Организационная структура

Организационная структура. Из предыдущего короткого исторического очерка уже ясно, что после упразднения Ататюрком в 1924 году халифата не существует никакого явного главы, который представлял бы всю мусульманскую суннитскую общину.

И хотя такой глава как символ единства всей мусульманской общины уммы по-прежнему кажется желанным большинству мусульман, его устранение для конкретной жизнедеятельности мусульманской религии, по всей видимости, не имело большого значения. В странах, где исламское население составляет большинство, мусульмане различных направлений и толков живут в так называемых национальных государствах речь идет о форме государственного устройства, импортированной с Запада и черпают силу и мужество из убеждения в том, что все они принадлежат единой великой мусульманской общине.

В этом смысле Ислам разве что за исключением шиитов практически не имеет организационной структуры, если только не рассматривать как организационные структуры исламские институты, школы, комплекс должностных лиц, в частности тех, кто направляет молитву имам но только не в особом, шиитском понимании и значении этого слова, когда речь идет о проводнике божьей воли, о посланном Богом посреднике между Богом и уммой или тех, кто зовет к молитве муэдзин, а также такие правовые инстанции, как муфтий.

Определенное исключение и одновременно нововведение представляют собой объединения мечетей исламские союзы в мусульманской диаспоре в Западной Европе, организация которых происходит по тем правовым нормам и образцам европейских стран, которые были рассчитаны на организацию церковных общин и до недавних пор не имели никаких параллелей в исламском мире. Идея супернационального единства всех мусульман находит конкретное выражение в создании в 20 веке отдельных международных организаций, среди которых наиболее известны основанный в 1949 году Конгресс исламского мира Му-тамар аль Аллам аль-Ислами, основанная в 1962 году Лига исламского мира Рабита аль-Алам аль-Ислами и возникшая в начале 1970-х годов Организация Исламская конференция Муназзамат аль-Мутамар аль-Ислами, более известная под английским названием Organization of Islamic Conference и по аббревиатуре OIC ОИК. Таким образом, сила Ислама кроется не в его организационной структуре, а исключительно в убеждении мусульман в том, что именно им дано последнее откровение Бога и указание об осуществлении на земле божественной воли и порядка. Этому редко полностью соответствует вероучение исламской религии. 2. Вероучение Вера мусульман базируется на том, что Бог открыл людям свою волю и указал им путь, как служить Ему и как жить по Его заветам.

Это послание, Божье слово, в его чистом виде представлено мусульманам в Коране, который в своих 114-ти очень различных по дине главах сурах содержит изложение того, что возвестил, как Божественное откровение, Пророк Мухаммад в своих публичных выступлениях в период между 610 и 632 годами.

Согласно исламским убеждениям, ни одно слово здесь не принадлежит самому Пророку, каждое слово, каждая фраза в ее аутентичном изложении на арабском языке исходит от самого Бога. Если христиане верят в то, что Слово Божье стало плотью Христа, то мусульмане убеждены, что Слово Божье превратилось в книгу. Поэтому при проведении христианско-исламских параллелей, мы должны сравнивать не Библию и Коран, а Христа и Коран. При таком сопоставлении понятно, что для мусульман так же невозможно критическое отношение к тексту Корана, как для христиан сомнение в божественной сущности Христа.

Таким образом, параллель Христос Коран позволяет нам выявить религиозную специфику понимания Божественного откровения.

С точки зрения мусульман, Коран это именно то Божественное откровение, которое принес людям Пророк Мухаммад, которое уже до него раньше было послано Богом, но неправильно пересказано, искажено и потому должно было быть вновь повторено и освобождено от искажений.

Считается, что пророчества Моисея и Иисуса при многочисленных устных пересказах и записях в священных книгах обросли многими ошибками, эти ошибки укоренились в текстах священных книг и выявить их можно только в сравнении с подлинным Откровением, которое содержит в себе Коран. И поскольку в Коране все могут прочесть, что же на самом деле сказал Бог людям, то после Корана никакие последующие Откровения уже не нужны и невозможны.

Таким образом, Коран это последнее окончательное Слово Божье, посланное людям, и любые другие попытки и претензии изложить Божественное откровение надо сравнить с Кораном и таким образом установит их истинность. Что же касается любых более поздних претензий представить новое Божественное откровение, как это делает, например, религия Бахаи, то по самой сути своей такие попытки являются отступлением от истины, поэтому с ними надо бороться.

Из всего этого следует и именно так сформулировано в исламском праве что можно терпимо относиться ко всем религиозным общинам, к которым обращено откровение Корана все они люди Книги, даже если, в отличие от мусульман, еще не до конца прониклись этим Словом, еще не осознали полную истину Божественного Откровения. Но что касается последователей такой религии, как Бахаи, то с этой точки зрения к ним не может быть никакой терпимости. В конкретной практике это не требует немедленного запрета на религию или преследования верующих, но все же означает, что в плане возможности постижения истинного Божественного откровения такая религия не стоит на одном уровне с теми небесными, т.е. причастными к постижению Божественного откровения религиями, которые предшествовали Исламу.

Точка зрения мусульман на Божественное откровение и его историю объясняет одновременно и то, почему в священных книгах иудеев, христиан и мусульман так много параллелей, при этом все отличия Корана от Библии трактуются как исправления, сделанные в Коране.

И все упреки и заявления иудеев и христиан о том, что Коран по сравнению с Библией не оригинален, становится беспредметными и теряют смысл, поскольку главное и единственное, на что претендует Коран это не оригинальность, а подлинность Божественного откровения. Вопросы, которые затрагивает Коран, касаются почти без исключения всех сторон жизни отдельного человека и общества.

Сюда входит и право наследства, и процессуальное право, и наказания уголовное право. Так, в Коране указывается, что женщина имеет право на наследство, хотя получает она в наследство лишь половину того, что на ее месте может получить мужчина Коран, 4, 12. Далее Коран обеспечивает женщине право давать показания в суде, где она может выступать в качестве свидетельницы, но и здесь ее слово имеет лишь половину того веса, какой имеет слово мужчины Коран, 2, 282. Эти примеры свидетельствует о том, что в отличие от религиозного равенства перед Богом, в общественной жизни положение женщины никак не определяется равенством или равноправием с мужчиной.

Об этом говорит и то, что согласно Корану мужчина может одновременно до четырех женщин в качестве законных жен. Однако на практике полигамия встречается в исламском мире гораздо реже, чем это следует из теории и из рассказов европейских путешественников. Исламская история может служить примером того, как правовая система, сохраняясь в практике, гибко меняется в применении к новым ситуациям, и если она и сегодня все еще подвергается критике, то произрастает эта критика не из самой системы, а вторгается извне, от той модернизации, которая проникает в эту систему. а Внутренние проблемы организационной структуры и веры Внутренние проблемы, с которыми сталкиваются мусульмане, касаются, прежде всего, обращения с Кораном как со священной книгой, принципов теологического и правового решения вопросов, всех проблем власти, господства, лидерства, отношений между людьми, включая отношения полов, вождей и масс, ведущих и ведомых в политике, не говоря уже о такой проблеме, как обращение с инакомыслящими и отступниками. Кризис веры или критическое отношение к ее догматам, как это имело место в западном христианстве со времен эпохи Просвещения, до сих пор не известны большинству стран с преобладающим мусульманским населением.

Кажется, их вера в единого Бога еще нисколько не поколеблена, сохраняет первоначальную силу и ныне, как и прежде, принята обществом.

Во всяком случае, никакой открытой критики религиозных постулатов, текстов Священного писания в исламском мире нет, даже если речь идет о таких моментах, которые с трудом укладываются в сознание современного человека, напимер, о том, что Иисус родился от непорочной Деву, или о чудесах, которые еще до Иисуса творил Моисей.

Причина этого, вероятно, заключается также и в том, что по сравнению с христианским вероучением Ислам гораздо меньше обременен обязательными догмами.

Однако одного этого объяснения недостаточно для понимания столь последовательного отсутствия каких- либо критических, подвергающих сомнению принципы веры выступлений в исламском мире. Здесь, вероятно, не последнюю роль играют обстоятельства, связанные с тем, как относятся в этом мире к инакомыслящим и вероотступникам. И хотя Ислам почти не знает каких-либо жестких, определенных организационных структур, солидарность мусульман в этих вопросах очень сильна. б Противоречия с внерелигиозными идеями Первым и острейшим противоречием, связанным с модернизацией, было то, что, по мнению военных исламского мира, их поражение в войнах с европейскими державами в 19 веке было вызвано техническим отставанием и недостатком современных технологий, преодолеть которые можно было путем учебы у европейцев.

Поэтому Ататюрк сформировал новую Турецкую республику, оставшуюся после Первой мировой войны последним осколком бывшей Османской империи, по европейским законам и уложениям. Вплоть до костюмов и одежд, все было подчинено стремлению напоминать Европу, следовать европейским образцам, особенно в области экономического развития и технического прогресса, но приблизиться к европейскому уровню Турции все же не удалось.

Выяснилось, что, имитируя Европу, еще долго, а может быть и никогда не станешь европейцем, свою же исламскую идентичность при этом можно потерять. В последние 20 века все более выявляется, сопровождаемый и усиленный экономическим кризисом, глубокий кризис идентичности в исламском мире, все яростнее требующий разрешения.

Как и прежде, все хотят здесь научно-технического прогресса и, как зачарованные, видят в создании исламской атомной бомбы символ мощи и власти, отклоняя при этом те прогрессивные общественные преобразования, которые соответствуют западноевропейской или североамериканской модели развития. Это отстранение приводит к очевидному фиаско, когда дело качается все возрастающей дистанции исламского мира от европейских философских идей и от европейской культуры.

Многие мусульмане имеют величайшие предубеждения против западной музыки хотя, прежде всего, так называемая поп-музыка очень нравится молодежи исламского мира и против западного изобразительного искусства, поскольку оно нарушает запрет Корана на изображение человеческих лиц и тел, а при изображении обнаженного тела переходит, с исламской точки зрения, всякую меру стыда и уважения к нравственности. Как крайнее выражение этой тенденции к дистанционному от европейской культуры можно рассматривать дискуссию вокруг Сатанинских стихов Салмана Рушди, которая достигла своего апогея 1989 году, когда Аятолла Хомейни специальной фетвой приговорил Рушди за оскорбление Пророка Мухаммада смертной казни и призвал мусульман привести этот приговор в исполнение.

И хотя многие мусульмане не разделяют такого резкого общественного осуждения и не выражают свою солидарность с этим приговором, они все же и это очень замечательно полагают, что Рушди не должен был в своем романе затрагивать частную жизнь центральных персонажей исламской религии рядом с Мухаммадом там в несколько двусмысленном свете выступают также его жены. Они выражают, таким образом, свое сомнение в правомерности слишком большой свободы искусства, которая стала в Европе одной из догм процесса модернизации. К противоречиям Ислама с внешним миром относится современный диалог религий.

В Европе этот процесс рассматривается как внутрирелигиозный диалог, который изначально не был рассчитан на духовные запросы мусульман.

Однако мусульмане принимают в нем участие, не желая самоустраняться от общих задач и религиозных проблем человечества и полагая, что в ходе этого диалога они смогут выдвинуть собственную платформу, с которой им удастся верно, обрисовать и представить свое вероучение сторонникам других религий. При этом для большинства мусульман их собственная вера обладает такой мощной эвиденцией, что они даже не в состоянии представить себе, что другие люди могут не быть мусульманами, если только они не находятся под давлением чужой злой воли здесь обычно упоминаются миссионеры и империалисты или если они не являются полными невеждами.

Однако и ход межрелигиозного диалога, и сама действительность убеждают религиозных лидеров в том, что среди людей распространено множество религий и, по всей видимости, эта ситуация сохранится и в обозримом будущем, поэтому необходимо найти modus vivendi для общей общественной жизни.

И если Ислам и готов встать на путь такого религиозного плюрализма, то все же три вопроса остаются при этом еще не решенными. Во-первых, способна ли исламская система права быть действительно адекватной формой по отношению к современному миру Ведь она исходит из разделения мира на мир Ислама дар аль-ислам и противоположный ему мир, находящийся вне Ислама дар аль-харб, присовокупляя к сфере мира Ислама еще условно связанную с ним умиротворенную зону. При таком разделеии мира на две части, какое может соответствовать действительности лишь в самом отвлеченном обобщении, весь мир за границами Ислама рассматривается как источник угрозы и войны харб против исламского дома. Ответная реакция мусульман на эту ирреальную ситуацию известна в западной литературе под наименованием священной войны, хотя соответствующие этому понятию арабское слово джихад не означает ни войны, ни священной войны, а переводится как усилие духовное усилие, напряжение и изначально может быть никак не связано с военными действиями, а соответствовать, например, тому духовному усилию и напряжению, которое требуется от человека, вставшего на путь к Богу через молитву, пост и т.д. Во-вторых, не является ли присущая отдельным периодом высокая индивидуальная мобилизация гомогенных в религиозном отношении регионов скорее исключением, чем правилом Так называемая исламская диаспора в Западной Европе является первым индикатором того, что мыслить можно не только в категориях общего дома Ислама, но и отдельных исламских групп, семей, наконец, индивидуальностей и исходить их интересов.

И в Исламе мало кто задумывался о том, чтобы дать этим людям какую-либо ориентацию в их жизни, ибо обычные реалии, с которыми до сих пор считался Ислам это целые страны и государства с большинством мусульманского населения и с мусульманскими правительствами. Практически в этическом аспекте это означает, что во всех случаях, в которых невозможно достичь консенсуса, мусульмане вынуждены искать компромиссные решения с помощью методов и критериев, которые оказываются вне границ собственно исламской традиции, определенной Кораном.

Наконец, в-третьих, нужна вообще принципиально общая этическая ориентация для всех мусульман, если очевидно, что никаких рецептов на все случаи жизни, никаких универсальных патентов, позволяющих определить правильную линию поведения и найти правильное решение для бесконечного множества конкретных вопросов и задач, требующих быстрого решения, дать невозможно Как конкретный пример можно привести развитие генной технологии, в отношении которой необходимо без промедления решить, насколько мы готовы допустить ее в нашу жизнь и каковы этические границы возможных в этой области экспериментов.

IV.