рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры

Реферат Курсовая Конспект

К "ЖИЗНИ, КРАСИВОЙ, БОДРОЙ,ЧЕСТНОЙ". ТВОРЧЕСТВО 1910-х гг.

К "ЖИЗНИ, КРАСИВОЙ, БОДРОЙ,ЧЕСТНОЙ". ТВОРЧЕСТВО 1910-х гг. - раздел История, История литературы конца XIX - начала XX вв В Момент Внутренних Борений, Пошатнувшейся Уверенности В Близком Преображении...

В момент внутренних борений, пошатнувшейся уверенности в близком преображении жизни Горький сблизился с А. В. Луначарским, А. А. Богдановым, В. А. Базаровым и другими членами группы отступивших от марксизма философов. Именно с ними позже полемизировал В. И. Ленин в книге "Материализм и эмпириокритицизм" (1909).

Горького привлекли взгляды Богданова на мир как единый организованный опыт, призыв Луначарского обожествить высшие духовные потенции широких масс. Мечта создателя романа "Мать" о подъеме народного сознания пришла в соприкосновение с "богостроительной" идеей. Факт, засвидетельствующий, между прочим, совсем нетрадиционное горьковское представление о сущности революции.

Писатель часто наблюдал странников русской земли, находя среди них "христиан-социалистов". В период сближения с Луначарским он писал о "религиозном отношении" к социализму в Поволжье: И такое явление расценил положительно. Вера народа в совместное творчество новой жизни всегда была идеалом Горького. Теперь идеал предстал в образе непобедимой силы, равной могуществу Бога, на страницах повести "Исповедь" (1908).

Это произведение обычно толковали как непростительную ошибку Горького. Тогда как оно имеет тесные связи со всем творчеством писателя и выражает в новой форме его заветное желание.

Герой повести Матвей, пережив личную катастрофу, хочет понять смысл жизни и веры. Как в рассказах 90-х гг., он путешествует в надежде встретить чистые сердца, а видит в них мрак и запустение. Острое сочувствие вызывает судьба Матвея - закруженной смерчем Зла "былинки". Непереносимое одиночество - "душа выгорает" - влечет его к грезам о всеобщем радостном возрождении. Тайной такого спасения мира владеет группа крестьян. Михаила предсказывает: "Будет время - вся воля народа вновь сольется в одной точке и - воскреснет Бог!" Возможности "общей человечьей" духовной энергии отождествлены с божественным чудом. И чудо - излечение больной девушки - совершается на глазах Матвея.

В нечто подобное могла поверить Ниловна, попади она в сход(*178)ную обстановку. Теперь сам Горький считает, что "постепенно слагается коллективная психика , организуется мировой опыт". А свою повесть, указывая на присущий ему атеизм, толкует так: "Герой "Исповеди" Матвей понимает под "богостроительством" устроение народного бытия в духе коллективистическом". Горький увлекся идеей самопроизвольного рождения "коллективной души", изживающей трагическое разобщение, исцеляющей людей от страданий. Не только "Исповедь" - письма, статьи "О цинизме" (1908), "Разрушение личности" (1909), "Еще о карамазовщине" (1913) - несли ощутимые отзвуки таких упований.

Не без влияния "Исповеди" (путешествий Матвея) в мае 1908 г. у писателя появился замысел рассказать о деревне, ее разномастных настроениях и занятиях "на протяжении лет 50-ти" в повести "Кузнечиха". Такого произведения у Горького нет. Но интерес к реальному состоянию русской деревни и провинции, оттеснив "богостроительские" симпатии, определил содержание написанных с конца 1908 по осень 1911 г. "Лета" и "окуровской дилогии" ("Городок Окуров", "Жизнь Матвея Кожемякина"). Чем больше углублялся Горький в пеструю российскую действительность, тем быстрее рассеивались скороспелые надежды на победу "коллективной души". А прозорливые наблюдения за сонными "медвежьими углами", отраженные в "Исповеди", получили развитие.

Бескрайняя, сложная, многоликая Россия приковала взгляд Горького. В феврале 1912 г. он писал: "Россию изучать надо? Очень пора и надобно ее изучать с корней, имея в виду не вопрос - какова она? - а вопрос - почему она такова?" Суждение, которое можно расценить как подведение итогов работы самого писателя над "Летом", особенно "окуровской дилогией".

В "Городке Окурове" освоен оригинальный тип повествования. Оно исходит от лица, лишенного конкретного облика, безымянного, но знающего вымышленный Окуров во всех деталях.

Рассказчик как бы держит на ладони затейливый городок, стоящий на пересечении исхоженных дорог,- их сравнением с линиями руки начинается произведение. И сразу достигает обобщения: расположение Окурова в фокусе дорожных лучей символизирует и давнее его место среди подобных ему городков, и запутанную судьбу, "читаемую" по "сморщенной ладони". Мягки тон и краски изложения печальных событий, переданных с сочувствием. Повесть рождена взволнованной мыслью о "малой" России, затерянной в пространствах, оторванной от больших центров.

Окуровский "философ" Яков Тиунов прямо указывает на социальные корни такого положения: "По фамилии - мы выходим из стрельцов, пушкарей, тиунов - от людей нужных, и все мы тут - люди кровного русского ряда, хотя бы и черных сотен". История лишила это сословие "соответствующего званию места". И потянулись скучные дни обитателей застойной провинции.

(*179) Окуров с единственным "культурным учреждением" - домом терпимости "фелицатиным раишком" - узнаваем по творчеству других писателей, скажем, Ги де Мопассана ("Заведение Телье"). Но для Горького обращение к грешному мирку только подступ к главным раздумьям. Они устремлены к неординарным натурам, влачащим общее бессмысленное существование. В Окурове есть свои мудрецы (Тиунов), поэты (Девушкин), силачи и смельчаки (Бурмистров), красавицы (Глафира Лодка)... Но начисто отсутствуют знания, творчество, героизм, любовь. Вот что вызывает авторскую грусть: гибнет природная самобытность людей.

Окуровцы находятся в состоянии какого-то внутреннего брожения, смутной тоски, ведут себя странно, алогично, руководствуясь причудливыми представлениями. Между тем даже здесь, в глухом углу, заметно "расщепление" некогда единого пласта жизни. Столкновение между "ленивым умом", погруженным в "зоологический эгоизм", подчиненным необузданно-стихийной воле (Бурмистров), и тем, кто хочет понять себя, свое будущее (Тиунов), выдвинуто на первый план повествования. При своей, казалось бы, однозначности их противостояние друг другу управляет судьбами остальных героев повести, вызывая цепную реакцию поступков, приближая трагический для многих финал.

"Первая голова" Тиунов не просто рассуждает о мещанском сословии, "даровитом русском народе", а пытается разбудить инициативу окружающих, преодолеть инерцию их прозябания. К этому человеку тяготеют "размышляющие" Девушкин, Ключников, Стрельцов. Тиунова боится и завидует ему Бурмистров. Между тем окуровский "мудрец" отнюдь не выразитель авторских взглядов. Его философия - доморощенная, лишенная минимального культурного кругозора. Тиунов ложно судит о прошлом и настоящем России, мечтает повернуть ее вспять. Чисто интуитивно он способен ощутить много верного - общее тяготение к правде, свету, значение плодов человеческого разума, опасность стихийного поведения, грубой силы. Но жаждуемую истину так и не обретает, искренно признаваясь: "...ведь я ничего не понимаю и не вижу! Вижу - одни волнения и сцепление бунтующих сил , а - что к чему и где настоящий путь правды,- это никто мне не мог сказать!" Беспомощность Тиунова - страждущая, что и вызывает сопереживание его мукам.

Совсем обделены радостью разумного бытия другие окуровцы. Сима Девушкин, обладая чуткостью к унижениям поруганного человека, насыщает свои стихи болезненными, но безысходно-однообразными, примитивными переживаниями, оказывается в плену им же созданного, на редкость бедного мирка. Глафира несет в себе непроясненное и потому особенно неприятное ощущение греха, смутную тягу к чему-то неведомому ей самой.

В мертвом царстве заживо погребены люди, которые могли бы быть счастливы. Но они этого не знают, им известны только надоевшие, примелькавшиеся реалии тягучего, нечистого сущест(*180)вования. Поистине истоптаны, стерты дороги, по которым слепо бредут окуровцы, утратив человеческую поступь и зрение.

Зачем же писатель создает вторую часть истории городка, если судьба его обитателей определена в первой? К окуровскому материалу избран новый подход. Теперь внимание сосредоточено на душевном состоянии одного человека, материально ни от кого не зависящего, но пережившего все тяготы провинциального застоя. Матвей Кожемякин, вспоминающий день за днем свое прошлое, записывает поразившие его события и собственные "сердечные замечания". Исповедь предпринята из желания, по словам Матвея, предостеречь людей от "горя, кое съело нас", и оставить молодежи любовно собранные им яркие мысли и добрые чувства. Его наблюдения обильно цитируются в произведении. Повествование тем не менее ведется снова от лица некоего знатока Окурова.

"Жизнь Матвея Кожемякина" - это неумолимое течение лет, десятилетий, калейдоскоп меняющихся лиц и впечатлений героя при полном его внутреннем одиночестве. Страшна судьба Матвея, мечтавшего найти родственную себе душу и с болью потерявшего эту надежду. Кожемякин связывает свое несчастье с мещанской тупостью Окурова и десятков других таких же городов: "...стоят они на земле, один другого не зная, и, может, в каждом есть вот такой же плутающий человек, так же не спит по ночам и тошно ему жить". Болезненная реакция на жестокость и невежество рождает, однако, сочувствие Кожемякина ко всем, кто оказался в таком положении: "Милые мои люди, несчастные люди,- нестерпимо, до смертной тоски жалко вас, все вас - покидают, все вам - судьи, никем вы не любимы, и нет у вас друзей..." И себя Кожемякин причисляет к этой горькой братии. На исходе дней своих он часто признается, что наилучшим путем "дошел до смерти по лени духовной и телесной, потому что все так идут".

Повесть - подлинное создание Горького. Она поражает удивительным разнообразием ущербных и вместе с тем колоритных фигур, позволяет увидеть за внешним уродливым пластом существования необычные, часто смелые порывы. Во власть звериного уклада попали - Люди. Именно это высокое их звание вспоминает все время Кожемякин, так и не определив, какие они - добрые или злые, интересные или скучные, сильные или слабые. Нет однозначного ответа на этот вопрос и у автора.

Не в поведении, противоречивом либо порочном,- в сокровенных переживаниях человека таится его оправдание. В повести множество вариантов вынужденно искаженных, некогда важных и нужных стремлений. О заблудших людях, потерявших здоровую первооснову жизни, пишет Горький. Но среди низменных проявлений находит зерна правды, тепло чувств, а в полном мраке - мучительное отступление обездоленных от невозможного для них света.

(*181) Главным героем потому и стал чуткий к добру и красоте Матвей Кожемякин. Его жадная тяга к неведомо-прекрасному будит полузабытые благие помыслы окружающих. В общении с мальчиком неожиданно оживают почти поэтические раздумья о новой России у его отца - Савелия Кожемякина, жестокого деспота, забившего до смерти молодую жену. Именно Матвею отдает свою мудрость беспутный, по близорукому мнению окуровцев, дьячок Коренев. Солдат Пушкарь в долгих беседах с Матвеем учит его разумному отношению к несчастным горожанам и обескровленной родной земле. В любви к юноше очищается затравленная душа красавицы Палаги.

Наделен Кожемякин и другой редкой способностью. Чем старше он становится, тем шире охватывает сущее его взор. Остро-болезненно воспринимает он собственное и общее бессилие помешать "поглощению человека жизнью, страшной своим однообразием, нищетой своих желаний и намерений". Нищета духа - главный источник страданий горьковского героя. Немудрено, что встречи с политическими ссыльными Евгенией Мансуровой и Марком Васильевичем становятся крупнейшими событиями в судьбе Кожемякина. Но раскрыты они в повести необычно для писателя, двойственно.

Евгения и Марк сразу покоряют Матвея. Она - гордой красотой, богатством и силой натуры. Марк - убежденной защитой тех мыслей, к которым смутно тянется сам Кожемякин: о необходимости "досоздать" жизнь, открыть "за злым доброе начало", верить в "крепкую душу" и вытравить "холопьи свойства" русского человека, "спокойной работой дружно заняться для благоустройства земли нашей". Нет сомнения, здесь проявились близкие Горькому представления об активной личности. Рядом с нею Кожемякин выглядит жалким, сбивчивым, нелепым. Естественно, на его горячую влюбленность Евгения отвечает холодным равнодушием. А Марк предпочитает Кожемякину его дворника Максима, дерзкого, озлобленного парня.

Будто еще раз подтверждается недалекость, душевная слабость окуровского мещанина. Автор между тем приводит его к справедливо-критическому отношению к Евгении и Марку. Благородные речи Мансуровой о помощи провинции венчаются ее поспешным отъездом, расцененным Кожемякиным как побег. Марк Васильевич создает кружок местных "радикалов". Они самонадеянно рассуждают об "общем деле", "о дружбе и соединении сил" и - "враждуют, разъединяясь сердцами", а руководитель принимает все как должное. "Что нового? - горько размышляет о кружке Кожемякин.- Покамест одни слова, а люди - как люди, такие же прыщи..."

Горький разделяет эти сомнения. С его точки зрения, мутный поток прозябания будет остановлен только с духовным обновлением людской массы, которая издавна осела по берегам путаных речек, в глухих местах. Но для этого необходимо знать ее (*182)беды, ее думы. На пороге смерти увидел и понял, наконец, Кожемякин тех, кому нужен был его честный рассказ о себе и безрадостном прошлом. Их он назвал "юностью - сердцем мира". Они способны "объяснить и оправдать в чем можно, принять содеянное" или "отвергнуть дела со стыдом", чтобы утвердить "собор вселенского добра" на земле.

Мечта писателя по-прежнему парит в самой возвышенной сфере, питаясь верой в полное преображение земного бытия, достойное "благодарной улыбки Божьей". Такими выражениями пользуется окуровский "летописец" Матвей Кожемякин. Но автор, воссоздавая его колоритную речь, соглашается с ее сутью.

В годы работы над дилогией Горький настойчиво искал расширения "творческой энергии мира". С этой позиции и был определен социализм, который "дорог и важен именно потому, что он единственный путь, коим человек всего скорее придет к наиболее полному и глубокому сознанию своего личного человеческого достоинства" (курсив Горького). Таково более чем свободное толкование политического понятия. Неудивительно, что писатель заметил в 1911 г.: "Я тоже всегда стоял одиноко , представляя всем, кому нравится, смотреть на меня как на человека, руководимого с.-деками, с.-эрами".

Особенно полно вольные горьковские мысли отразились в статьях середины 1910-х гг. "О современности", цикле "Издалека", "Две души" и пр. Уничтожение социального неравенства, считал автор "Городка Окурова", "облегчив переход физической энергии в духовную,- увеличит в мире количество, улучшит качество интеллектуальных сил". А пока не преодолены исконные общественные противоречия, Горький предлагал внять плану В. Оствальда (физико-химика, философа-идеалиста, лауреата Нобелевской премии): создать "всенародный центральный орган мышления", который, думая обо всем, за всех и вместе со всеми, ввел бы в хаос современных социальных отношений ясное и здоровое интеллектуальное начало". Да, писатель в статьях не менее, чем в пору своего "богостроительства", был далек не только от марксизма, но и от материализма. Идея духовного совершенствования и объединения человечества владела Горьким полностью.

Не успел появиться цикл "Издалека", как стали раздаваться голоса об отступничестве Горького от революции. На это он сказал в частном письме: "Я иду куда следует, туда же все, куда и все время, двадцать лет шел". Вот еще одно подтверждение его своеобычного понимания событий 1905 г. Писатель действительно остался верен прежнему лозунгу - "помочь развитию самосознания новой России", хотя смысл этого процесса толковал теперь неизмеримо сложнее, шире, в тесной связи с подлинно трагическими явлениями российской действительности.

В художественном творчестве Горького 1910-х гг. нет места умозрительным построениям, оно было рождено проникновением в жизнь, душевное состояние современника. Человек и мир, их (*183) настоящее и перспективы развития находились в центре творческих исканий.

Для издания "Сказок об Италии" в 1919-1920 гг. Горький (от имени редакции) написал вступление, где есть все проясняющая мысль: "Мы любовно ухаживаем за цветами , а вот за душой человека, за сердцем его,- не умеем так ласково ухаживать, как следовало бы". Твердо можно сказать, что "Сказки об Италии" (1906-1913), цикл рассказов "По Руси" (1912- 1917), повести "Детство" (1913), "В людях" (1914) проникнуты такой заботой о людях.

"Сказки", по горьковскому определению, созданы самой жизнью. В текущих событиях этой страны, ее быту и обычаях, в национальном облике народа писатель увидел живое выражение своих идеалов. Позже, правда, он сказал о себе: "...автор несколько прикрасил итальянцев". Но в "Сказках" торжествует "молодая демократия": сплоченность масс, активность их оптимистической позиции, уверенность в торжестве совместной работы и борьбы за счастье.

Столь радужный аккорд возникает в связи с общественными выступлениями трудящихся: стачкой трамвайщиков в Неаполе, помощью генуэзсцев бастующей Парме, постройкой Симплонского туннеля. В этих событиях выделен между тем чисто нравственный подъем участников. Победа "каких-то веселых и шумных людей" в хорошо организованном протесте трамвайщиков, любовное отношение к детям, приехавшим из Пармы, преданность строителей туннеля родной земле. Общечеловеческим ценностям поклоняется автор в общественной деятельности итальянцев. Но Горький не был бы Горьким, если бы он тем и ограничил свое понимание новой духовной культуры, которую весьма необычно определил в письме к А. М. Коллонтай (1911) как "новые запросы жизни, отношение к женщине и т. д.".

В "Сказках" человек преодолевает стихию темных, эгоистических побуждений - в любви, служении красоте и правде. В этом смысле мужественная и пылкая Нунча, завоевавшая в танце своего возлюбленного, подвиг матерей, спасающих сыновей или карающих их за предательство, освобождение от ревности не менее значительны.

Писатель как бы обнимает единым взглядом яркую, ликующую итальянскую землю: "море блестит, словно шелк"; солнце "творит сказки" - и видит единение с нею людей. В неоднородных областях изживают они страх, вялость воли, душу, "сжатую темной скорбью", мысль, "истерзанную противоречием". Романтизация (исключительность подвига, максимализм идеалов, безудержная экспрессия красок, слова) в большинстве произведений цикла - несомненная, но, в отличие от ранних горьковских легенд, подсказанная реальными человеческими делами.

В рассказах "По Руси", автобиографических повестях нет столь мажорно озвученных и освещенных картин, победных на(*184)строений, интонаций. Здесь царствует мудрый и трезвый взгляд, что вовсе не исключает, скорее - усиливает внимание к здоровым началам жизни.

Рассказы "По Руси" имели во втором издании подзаголовок "Записки проходящего" (не равнодушного прохожего, а того, кто идет вместе с другими по жизни) и относились к воспоминаниям о том времени, которое в 90-е гг. пережил Максим. Но как изменился герой-повествователь! Исчезла юношеская непосредственность, некоторая примесь жертвенности, а главное - другим стал подход к жизни.

Проходящий пристально наблюдает каждого человека, чтобы "заглянуть" в глубину души, где живут незнакомые мысли, неслыханные слова". Содержание каждого рассказа расширено во времени и пространстве: исповедью встреченных героем-повествователем людей, его сосбственными ассоциациями и раздумьями.

Пейзаж, скажем, доносит стремления того, кто им любуется. Проходящий заворожен буйной силой: "Ожила вся огромная земля к весенним родам, потягивается, высоко вздымая лохматую влажную грудь, хрустят ее кости..." А заканчивается эта волнующая картина волевым побуждением: "...протянуть бы руку, властно положить ее на гору, на берег и сказать: "Стой, пока я не дойду до тебя". Земная мощь прекрасная сама по себе. Она же передает желание найти берег в разливе явлений и трудность осуществления такого намерения. Горький часто прибегает к развернутым сопоставлениям, например, человеческой души с зеркалом, опалом; путей людских с поведением пассажиров парохода. В живом наблюдении всегда есть образная сочность зримого мира и своеобразный синтез увиденного. Этого характерная черта стиля писателя.

Выразительное слово рассказчика подчиняет наши эмоции. Сразу создается грустное ощущение: повсеместно унижены подлинные ценности жизни. Она напоминает "хорошую песню", обидно "испорченную безголосым, глухим певцом". "Бестолковая тоска" оседает не только в маленьких городках - на берегах вольных рек. В такой атмосфере и складываются характеры со щербинкой. Многих своих собеседников проходящий именует "неудавшимися людьми". Они интереснее обычной "серой" публики: вдумчивы, имеют "емкую душу" и вместе с тем холодно замкнуты, своевольны или циничны ("Губин", "Калинин", Колтунов в "Книге"). Есть и такие, кто поражает несовместимостью смелости и тяги к обману ("Ледоход", "Легкий человек"). Всюду расточается изначально прекрасное. Такое наблюдение не просто критично, оно обязывает задуматься о погашенном кем-то свете, об умолкшей мелодии.

Роль происходящего приобретает особую активность. Он видит в какой-то момент как бы природную сущность человека ("Светло-серое с голубым", "Страсти-мордасти"). Иногда мрачное переос(*185)мысливается в авторском воображении до своей противоположности. Печальная история слободского дурачка Нилушки завершается неожиданной концовкой - желанием увидеть, стройный тоненький мальчик...". Влечение к "крылатой душе", свойственное всему циклу, нашло себе и здесь, пусть скромное, выражение.

С редкой экспрессией красок передана радость от встречи с яркой натурой, смелой мыслью: "Рождение человека", "Едут", "Покойник". Светлые образы людей всегда соотнесены с вольной природой: "плещущимися в кружевах пены волнами, улыбающимся в синем небе солнцем". И сам проходящий усиливает впечатление "мечтой о тех, кто сумеет претворить мертвое в живое", идти "смертным путем к бессмертию". Столь сложный философский мотив не отвлекает от реальной обстановки, свободно сочетается с вниманием к бедному быту, драматическим ситуациям. Именно поведением, речью обыкновенных людей подсказаны раздумья о смысле бытия ("В ущелье", "Кладбище", "Женщина").

Понять несовершенный мир "изнутри" - в борении его разных тенденций - необходимо и Алеше Пешкову, герою автобиографических повестей. Здесь запечатлен вовсе не доверчиво-радостный интерес к окружающему, свойственный любому ребенку. Алеша по своему сиротству оказывается во власти мутного потока чужих, чаще неприглядных настроений и взглядов. Мальчик вынужден вместить их в свое далеко еще не сложившееся сознание и объяснить.

Автобиографическая повесть у Горького, по сравнению с классическими ее формами, значительно видоизменилась. Она утратила интимность обстановки. Самоуглубение маленького героя оттеснилось вмешательством массы незнакомых людей, с которыми он обязан общаться по своему положению. А главное - ребенок поставлен перед вопросами совсем не "розового" содержания, наступает ранее возмужание: иначе не проживешь. Именно сочетание детски обостренного, свежего восприятия с серьезностью, сложностью жизненных проблем дает интересный эффект. Художник пытливыми глазами Алеши как бы заново открывает мир (от его линий, красок, движений к глубинным, сущостным проявлениям), помогает увидеть незримое. В мастерстве проникновения за пределы известного в обыденном - большое достижение писателя.

Постепенно, с потерями и обидами, Алеша начинает распознавать правду, ложь, красоту, подлость. А взрослый Пешков, вспоминающий о далеких годах, ведет счет прежним своим достижениям и ошибкам. Двусоставная структура повествования - освещение жизни с двух возрастных точек зрения - позволяет углубить непосредственные впечатления Алеши, осветить ранее им не замеченные за неколебимыми привычками роднички человече(*186)ских сомнений и запросов. Для Пешкова детской и зрелой поры это особенно важно. Подросток утоляет тоскливое одиночество, учится верной реакции на происходящее. Взрослый, сопоставляя прошлое с настоящим, ощущает поступь мира.

В пестрой действительности, перенасыщенной стонами и жалобами обездоленных, ожесточившихся людей, обнаруживаются противоборствующие друг с другом начала. "Детство", "В людях" обычно рассматривались как соединение двух самостоятельных групп героев: несущих в себе "свинцовые мерзости" и, напротив, духовную красоту. На самом деле подобного разделения не было. Горький пишет о слиянии несовместимых между собой движений в каждой душе. Поэтому так трудно было понять человека Алеше. Его внутреннее состояние передано многогранно, в том числе с помощью выразительных образов-символов. Герой уподобляет себя то чердаку, где набросаны старые вещи, то улью, куда "разные серые люди сносили мед своих знаний" (выделено мною. - Л. С.). Последнее определение вытекает из всего содержания повестей.

Любые, даже низменные, поступки открывали нечто значительное - свои истоки: отчуждение озлобленного существа от окружающих, мещанскую мораль. В низменном поведении хозяйки в доме чертежника, полового на пароходе проступает душевное опустошение, вызывая печальное недоумение и сопротивление мальчика. Среди звериного быта, искажающего лучшие чувства, звучат, и нередко, близкие Алеше мысли - деда Каширина, дяди Якова, Жихарева и т. д. В озлобленной массе людей угадывается подавление достойных стремлений.

Особенно мучительно для Пешкова другое. Теплые человеческие сердца светят лишь своей энергией, не получая питания извне, потому и вкрадываются в них ложные побуждения. Талантливых натур, не избежавших обидной слабости, очень много: бабушка, мать, Цыганок, повар Смурый, плотник Осип, кочегар Яков... Мудрая доброта и сила духа Акулины Ивановны легко уживаются с ее страхом перед "чужими" (умницей-химиком "Хорошее дело"), книгами ("врут они, книжки-то"), новыми знаниями. Воспоминание о бабушке овеяно незатихающей грустью: бедная женщина прошла суровую, темную жизнь. Любопытством к жизни, "утешной и неясной", захвачен восприимчивый, интересно рассуждающий кочегар Яков, но он же поражает своим равнодушием к ближнему. Несвершенных талантов много. Пешков делает тягостное наблюдение: "шаткость людей слишком резко бросается в глаза".

Тем ярче разгорается желание Пешкова услышать "благовест новой жизни". Впервые он зазвучал для Алеши, особенно для повзрослевшего Максимыча, в мудром опыте прошлого. Книга стала самостоятельным героем "В людях", как фольклорные произведения в "Детстве". Значительными вехами тяжелого отрочества воспринимаются знакомство с книголюбом Смурым, откры(*187)тие русской классики под влиянием Королевы Марго, чтение лермонтовского "Демона" в иконописной мастерской. Литература сделала Пешкова "неуязвимым для многого", усилив, однако, жажду истины. Ее поиск влечет Алексея к мыслящей интеллигенции - отчиму Максимову, Королеве Марго. Но и они не смогли объяснить, как пробудить истинную жизнь, "красивую, бодрую, честную". И Пешков отвечает себе сам: надо растворить в смутных душах несчастных "все, что есть хорошего, человечьего в наших мозгах и сердцах". Это юношеское убеждение не утратило своего смысла для взрослого Пешкова.

Еще в 1912 г. он заметил о своей стране: "...наряду с признаками несомненного оживления идет в ней какой-то болезненный процесс распада..." И объяснил это отсутствием новой этики: "социал-этики у нас нет". По-прежнему он ждал духовного подъема, стремясь своим словом содействовать ему. С такими настроениями 31 декабря 1913 г. вернулся на родину.

Сразу появилась масса планов: открыть периодические издания, народный театр. Но скоро началась первая мировая войнам. Писатель активно выступал против ее античеловеческого смысла, основал журнал "Летопись" (дек. 1915-дек. 1917), где хотел сосредоточить яркие явления искусства и науки, организовал издательство "Парус", много сил отдавал творческой молодежи.

Внутренне Горького глубоко волновали противоречивые раздумья: "...после войны очень возможен подъем духа. Но - требуется, чтоб этот подъем был сознателен, а не стихиен. Если мужички снова начнут жечь усадьбы - толку это даст мало". И другая мысль: "...о революционерах, как мосте, единственно способном соединить культуру с народными массами, и о сдерживающей роли революционера..." Писатель, как и интеллигенция тех лет, остерегался разгула анархии, гибели культуры. События 1917 г. сгустили такие подозрения до трагического мироощущения. И Горький выступил с разоблачительными статьями.

Он сразу указал на то, что революция не смогла "духовно излечить или обогатить Россию", призвал к содействию "интеллектуальному обогащению страны", "всестороннему развитию культуры". Эту статью "Революция и культура" Горький опубликовал в газете "Новая жизнь" (издавалась с его участием с февраля 1917 по июль 1918). Здесь же был напечатан цикл публицистики Горького "Несвоевременные мысли. Заметки о революции и культуре" (апр. 1917-май 1918). Газета была закрыта: позиция писателя расходилась с политикой партии.

Многое в "Несвоевременных мыслях" - плод прежних горьковских размышлений, хотя и предельно обострившихся в атмосфере 1917-1918 гг. в пылу возникшей полемики с официальной прессой. В целом же цикл - живой документ трагического периода русской истории и авторской мужественной реакции на него.

(*188)В статьях отстаивались знакомые уже идеалы: новой культуры, "всемирного братства", "укрепления совести, морали, организации и всех талантов личности". С такой высоты автор гневно обрушился на разгулявшуюся анархию - истребление "трудовой энергии на убийство и разрушение". Приведены были устрашающие факты и найдено для них выразительное слово.

Страстный голос писателя клеймил гневными сарказмами революционные власти, которые он иронически именовал "социальных дел мастера". Они обвинялись в неспособности "оздоровить больную волю" восставших, потому что "г.г. комиссары бьют с размаха, не разбирая, кто является противником только их безумств, кто принципиальным врагом революции...". Разоблачение венчалось безапелляционным выводом: "...практический максимализм анархо-коммунистов и фантазеров из Смольного пагубен для России".

Допускались в цикле и настораживающие суждения, которые хочется отнести за счет полемического запала. Русский народ, единственный в Европе, был удостоен здесь (и только здесь!) одной черной краски. Имелось в виду, конечно, крестьянство. Его резко критическая оценка привела Горького к утверждению: "...в современных условиях русской жизни нет места для социальной революции". А надежда на революцию - как на "возможность свободной работы, всестороннего творчества" - продолжала светить писателю даже в "проклятые дни, залитые кровью и вином".

Наследие Горького вызывает неоднозначную реакцию. Вряд ли кто сможет принять его неколебимую убежденность в близком торжестве творческого народного духа. Свою мечту писатель счел за действительность, пропитав романтикой светлых предчувствий реалистические произведения. Но под влиянием этой стойкой веры сложились в его творчестве своеобразные художественные принципы.

Горький открыл беспокойную пеструю мысль громадного, неоднородного множества людей. Мысль, прихотливо прослоенную традиционными и новыми исканиями. Как тут не вспомнить говорящее сопоставление памяти автобиографического героя с ульем, собравшим "мед знаний". В их потоке различимы зерна мудрости, почерпнутой в фольклоре, библейских, а чаще апокрифических (сочетающих христианские, языческие, бытовые мотивы) мифах, а главное, разные "вольные" представления о человеческом счастье. Подход к миру - сквозь призму массовых раздумий о нем - определил самобытную, на редкость богатую, почти не затронутую литературой сферу наблюдений.

Горький пошел далее. Прочувствовав общее влечение к новой жизни, он связал его с нравственно-интеллектуальным развитием широких слоев России. И был, думается, прав с точки зрения перспектив страны, где "окуровское" начало приобрело угрожаю(*189)щие масштабы. Смелость писателя сказалась в толковании истоков духовного роста. Они почерпнуты в реальном внутреннем состоянии обездоленных людей, болезненно ощущающих свое одиночество, недостижимость радостного бытия и потому напряженно думающих о правде, красоте, любви, душе. Будущее Горький увидел в активизации уже существующих, но рассеянных, неясных устремлений человека к самосознанию.

Поиск этических ценностей был лишен умозрительности и привел к ярким художественным достижениям. Прежде всего потому, что обнаружил обилие "неведомых срезов" душевного опыта. Разнообразно, самобытно царство горьковских героев. Их облик, мысль, переживания, речь колоритны и изменчивы, поскольку подвижно восприятие сущего и обильны вопросы о смысле жизни. Общее интуитивное влечение к гармонии чутко уловлено, укрупнено повествовательным.

Горький освоил принципы реализма особого типа, что вовсе не отлучает его от русской литературы. В своем движении писатель опирался, по собственному признанию, на отечественные традиции Толстого и Чехова, Лескова и Короленко, Г. Успенского и Мамина-Сибиряка... Выразительную картину противоречивой современности Горький писал сообща с новым поколением писателей. Но в отличие от них он услышал от своих героев и поверил изречению: "...в непогожий день легче летать и выше взлетишь". А обнаружив связанной "крылатую душу", воспел ее близкое освобождение.

Реализм Горького свойствен только ему. Ошибочно считать, как это делалось раньше, чем он открыл некий творческий метод, характерный якобы и для внутренне чуждых Горькому А. Серафимовича, Д. Бедного, И. Вольнова, пролетарских поэтов. Горький был оригинален, неповторим.

 

– Конец работы –

Эта тема принадлежит разделу:

История литературы конца XIX - начала XX вв

История литературы конца XIX начала XX вв... М Просвещение...

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: К "ЖИЗНИ, КРАСИВОЙ, БОДРОЙ,ЧЕСТНОЙ". ТВОРЧЕСТВО 1910-х гг.

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Все темы данного раздела:

НА ТРУДНЫХ ДОРОГАХ ИСТОРИИ
(*3)Русская литература конца XIX - начала XX в. - что это за период? Довольно короткий, но напряженный и очень важный, самостоятельный по значению. Новое, родившееся на рубеже столетий поколение пи

ПУТИ И ПЕРЕПУТЬЯ РЕАЛИЗМА
(*10)Л. Толстой определил "три побудительные причины" для "всякой деятельности человеческой": "чувство, разум и внушение". Гармония, следовательно, была возможна при с

О ВРЕМЕНИ ЯЗЫКОМ КРАСОК И ЗВУКОВ
(*19)С 1880-х гг. русская живопись стала отходить от принципов "передвижничества" (демократического направления, психологического реализма И. Н. Крамского, И. Е. Репина, В. И. Сурикова, В

СПОР О РЕАЛИЗМЕ НАЧАЛА ВЕКА
(*31)Первое острое столкновение по этому вопросу относится к периоду, когда "молодая литература" набрала силу, появились крупные произведения А. Куприна, Л. Андреева, М. Горького, Ив. Бун

РАЗНООБРАЗИЕ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ИСКАНИЙ
(*36)Реалистическая литература, созданная писателями нового поколения в конце XIX - начале XX в., - большой и неоднородный пласт русской словесности. Общее стремление - проникнуть в глубинный смысл

А. И. КУПРИН
(1870-1938) Проза Александра Ивановича Куприна сразу вызвала интерес читателей и критики и скоро получила на редкость широкое признание. Молодой автор был замечен - не каж

Quot;ЦЕННОСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ". ПРОЗА 90-х гг.
Беспредельные человеческие возможности и неспособность их реализовать - вот что волновало писателя. В заметке "Фольклор и литература" он расшифровал свое представление о причинах такой дв

Quot;О ТОРЖЕСТВЕ ЧЕЛОВЕКА, О СИЛЕ И ВЛАСТИ ЕГО". ТВОРЧЕСТВО 1910-х гг.
В работах о Куприне сложилась давняя тенденция: видеть в прозе этого периода упадок общественно значимых мотивов, чуть ли не рафинированное эстетство писателя (кстати, он не был единственным, кого

И. А. БУНИН
(1870-1953) (*127)Судьба Ивана Алексеевича Бунина была и счастливой, и трагичной. Он достиг непревзойденных высот в своем искусстве, первым среди русских писателей получил

В ПОИСКАХ КРАСОТЫ. ТВОРЧЕСТВО 1890-х- НАЧАЛА 1900-х гг.
Яркая индивидуальность Бунина весьма быстро проявилась в поэзии и прозе. Но ранняя пора его творчества вызвала весьма прохладные отзывы. По достоинству не оценена она и сейчас: ей отказано в филосо

СУДЬБЫ РОССИИ. ТВОРЧЕСТВО КОНЦА 1900-х- НАЧАЛА 1910-х гг.
С 1907 г., как сообщал Бунин, жизнь с ним делит В. Н. Муромцева, а "жажда странствовать и работать" овладевает им "с особенной силой", 37-летний писатель обретает семейное счаст

ЧЕЛОВЕК В "ЦИВИЛИЗОВАННОМ" МИРЕ. ТВОРЧЕСТВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ 1910-х гг.
С выходом в свет "Деревни", рассказов той же темы к Бунину пришла заслуженная литературная слава, хотя в кругу специалистов он был признан раньше (ему были присуждены Пушкинские премии, а

А. М. ГОРЬКИЙ
(1868-1936) Роль М. Горького в литературе XX в. трудно переоценить. Его сразу заметили Л. Н. Толстой и А. П. Чехов, В. Г. Короленко, одарив молодого автора своим дружеским

Quot;ЧУВСТВО ВОЗМУЩЕНИЯ И ОБИДА ЗА ЧЕЛОВЕКА" ПРОЗА 1890-х гг.
С осени 1898 г. завязывается переписка, затем дружеские отношения М. Горького с А. П. Чеховым. Молодой писатель видел в старшем идеал художника, личности и со всей искренностью поверял ему свои ого

Л. Н. АНДРЕЕВ
(1871-1919) (*189) С первых шагов в литературе Леонид Николаевич Андреев вызвал острый и неоднородный интерес к себе. Начав печататься с конца 1890-х гг., к серед

ПРОЗА РУБЕЖА ВЕКОВ
На "Средах" Андрееву дали меткое прозвище, "переселив" по его же просьбе с "Ново-Проектированного переулка" на "Ваганьково кладбище". Так был зафиксирован ин

ТВОРЧЕСТВО 1910-х гг.
В последнее десятилетие перед своей ранней смертью Андреев испытал много тяжелых душевных невзгод. Одно из самых, видимо, болезненных переживаний было вызвано заметным спадом интереса к его сочинен

А. М. РЕМИЗОВ
(1877-1957) (*214)На исходе лет своих Алексей Михайлович Ремизов писал: "...мне легко будет рассказывать о себе, о своих литературных "закрутах", условно на

СУДЬБЫ РУССКОЙ ПОЭЗИИ И МОДЕРНИЗМ
(*232)Литературные течения, противостоящие реализму, долгие десятилетия после 1917 г. - да и сейчас случается - именовались унизительно "упадочническими", декадентскими. Термины "дек

СИМВОЛИЗМ
В русском символизме, самом крупном и эстетически значительном течении, существовало два хронологически и концептуально самостоятельных потока. В 1890-е гг. заявили о себе так называемые "стар

ФУТУРИЗМ
(*264) За месяц с небольшим до появления акмеистических деклараций, в декабре 1912 г. вышел в свет сборник "Пощечина общественному вкусу", открывавшийся программной статьей русских футури

У ИСТОКОВ ТВОРЧЕСТВА
(*276) Двадцатисемилетний Валерий Яковлевич Брюсов поделило однажды фантастическим желанием: "Как нашему Брюллову1, мне хочется воскликнуть: "Дайте мне свод небесный,

В ПОИСКАХ КОНЦЕПЦИИ ЖИЗНИ
Наследие Брюсова велико и разнообразно. Но в развитии его поэзии и прозы есть строгая логика. Справедливо мнение Д. Максимова, считавшего, что у Брюсова "стихия страсти и порывание (*282) к та

ЭВОЛЮЦИЯ УРБАНИСТИЧЕСКОЙ ТЕМЫ
Размышления Брюсова о судьбах духовной культуры определили и другие лейтмотивы в его поэзии. Однажды он воскликнул: "Я не хочу прошлого! Я хочу будущего, будущего! (*288) Только разве прошлое

ПОЭТ И МЯТЕЖНОЕ ВРЕМЯ
Революцию 1905 г. Брюсов принял двойственно. В октябре он писал: "Я вовсе не чужд происходящему на улице и уже попадал под казачьи пули, но считаю, что мое настоящее место за письменным столом

РАЗВИТИЕ ГУМАНИСТИЧЕСКИХ МОТИВОВ
О сборнике "Семь цветов радуги" критика писала: автор "раскрепощает в себе человека "из плоти и крови". Думается, такой вывод, говоря мягко, запоздал. "Плоти и крови&q

МИР ИСТОРИЧЕСКИХ РОМАНОВ
На всем протяжении своего творческого пути Брюсов занимался художественной прозой. Собственно, с нее и начались опыты юного писателя еще на гимназической скамье. Тогда он тяготел к жанру увлекатель

НИКОЛАЙ ГУМИЛЕВ
(1886-1921) Николай Степанович Гумилев прожил очень яркую, но короткую, насильственно прерванную жизнь. Огульно обвиненный в антисоветском заговоре, он был расстрелян. Пог

А. А. БЛОК
(1880-1921) (*307) "Где же вы, родные сердца, отчего вас так мало, отчего вы не пойдете за чистым, глубоким, может быть, частями "безумным", зато частями от

ЛИРИКА НАЧАЛА 900-х гг.
В ранних стихах Блока "Она" - образ скорее собирательный. Правда, некоторые произведения обращены к Ксении Михайловне Садовской. Но чувства к ней все-таки лишены напряжения. Душе

ПОЭЗИЯ 1904-1908 гг.
В марте 1904 г. А. Блок писал С. Соловьеву: "...во мне что-то обрывается и наступает новое в положительном смысле, причем для меня это желательно, как никогда прежде". И затем пояснил: &q

ТВОРЧЕСТВО КОНЦА 1900-х- 1910-х гг.
С юных лет волновали Блока вопросы о смысле сущего, позиции человека в мире. В конце 1900-х гг. стремление обрести "трезвость белого дня (желание слушать, учиться, определиться)" возросло

АННА АХМАТОВА
(1889-1966) (*357)Анна Ахматова (псевдоним Анны Андреевны Горенко) вошла в литературу сразу - с появлением ее первого сборника стихов (1912), высоко оцененного поэтами-сов

В. В. МАЯКОВСКИЙ
(1893-1930) (*367)Имя поэта всегда воспринималось как знамя нового искусства. Потому он не знал равнодушия: сразу обрел страстных поклонников и не менее страстных ниспрове

РЕКОМЕНДУЕМАЯ БИБЛИОГРАФИЯ
Русская литература конца XIX - начала XX в.-М., 1968-1972.-Т. 1-3. Келдыш В. А. Русский реализм начала XX в.- М., 1975. Судьбы русского реализма начала XX в.- Л., 1972. И

Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Education Insider Sample
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Реклама
Соответствующий теме материал
  • Похожее
  • Популярное
  • Облако тегов
  • Здесь
  • Временно
  • Пусто
Теги