На катере

Лейтенант проснулся от запаха горячей пищи и тревожного голоса новостного диктора. Он буквально захлебывался, перечисляя уничтоженные города, штаты, электростанции, химические заводы… Майкл попытался встать, но все тело пронзила резкая боль, и он застонал. К нему подошел Палмер, он был довольно сильно пьян и возбужден:

– Майкл, очухался? Ты знаешь, в какую задницу нас засунули исламисты? Они положили цивилизацию в унитаз и тщательно смыли… Ха-ха, Майкл, эти арабы – веселые ребята, честное слово! Хочешь посмотреть риалити-шоу, которое они нам устроили! Разрази меня гром: что бы ни случилось, шоу должно состояться!

– Что ты городишь, Билли? Где командир?

– Командир спит, он, как мой дедушка, всегда засыпает перед телевизором… Вау, Беловски, да на тебе лица нет! Ставлю один против десяти: то, что на тебе, – это не лицо! Ты прекрасно бы подошел для съемок этого шоу. Посмотри: в Вашингтоне волна навалила холм из жирных налогоплательщиков высотой 80 футов! Честное слово, Майкл, они все похожи на тебя! И я понимаю почему: ведь все люди братья, да?

– Ты можешь вразумительно мне объяснить: что происходит в мире?

– В каком мире, Беловски? В мире ничего уже не происходит. Нашего мира больше нет, лейтенант! Волна на скорости 200 миль в час прокатилась внутрь континентов на сотни километров. Ты знаешь, Беловски, что половина всей жизни было сосредоточено на побережье? Теперь там ничего нет, кроме куч мусора!

Майкл сделал над собой усилие и сел. Он посмотрел на свои распухшие руки, ощупал ноги, бока:

– Помоги мне раздеться, Билли, только осторожно, не оторви руки, они не отвалились до сих пор только потому, что им очень хотелось дать в твою пьяную рожу… Но сначала принеси аптечку и сделай мне укол анаболика.

Более тщательный осмотр показал, что у Майкла было сломано два ребра, порваны связки на руках, не считая того, что все тело представляло собой сплошную гематому.

После укола стало легче. Сильно захотелось есть.

– Сколько я спал, Уильям?

– Часов десять, не меньше…

– Разогрей мне кровавый бифштекс с яичницей и принеси Интернет-приемник.

Билли, покачиваясь, пошел на корму, где был оборудован маленький камбуз с газовой горелкой:

– Ты сам как кровавый бифштекс, Беловски, лучше я сделаю тебе быстрорастворимую китайскую лапшу…

Пока Майкл ел, уоррент-офицер зачитывал сводки новостных каналов:

– Ты знаешь, центральные ресурсы не загружаются, видимо, уничтожены, ведь все они находились на побережье. Из Нью-Орлеана, Чикаго и Сан-Франциско передают, что волна докатилась до горного хребта Аппалачи. Бостон, Нью-Йорк, Филадельфия, Балтимор, Вашингтон, Чарльстон, Джексонвилл и наш любимый Норфолк с ресторанами в Вирджиния-Бич больше не существуют. Представляешь, авианосец «Линкольн» теперь валяется на склоне холма в тридцати милях от моря! Волна перекатилась через Флориду, смыв ее всю в Мексиканский залив, там же купается Куба и все остальные острова.

– А что в Европе?

– Да то же самое! Сильно пострадала Ирландия, практически смыт Уэльс, Брест, Бордо, Лиссабон. Гибралтар стал на восемнадцать миль шире. Северо-западное побережье Африки со всеми верблюдами унесло в Сахару. Кроме этого, громадные волны, отраженные от разных берегов, до сих пор гуляют по всему миру.

– А Лондон?

– Лондону повезло больше. Он только затоплен по крыши, но вода уже отступает. Правда, население не успело эвакуироваться…

– Где произошел взрыв?

– В районе Бермудских островов.

– Я так и думал, сволочи… Это самое мелкое место возле Америки, поэтому энергия взрыва не ушла в глубину. Все просчитали…

– Сила взрыва, по предварительным данным, была не менее ста пятидесяти-двухсот мегатонн! Представляешь, Майкл!

– О Боже! Откуда у арабов такая бомба?

– Накопили и купили, наверное... Ха-ха! Они все просчитали, исламский мир практически не пострадал! Всего одна бомба, Беловски! Всего одна бомба! Зачем нужны были все наши самолеты, ракеты, космические корабли? Они нас и так «сделали» как щенков!

– Вы связывались со штабом?

– Больше нет никакого штаба, Майкл!

– А Президент где?

– Президент летает на своем «Боинге», смотрит в окно и плачет! Ха-ха-ха!

– Он хоть что-нибудь говорил, делал какие-нибудь заявления?

– Да, он сказал, чтобы мы мужались, что с нами Бог. Что возмездие неминуемо настигнет преступников. Беловски, скажи: у Президента тот же Бог, что и у тебя? Ответь, Майкл! Что говорит твой Бог о том, что будет с миром?

– Не знаю, Билли, мы с ним не говорили на эту тему. Палмер, прекрати истерику! Вы хоть с кем-нибудь связывались? Хотя бы по е-мейлу, по телефону?

– Ничего не работает, лейтенант… Наверное, все уцелевшие серверы перегружены обращениями.

– Ты определил наши координаты?

– Да, сэр, определил… Но лучше бы нам их не знать…

– Так! Уоррент-офицер, возьми себя в руки, загрузи карту с течениями и ветрами и покажи мне наше местоположение!

– Есть, сэр! Вот, смотрите сами, командир… – он сунул Беловски планшет GPS навигатора. – Если бы меня спросили, как выглядит полная задница, то я бы показал эту карту!

– Так, понятно… Ты знаешь, Билли, во всем нужно искать положительные моменты, арабы вовремя перекрыли Суэцкий канал, иначе бы мы пошли через Средиземное море и сейчас были бы практически в эпицентре взрыва.

– Ты не представляешь, как я их за это люблю!

– Ближайшая к нам земля – Африка, не считая островов, на которых вряд ли что-нибудь уцелело. К тому же южная половина побережья Африки не должна пострадать от главной волны, так как скрыта материковым выступом. Нам все время необычайно везет, Билли!

– Майкл, зачем нам Африка? Я не хочу в Африку! Мы дождемся спасателей, нас найдут, к нам вышлют судно и отвезут в Америку!

– Прекрати капризничать, Палмер! Ни одного судна в Атлантике не осталось! А твоя Америка через пару суток будет напоминать гигантское болото, заваленное миллионами разлагающихся трупов! И все эти трупы, скорее всего, будут светиться от радиации, так как разрушены десятки ядерных реакторов! И это, не считая химических производств, резервуаров с токсичными компонентами, миллионов тонн пищевого сырья и продукции, стратегических хранилищ, морозильников, где растают горы рыбы, куриного мяса и говядины! Знаешь, как это все запахнет?!

Палмер остолбенел, было видно, что он переваривал эти аргументы, он представил себе картину, весь ужас того, что произошло с Америкой, бросился на банку и зарыдал.

Майкла всегда коробило, когда он видел, как плачут взрослые американцы. Слезы лились из их глаз так же часто, как и сквернословие изо рта. При выигрыше или проигрыше любимой команды, при трогательном хеппи-энде в кино, при поздравлении с днем рождения или от письма любимой бабушки здоровенные мужики зачастую всхлипывали и моргали мокрыми глазами. У русских не принято так часто плакать по пустякам, у русских мужская слеза – редкость и ценность, поэтому его всегда раздражало подобное поведение. И сейчас, несмотря на то что причина распустить нюни у Палмера была серьезная, Беловски не выдержал, швырнул в него пластиковой миской и заорал:

– Заткнись, сопля! Ты на войне! Ты забыл, куда и зачем мы с тобой плыли? Ты забыл, что наш с тобой Президент объявил ультиматум всему исламскому миру с конкретной датой нанесения ядерного удара по Мекке во время хаджа?! Он думал – мусульмане ему позволят это сделать? Ты знаешь, что такое Мекка для мусульман?

– Он бы не сделал этого! Как ты смеешь так думать, грязная свинья! Мы же американцы, мы – миротворцы! Это был акт устрашения! Мы плыли, чтобы прекратить конфликт и установить демократию!

– А ты у арабов спросил: куда они прилепят твою демократию? Тебе Бизон еще не рассказывал, как он драпал из Ирака, побросав пожитки? А ты спроси, спроси, пусть расскажет, как его провожали со всей вашей демократией!

– Ах, вот ты как?! – налился пьяной кровью уоррент-офицер. – В тебе заговорил вонючий русский, а не американский офицер! Недаром тебя не хотели брать на флот! В вас никогда не вытравить врагов! Ну, что, ты – рад? Америка погибла, ты теперь рад? Да?

Палмер побагровел, лицо стало неузнаваемым. Было видно, что стресс и алкоголь серьезно сдвинули его рассудок.

– Наслаждаешься тем, что десятки миллионов американцев будут гнить в помойке по всему Восточному побережью? А ты знаешь, что там вся моя семья?!

Майкл хоть и понимал, что с Палмером в таком состоянии спорить не стоит, но не смог сдержаться:

– А ты что хотел? Хотел, чтобы только миллионы арабов гнили? Да вас всех и тебя только американы волнуют, а ты хоть вспомнил о десятках миллионов европейцев, африканцев, латинос, которые тоже погибли сегодня? Они-то за что погибли? Вы все, американцы, живете в своей резервации для идиотов, окруженной океанами, и даже не представляете, что на земле есть кроме вас еще какие-то люди! Что им нельзя все время угрожать ядерной бомбой! Рано или поздно им это надоест, и они ответят! Да ты хоть знаешь, где находится Мекка и чем она отличается от Микки-Мауса?

Палмер бросился к куче вещей, которые затащил с плотов, и выхватил оттуда пистолет. Но в это время вскочил давно уже проснувшийся от шума Бизон и тоже заорал:

– Палмер, стоять! Заткнись, Беловски! Заткнитесь оба! Вы на судне Соединенных Штатов, а не в грязном баре Техаса! Ковбои вонючие!

– Сэр, разрешите доложить: лейтенант Беловски вел антиамериканскую пропаганду…

Бизон, скрипнув желваками, коротко и резко ударил Палмера в челюсть и вырвал у него пистолет. Голова Палмера мотнулась, но он устоял:

– Сэр!

– Молчать! Смирно!

– Но, сэр!

– Тебе мало? – захрипел Бизон и угрожающе надвинулся на Билли.

– Сэр, я только хотел…

– Здесь я хочу, а ты слушаешь и этим наслаждаешься, понял?!

– Да, сэр!

– Лейтенант Беловски!

Майкл попытался встать, но Бизон махнул рукой, чтобы сидел.

– Лейтенант Беловски, – официальным тоном сказал он, – за героизм и мужество, проявленное при выполнении заданий, объявляю благодарность. Позже будешь представлен к ордену! – И тихо добавил: – При первой возможности… А пока приказываю: всем сохранять психологическое равновесие, рассудок и присутствие духа! Уоррент-офицер Палмер!

– Слушаю, сэр!

– За вооруженное нападение на раненого офицера США я могу тебя расстрелять на месте. Но делать этого не буду, потому что если ты сегодня выжил, что в принципе было невозможно, то это значит, что и в твоей тараканьей жизни есть какой-то смысл, которого я пока не вижу! И выжил ты сегодня только благодаря этому русскому парню, понял?

Палмер сопел и молчал. Бизон опять надвинулся на него и повторил:

– Понял?

– Да, сэр!

– Поэтому приказываю помириться. Нам еще долго вместе выбираться из этого дерьма.

Беловски первым выставил ладонь для примирительного шлепка:

– Давай, Билли, не сердись. У нас говорят: кто старое помянет, тому глаз вон!

Палмер подошел к Майклу, посмотрел нетрезвым взглядом на обмотанную бинтами ладонь и смачно шлепнул по ней:

– Прости, лейтенант, я был не прав…

Беловски сжал губы от боли, но не проронил ни звука. Бизон ничего не заметил и продолжал:

– Ну, вот и хорошо. Надеюсь, что впредь подобное не повторится! А теперь я хочу, чтобы ты, уоррент-офицер, добыл мне метеосводку или на крайний случай спутниковые снимки Атлантики.

– Есть, сэр!

 

Где-то шла жестокая, долгожданная от перезревшей ненависти война. Где-то с наслаждением народы истребляли друг друга. Они уже не могли воздерживаться от войны, они давно уже были возбуждены до предела, до нестерпимости, сладострастным желанием уничтожить, смешать врага с камнями пустыни, с бетоном разрушенных жилищ… И это была желанная для них война. Они уже столько лет мечтали вцепиться друг другу в глаза, в горло, схватить за волосы, и им так долго не давали. Но чем дольше не даешь, тем сильнее желание.

Но это же не его война. И не Палмера, и не Бизона, и не миллионов людей, погибших сегодня во всем Западном полушарии. Какое им всем дело до Храмовой горы в Иерусалиме? Ну, стоял там 2000 лет назад Храм, потом много столетий стояла мечеть Омара. Какая разница протестанту Палмеру или ему, православному Беловскому, что там делят иудаисты с мусульманами? Почему из-за какого-то клочка безжизненной земли было пролито столько крови незаинтересованных в ней людей? Ведь Земля такая огромная, места хватит всем.

Майкл лег на спину и, глядя в покачивающийся потолок бота, задумался. Он пытался представить себе размеры океана и сравнить его с катером, с собой. Вот он, Михаил Беловский, 182 сантиметров ростом. Нет, не ростом, а длиной. Ему вспомнился однокашник, который уже в восьмом классе вымахал выше всех в школе, включая учителей. Его дразнили «Длинный». А он обижался и на полном серьезе доказывал: «Длинный, это когда в длину, а когда в высоту – высокий!» Всем от этого было смешно, поэтому продолжали дразнить еще больше.

До Африки было четыре с половиной тысячи километров. Сколько же это будет его длин? Ведь он сейчас 182 сантиметра в длину – блоха на аэродроме…