Экстремизм во внутренней политике отозвался и на действиях сталинского руководства в международной жизни. Во второй половине 1929 г. все отчетливее становились признаки тяжелейшего кризиса, охватившего экономику Запада. На этом фоне эйфория по поводу социалистического наступления получила дополнительную подпитку. Казалось, что наступает конец капитализма. Пресса пестрела сообщениями о голоде, нищете, безработице, об уничтожении на Западе многих тонн нереализованной продукции. Сам собой напрашивался вывод, что только социализм способен покончить с подобными явлениями. В контексте изменившейся международной обстановки сталинским руководством в Коминтерне был обозначен тезис о возрастании агрессивности империализма в период кризисов, а значит о приближении возможности войны и революции. В качестве примера указывалось на возникновение фашизма. Однако главным врагом рабочего движения были объявлены так называемые "социал-предатели" или "социал-фашисты", под которыми подразумевались социал-демократы, поскольку они своим реформизмом препятствовали наступлению революции. В этой "слегка" извращенной логике явно прослеживаются следы сталинского творчества. Подобная установка, конечно, вела к расколу рабочего движения и облегчала установление фашистских и военных режимов в целом ряде европейских стран.