Святоотеческий подход к сектантству. Ереси.

 

В чем же Святые Отцы видели опасность, исходящую от ересей и с каких позиций они вели полемику с ними?

Как свидетельствует история богословских споров борьба с ересями в отстаивании истин православной веры разворачивается вокруг понимания сущности Домостроительства и способа участия в нем конкретного человека, конечной целью которого есть природное по благодати единение с Богом. “Именно с точки зрения обожения христианские писатели ведут полемику против учений, отклоняющихся от этого требования”[169]. Вне этой сотериологической направленности догматическая борьба с ними останется непонятной[170].

Сущность искупления совершенного Христом выражена св. И. Дамаскиным: “через Свое рождение или воплощение, а также через крещение, страдание и воскресение Он освободил (человеческую) природу от прародительского греха, от смерти и тления, сделался начатком воскресения, представил Себя путем, образом и примером, чтобы и мы, шествуя по Его следам, сделались по усыновлению тем, что Он есть по природе: сынами и наследниками Божиими и сонаследниками Его”[171]. “Нераздельно соединив в Своем Лице воспринятое человечество с Божеством, Христос Спаситель положил основание теснейшему единению между Богом и человечеством уже в силу этого самого факта. ... Через такое соединение человеческая природа освятилась, сделалась близкою, собственною для Бога. Отсюда между Богом и человеческими личностями... сделалась возможною такая же тесная связь личного общения, какая была между Богом Отцом и Иисусом Христом. Приняв в соединение с Божественною природою человеческое естество, Сын Божий тем самым удаленную от Бога природу человеческую привел не только в теснейшее общение, но и в единство с Богом: приняв человеческую природу в общение с Божеством, Христос не только восстановил человеческий род, но и “обожил” эту природу. Таким образом, в Лице Христа Спасителя фактически осуществилось воссоединение Божества и человечества, совершилось на самом деле, в живой действительности, новое творение природы человеческой”[172].

Идея единения с Богом и обожения человека не является исключительно христианской, она составляет одну из основных истин во всех религиях и сектах. Но христианство принципиально отличается от всех религий своим пониманием существа этого единения, которое обусловлено представлением о Боге и о природе человека.

С самого начала своего существования Церковь боролась как против тех, кто отрицал возможность соединения Бога с человеком, так и против тех, кто не допускал мысли об участие всего человека (телом и душою) в Божественной жизни.

Церковь осудила антитринитарные учения динамистов и модалистов не учивших о Божеских ипостасях как вечных и неизменных личностях. Если энергии и модусы суть лишь случайные и не касающиеся божеской сущности формы ее бытия, появляющиеся в зависимости от исторического периода, или “безипостасные лица”, как говорил свт. Василий Великий, то единение с таким Богом невозможно, Он остается недоступными, несообщимым по своей природе[173].

По той же причине Церковь боролась против иудействующих, в частности эвионитов, видевших во Христе простого человека, но превосходившего других мудростью и справедливостью. Но если Христос не Бог, то каким образом человек станет богом, каким образом в него перейдет нетление и безсмертие, если не будет соединен с нетлением и безсмертием[174]. Учение ариан, отвергавших Божескую природу во Христе было также осуждено Церковью. Ибо если воплотившееся Слово не единосущно Отцу, то невозможно достичь обожения: “не обожился бы человек сочетавшись с тварью”, потому что “тварь не могла бы соединить прочих тварей с Богом, сама нуждаясь в соединяющем”[175].

Церковь не менее последовательно отстаивала и полноту человеческой природы во Христе, поскольку при ее отрицании выпадало звено, соединяющее Бога с человеком[176]. Поэтому Она осуждала учения гностических сект проникнутые презрением к материи, для которых идея воплощения казалась недостойной Бога. “Эти люди утверждали, что Сын Божий носил лишь видимость тела, или же скрыл себя под оболочкой сотканой, из пневматической субстанции. Так отрицалась Его реальная связь с человеком, а следовательно и возможность спасения”[177]. Церковь “восстает против учения Аполлинария и монофизитов, чтобы показать: поскольку истинная природа человека во всей ее полноте была взята на Себя Словом, постольку наша природа во всей ее целостности должна войти в единение с Богом. Она борется с монофелитами, ибо вне соединения двух воль во Христе - воли человеческой и воли Божественной невозможно человеку достигнуть обожения”[178]. В борьбе с иконоборчеством Церковь утверждает “возможность выражать Божественные реальности (Христа, Божию Матерь, святых, икона, крест - в них божественная энергия соединенная с человеческим искусством. - авт.) в материи как символ и залог нашего обожения”[179]. В ходе исихастских споров, тесно связанных с троичным догматом, Церковь отвергла мнение о тварной природе благодати и утвердила возможность природного в энергии единения с Богом. Она защитила учение об обожении реально различая в Боге непознаваемую и несообщаемую сущность и энергии неотделимые от сущности в которых Бог действует во вне.

Осуждая монтанизм, донатизм, новатианство Церковь засвидетельствовала, что начало обожению полагается в Ней самой, как мистическом Теле Христовом. Церковь утверждала, что Её святость есть категория онтологическая, а не нравственная. Святой Она является благодаря пребывающему в ней Святому Духу, сообщающему через Таинства обожающую благодать Её членам, а не в силу их безгрешности, как считали еретики. Достичь святости нельзя лишь нравственными усилиями самого человека, но обрести спасение можно с помощью содействующей человеку благодати[180]. Следовательно, вне Церкви и ее Таинств невозможно спасение. Поэтому “учение о евхаристии у многих церковных писателей носит на себе печать уже раскрытых сотериологических идей. Через это таинство божественный принцип безсмертия вводится в организм человека. Плоть Христа была телом Самой Жизни. Она стала носительницей сил, которыми все оживляется и сохраняется бытии”[181].

Процесс обожения неразрывно связан с нравственным изменением личности, её свободным подражанием божественным совершенствам или добродетелям.

Если Бог открывается как источник всего сущего, производящий из Себя и человека и вселенную (это встречается у многих еретических системах, практически у всех гностиков), то все в Нем, и в мире подчинено действию одних и тех же законов, всюду царствует логическая необходимость. Хотя Бог рассматривается в некоторых из них как Благо или любовь, но на самом деле таковыми назвать их с христианской точки зрения нельзя, поскольку Бог создает человека и мир не по свободному произволению, а по природной необходимости, чтобы реализовать свою любовь. Человек в свою очередь стремиться к Богу, согласно этой доктрине, но не по свободному произволению, по влечению своей природы. Таким образом, Благо гностиков есть ни что иное как закон. Бог в таком случае предстает перед нами как бесстрастный Управитель мира, чуждый сострадания, любви и жертвенности.

Таков например и благой бог манихеев, который, стремясь победить злое божество, вступает с ним в борьбу, но не сам, а создает для нее Христа и человека. Однако, по трагической случайности человек попадает в плен материи. Чтобы освободить его из этой темницы в мир в призрачном материальном теле является Христос и передает людям необходимое знание о том, как избавиться от уз материи.

Иные еретики хотя и исповедывали различие природы Бога и мира, но поскольку отвергали веру в Бога-Троицу, то не допускали мысли о Божеской жертвенной любви. Их Бог не отождествлял Себя с человеком, не усваивал Себе его тленное естество, а издали наблюдал за крестными мучениями Христа, которые спасали все человечество. Поэтому св. Григорий Нисский упрекал отрицавших Божественность Христа за то, что они лишили “благодарности за наше спасение Отца, совершившего освобождение людей от смерти силою Своею, которая есть Христос”[182]

Но другое дело, если, мы верим в Бога-Троицу, создающего из не-сущего мир и человека с подобной себе свободой и призывающего его к вечной и блаженной жизни. Даже несмотря на то, что человек сознательно отверг путь богоподобия, уклонился от добродетельной жизни, пришел в противоестественное состояние и стал порочным, Бог не презрел тленное человеческое естество, но добровольно усвоил его Себе, сделал Своим и уврачевал его в Самом Себе. Он соединил с Собою наше естество, был распят, и воскрес, победив тем самым зло и смерть и даровал верующим путь в Царство Божие. Такой Бог открывается нам как Любовь к людям и всей твари, дарующая нам вечную жизнь[183].

Таким образом, поскольку обожение человека стало возможным благодаря добровольному самоуничижению Бога, явившемуся высшим выражением Его любви к своему созданию, то путь к обожению возможен только при сознательной и свободной готовности человека к восприятию божественной жизни, при наличии ответной любви к Нему. “В противном случае самооткровение Бога человеку было бы не только безполезным, безцельным, но и мучительным, прямо гибельным для человека. Богообщение, как и всякое духовное благо, не может быть насильно навязано человеку помимо его желания, - как обыкновенно выражаются, насильно”[184]. По мере нравственного уподобления совершается и реальное преображение человеческой природы - обожение. Без святости и мира с ближними, говорит апостол Павел, никто не увидит Господа (Евр.12,14).

Св. Григорий Богослов говорит, что только человек проникнутый смирением, “уподобляясь Богу, сам облекается в Его блаженный образ”. “Кто освободился от страстей, тот стал выше человека и претворился по естеству в божественное”. Прощающий грехи брату “показывает, что он уже вне пределов человеческой природы и уподобляется по добродетели самому Богу, так что делая то, что свойственно делать одному Богу, по-видимому, и сам делается вторым богом, ибо оставление грехов есть преимущественное свойство Бога”[185]. “Блаженны миротворцы” - это не те только, которые в обществе сеют мир и уничтожают распри, но и те, - говорит Святитель Григорий Нисский, - “которые прекращают междоусобную брань в себе самих”[186]. Таким образом, “человек усилиями своей воли может уподоблять себя Богу и по мере этого уподобления воспринимать в себя все более и более божественных сил”[187].

Для того чтобы установить можно ли применить святоотеческий опыт противостояния ересям в полемике с современными сектами, сопоставим основные положения новых религиозных групп с известными лжеучениями.

С целью краткости при изложении основных положений сектантских доктрин будут лишь перечислены главные и специфические идеи, встречающиеся у них.

В онтологии это учение о едином начале, являющимся источником всего существующего. В космологии одни придерживаются мнения о единой причине мира, иные производят его от двух причин; отрицают творение мира “из ничего”. Вместо учения о мире как творении Божием из не-сущего проповедуется идея о вселенной как материальном бытии, реализующем себя в процессе инволюции и эволюции (считается, что мир есть результат “развертывания” и “свертывания” некоего безличного Ничто). В воззрениях о Боге – учение о Нем, как о безличном Существе или Монаде, иногда проявляющей себя в нашем мире. В представлениях о Христе придерживаются или иудаистских мнений, или учат о Нем как одном из проявлений или воплощений Божества, или Его избранном Посланнике. Антропологические идеи сектантов включают в себя, например, учения о предсуществовании душ, их переселении из тела в тело, некоторые отвергают двухсоставность природы человека, бессмертие души, вечность адских мучений. В сотериологии они придерживаются учения о спасении через овладение знанием и раскрытие внутренних сил человека; или же учат о спасении через веру в одни лишь Крестные заслуги Христа на Голгофе, отметая роль Церкви в нашем спасении. Многие принимают крайний юридический взгляд на Искупление, как выкуп у Бога или сатаны, как единственно возможное правильное его понимание. Некоторые учат о продолжении Откровения Божия в мире и непосредственном, вне Церкви, спасительном действии Святого Духа, отрицают учение о благодати как энергии Божества.

Стремясь убедить людей в истинности своих взглядов, часть сектантов строит свою проповедь на критике православной веры в Святую Троицу, Богочеловечество Христа и Церковь как посредницу в спасении, пытаясь доказать, что они сохранили неповрежденным учение Христа. Другие используют для этого теорию эволюционного развития некой всемирной религии. Согласно такому взгляду они представляют себя как одну из ступеней или завершением этого процесса и учат “о единстве Бога, как Высшей Реальности, которая в разных обликах обнаруживается в разных эпохах и разных культурах”[188].

Иные утверждают, что Истина была открыта изначально, но выражается она в формах наиболее приемлемых для людей разных культур. Таким образом, сектанты хотят или подменить собою Православие или ассимилировать христианство. Эта методология противостояния Церкви известна Ей давно. Впервые Церковь встретилась с такой опасностью в борьбе с гностицизмом, “который поставил себе фантастическую цель - стать на место христианской церкви, доказать, что именно он верно воспринял, правильно понял и неизменно сохранил учение Христа и апостолов, а не церковь”[189]. Другими словами, заблуждения современных сектантов имеют типологическое сходство с доктринами более древних ересей.

Следует отметить, что практически все из вышеназванных современных сектантских идей осуждены Церковью. В частности в Синодике в Неделю Православия анафематствованы следующие учения.

- “... принимающим перевоплощение человеческих душ, или что они подобно бессловесным животным, погибают и переходят в ничто и вследствие этого отрицающим воскресение, суд и конечное воздаяние за жизнь - анафема”.

- “... говорящим, что самосущая материя оформляется от идей, и открыто отметающим самовластие Содетеля, приведшего все от несущего к бытию и как Творца все господственно и владычески положившего всему начало и конец - анафема”;

- “Говорящим, что в конечном и всеобщем воскресении человеки воскреснут и будут судимы с другими телами, а не с теми, с которыми прожили в настоящей жизни... - анафема”;

- “Принимающим и передающим суетные эллинские глаголы, что существует предбытие душ, и что все произошло и привелось не из не-сущего, и что существует конец мучений, или новое восстановление твари и дел человеческих, и вводящим таковыми словесами царство небесное как всецело разрушаемое и переходящее... (отрицающим - авт.) что мучение бесконечно и царство вечно - анафема”.

Учения, отрицающие Божественную природу благодати или утверждающие о возможности непосредственного приобщения к Божеству, осуждены Константинопольским собором 1351 года. В его актах говорится в частности следующее.

“...не исповедующим, что... божественнейший Свет не есть ни тварь, ни сущность Бога, но - нетварная, естественная благодать, воссияние и энергия, нераздельно и вечно происходящая от самой божественной сущности, - анафема”;

“... не исповедующим ... сущность в Боге и сущностную и естественную Его энергию... и в самом деле не хотящим мыслить, что как единение божественной сущности и энергии неслиянно, так и различие их нераздельно... - анафема”;

- не исповедующим, что божественная сущность “совершенно необъемлема и не участвуема, участвуема же божественная благодать и энергия, - анафема”[190].

Итак, доктрины современных сект не переставляют собою неизвестные Церкви учения. У сект, подобно Преданию Церкви, существует свое еретическое предание. Хотя в нем не всегда прослеживается историческая преемственность, но часто существует типологическое сходство их идей, которые в большинстве сект восходят ко времени возникновения Церкви. Поэтому для определения характерных признаков сектантства приемлемы выработанные Церковью признаки отличия истины от заблуждения.