Практическая реализация большевистских идей осуществлялась под лозунгами диктатуры пролетариата, государственной формой которой провозглашались Советы. Но Советы по своему происхождению не были таковыми. Поэтому первая задача, которую решали большевики — окончательное превращение Советов в орудие своей политики. Она решалась следующими способами. Во-первых, объединением различных типов советских органов, повсеместным насаждением единой иерархически организованной советской системы власти и управления сверху донизу, упразднением, подчинением и слиянием с Советами всех других органов центрального и местного управления. Все это трактовалось как слом старой государственной машины и строительство нового советского аппарата. Во-вторых, обеспечением всеми правдами и неправдами большинства в Советах за коммунистами. На первых порах после Октябрьского переворота в Советы допускались представители других партий, но к ним предъявлялось жесткое требование — следовать в русле большевистской политики. Выступления против нее трактовались как антиреволюционные действия со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Советы, бесспорно, были органами народовластия, но органами весьма специфичными, которые могли появиться только на российской почве. Даже с внешней стороны их устройство было связано со способами организации представительной власти в России — с традициями соборности, коллективного разума, общинного мышления и существования. Этому была подчинена и система выборов в Советы: пропорциональная, многоступенчатая, путем открытого голосования за выдвинутых кандидатов на съезды (делегатов) и исполкомы (депутатов). Это было в сущности представительство разного уровня учреждений и организаций, а не народных избранников. Если говорить о демократии, то Советы были органами скорее прямой ("митинговой") демократии, чем представительной. Эти особенности Советов были искусно использованы большевиками и обращены ими в свою пользу.
С точки зрения демократии и полноценного народного представительства Советы с самого начала заключали в себе ряд ограничений и несовершенств. Первое — это исключение из советской системы так называемых "эксплуататоров". И хотя Ленин считал подобное ограничение необязательным условием пролетарской диктатуры, продиктованным спецификой классовой борьбы в России, тем не менее оно стало одной из главных опор советской власти на долгие годы вперед. Круг "лишенцев", т. е. людей, выброшенных из политической жизни, расширялся по мере обострения обстановки и общественного противостояния. Второе — это неравные права в Советах для жителей города и деревни. Это стало очевидным после присоединения крестьянских Советов ко всей советской организации, происшедшее на III Всероссийском съезде (январь 1918 г.). Дело в том, что городские и крестьянские Советы избирались по разным нормам представительства. Чем выше был уровень советского органа, тем больше оказывалось преимуществ для городских избирателей. В таком виде советская организация была закреплена в Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа, принятой на том же съезде, а затем и в первой советской Конституции, утвержденной на V Всероссийском съезде Советов в июле 1918 г. Так, Всероссийский съезд составлялся из расчета один делегат на 25 тыс. городских избирателей и один — на 125 тыс. сельского населения, т. е. всех жителей. Поскольку понятия "житель" и "избиратель" не равны, то реальное преимущество для первых составляло примерно три к одному. Это обстоятельство также было использовано для нужд "диктатуры пролетариата" и проведения большевистской линии. Обладая подавляющим большинством в верхних этажах советской системы: на Всероссийском съезде, ВЦИК, в центральном государственном аппарате, коммунисты получали возможность осуществлять диктатуру сверху. Тем самым создавались предпосылки для централизации и стеснения прав местных органов. Принцип демократического централизма, т. е. централизма, который держится на инициативе снизу и приверженцами которого заявляли себя большевики, оказался извращенным в самом основании.