Проведение насильственной коллективизации сильно отразилось на результатах сельскохозяйственного производства. По официальным данным в 1930 г. (год, исключительно благоприятный по погодным условиям) было собрано 84 млн. т зерна, в 1931 г. — 70 млн. т, в 1932 г. — 67 млн. т, в 1933 г. — 68 млн. т. Цифры вроде бы и немалые, хотя и на порядок ниже, чем в годы нэпа, однако им есть основания не доверять из-за возросших масштабов потерь сельскохозяйственной продукции в колхозах и организационной неразберихи в период сбора урожая. На этом фоне важно сопоставить их с данными государственных хлебозаготовок, которые возросли за тот же период с 23 до 27 млн. т. Они означают, что для внутреннего потребления селян продуктов оставалось все меньше и меньше. Хлеб зачастую, минуя колхозные амбары, шел на государственные хлебозаготовительные пункты.
Больше всего от коллективизации пострадало животноводство вследствие массового забоя скота при вступлении крестьян в колхозы. Число голов крупного рогатого скота сократилось с 60 млн. в 1928 г. до 33 млн. в 1932 г., лошадей — с 32 до 15 млн., свиней — с 22 до 9 млн., овец — с 97 до 33 млн. и т. д. Если бы не запретительные меры со стороны государства на забой скота, его убыль, наверное, была бы еще выше.
В итоге коллективизации усилились пауперизация и обнищание деревни. Чтобы прокормиться, сельские жители были вынуждены рыскать повсюду. Появились так называемые "парикмахеры", т. е. лица, выстригавшие колоски на колхозных полях, участились случаи воровства и хищений колхозного имущества. Появление техники на колхозных полях, пока еще довольно немногочисленной, тоже породило немало проблем. Из-за низкого качества она быстро выходила из строя, слабой была ремонтная база МТС, да и квалификация кадров оставляла желать лучшего. Частые поломки нередко рассматривались как акты вредительства и саботажа. В связи с этими явлениями в августе 1932 г. был принят закон об охране социалистической собственности, предполагавший поистине драконовские наказания за хищения и порчу государственного имущества вплоть до 10 лет заключения и даже расстрела.
1932 год не был неурожайным, наблюдалось лишь некоторое снижение сбора зерновых вследствие неблагоприятных погодных условий. В ряде районов выполнить намеченный план хлебозаготовок не удалось. Это вызвало неистовый гнев руководства и прежде всего Сталина ввиду явно обозначившихся трудностей в снабжении городов и наращивании внешней торговли. Для проведения хлебозаготовок были созданы чрезвычайные комиссии, которые выгребли, что называется, "под метелку" зерно в колхозных амбарах, включая семенные фонды, в таких хлебных районах, как Украина, Северный Кавказ, Поволжье. Впервые в истории страны в отсутствие неурожая разразился голод. До поры до времени его обстоятельства тщательно скрывались и циркулировали на уровне слухов. Сегодня же его описание можно прочесть во многих источниках и в литературе. Число погибших от голода оценивается по-разному: от 3 до 10 млн. человек. Ближе к истине, учитывая страсть к преувеличениям и разоблачительный пафос авторов, находится первая цифра, которая, кстати, подтверждается демографическими расчетами. Однако и в этом случае масштабы голода выглядят катастрофическими. Трагедия состояла в том, что официально голод в стране не признавался. Толпы людей, заполнявших вокзалы, словно призраки, скитавшиеся в поисках пропитания и подаяния, считались париями общества, кулаками, которые, как сообщалось в печати, "в целях борьбы с Советской властью нарочно голодали и умирали назло ей". Все же в порядке успокоения общественного мнения было расстреляно 10 руководителей Наркомзема якобы за организацию голода в стране.