которое одевается царь, и [приведут] коня, на котором ездит царь, возложат царский венец на голову его, 9 и пусть подадут одеяние и коня в руки одному из первых князей царских,-- и облекут того человека, которого царь хочет отличить почестью, и выведут его на коне на городскую площадь, и провозгласят пред ним: так делается тому человеку, которого царь хочет отличить почестью!	6:11-12 И взял Аман одеяние и коня и облек Мардохея, и вывел его на коне на городскую площадь и провозгласил пред ним: так делается тому человеку, которого царь хочет отличить почестью! 12 И возвратился Мардохей к царским воротам. Аман же поспешил в дом свой, печальный и закрыв голову.

 

Наконец, богословские темы книги свидетельствуют о присутствии Бога, Например, тема избавления иудеев от попытки Амана истребить этот народ. Бог избавил иудеев, поскольку они - народ Божьего Завета. Когда Бог освободил свой народ из египетского рабства, в воспоминание об об­ретенной свободе ежегодно отмечался праздник Пасхи. Теперь же Бог спас народ от полного истребления, и с тех пор ежегодно это великое событие отмечалось праздником Пурим.

 

Илия и Елисей

 

Перед вознесением Илии, Елисей просил, чтобы дух его предшествен-никабыл на нем вдвойне(4 Цар. 2:9). Елисей не пытался превзойти учите­ля, то есть заиметь двойную порцию духа. Он ссылался на закон о наследо­вании (Втор. 21:17), подтверждал свое желание продолжить пророческое служение учителя.⁵² Елисей хотел стать как бы наследником пророка.

Дэвид Дорси предположил, что «вдвойне» может относится к числу эпи­зодов, когда проявлялся чудесный дар Илии - семь раз, и Елисея - четыр­надцать раз.⁵³ Ранняя иудейская традиция действительно считает, что Ели-

сей превзошел своего учителя, совершив в два раза больше знамений и чу­дес, чем Илия.⁵⁴ Это предположение подтверждается текстом Писания:¹⁵⁵

Таблица 4 Сравнение чудес, совершенных Илией и Елисеем
Илия	Елисей
(1) Засуха (3 Цар. 17:1)	(1) Расхождение вод Иордана {4 Цар. 2:13-14) (2) Очищение воды (2:19-22)
(2) Чудо с мукой и маслом (3 Цар. 17:16}	(3) Проклятие юношей (2:24) (4) Чудо с водой (3:17)
(3) Воскрешение умершего сына (3 Цар. 17:22-23)	(5) Масло для вдовы (4:1-7) (6) Воскрешение сына вдовы (4:32-37)
(4) Сошествие огня - соперничество горы Кармил (3 Цар. 18:38)	у (7) Очищение похлебки (4:40-41) (8) Кормление ста человек (4:42-44)
(5) Чудо дождя (3 Цар. 18:41-45)	(9) Исцеление Неемана (5:1-19) (10) Проклятие Гиезии (5:20-27)
(6) Еще одно чудо сошествия огня {4 Цар. 1:10)	(11) Плавающий топор (6:6-7) (12) Исцеление слуги (6:17)
(7) Еще одно чудо сошествия огня (4 Цар. 1:12)	(13) Ослепление армии (6:18) (14) Прозрение армии (6:20)
(8) Расхождение вод Иордана (4 Цар 2:8)	(15) Предсказание голода и осады (7:1-20) (16) Воскрешение умершего (13:20-21)

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Завершим этот раздел цитатой из классического труда Роберта Альте-ра: «Поздняя рел итиозная традиция призывает нас к серьезному изучению Библии, а не к простому чтению текста. Но парадоксально то, что изучая библейские рассказы именно как рассказы, можно яснее понять их учение о Боге, человеке и разобраться в самых трудных моментах истории».

 

 

БИБЛИЯ И АРХЕОЛОГИЯ

Дэйл Мейнор

Библия и археология. Когда думаешь об этом, в голову приходят захва­тывающие приключения из жизни Индианы Джонса. Па самом же деле, раскопки библейских мест оказываются куда приземленное, с одной сто­роны, и куда важнее, с другой. Долгое время верующие видели в археоло­гии только способ доказательства достоверности Библии. Но при внима­тельном рассмотрении этих дисциплин, нач инаешь понимать, что прежнее отношение к библейской археологии требует серьезного пересмотра.

 

БИБЛИЯ

 

Современные христиане обычно неплохо знакомы с тексом и учением Библии, но рассматриваемая тема требует от нас посмотреть на Библию, как на исторический документ, и увидеть точки соприкосновения Библии и археологии. Итак, Библия представляет собой антологию шестидесяти шести книг, объединенных общей темой, которые рассказывают о богослов­ском и этическом учен и и Бога в различи ых жизненных контекстах. То есть, содержание Библии - это не простое собрание случайных поучений, ото­рванных от социального и культурного контекста.

Ветхий Завет - это рассказ о народе, родиной которого был Ханаан.⁵⁸ Главная цель библейских повествований - излагать и толковать взаимо­действия Бога с людьми. Поэтому Библия не много рассказывает о повсед­невной жизни или политике, кроме тех случаев, когда это необходимо для разъяснения богословской темы или для развития сюжета. Более того, ав­торы библейских книг предполагали, что их читатели будут знакомы с об­стоятельствами рассказов и потому не стремились к подробному изложе­нию ко Hie кета.⁵⁹ Однако, знание исторического и культурного фона необ­ходимо для того, чтобы разобраться в идеях, заложенных в тексте Библии.

Исторический контекст начинает интересовать нас, когда мы задаем

 

такие вопросы как: «Кто был автором книги?» «Кому и когда была написа­на книга?» «Какие темы поднимаются в этой книге или в этом послании?» Подобным же образом попытка разобраться в языке оригинала (синтакси­се, идиомах, метафорах и прочем) отражает наше стремление читать текст в свете первоначального исторического контекста.

Для определения места и времени отдельных событий и даже групп со­бытий помогают географические, синоптические, зоологические и ботани­ческие заметки автора.⁶⁰ Сюда же входят вопросы ведения сельскохозяй­ственных работ, ежедневная рутина и развитие социальных устоев, необ­ходимых в борьбе за выживание посреди часто враждебно настроенного окружения.⁶¹

Рост населения неминуемо приводит к созданию и поддержанию соци­ального равновесия и стабильности. В обществе появляются лидеры - су­дьи или цари. С развитием социальных структур растет их недовольство соседями, чинящих конфликты. Так Израиль, требовал себе царя, не толь­ко потому, что стремился походить на соседние народы (1 Цар. 8:5), но так­же и из-за опасности со стороны Филистимлян (1 Цар. 13) и Аммонитян (1 Цар. 12:12). Также неминуемо возникали крупные политические силы (Сирия, Ассирия, Вавилон, Персия, Греция), что приводило к нарушению стабильности, когда победители требовали от побежденных проявления покорности и уплаты дани. Так, до некоторой степени, и политическое ус­тройство влияло на повседневную жизнь людей.

Первые читатели библейских книг прекрасно понимали все эти вопро­сы, мы же отделены от описанных событий тысячами километров, тысяча­ми лет, технологическим прогрессом и другими социальными нормами. Чем больше мы разбираемся в широком контексте библейских событий, тем точнее начинаем понимать, чего Бог ожидал от них и чего Он, соответствен­но, ожидает от нас.

АРХЕОЛОГИЯ

Слово «археология» происходит из двух древнегреческих слов: (архайос), что значит «древний» и (логос), что значит «слово» или «наука об». Это составное слово использовали даже в древности для «изу­чения древности, древних легенд или истории», как об этом пишет Иосиф

Флавий в «Иудейских древностях».

Археология не касается изучения доисторических времен из соображе­ния их давности. В современных академических кругах археология счита­ется частью антропологии. Антропология же - это наука о человечестве, которая включает изучение всех сторон человеческой жизни. Антрополо­гия подразделяется на четыре подкатегории: культурная антропология, физическая антропология, лингвистика и археология. Культурная антро­пология изучает правила взаимодействия людей друг с другом и влияние искусства, закона, нравственности, религии и традиций на эти взаимодей­ствия. Физическая антропология изучает физические особенности и раз­вития людей, а также их генетические связи. Лингвистика изучает и ана­лизирует человеческие языки, отслеживая их развитие, и то, как культур­ные и социальные перемены влияют на состояние языков и их формирова­ние. Археология имеет дело с физическими остатками жизни и деятельно­сти человека.⁶⁴ Во многих случаях, при появлении очередных находок, ар­хеология соотносится со всеми остальными категориями антропологии, когда требуется провести всесторонний анализ найденных предметов. Со­временные археологи определяют свою науку, как изучение «древних люд­ских сообществ по оставшимся от них материальным предметам - здани­ям, инструментам и другим артефактам, которые представляют собой сви­детельства материальной культуры, оставшиеся после этих сообществ».⁶⁵

Часто археологию не без основания воспринимают как науку. Совре­менная археология формулирует и проверяет гипотезы, стремясь к созда­нию пояснительных моделей. Для осуществления этого замысла требует­ся вовлекать в исследовательский процесс другие научные дисциплины. Например, археологи полагаются на ботанику, при изучении остатков рас­тений и зоологию при изучении костей животных и вариантов их исполь­зования. География и геология помогают определить внешние факторы,

способствовавшие сохранению предметов. Химия помогает в определении микроэлементов в сосудах. Физика и ядерная физика могут помочь в определении возраста артефактов, а также помочь в понимании сходства и отличий глинистых пород.⁶⁸ Статистика полезна для определения вероят­ностей, распределения и кластеризации артефактов.

Археологию, все же, следует считать наукой о человеке. Она изучает «доисторический период» и историю (которая нас собственно и будет ин­тересовать). Исторические исследования пытаются объяснить механизмы социальных и культурных взаимодействий людей и на основании этого объяснить, почему эти сообщества и культуры жили именно так, а не иначе (то есть, какие силы заставляли людей поступать так, как они поступали). Эти исследования, конечно, не могут полностью полагаться на данные о древности, полученные научным путем, но должны, по крайней мерс, вы­являть верования, мотивацию, проявления, чувства и другие стороны древ­них сообществ.

Археолог полагается на целый ряд академических дисциплин, которые помогают ему в толковании археологических находок. Но сами по себе эти находки остаются только малой частью тех предметов, которыми пользо-

вались люди в древности. Письменные документы, относящиеся к библей­скому периоду (тексты и надписи), которые и смогли бы объяснить, о чем думали и чем жили люди того времени, встречаютсяочень редко. Из-за недостатка письменных свидетельств и сохранившихся древних предме­тов,™ археология остается единственным способом восстановления кар­тины древнего мира. К тому же, практически невозможно собрать, иссле­довать и надлежащим образом оценить каждое отдельное сохранившееся свидетельство. Более тою, исследователю неизбежно придется толковать каждую деталь найденных свидетельств (напр., почему тот или иной пред­мет был выкрашен именно в красный цвет?) или определять и объяснять, как использовался артефакт в древности (не имея под рукой руководства к эксплуатации). Еще труднее объяснить, как воспринимали в те времена тот или иной артефакт (то есть, какой «смысл» вкладывали в пего). К со­жалению, это вносит в археологические исследования элемент субъектив­ности, который одни люди упускают, а другие преувеличивают.

СВЯЗЬ АРХЕОЛОГИИ С БИБЛИЕЙ

Подтверждает ли археология достоверность Библии и может ли она во­обще это делать - вопросы, которые продолжают интересовать ученый мир. Большинство современных археологов уже не стремятся к этому. Было время, когда некоторые ученые предпринимали попытки использовать археологию в качестве «вещественного доказательства», но природа этих доказательств не оправдывает ожидания и стрем иться к искажени ю иссле­дований. В некоторых областях археология прекрасно согласуется с Биб­лией,⁷¹ но в других, наблюдаются существенные расхождения. Некото-

рые из них могут быть предрассудками самого исследователя. Так, в умах господствуют убеждения о том, как археология относится (или должна относиться) к Библии, которые противоречат утверждениям Библии. Но после глубокого академического исследования убеждения почти всегда неизбежно меняются, а текст остается неизменным. По словам Де Вакса:

«Археология не подтверждает и не опровергает текст. Она только может подтвердить или опровергнуть наше толкование текста. Если результаты археологии и отличаются от заключений критики, то только по причине либо недостаточного количества археологичес­ких находок, либо их недостаточного авторитета; причина также может скрываться в неверном толковании текста. В конце концов, должно быть достигнуто согласие между двумя обозначенным сред­ствами познания исторической истины, но к нему невозможно и не­позволительно прийти через предвзятое использование археологи­ческих фактов. В прошлом библейские исследования страдали от край ностей текстуальной критики. Но это не значит, что выдающи­еся результаты археологии должны теперь привести к противопо­ложной край ности».⁷¹

Такой подход предполагает, что два источника данных: Библия и архе­ология могут где-то пересекаться, - заключение, которое должно попра­виться верующим.

Впрочем, не стоит ожидать от археологи и прямого подтверждения биб­лейских событий и персонажей. Например, Библия рассказывает, как Ав­раам остановился и жил в Ханаане. Археология может кое-что рассказать о кочевой жизни вообще, но вряд ли раскопки «подтвердят» какую-либо конкретную деталь жизни Авраама.

Если археология не ставит себе главной задачей доказательство истин­ности Библии, то тогда какой вклад вправе ожидать библейские исследо-

вания от археологии? Возможно, ответ на этот вопрос можно найти из срав­нения археологии с историей. Французский историк Фернанд Браудел предложил делить историю на три уровня. Первый она назвал «долгая продолжительность», который он определил, как историю «... течение ко­торой почти незаметно, то есть человек и его отношение к окружению, мед­ленные перемены в истории, постоянные повторения в истории, вечно по­вторяющиеся циклы».⁷⁴ Для археологов этот уровень считается истори­ческой ареной человеческого взаимодействия с окружением - стратегии выживания, способы производства, воспроизведения и технологические стратегии, необходимые для поддержания жизни.

Второй уровень истории по Брауделу представляет собой «... соци­альную историю, историю групп и сообществ... изучение сменяющих друг /фуга экономических систем, государств, обществ и цивилизаций...» Архе­олог может найти свидетельства этого уровня, изучая макросоциальные организованные сообщества, такие как племена, города-государства, госу­дарства и народы.

Третий уровень Браудел называет «историей событий», куда включа­ются подробности жизни людей. Этот уровень проявляется в историчес­ких событиях, режимах и исторических личностях. Сюда входят упомяну­тые в Библии сражения, цари и пророки. Этот уровень, возможно, самый интересный для изучения, традиционно считается основанием подхода «археология доказывает Библию». Где-то здесь могло бы находиться под­тверждение того, что Авраам существовал как историческая личность. Но подобные события (будь то сражен ие или жизнь одного человека), как пра­вило, краткосрочны и потому свидетельств о них часто бывают также не­долговечны и немногочисленны.

Если пользоваться категориями Браудела, то наилучшим применени­ем археологии будет область «долгой продолжительности». Здесь возможно получение свидетельств о повседневной жизни в разли ч н ые периоды древ­ности. Продвижение к следующим уровням этой структуры значительно уменьшает возможное количество археологических находок, относящих­ся к конкретным людям или событиям.

При рассмотрении методологии любой дисциплины важно ясно пред­ставлять себе круг вопросов, на которые эта дисципли на способна дать от­вет. Археология не может дать ответы на все вопросы, которые нам хоте­лось бы задать. Задавая вопрос археологам, следует учитывать имеющие­ся в их распоряжении данные.⁷⁵

Следует помнить, что из всей протяженности человеческого сущеетво-

вания и опыта, доступным для исследования остается только малая часть, поскольку большинство свидетельств разлагаются и исчезают.⁷⁶ А из со­хранившихся, письмена являют собой малую часть. Артефакты и материа­лы, напрямую связанные с Библией и ее рассказами, - мизер по сравне­нию с разнообразием и объемом археологических находок.

Археология действительно обнаружила несколько важных находок, ко­торые соприкасаются с библейским текстом - ссылки на Давида, Ахава, Ииуйя, Иеремию, Езскию и других (третий уровень теории Браудсла) -но этих свидетельств значительно меньше по сравнению согромной мас­сой материала о повседневной жизни (нижний уровень). Археология про­делала огромную работу, которая позволила точно обрисовать обстоятель­ства повседневной жизни людей библейского периода. Но находок, напря­мую относящихся к событиям Библии, как это ни печально, значительно меньше, но, за то, каждая из них тянет на сенсацию.

К сожалению, существует тенденция поспешно и необдуманно искать связь между любой археологической находкой и Библией. Многие заявле­ния о, яко бы, находке Ноева ковчега, ковчега завета, обнаружения Содома и Гоморры, места пересечения Красного моря, местоположения горы Си­най, места погребения брата Иисуса и так далее, наделали много шума в консервативных религиозных кругах. Такие находки действительно дос­тойны серьезного исследования, но часто преждевременные заявления, зиждутся на шаткой почве и подкрепляются минимальными свидетельства­ми (если таковые вообще существуют). Такие заявления сбивают с толку, они наносят серьезный урон христианству, ведь верующему приходится выдвигать необоснованные аргументы, а потом признавать их ошибочны­ми. В результате скептически настроенные лица, вместо веры, приобрета­ют еще больше скептицизма. Нам принципиально важно попять, что вера должна стоять на истине воскресения Иисуса, а не на отдельных свиде­тельствах для распознания места его гробницы или погребения. Если мы обнаруживаем археологические находки, соприкасающиеся с Библией, наша вера может утвердиться, но эти находки не должны быть первопри­чиной нашей веры.

Существует и еще одна область соприкосновения археологии с библей­скими исследованиями. Кто-то однажды заметил, что Библии, книге двух-тысячилетней давности, невозможно найти применение в наш век из-за различия культур. Аргумент ошибочно предполагает, что современные достижения науки и техники лишают силы идеи Библии. Но изучение библейского контекста демонстрирует опыт значительно более глубокий,

чем тот, которым владеет современный человек. Наше нежелание призна­вать глубину опыта людей древности иногда доводит до интеллектуально­го невежества. В конце концов, это выражается, например, в том, что неко­торые отказываются верить в способность египтян построить пирамиды только потому, что нам доподлинно неизвестны технологии тех времен. В этом случае применяется простая линия аргументации: поскольку мы, с нашими достижениями, не знаем, как египтяне строили пирамиды, значит, они вообще не могли их построить. Единственное решение: пирамиды были построены космическими пришельцами!⁷⁸

Глубину опыта библейского мира можно оценить, изучая традиции, тех­нологии, торговлю и государственное устройство тех времен. В Библии со­держится несколько заповедей, запрещающих «смещен ие межи бл ижнего, проведенную предками в ваших владениях» (межа - это указатель границ владения, см. Втор. 19:14; 27:17; Прит. 22:28; 23:10; Ос. 5:10). Исследова­ния в области археологии и древних обычаев показывают, что древние ме­жевые знаки были указателями на право собственности. Бог, таким обра­зом, выражает заботу о благосостоянии людей, особенно о вдовах и сиро­тах, запрещая незаконное перемещение границ владений, переходящих по наследству. Другая заповедь требует строительства ограды но периметру крыши, чтобы защитить людей от возможного падения (Втор. 22:8).⁷⁹

Высокий уровень развития технологии в древности молено увидеть в способности людей создавать сложные системы подачи воды, для того, что­бы снабжать ею города. Примером этому может служить водная шахта, относящаяся к XII-IX веку и система Гибеона^но и водный резервуар деся­того века, близ Телль Бет-шсмеша, емкостью в 795 тысяч литров.⁸¹ Асор сохранил дренаж из керамических труб хорошего качества, который был сконструирован в XIX-XVIII веках до н.э.^н:! Богато украшенное резьбой изделие из слоновой кости времен царя Ахава было найдено на террито­рии Самарии.⁸-¹ Известно, что в восьмом веке до н.э. уже проводили хирургические операции, включая трепанацию черепа, ках пломбировали зубы.⁸⁵

О торговле в древности мы уже говорил и, обсуждая торговл ю опиумом. Но торговдюс дальними странами можно обнаружить в перевозке но морю медных слитков, которая была развита н ХIII-ХII веках до н.э. Следы это­го был и найдены при раскопках кораблей, потерпевших крушение.⁸⁶ К тому же в VII веке до н.э. ассирийцы развивали производство оливкового масла близ Екрона, с производительностью 1,1 миллионов литров в сод.⁸⁷ Масло в дальнейшем экспортировалось в Египет и на берега Эгейского моря.⁸⁸

Правительственный аппарат значительно вырос, что требовало увели­чения налоговых сборов. Кувшины с серебряными монетами, датирован­ные X-IX веком, были найдены в Ештемоа. Возможно, они были собраны для отправки в качестве налогов в центральную казну. Налоговые сборы составляли 20%, как свидетельствует надпись на двух найденных кувши­нах.⁸⁹

Можно перечислить и множество других примеров. Развитие древнего человека позволяло ему легко справляться с трудностями жизни. Да, наш мир превзошел прошлые поколения в своей технологичности.⁹⁰ Но Биб­лия обращает внимание на мотивы человеческого поведения, се в первую очередь интересует вопрос греха, а не технологического совершенства. Разумные люди понимают, что электронные кражи, похоть в Интернете, убийства сверхточным оружием с большого расстояния, не решают глав­ной проблемы человека, которая кроется в сердце.⁹¹

Археология и история могут указать на развитие и технический про­гресс, но они также могут доказать, что в древности люди были значитель­но более развиты, чем принято считать сегодня. Тем не менее, основная проблема человека нисколько не изменилась: нас продолжают интересо­вать такие вопросы как происхождение жизни, безопасность существова­ния, выживание в современных условиях, забота о семье, вопросы добра, зла и несправедливости, вопросы жизни после смерти. Что касается тако-

го рода вопросов, то археология свидетельствует об удивительном посто­янстве человечества. Времена не меняются, все изменения касаются толь­ко технологического лоска, а Библия пак и остается самой современной книгой.

 

КРАТКИЙ ОЧЕРК ПО ИСТОРИИ АРХЕОЛОГИИ

Хотя археология как академическая дисциплина сравнительно молода, интерес к предметам древности занятие старое и может быть обнаружено еще у Ассирийцев и у племен Ашурбанипала, которые собирали древние письмена в гак называемые библиотеки.⁹¹

Позднейшая история знаменита событием, которое произошло во вре­мя экспедиции Наполеона в Египет в 1798-99 годах, когда был найден ро-зеттский камень. Пользуясь греческой частью трехъязычной надписи (сама надпись была сделана па греческом языке, древнеегипетскими иероглифа­ми и египетским демотическим письмом⁹⁴), Жан Френсис Шампольон (1790-1832) смог, наконец, осуществить дешифровку египетских иерогли­фов. Этот прорыв открыл путь к 1 (ереводу прежде мало1 юнятных иерогли­фических текстов из Египта.

Это привело к созданию британцами Палестинского Исследовательс­кого Фонда (в 1865 году), одна из задач которого заключалась в том, чтобы достойно отвечать на выводы книги Дарвина «Происхождение видов» и на работы текстуальной критики Юлия Вельгаузена и его немецких кол­лег. Это общество должно было «... заниматься точными и систематичес­кими исследованиями в области археологии, топографии, геологии и фи­зической географии, естественной истории, изучать традиции и обычаи Святой Земли с целью описания событий, изложенных в Библии».⁹⁵ В со­ответствии с одним из первых проектов общества, в Палестину были по­сланы К.Р. Кондор и ГГ. Китиченер для составления точных карт Святой Земли. С 1871 по 1877 годы карты был и составлены более чем на 9,5 тысяч квадратных километров площади Палестины. Их усердие позволило со-

здать карты той местности, которые считались лучшими вплоть до появ­ления современной аэрокартографии.

Отцом современной археологии можно считать выдающегося британс­кого археолога сэра Уильяма Флиндерса Патри (1853-1942). Будучи н Египте, Патри разработал теорию относительной хронологии, основанной на стилистическом разнообразии гончарных изделий. В 1890 году ои про­вел раскопки города Телль эль-Хсси в Палестине. Работы продолжались всего лишь шесть недель, но даже этого ему было достаточно, чтобы обна­ружить изменения гончарн ых стилей в стратиграфической последовател ь-ности. С помощью этих наблюдений он смог подтвердить правильность керамической типологии и правомоч ность ее применения к хронологичес­кому упорядочиванию. Такое простое, но, тем не менее, гениальное наблю­дение поместило археологические исследования на значительно более же­сткие хронологические рамки.

Неудачное начало ожидало Американское Палестинское Исследова­тельское Общество. Открывшись в 1870 году, оно, однако, закрылось уже в 1877 году. К счастью академический интерес к археологии в Америке не угас и выразился в основании в 1900 году Американской Школы Ближне­восточных Исследований, которая до сих пор остается главной базой архе­ологических, лингвинистических и исторических исследований древнего восточного Средиземноморья и Месопотамии.

До Первой Мировой Войны археология была не бол ыпе, чем погоней за сокровищами, в которой соревновались Британия, Франция и Германия, стремящиеся заполнить свои национальные музеи новыми экспонатами. Исключением стали лишь раскопки, проведенные Джорджем Райзнсром в Самарии (1908-1910), во время которых он последовательно и тщательно применил методики системной регистрации раскопок. Методики включа­ли обзор, зарисовки и фотографирование.

После Первой Мировой Войны уровень археологических исследован и й значительно вырос, благодаря тому, что Британия и Франция установили более строгий контроль и договорились о четких стандартах для экспеди­ций в контрол ируемых ими регионах. Вклад национал ьных школ стал оче­виден, хотя методы проведения раскопок, мягко говоря, оставляли желать лучшего. Не много внимания уделялось методам стратиграфии, а исследо­вание форм было очень слабым, если вообще проводилось.

Уильям Фоксвел Олбрайт (1891-1971) усовершенствовал методы ар­хеологических раскопок, благодаря своей блестящей способности к прове-дению керамической типологии и, по крайней мере, интуитивно, исполь­зовал типологию для проведения стратиграфии исследуемых мест.^% Дос­тижения Олбрайта не всегда применялись при проведении крупных про­ектов того времени.

Среди значительных экспедиций того времени следует назвать раскопки в Мегиддо( 1921-1933, Чикагский Университет), в Бет-шане( 1921 -1933, Университет Пенсильвании), в Иерехоне (1930-1936, Джон Гарстанг из Британской Школы Археологии в Иерусалиме), Телль Бейт Мирсим (1926-1932, Уильям Ф. Старки). Хотя эти раскопки дали огромный объем мате­риалов, историческое и культурное восстановление с помощью них было ограничено из-за недостатка в описательных методах и теориях,

Период после Второй Мировой Войны, с 1945 по 1970 годы, часто на­зывается периодом «библейской археологии», потому что большинство ученых подходили к исследованиям с целью доказать достоверность Биб­лии. Среди таких ученых был Джордж Эрнест Райт с работами в Шемеше, Игаэль Ядин и проектом Хазор и работа Беньямина Мазара в Иерусали­ме.

Несколько в стороне от этого стоит работа Кетлин Кеньон и ее раскоп­ки в Иерехоне. Кенъон не занималась изучением Библии, ее специальнос­тью была чистая археология, а ее учителем был сэр Мортимер Веллер. Тем не менее, она примсн ила во время раскопок в Палестине технику тщатель­ной системной регистрации раскопок, что позволило провести более точ­ную реконструкцию слоя. Теперь ее методиками, усовершенствованными и модифицированными, пользуются практически при любых раскопках в левантийском мире.

Человека, благодаря которому археология шагнула вперед, звали Уиль­ям Девер. Девер был сыном миссионера, он учился в Миллиганском Кол­ледже, после чего поступил в Бутлеровский Университет. Затем он отпра­вился в Гарвард, где учился и работал у Джорджа Эрнеста Райта. Он начал выступать за отделение археологии от изучения Библии. Он утверждал, что долгое время археология была простым придатком к исследованию Библии, и что пока сохраняется эта связь, потенциал данных, полученных при раскопках библейских времен, так и останется нераскрытым. Он счи­тал, что независимое развитие археологических и библейских исследова­ний рано или поздно превратит их в равные по своему достоинству дис­циплины, приведет их к взаимному обогащению и углубит наши познания каждой из них.⁹⁷

Результатом такого разделения стало осознание того, что археология должна включать различные дисциплины, вместо того, чтобы только да­тировать находки или подтверждать достоверность Библии. Таким обра­зом, появилась необходимость ответить на вопросы, которые задавались археологическими кругами в других частях мира. Потребовалось посмот­реть на развитие человечества шире, сформулировать гипотезы и прове­рить их при проведении раскопок, а также соединить знания из области химии, физики, геологии, ботаники, зоологии и других наук.

Большая часть перечисленных целей были достигнуты во время раско­пок, проводимых на Ближнем Востоке. Что же касается исследования Биб­лии, то информационная база археологических находок сильно расшири­лась, что помогло археологам и историкам-библеистам начать интеграциюэтих академических дисциплин для получения более полной картины вет­хозаветного мира в соответствии с трехслойным делением, предложенным Брауделом. Недостатки, которые часто можно обнаружить в любой из этих дисциплин - результат неосведомленности о достижениях друг друга. К сожалению, большинство работ в каждой из этих областей пишутся так, как будто другой области не существует вовсе.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ И ВЫВОДЫ

От пессимизма последней главы можно избавиться, если сочетать обе дисциплины, которые могут во многом обогатить друг друга. Знание и по­нимание библейского мира помогают лучше понять отдельные места из Библии, увидеть богатство Божьего взаимодействия с Его народом и, иног­да, исправить неверное толкование библейского текста.

В этом нам поможет применение следующих принципов:

1) Необходимо помнить, что основные вопросы и нужды человека со вре­менем не меняются; различия проявляются лишь в области техничес­кого прогресса.

2) Библейские исследования и археология должны существовать как от­дельные дисциплины, чтобы, по словам Девера, процветать и развивать­ся, независимо друг от друга.

3) Будучи независимыми дисциплинами, археология и библейские иссле­дования должны одновременно поддерживать (а порой и устанавливать) междисциплинарный диалог, с уважением относясь друг ко другу.

4) При попытке реконструировать историческую действительность, каж­дая дисциплина должна помнить о своих пределах. Каждая из них об­ладает своей базой данных и владеет своим источником информации.

5) Ученые и с той и с другой стороны должны знать о философских допу­щениях, которые они вносят в свои исследования.

6) Археологии следует продолжать развитие междисциплинарного под­хода. Исследования необходимы, поскольку археология в основном изу­чает материальные остатки, относящиеся к любой области человечес­кой активности, сохранившиеся до нашего времени. Некоторые свиде­тельства можно обнаружить только после применения высоконаучных технологий.

Только такое широкое применение археологии поможет достоверно изу­чить мир Библии и понять смысл взаимодействия Бога с человеком.

 

 

БЫТИЕ

Рандал Бейли

 

Бытие вполне уместно начинается со слов «в начале», ибо рассказывает о появлении мира, жизни, поклонения, греха и смерти. На иврите книга так и называется - (берешит) - в начале. Название «Бытие» от гре­ческого слова (генесеос), которое означает «начало» или «поко­ления», книга унаследовала из Септуагинты. Будучи первой книгой всей Библии, Бытие удивляет одновременно своей простотой и сложностью. Она состоит из двух основных частей - первобытной истории и истории патри­архов, в которых повествуется о сотворении, грехопадении, потопе, рас­сказывается об Аврааме, Исааке, Иакове и Иосифе. Все эти рассказы слу­жат введением к Пятикнижию и ко всей Библии. Словом, книга значимая настолько, что, по сравнению с другими книгами Ветхого Завета, требует от нас более тщательного рассмотрения.

 

ИСТОРИЧЕСКИЙ И КУЛЬТУРНЫЙ ФОН

Сходство Бытия с древними историческими документами Ближнего Востока помогает нам понять историю и культуру времен, о которых пове­ствует книга. Так, структура первобытной истории, описанной Книгой Бытия, то есть «сотворение... временной промежуток... кризис (потоп)... временной промежуток (современность)»,¹ в общих чертах совпадает с тремя другими описаниями, датированными вторым тысячелетием до на­шей эры: Список шумерских царей, Эпос Атра-хасис и книга Бытия Эри-ду. Например, описание сотворения в 1 и 2 главах Бытия имеет сходство с вавилонским эпосом о сотворении, известным как Энума Элиш. Далее, биб­лейское описание процесса сотворения вселенной и жизни из пустоты с помощью Божьего слова (1:1-2:4а) и создание человека из праха земного (2:7) имеет сходство с подобным описанием, которое встречается в древ­них египетских документах. Там Птах творит мир, произнося имена всего сущего, а гончар божий, Хнум, творит человечество на гончарном круге.

Подобным же образом, древние месопотамские документы рассказывают о сотворении из глины дикого человека Энкиду. В книге Бытия, человек -это венец творения, созданный по образу Божьему, чтобы управлять тво­рением подобно тому, как Бог управляет вселенной. В Эпума Элиш, боги творят человека из собственной крови, чтобы он работал вместо них.²

Дерево жизни или сад (2:9), а также потоп - обычные темы древних ближневосточных повествований. Такие понятия как «дерево», «священ­ное дерево» или «сад» берут начало в древних традициях ближнего восто­ка, в соответствии с которыми разл ичные животные, духовные существа и люди поставлены по обе стороны от символических растений, чтобы забо­титься о них и почитать их.¹ В библейском повествовании, дерево жизни несет в себе бессмертие (3:22; Прит. 3:18; Откр. 22:2, 14, 19), а дерево по­знания добра и зла - мудрость. Решение Бога разрушить греховное чело­вечество с помощью потопа (6:5-9:17) подобно древневосточным расска­зам о потопе. Два самых известных рассказа Ampa-хасис и дощечка №11 Эпоса о Гильгамеше. Гильгамеш, для достижения бессмертия, ищет Утна-пиштима, единственного человека, уцелевшего после потопа. Атра-хасис рассказывает о восстании богов, уставших от чрезмерного труда, возло­женного на них. Человечество сотворено, чтобы работать вместо них. Но вскоре людей становится так много, что их вопли заставляют богов пробу­диться от сна. Чтобы как-то усмирить людей, боги посылают на землю мор, голод и засуху, что, в общем, не приносит желаемого результата. И тогда боги решают уничтожить людей с помощью потопа. В живых остается толь­ко Атра-хасис. В общих чертах повествования похожи: боги/Бог принима­ют решение уничтожить людей потопом, сохранив одного или нескольких представителей. Между вавилонским и библейским рассказом наблюда­ется даже большее сходство: в обеих историях корабль/ковчег после пото­па оказывается на горе, в обоих случаях герои посылают птицу (в библей­ском сюжете - голубя и ворона, а в вавилонском - голубя, ласточку и во­рона). Уайбрай заметил, что подобные расхождения указывают на бого­словские различия между двумя рассказами.⁴ Библейский сюжет подчер­кивает монотеизм книги Бытия, и рисует Бога, который желает человеку лучшего и стремится его спасти, даже ввиду явной вины со стороны чело­века.⁵

 

В прошлом критика часто называла рассказы о патриархах неистори­ческими документами, считая, что они рисуют не исторические события, а картину общества, сложившегося уже во времена авторов (то есть к IX-X веку до н.э.). Но последние исследования открыли свидетельства, указы­вающие на то, что рассказы были составлены еще в на рубеже первого-вто­рого тысячелетия.

(1) Имена патриархов, принадлежащих к западно-семитской группе имен, встречаются среди Амореев намного чаще, чем среди Хананеев, ука­зывая, таким образом, на существование Амореев во втором тысячелетии.

(2)Рассказ о путешествии Авраама из Ура в Ханаан соответствует кон­тексту начала второго тысячелетия.

(3)Кочевой образ жизни, описанный в библейских рассказах, соответ­ствует представлениям о жизни во втором тысячелетии.

(4) Рассказы отражают немало социальных, экономических и юриди­ческих обычаев и законов второго и первого тысячелетий.

(5) Многие описания религиозной жизни патриархов (детали алтаря, установка памятных камней, жертвоприношение животных, обрезание, молитвы и пророчества) рисуют картину религиозной жизни ранней эры.⁶

Последнее свидетельство играет особую роль. Патриархи были моно­теистами, они жили и поклонялись единому Богу среди пантеистического общества. Они практиковали форму «личной веры», которая подразуме­вала личные отношения семьи с божеством, которое благословляло и за­щищало семью. У древнего человека подобные рассказы вызывали мысли о месте народа и человечества в этом мире.⁷ Для современного толковате­ля схожесть рассказов указывает на общее наследие, из которого происхо­дит ближневосточная культура,⁸ а их расхождение указывает на богодух-новенность.⁹

ТЕКСТ И АВТОР

До середины XIX века - времени появления современной критики -безоговорочно считалось, что автором книги Бытия, как и всего Пятикни­жия, был Моисей. Затем сформировалось два разных взгляда на этот воп­рос: одни остались верны традиции, считая, что Моисей написал все книги

 

Пятикнижия, а другие отвергали причастность Моисея к созданию этих книг. Райнис иудейские и христианские ученые основывали свою уверен­ность в авторство Моисея на нескольких основных свидетельствах.

(1) Сам текст указывает на причастность Моисея к написанию книг, записи исторических событий, законов и созданию поэтических произве­дений (Исх. 17:14; 24:4; 34:27; Чис. 33:2; Втор. 31:22, 32).

(2) Существовала книга Закона, связанная сМоисеем (И. Пав.1:7,8), которая впоследствии стала называться Книгой Моисеевой (2 Пар. 25:4; Ездр. 6:18; Неем. 13:1).

(3) Ко временам Нового Завета считалось, что Тора связана с именем Моисея (Мф. 19:7; 22:24; Мк. 7:10; 12:26; Ин. 1:17; 5:46; 7:23).

Похоже, что некоторые отрывки, действительно, были написаны после смерти Моисея (Быт. 11:31; 14:14; 32:32; 36:31; 40:15; Втор. 3:14; 34:1, 6, 10). Поэтому авторствоМоисея не предполагает того, что он написал каж­дое слово.¹⁰

Место из Книги Чисел 21:14, в котором упоминается «Книга браней Господних», указывает па существование первоисточников Пятикнижия. Однако, не стоит путать авторство, первоисточники и богодухповен ность. Моисей, создавая Пятикнижие, мог пользоваться другими книгами, а дру­гие авторы могли делать вставки в Пятикнижие. Подобным же образом, можно верить в богодухновенность первоначального текста и принимать во внимание свидетельства, указывающие на вставки в работу Моисея. Те, кто защищает авторство Моисея и богодухновенность Пятикнижия, до­пускают существование вставок, написанных другими авторами, но даже при этом их взгляд сильно отличается от гипотезы, озвученной сторонни­ками критики источников, которые, пользуясь методом исторической кри­тики утверждают, что Пятикнижие вообще было написано разными людь­ми.

ИСТОРИЯ ТОЛКОВАНИЯ

Многие Введения в Ветхий Завет объясняют происхождение Пятикни­жия Документарной гипотезой (она получила название JEDP). Еще боль­шее влияние оказали философские и богословские изменения, привнесен­ные исследованием Писания с помощью исторической критики. Подход к исследованию текста определяет толкование. Для многих историческая критика стала переходом от религиозного подхода к мирскому способу изучению Писания. Ниже мы приводим обзор возникновения историчес­кой критики и ее основные положения, что поможет нам лучше понять историю толкования Бытия и Пятикнижия.

Метод исторической критики возник в эпоху Просвещения и в своей немецкой форме, Aufkldrung, подразумевает конфликт между традицион-

ными либеральными религиозными взглядами. Сторонники Просвещения верили, что разум способен решить нее проблемы человечества. Их взгля­ды внесли большой вклад в разработку таких важных документов, как Дек­ларация Независимости, и влияние этой эпохи продолжается даже до сего дня. В религиозной сфере Просвещение во многом обязано Джону Локку, который в своих работах «Опыт о человеческом разуме» (Essay on Human Understanding, 1690) и «Разумность христианства» {The Reasonableness of Christianity as Delivered in the Scriptures, 1695) «утверждает, что «разум -есть естественное откровение». Бог общается с человеком посредством ес­тественных сил новых открытий, которые разум подтверждает, предостав­ляя доказательства».¹¹ Деизм принимал религию только на основе разума, и потому выражал сомнения в происхождении и достоверности некото­рых текстов. Однако, ученые, защищавшие Писание от нападок деистов, использовали в своих рассуждениях именно разум, применяя к изучению Библии исторический подход. Таким образом, отцы Просвещения верили в существование «вечной, правомочной во всех отношениях, внутренне последовательнойpura doctrina sacra, которую можно обнаружить с помо­щью разума, без обращения к Писанию или откровению. «Святое Писание содержит истину, но истину общую, которую человек способен обнаружить в любом случае, ибо всякая истина рациональна, а то, что рационально может быть доказано».¹² Стремление к доказательству произвело «... рево­люцию в оценке Библии. Произошла, так называемая, секуляризация Пи­сания. Библейские книги превратились в простые исторические докумен­ты, которые следовало изучать и исследовать как любые другие истори­ческие книги. Теперь история стала критерием для толкования Библии».¹³ Многие современники считали, что подобные методы представляют опас­ность для богословия, другие (напр., Ляйтфут, Весткотт, Хорт) смогли со­единить историческую критику с пасторскими вопросами так, что критика уже не воспринималась как опасность.¹⁴ Историческая критика, действи­тельно, стала общепринятым методом толкования, что привело к секуля­ризации Библии.¹⁵

Первая мировая война поубавила энтузиазма у сторонников нового ра­ционалистического подхода. Она поставила под сомнение оптимизм ис­торического и эволюционного подходов, показав, что человек не стремит­ся к утопии, что уроки истории не пошли на пользу, и что современный человек может быть таким же жестоким, как и древний. Историческая кри­тика расшатала традиционные взгляды, но вопрос остался прежним: как следует относиться к Библии - как к древнему мифу или слову Божьему? Карл Барт и Рудольф Бультман предприняли попытку соотнести веру с

историей. Барт указал на историко-культурную пропасть между так назы­ваемыми «суевериями» древности и рационализмом современности. Эк­зегет должен преодолеть этот барьер, исследуя текст до тех пор, пока он не станет понятным современному читателю. Подобным же образом, экзис-тенционализм Бультмана разделил исторические факты и веру, называя веру ответом на Божий призыв; ответом, который не зависит от знаний истории или исторических фактов.¹⁶

К концу Второй мировой войны историческая критика укоренилась, так и не решив вопроса о месте веры. Сегодня историческая критика настоль­ко общепризнанна, что светским историкам уже невозможно вернуться в эпоху, предшествующую появлению этого метода.¹⁷ Ученые-критики счи­тают, что чудеса и другие метафизические явления можно либо опроверг­нуть, либо рационально объяснить, либо просто проигнорировать. Такие допущения не только исключают возможные пути решения, но, в невер­ной постановке, могут создать проблемы для непосвящен ных. Ученые еван­гельского крыла понимают, что историческая критика может быть источ­ником информации, полезной для толкования текста, но она по большому счету бесполезна для восприятия богословских истин. Бога невозможно поместить в пресловутую пробирку.

«Современная научная история представляет собой систематические знания прошлого; предмет се изучения - поведение человека во времени, пространстве, обществе, выраженное в связанных сообщениях (но боль­шей части письменных). Она описывает реальные события и реальных людей (а не абстракции), причины и последствия поступков».¹⁸ Историк заявляет, что действует антопомно и независимо, на основе личного вос­приятия и рационального мышления, самостоятельно, применяя атеисти­ческий/агностический подход, обращая внимание тол ько на факты, и счи­тая что история состоит из аналогов. Поэтому историка называют крити­ком. Он изучает предмет, используя свой разум. Он уверен в свих действи­ях и ценит свои находки. Он пользуется систематическим методом в ис­следованиях. Такой взгляд на историю, по сути, светский и враждебный к вере.

Вера, с другой стороны, не обязательно находит подтверждение в эм­пирических (то есть экспериментальных) исследованиях, но основана на откровении. Таким образом, она не всегда оказывается результатом науч­ных доказательств. Если что-то можно доказать с помощью фактов в ре* зультате исследований, то вера исключается, ибо «вера - это твердое убеж­дение в том, па что мы надеемся, подтверждение того, чего мы не видим*-(Евр. 11:1, пер. Кассиана, курсив мой). Кавалас иллюстрирует эти мысли так: «Даже если мы верим, что Иисус воскрес из мертвых, смысл (а не свидетсльства) воскресения лежит за пределами познаний историка».¹⁹ Имен­но здесь возникает конфликт или несовместимость. Христианство всегда основывало свои выводы на сверхъестественной метафизике, в то время как историческая критика была основана на рациональном исследовании вероятности события.²⁰ Эти факты показывают, что перед человеком сто­ит выбор стать историком или богословом. Выбор в пользу истории при­водит к тому, что мы становимся простыми историками, Библия - обыч­ным историческим документом, а вес уроки, почерпнутые из нее, несут в себе не большую ценность, чем любые другие исторические события. Вы­бор в пользу богословия допускает существование откровения, которое лежит за пределами исторической критики и не может быть доказано ее методами. В этом случае мы верим, что Библия содержит самые значимые духовные уроки для жизни.

Те, кто отвергает историческую критику, часто рискуют принять крите­рии этого метода. Многие христианские историки, пытаясь придержи ваться и традиционных богословских доктрин и подходов исторической крити­ки, шли к компромиссу и скатывались к подходу теологов-эволюционали-стов. Поэтому богословам также нужно осознать свои границы, как об этом пишет Кавалас в отрывке о воскресении:

«Для подтверждения богословских взглядов па Писание нельзя ис­пользовать только метод исторической критики, ибо богословские выводы выходят за пределы этого метода. Даже если мы верим, что Иисус воскрес из мертвых, смысл (а не свидетельства) воскресения лежит за пределами познаний историка. Библейская вера основана не только на исторической достоверности события, а также на от­кровении. Вера лишь в определенной мере может использовать объективные факты для подтверждения богословских истин. Про­блема возникает, когда человек начинает толковать эти факты, по­скольку объективные факты не могут выйти за пределы видимой реальности. Факты могут поддержать то или иное толкование, но, в то же время, как откровение, так и богословское толкование выхо­дят за пределы нашей настоящей реальности.

Тому, кто считает, что веру можно полностью подтвердить историей или археологией, следует быть осторожным и не стремиться, отстраняя Писа­ние, доверять свои выводы чистой науке. Такой подход больше указывает на несостоятельность веры».²¹

Наконец, «те, кто придерживаются метода истори ческой критики, так­же основывают свои выводы на допущениях, которые сами по себе могут считаться видом "веры"».²² Ироничность этого противоречия лежит на i юверхности. Таким образом, ученые-библеисты продолжают изучать воп­рос отношения веры к истории. Историки-христиане, реконструируя со-

 

бытия из библейской истории, должны идти на шаг дальше и искать под­тверждения того, что предмет исследования рассказывает о Божьих дея­ниях с человеком или для человека в пространстве и времени.²³ На основе сказанного можно сделать несколько выводов.

(1) Ученые консервативного толка могут и уже применяют некоторые подходы исторической критики, не отвергая христианских прин­ципов.

(2) Тс, кто пользуются подходами исторической критики, не обязаны следовать всем принципам этого метода.

(3) Построенные на лучшей логике, философские взгляды не отверга­ют существование Бота и не пытаются вытеснить Его из процесса толкования.

(4) Каждый исследователь Библии, прежде чем подойти к исследова­нию текста, должен определить свою позицию: основан ли его под­ход на вере или сомнении.

«Если толкователь исследует Ветхий Завет с человеческой точки зре­ния, и видит в нем, прежде всего, историю человека - его ожидает скепти­цизм. Другой толкователь, признающий реальность существования Бога, верящий в то, что Бог - центральный, ведущий персонаж Библии, напро­тив, примет сверхъестественные события Библии без каких-либо затруд­нений».²⁴

Базовые допущения исторической критики имеют эффект домино. Вытеснение чудес привело к историческому исследованию текста; это по­родило Документарную гипотезу, которая разделила ученый мир и выра­зилась в появлении все новых теорий, которые привели к отрицанию этого подхода, как неспособного объяснить происхождение Пятикнижия. Клас­сическая теория противопоставляет четыре различных документа, кото­рые в последствии были соединены в один. Существуют несколько версий этой теории, по независимо от рассматриваемого взгляда, следует помнить, что «мы имеем дело с чистой воды гипотезами, а не с фактами».

Одни из первых ученых-критиков обнаружили разночтения в тексте, которые указы вал и на его смешанное происхождение. Вот как развивалась эта теория. Два имени из числа так называемых Святых имен (напр., ЯХВЕ, Элохим, Эль-эньен, Эль-шадай) были взяты для обозначения пред­полагаемых документов: J (YHWE, Яхве) и E (Elohim, Элохим). Дубле­ты (истории, повторяющиеся дважды) представляли собой базовые исто­рии, пересказанные с разными персонажами. Например, истории про жен/сестер Авраама и Исаака (Быт. 12:10-20; 20; 26:1-11), или две истории о снах Иосифа со снопами и звездами (Быт. 37:5-11). Подобным же образом разные имена указывали на одних и тех же персонажей или одни и те же места (напр., Рагуил/Иофор, Хорив/Синай, Иаков/Израиль и Измаиль-тяне/Мадианитяне). Стилистические разночтения, такие как два рас-

сказа о сотворении (Быт. 1:2-4а; 2:4b и дал.) указывают на синтез двух тра­диций. Различные богословия указывают на разницу в источниках. Для этих ученых, документы J рассказывали про Бога антропоморфично, до­кументы Е сосредотачивались па религиозных и моральных вопросах, до­кументы D предназначались для указания на поклонение, как на централь­ную активность человека и подчеркивали божественное воздаяние, а до­кументы Р выделяли культовую систему и трансцендентность Бога. Воз­можные видимые противоречия (напр., продолжи гельность потопа [40 дней или 150 дней, Быт. 7:2,24| и число животных, взятых в ковчег [по 2 каждо­го вида или но 7 каждого вида, Быт. 6:19; 7:2]), объясняются различиями в первоисточниках.²⁶

Первые ученые-критики были абсолютно уверенны в своих выводах, их последователи уже не были столь самоуверенны. Б 20-х годах прошло­го века среди ученых царило согласие по поводу хронологической после­довательности появления этих документов (JEDP), где отрывок из Книги Иезекииля 40-45 помещался между документами D и Р, а документ D со­относили с временем нахождения книги закона во время правления Иосии (седьмой век). В 1930-х годах Дж. Е. МакФадин написал: «Внешнему на­блюдателю современная ситуация может показаться странной и беспоря­дочной... Все пребывают в сомнении, и подобно голубю после потопа, мы не можем найти твердого основания для своих душ».²⁷ Упадок увереннос­ти привел к смягчению отношений между либеральными и консерватив­ными учеными. Критики «... обратили внимание на тематическое единство Пятикнижия..., а представители консервативного крыла перестали боять­ся говорить об источниках».²⁸

Предшественники Вельхаузена «предположили, что Моисей пользовал­ся первоисточниками, которые можно распознать по использованию име­ни Элохим, а не Яхве».²⁹ Спиноза (1632-1677) сомневался в литературном единстве Бытия. Джиан Астрик (1684-1766) и Ричард Симон (1638-1712) доказывали, что Пятикнижие было составлено из различных источников, появившихся в разное время. Принятие и уточнение этих идей выразилось в «признании четырех основных литературных документов, названных Е¹, Е², J и D».³⁰

Де Витте (1780-1849) считал, что документ D был книгой закона, най­денной во время правления Иосии (4 Цар. 22-23). Теория «заняла цент-

 

ралыюе место... потому что отныне стало возможным отделить ранние за­коны, которые не соответствовали Второзаконию от поздних законов, ко­торые включали ранние».³¹ Таким образом, установить происхождение документа D оказалось относительно легко, в то время, как появление дру­гих документов не могло сочетаться с какими-либо известными события­ми из истории Израиля; их также трудно было разместить в каком-либо логически обоснованном хронологическом порядке. Главная проблема здесь касалась документов Е¹ и Е². Одни ученые считали Е¹ старейшим и основным источником Пятикнижия, в то время, как Эдвард Русс (1804-1891) и другие склонялись в сторону Е². К. Граф (ученик Русса) доказы­вал, что Е¹ был священническим документом (Р), который изменил ран­ний Е¹ на Е².³²

Гипотезы, основанные на эволюционном взгляде на религию, перевер­нули библейскую хронологию с ног на голову. В соответствии с библейс­кой хронологией, закон предшествовал пророкам. Популярная эволюци­онная теория считала, что жизнь развивалась от простого к сложному. По­скольку Пятикнижие считалось очень сложным (со всеми законами и ус­тановлениями), а культура, в которой жили и трудились пророки счита­лась простой, ученые пришли к выводу, что пророки, проповедовали в этой культуре и вводили «этический монотеизм», и разработали закон во всей его сложности во времена Вавилонского пленения.³³ Вельхаузен полнос­тью соглашался с этими допущениями, использовал их в своих собствен-н ых изысканиях, сделал их более убедительными, чем это удалось Рессу и Графу, и, наконец, изложил их в книге Prolegomena zur Geschichte Israels в 1883 году. В этой работе израильская история показана в ее эволюционном развитии от монархии к священнической теократии. Под влиянием фило­софии Гегеля и ЭВОЛЮЦИОННОГО взгляда на религию, Вельхаузсн пришел к выводу, что источники Пятикнижия сформировались лишь к середине де­вятого века. Они не касались природы ранней истории Израиля, но отра­жали обстоятельства, связанные со временем их написания.³⁴ Что же Вель-хаузен мог сказать об истории Израиля? Всльхаузен «... не зан и мался опи­санием основ социальной структуры Израиля для оценки политической истории... он предоставил прикладной анализ первоисточника; но... его за­явления о первоисточниках так и остались недоказанными».³⁵

Работа Вельхаузена подверглась критике со стороны Германа Гюнкеля (1862-1932), который пошел дальше письменных источников, чтобы объяс­нить эволюцию истории Израиля. Развивая свою точку зрения, он указал на ошибки в теориях Вельхаузена. В то время, как Вельхаузен считал JEDP первоисточниками, появившимся в поздней истории Израиля, Гюнкел

доказывал, что они были записаны только спустя большой промежуток времени, в течение которого они существовали устно. На этой устной сту­пени, они включали отдельные рассказы, которые независимо друг от дру­га соответствовали различным местам и обычаям. Это Sitz im Lehen (место в жизни) помогло ответить на многие вопросы, которые содержались в письменных документах. Исследование повествований и законов, как от­дельных частей позволило восстановить познания о гораздо более раннем периоде истории Израиля, но сравнению со временем непосредственного создания письменных документов. Для Гюнксля любой тип повествования имел определенное место и функцию в обществе. Например, несколько рассказов о патриархах объясняли, как те или иные места стали святыми (Вефиль), или откуда появились те или иные обряды (обрезание). В конце концов, они были собраны в цепочку рассказов, относящихся к определен­ным личностям (Авраам и обрезание), а в дальнейшем стали теми самыми внешними источниками (JEDP), о которых говорил Вельхаузеп. Данные, содержащиеся в этих рассказах, и содержат ту ценную историческую ин­формацию о жизни раннего Израиля.

Хьюго Грессман (1877-1927) усовершенствовал методологию Гюнкеля и усомнился в поздней датировке Декалога, данной Вельхаузеном (Исх. 20:2-7). Он доказывал, (а) что различные повествования, которые позднее были соединены в общую литературную форму, должны изучаться отдел ь-но, и (б) что тот же метод можно применять для изучения свода законов. Таким образом, он установи;!, что Декалог «старше пророков, и представ­ляет собой основу израильской религии».

Ученые-критики описывают документ Е как эпическую историю, па­раллельную документу J. Проч считал, что после редакторской правки, разрозненные рассказы документа Е были соединены в документе J в важ­ных моментах. Вольц развил эту теорию, доказывая, что Е никогда не был самостоятельным документом, но представлял собой несколько глосс (GE) и дополнений к уже существующим различным версиям J. Таким образом, J и Е следует убрать из рассмотрения. Бытие было на самом деле создано на основании одного рассказа J (SWJ). Так называемый документ Е был всего лишь редактором этой более крупной работы.³⁷

Более всего аргументов на стороне документа J. Но, если, такие ученые, как Вольц, могли считать, что Е - это глоссы, добавленные к J, а Гюнкель и Грессман указывали, что более короткие рассказы, основанные на устной традиции, послужили основой такого документа, как J, то следует сделать вывод, что J, или любой другой подобный документ «в какой-то степени будет составным», и что «документ J, а вместе с ним вся Документарная гипотеза исчезает как пар».³⁸ Число гипотетических документов стало ум­ножаться с неимоверной быстротой. Сменд доказывал, что материал доку­мента J, относящийся к Пятикнижию, особен но к Бытию 1 -11, следует разна J¹ и J². Отто Эйсфельдт (1887-1973) расширил и пересмотрел эту точку ярения, доказывая, что материал следует разделить на «три пос­ледовательные части, которые он обозначил сиглой L (Laienschrift или пер­воисточник), J и Е. Источник, названный им буквой L в книге Бытия мож­но грубо приравнять к тому, что раньше называлось документом J¹». Теперь, вместе со священническим документом Р получилась новая аббре­виатура LJEP. Подобные идеи возникали и позднее. Так Форер доказывал существование сходного документа N (Nomadenquelle). По его мнению, N был древнее J или Е и имел предшествен ника, который был назван С¹. Так родилась очередная схема: G1NJF(D)P. При этом был и G², послуживший основой для JE: G¹N(G²JE)(D)P. Джулиан Моргенстер предложил идею документа К (=Kenite). По его мнению, К был своего рода жизнеописани­ем Моисея, составленным в 899 году до н.э. в связи с реформам и царя Асы и был старейшим документом в Гексакнижии. Р. Пфайфер предположил существование документа S (South of Seir, Юг Сеира). Подобно документу L Эйсфельдта, он был ограничен только книгой Бытия. По мнению Пфайфера, S появился в Едоме, ко времена Соломона и в последствии был м