Атака штурмовиков, которую запомнили оторванные ноги

 

Наконец-то у каждого появилась своя каюта. Наконец-то можно было отдохнуть от пустых разговоров, от подозрительной наблюдательности Палмера, от грубых шуток Бизона. Уютный диван с изящным бра в изголовье, на котором растянулся Беловский, обладал удивительным свойством повторять форму тела. Достаточно было повернуться на другой бок, как в нем начиналось какое-то тихое урчанье, и мягкие кулачки как будто подтыкали снизу эластичный материал под спину и бока. Степень мягкости тоже можно было регулировать, как и подогрев или охлаждение. Если же нужно было опереться или поставить локоть, то абсолютно мягкое только что место, услужливо становилось тверже.

Наигравшись с диваном, Михаил решил, что нужно поболтать с Изволь. Не успел он об этом подумать, как услышал ее голос:

– Ну, вспомнил, наконец!

– А что, скучала?

– Да мне не до скуки. С таким клиентом не поскучаешь…

– Это со мной или у тебя еще клиенты есть?

– С тобой, с тобой…

– Чем же я такой хлопотный?

– Если бы ты только знал, что творится вокруг твоего проекта!

– Ну и что?

– Что, что… – битва…

– Кто с кем?

– Наши с ихними…

– А если серьезно?

– А если серьезно, то, пока вы выбирали курс и любовались на Палмера, вы успели попасть в гигантский смерч, столкнуться с полузатопленным сухогрузом, сгореть от неисправной электрики в бассейне. И даже поймать двухсоткилограммовый метеорит…

– Кому это мы так помешали?

– Понимаешь, в мире есть разные силы. Одни хотят одного, другие другого. У каждого свои цели. Если бы мы не встречали сопротивления в нашей работе, в наших операциях, то мы бы давно сделали мир идеальным. Но нам не все удается. Только поэтому в мире происходят различные неприятности.

– То есть, я так понял, имеются силы, которые создают эти неприятности, а вы их пытаетесь нейтрализовать?

– Да, именно так. Это невидимая война за историю человечества. Она ведется давно. С самого начала. Если бы нашего сопротивления не было, то мир давно бы исчез, каждая жизнь, каждая отдельная судьба стала бы развиваться по самому случайному, даже самому негативному проекту, без возможности какого-либо исправления. Это похоже на то, когда у машины одновременно заклинивает руль, отказывают тормоза и дорога кончается обрывом. Вариантов – нет! Безысходность!

– А как же люди раньше исправляли прошлое? Ведь не было Интернета, не было программы «Битва пророков»?

– Тоже при помощи своего же будущего. Программа «Битва пророков» создана для экстренного исправления глобальной катастрофы. А массовое исправление отдельных судеб не требует специальной программы. Достаточно собственного желания миллионов индивидов, чтобы повернуть любое прошлое куда угодно.

– Если бы было достаточно только желания, то все люди только и переделывали бы свои проекты.

– Так они и переделывают ежесекундно, только не замечают этого. Я повторяю, если бы не было возможности переделать свою судьбу, то все бы давно уже кончилось. Все люди бы умирали, едва родившись. Потому что без доброй воли в мире осталась бы только злая воля. Ее ничто бы не сдерживало!

– Все же я не понимаю пока – как люди могут повлиять на свое прошлое? Ведь принято считать, что оно неисправимо. Что ничего вернуть нельзя!

– Это не так. Ты, наверное, не раз слышал, что иногда люди вскакивают ночью от кошмарного сна про то, что где-то далеко погибает их близкий человек. Особенно часто это случается с солдатскими матерями во время войн. Они в ужасе просыпаются, или даже бодрствуя, они чувствуют сердцем беду и начинают молиться за этого человека. Они начинают сильно-сильно желать, чтобы то, что приснилось или причудилось, не исполнилось. Что же происходит на самом деле? На самом деле где-то далеко, на войне, убивают солдата. И он, умирая, мысленно обращается к матери. Мать получает его обращение, все узнает, пугается, начинает неистово молиться и исправляет уже свершившееся событие. Потом сын приезжает и рассказывает, что такого-то числа его чуть не убили. Пуля прошла в сантиметре от виска. Таких случаев очень много. Понятно?

– То есть солдата сначала убивают…

– Да, сначала убивают. Это уже – факт. Это событие уже свершилось, оно уже в прошлом, и, казалось бы, переделать его невозможно. Только после уже свершившегося события мать может получить об этом сигнал. Заранее невозможно, так как будущего еще нет, есть только то, что уже было. И она узнает о несчастье, но настолько сильно желает, чтобы жизнь сына пошла по другому проекту, что событие, которое уже произошло, не происходит, отменяется. Понятно?

– Вроде понятно…

– Не только мать, не только кто-то другой может повлиять на прошлое. Но и сам человек в состоянии это сделать.

– Молитва за других и молитва за себя?

– Совершенно верно. Молитва – это и есть желание. Пустая молитва – слаба. Сильная, горящая молитва горы двигает. Нужно только возжелать, поверить в то, что будет именно так, как ты желаешь, и можно по водам ходить!

– Как Христос?

– Мы все – как Христос! Мы все созданы по образу и подобию Бога. Только не хотим в это поверить и этим воспользоваться.

– Хотеть-то хотим…

– Плохо хотим! Плохо верим в то, что нам практически все подвластно. Не верим в это. Если бы верили, то ходили бы по водам! Об этом сам Христос говорил!

– Что-то я запутался…

– Ну, все. Пока с тебя хватит! Переваривай, распутывайся, потом продолжим ликбез. У меня опять начались проблемы…

– Что, опять метеорит?

– Потом расскажу, пока!

 

 

Монитор интернет-приемника погас. Беловский встал с дивана, задумчиво поскреб давно небритый подбородок и, глядя в одно из многочисленных зеркал, услышал тихий голос бортового оператора:

– Вы хотите изменить имидж? Ваша борода станет опрятной уже через двое суток, если вы воспользуетесь нашим стимулятором роста волос. Для выбора подходящей модели бороды и усов нажимайте клавишу с надписью «борода» или «усы».

Беловский присмотрелся к весьма запущенной физиономии в зеркале и нажал клавишу. Буквально через секунду из зеркала на него смотрел мужик с длиннющей, окладистой бородой. Следующее нажатие клавиши сделало его бороду кудрявой, потом черной, рыжей, короткой, клинышком, лопатой, раздвоенной, тонкой полоской, безусой, пушкинскими бакенбардами и еще самыми немыслимыми фасонами. Также он побаловался с усами и прической. В углах зеркала находились проекции с боку и сзади. Можно было спокойно крутить головой и рассматривать себя со всех точек и ракурсов. Голос оператора все время сопровождал советами и рекомендациями:

– Если вы хотите выглядеть солидней в обществе старших людей, то вам не помешало бы добавить немного седины в висках и бороде. Если, наоборот, вы стесняетесь своего возраста в компании молодых людей, то оставьте небольшие усы и смело поднимите прическу.

Это занятие так увлекло Михаила, что он совершенно забыл обо всем. Он то делал из себя панка с разноцветным «ирокезом», то седовласого старца, то косматого викинга, то златокудрого эллина. Беловски строил гримасы, соответствующие данному образу, тряс косматой головой, любовался бликами на лысине, перепробовал сотни две различных вариантов оформления собственной личины, пока одно из нажатий клавиши не сделало его жгучей кудрявой шатенкой с накладными ресницами и толстым слоем макияжа. Голос оператора при этом невозмутимо продолжал:

– Если вы хотите понравиться другу…

Беловски вытаращил глаза, долбанул по клавише «отмена» и плюнул брезгливо под ноги:

– Бриться и стричься под офицера!

– Отличный выбор! – продолжала мурлыкать «Наяда». – В сочетании с небольшой коррекцией бровей и силиконовой укладкой слегка милированных волос вы обретете эффектный образ…

– Никаких бровей, я сказал! Просто бриться и стричься под офицера!

– Что значит под офицера, сэр?

– Под русского офицера, дура!

Оператор что-то прокрутила в электронных мозгах и через несколько секунд ответила:

– Вы и так уже похожи на русского офицера, сэр.

– Где ты видела таких русских офицеров?

– Моя программа основана на миллионах кинематографических образов, сэр. Я не могу ошибаться!

– Тогда все ясно… Сделай из меня Индиану Джонса!

– С удовольствием, сэр! Для этого вам нужно пройти в туалетную комнату и сесть на унитаз.

– На унитаз? А что ты будешь со мной на унитазе делать?

– Не беспокойтесь, сэр, ваша каюта, в целях экономии судового пространства и увеличения вашего комфорта оборудована многофункциональным унитазом, который легко трансформируется в парикмахерское, акушерское кресло…

– Стоп, стоп, стоп! Только не акушерское! Ну и какие функции еще выполняет твой унитаз?

– Практически любые, сэр! Велотренажер, беговая дорожка, кресло-качалка, геморроидальный массажер…

Не вдаваясь более в подробности, Беловский остановил этот поток и на всякий случай повторил приказ:

– Напоминаю – меня только стричь и брить!

– Очень жаль, сэр, что вы игнорируете возможности яхты «Наяда». Они созданы для вас…

– Они созданы для уродов!

– Мы и из уродов делаем достойных людей, сэр!

– Нет уж, отключайся ты со всеми унитазами! Я сам побреюсь…

Беловски выскочил из каюты, выбежал на верхнюю палубу, где валялись поднятые с катера вещи, порылся в них и с облегчением нашел бритву. Когда он вошел обратно в каюту и пустил в раковину теплую воду, оператор просто задохнулся от удивления и возмущения:

– Сэр, у меня на борту есть все, чтобы не порезаться бритвой, чтобы не сбрить лишние миллиметры виска, чтобы не вызвать раздражение кожи металлическим лезвием! После нашего бритья у вас год не будет расти щетина…

– Что?!

– Ваша кожа будет нежной и гладкой…

– Как тебя выключить, а?!

– Нажмите клавишу «интимная обстановка».

– И ты исчезнешь?

– Нет, я не исчезну, я обязана контролировать все, что происходит на борту. Но я не буду мешать присутствием.

– Будь любезна, заткнись! – И Беловский ткнул в эту клавишу.

После того как Михаил с величайшим удовольствием побрился теплой водой и принял душ, в прекрасном расположении духа он решил навестить своих спутников. Они сидели в баре и увлеченно издевались над электронным официантом, заставляя его менять уже третий десяток блюд и напитков. Палмер возлежал в прозрачном, медузообразном шезлонге, в парчовом халате и с прической, похожей на Элвиса Пресли. Только знаменитый кок у него был гораздо больше и сиял лаком гораздо ослепительней, чем у короля эстрады. А Бизон ползал по большому столу от блюда к блюду в одних плавках и пробовал пальцем подливки и соусы.

– Беловски! – заорал он. – Ты почему еще не побрился? Посмотри на эту куклу! – Он указал жирным пальцем на уоррент-офицера: – Как тебе этот красавец?

Пьяный Палмер уставился поросячьими глазами на Майкла и расхохотался:

– Беловски, что не хватает русскому на этой яхте, чтобы стать человеком?

У Михаила вскипела кровь от возмущения и вспыхнувшей брезгливости к Билли, к его виду, которым тот явно наслаждался, к его уверенности в том, что он выглядит «как человек». Он давно уже понимал, что многие американцы, особенно молодые из простых семей, – другие люди. Они воспитаны на Элвисе Пресли и Майкле Джексоне, а для Беловски эти персонажи были омерзительны. Он не мог без тошноты смотреть на Эйса Вентуру и удивлялся тому, что этот придурок так умилял Америку, что красивые героини фильмов его всегда предпочитали здоровым, нормальным парням. Беловски понимал, что у Палмера сдвинуты понятия о плохом и хорошем, о красивом и безобразном. Он все прекрасно понимал и старался этого не замечать. Но когда это недоразумение с нелепым видом рассуждает о соответствии Михаила с человеческим образом, захотелось взять его за кок и ткнуть его рожу в зеркало, чтобы тот увидел наконец себя. Но он сдержался. Вместо этого он молча подошел к стойке электронного бара и решил тоже что-нибудь перекусить. Он взглянул на полки с многочисленными бутылками и разными морскими диковинами и неожиданно увидел свое отражение в зеркальной поверхности за ними. Майкл удивленно поднес руку к лицу и почувствовал многодневную щетину…

Как же так?! Он же только что побрился! Не может быть! Опять проблемы с головой? Или это…

– Изволь!!!

– Я тут. Тише, а то Палмер подумает, что ты еще и дурак… Сам с собой разговариваешь… Закажи обед в каюту и уходи от них. Там я все тебе объясню…

– Опять объяснения! А нельзя сделать так, чтобы я не попадал в дурацкие ситуации? Нельзя заранее предупредить?

Он взял со стола ползущие к Бизону пару тарелок и пошел с ними в свою каюту. Бизон проводил его удивленным взглядом, пожал плечами, не глядя, опустил палец в очередной горшочек и заорал, тряся рукой:

– Черт побери! Сейчас должно быть холодное!

Бортовой оператор невозмутимым голосом ответила:

– Во-первых, сэр, два ваших холодных блюда только что взял лейтенант Беловски. Во-вторых, бортовой медик не рекомендует заказывать сразу восемнадцать блюд. В третьих, на салфетке, подающейся с каждым блюдом, есть рекомендации о том, чем нужно есть данное блюдо – руками или приборами. И, в-четвертых, сэр, слезьте, пожалуйста, со стола, вы мешаете убирать посуду!

 

Беловский недовольно швырнул тарелки на столик в каюте и обратился к Изволь:

– Ну что опять ты со мной сделала? Выловила в канализации сбритую щетину и прилепила обратно?

– Нет, не ловила, не прилепляла. Просто ты еще не брился.

– Как так не брился? Как не брился? Я, по-твоему, идиот?

– Да нет же! Нет! Не идиот вовсе! Тебе уже пора начать привыкать к таким случаям. Пойми, ты не простой человек. Ты уже в программе «Битва пророков»! Тебя уже швыряет во времени! Поэтому прекрати нервничать и слушай! Ну и субчик попался…

– Так, – прервал ее Беловский, – теперь слушай меня – или ты заранее меня предупреждаешь обо всех твоих фокусах, или я выхожу из игры! Позови Саню!

– Что значит заранее?

– Поясняю для твердолобых: заранее, значит, до того, как я окажусь в дураках!

– Ты хочешь сделать из меня чревовещательницу или гадалку?

– Ты же знаешь мое будущее!

– Я знаю только одну твою проекцию, ту, которую нужно сохранить, а миллиарды других для меня такие же сюрпризы, как и для тебя! Откуда мне было знать, что «Наяду» атакуют штурмовики?!

– Какие штурмовики? – растерялся Михаил…

– Какие, какие! Обыкновенные штурмовики армии Сьерра-Леоне. Они запеленговали ваш курс и подумали, что единственное судно в Атлантике, да еще направляющееся в сторону их столицы в такое неспокойное время, да еще и принадлежащее иностранцу, который высосал две трети всех национальных богатств этой страны, лучше утопить. Они давно уже мечтали скинуть этого человека. А тут такой удобный случай, под шумок во всем мире!

– Ну и что, утопили?

– Конечно, утопили. Ты же морской офицер и должен знать, что остается от яхты после атаки восьми штурмовиков советской постройки.

Беловски вышел на верхнюю палубу, чтобы прийти в себя. Он недоверчиво осмотрел борта, надстройки, вошел в рубку и в это время услышал спокойный голос оператора «Наяды»:

– Прямо по курсу к нам приближаются восемь неопознанных летательных аппаратов на сверхзвуковой скорости.

Беловски взглянул в небо перед носом яхты и ничего не увидел, но через несколько секунд судно и воздух содрогнулись от оглушительного грохота реактивных двигателей. Михаил сразу понял, что это только отставший от самолетов звук, оглянулся назад и увидел над горизонтом закладывающие вираж огненные точки двигателей штурмовиков…

В голове пронеслось – повторная атака, не врала Изволь! И он заорал, что есть мочи:

– Бизон! Атака с воздуха!

Но майор Ларош и сам был в состоянии отличить урчание желудка от рева советских штурмовиков, он уже влетал в рубку, когда, среагировавшая на слова «атака с воздуха» оператор «Наяды» сообщила, что в боковых шкафах находятся довольно старые ручные зенитные системы «Стингер». Но ведь и советские штурмовики не новые! Бизон скомандовал:

– К оружию! Если мы не успеем выпалить десять ракет в десять секунд – от нас останутся только приятные воспоминания!

В это время появился перемазанный шоколадом Палмер:

– Сэр, а если это спасатели? Зачем их сбивать? Я не буду стрелять!

Бизон задумался:

– Беловски, а почему ты решил, что это атака? Тем более что они и правда почему-то не атаковали сразу…

– Сэр, поверьте мне еще раз – это атака!

– Почему они не атаковали сразу?! – прохрипел Бизон, беря за грудки Майкла.

– Они делают запрос на атаку. Все-таки гражданское судно под британским флагом. Тем более что они вряд ли предполагают, что у нас есть оружие. Сейчас они погасят скорость, развернутся и сделают нас прикормкой для рыб.

– Но ты ведь знаешь, лейтенант, если сначала они запеленгуют нашу ракету, то тогда уж точно ответят со всех видов оружия! Ты понимаешь, что твоя ошибка будет дорого стоить?

– Сэр, поверьте мне! Они уже идут с юго-востока!

Палмер вцепился в «Стингер» Майкла и стал его вырывать:

– Сэр, не позвольте этому кретину выстрелить! Сэр, он нас погубит!

Беловски, не отпуская оружия, ударом локтя в шоколадные пятна смешал рот и нос Палмера. Тот, схватившись за лицо, завывая, упал на колени и уткнулся блестящим коком в палубу.

– Сэр, мы опоздали! Они сделали пуск! – наводя «Стингер» на МиГи, заорал Майкл.

Погасившие скорость штурмовики на этот раз приближались после звука. Оглушительный рев опять сотряс яхту, и они увидели, как под крыльями самолетов блеснули вспышки, и в их сторону полетели огненные иглы с дымными нитями выхлопов.

– Беловски, огонь! – захрипел Бизон, отбрасывая в сторону уже отстрелянный «Стингер» и тут же хватая другой. – Помоги нам Бог!

Но Беловский и без команды уже выпустил ракету и взялся за другую. В это время в корму впились сразу две молнии. Через мгновение еще несколько огненных струй врезались в тело яхты в разных местах. Рубку вместе с отстреливающимися американскими летчиками оторвало и приподняло на клубах пламени над разлетающимися в стороны кусками «Наяды». Беловски увидел, как, опираясь на поручни, приподнялся Палмер, как его перекошенное локтем и ужасом лицо повернулось в направлении удара. Как в его огромных, как два кричащих рта зрачках отразилась советская ракета. Как она медленно увеличивалась, клокоча огненным хвостом. Как она блеснула четкой маркировкой по дрожащим сосудам глазниц уоррент-офицера и мягко вошла в его лицо. Потом она уволокла его удивленные глаза, и его нелепый кок, и его визжащий голос в море за окном рубки. И когда пролетела уже несколько метров, когда пламя ненависти ее хвоста уже обуглило сжатые зубы Бизона, Беловски увидел два кувыркающихся в пламени штурмовика. Он успел подумать: мы сбили их! Потом ракета, утащившая голову Палмера, медленно превратилась в огненный шар, а другая ракета взрыхлила наборный паркет под ногами и взорвалась прямо в рубке, отделяя его ноги от туловища…

Подумалось: интересно, что теперь скажет Изволь? Как теперь он, Мишка Беловский, будет участвовать в программе «Битва пророков»? Как же он будет без ног? Нет, это какая-то ерунда! Этого не может быть! Если от меня зависит – исполнится ли три годика маленькой Изволь, то это значит, что я сейчас не должен погибнуть. Ведь ей же исполнилось и три, и четыре, и десять, и девятнадцать лет! Значит, это какая-то ошибка! Так не должно произойти! Ведь я же с ней разговаривал, значит, она будет жива через семнадцать лет? Значит, я сейчас не погибну… Это – логика. Это – нормальная логика. По-другому быть не может, потому что это будет противоречить логике! А что такое логика?

В голове Беловского как-то не спеша перекатывались рассуждения. Все это происходило на фоне оседающего мешком безголового тела Палмера, изуродованного натянутыми сухожилиями, скорченного в прыжке Бизона, плавно кувыркающихся дощечек паркета, вперемешку с его ботинками и левой рукой со старыми часами.

На них всегда так весело бежала вечно живая секундная стрелка. Но почему же она сейчас стоит? Почему она ведет себя так же, как раньше вела себя минутная или даже часовая? Она совершенно не двигается. Она мертва?

Вот на циферблат наплыло огненное дыхание. Стекло медленно растрескалось, и каждый осколочек стал превращаться в маленькую капельку размером со слезу. Красная звезда вспучилась и почернела под отпечатками стрелок. Первой растаяла секундная, она была самая тонкая. Второй минутная, она была чуть толще. Последней скорчилась часовая. И вот когда она уж была готова испариться, в механизме часов что-то лопнуло, что-то не выдержало невообразимой температуры и сорвалось пружинной конвульсией. Часовая стрелка впервые в жизни, звякнув, пронеслась четверть круга быстрее секундной… и смешалась в плазме взрыва с атомами мозгов Палмера, советской боеголовки и компьютерной начинки яхты «Наяда».

Так что же такое логика? Это слово произошло от слова «логос». А что такое логос? Логос – и есть слово… Слогос, слог, слово… Вспомнилось Евангелие: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Так значит, Логика и есть – Бог? Значит, все, что против Логики, против Логоса, против Слова – против Бога? Против Его воли? Против Его Слова?

Пламя клубами вспучило одежду на теле Михаила. Она тут же воспламенилась и исчезла. Он увидел свою плоть, возмущенную от несовместимости раскаленного и мокрого. От соприкосновения враждебных начал. Как брошенный на сковороду кусок мяса взрывается мириадами орущих от ужаса брызг, так и каждая клетка его здорового, нормально функционирующего тела была возмущена неожиданным, нелогичным, не нужным здесь пламенем. Боли не было. Боль бежала к мозгу по нервным каналам медленнее, чем плазма взрыва разрушала плоть. Боль не успевала убегать.

Нелогично… А что же логично? Логично жить, ведь все эти клетки абсолютно здоровые. Зачем уничтожать хорошие клетки? Нелогично… Так не должно быть. Должно быть логично. Это будет правильно, это будет верно! Не нужно, чтобы где-то в Москве также в клубах адского жара подскочили шкварками на сковородке Лена и ее борзые, Саня, милицейский полковник, демократы, патриоты, кавказские торговцы, хохлушки за прилавками, Президент и двухлетняя Изволь! Нет, Господи, не хочу! Не верю! Верю в Твое Слово, в Твою Логику! Так не будет, Господи!

 

– Вот теперь иди брейся…

Беловский лежал на наборном паркете в рубке яхты «Наяда», уткнувшись лицом и руками в стойку кресла. Его сжавшееся в ком тело дрожало крупной дробью. Послышался голос оператора яхты:

– Сэр, прекратите трясти кресло, мои датчики принимают вас за причину неясной для них вибрации.

Потом Изволь опять повторила:

– Иди побрейся, наконец!

Михаил открыл глаза, увидел валяющийся перед ним на палубе интернет-приемник, протянул к нему руку.

– Ну, как тебе атака штурмовиков?

Беловский, еще плохо понимая происходящее, прошептал:

– Кто спас яхту? Ты?

– Нет, ты…

– Я?

– Да, ты! Ты – сам! Ты научился хотеть. Ты понял, как и чего нужно хотеть.

– Ты хочешь сказать, что я изменил события? Я управляю временем?

– Нет, ты не можешь сам изменить события. Ты можешь пожелать их изменить, и они изменятся.

– По щучьему веленью, по моему хотенью?

– Хм… да, точно! Это правильный образ. Только не щука, конечно же, велела, а хотел действительно ты.

– Почему – я?

– Ты понял Логику. Ты захотел логичности событий.

– Почему?

– Потому что ты был выбран в программу «Битва пророков», потому что мы тебя давно уже готовили к пониманию Логики, потому что ты и сам уже давно стремился Ее понять, ну и… потому, что ты – славянин, с обострившимся на чужбине славянским инстинктом…

– А это тут при чем?

– Славяне – это народ Логики. Народ Слова – Логоса. Раньше славяне назывались – словянами, то есть – народ Слова. Слово, слог, слагать, логос – это одно и то же понятие. Отсюда и Слава, славить, прославлять... То есть – следовать Высшей Логике. Помнишь в Евангелии – «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». По-гречески слово – логос.

Совокупность всех этих качеств и усилий позволили тебе овладеть интуитивными знаниями о Логосе. А знания можно использовать…

– В своих целях?

– И в своих тоже. Главное, чтобы они не противоречили Логике. Но не нужно путать истинную Логику, Логику следования Логосу, с современным, общепринятым пониманием логики, как рациональным, причинно-следственным процессом.

– Что значит – не противоречить Логике? И как отличить общепринятую логику от Божественной Логики?

– Духовно чуткому человеку это совсем не сложно. Он и так прекрасно чувствует и отличает логику от Логики. Истинная Логика – это тоже причинно-следственный процесс, который должен привести к наиболее оптимальному, логичному результату. Если какая-либо причинно-следственная цепочка не привела к хорошему результату, значит, она не совсем логична! Значит, она на каком-то этапе стала развиваться без Логоса, то есть без Бога. А без Бога ничего в мире развиться правильно не может. У Него все идеально. И все, что в мире есть несовершенного, это есть искажение Его Логики. Понял?

– Не совсем…

– Ну как тебе объяснить? Человечество насочиняло много вполне логичных с его точки зрения схем. Тот же самый коммунизм, или анархизм, или законы рыночной экономики. Я даже не упоминаю многочисленные религиозные схемы и учения. Если в душе не иметь чутких индикаторов Логики, то каждое из этих построений в принципе безупречно и логично. Именно этой логичной стройностью они и подкупали миллионы нечутких людей. Но без Высшей Логики все эти схемы привели, или привели бы, или приведут еще к плачевным результатам. Значит, логика эта мнимая, ложная логика. Логика, принципиально не учитывающая основной элемент – самого Логоса. Логика, противоречащая Логосу, не может быть логичной.

– Значит, и Высшая Логика противоречит человеческой логике?

– Безусловно! Очень часто абсолютно нелогичные поступки и события оказываются самыми важными. А кто бы мог подумать?! Но камень, отвергнутый строителями, как всегда становится краеугольным камнем. Самое нелогичное событие во всей истории человечества – это Распятие Иисуса Христа. Могли ли сверхлогичные иудеи подумать, что Мессия изберет свой, а не их способ победы не только над римскими оккупантами, но и над всем мировым язычеством? Но они были так возмущены явной нелогичностью того самого Мессии, которого ждали столько лет, что убили Его за это, тем самым пытаясь реализовать свой гордый временной проект, свое развитие истории, свою логику без Логоса. Они же думали, что Мессия придет освобождать Израиль от римских оккупантов, язычество которых было омерзительно для иудеев. Но Мессия не стал заниматься логичной политической возней, для Него это было нелогично. Но он освободил не только Израиль, но и весь мир от язычества другими способами. К тому же сделал это во многом руками самого Рима.

Поэтому и существует наша программа «Битва пророков», именно для реализации Логики.

– И вы не сомневаетесь, что ваша Логика и есть та самая?

– Нет, не сомневаемся, потому что она имеет логичное завершение в будущем, из которого и исходит первоначальная инициатива создания программы. То есть мы ничего не предполагаем. Не загадываем. Ты не думай, что кто-то из нас через семнадцать лет изобрел машину времени и мы стали исправлять историю. Нет, над нами есть еще люди, поколения… И не только люди, есть и ангелы и архангелы. Только они не имеют право вмешиваться в историю. Основной принцип изгнания человечества из Рая – полная свобода, полный суверенитет от Бога. Конечно, Бог может своей властью простить быстренько человечество и вернуть его к себе. Но какой в этом смысл? Бог любит людей и желает искреннего ответного чувства. Зачем ему гипнотизировать нас? Человечество само, по доброй воле, должно напроситься обратно к Богу, без Его усилий на это. Наша основная программа действия, наше основное желание – «Да будет Воля Твоя, да придет Царствие Твое как на Небе, так и на Земле!»

– Сколько тебе лет, говоришь?

– Девятнадцать.

– Такое впечатление, что ты уже окончила Духовную академию.

– Ну, во-первых, я подготовлена для работы с тобой, во-вторых, чем ближе к Финалу, тем больше человечеству будет открываться Евангелие. Во времена воплощения Христа люди многого не могли осознать, поэтому Он говорил с ними притчами, объяснял иносказательно. А сейчас время другое. Сейчас человек очень многое узнал. Наука прочла генетические письмена, увидела бессмертные фантомы человека, животных, предметов и многое другое. Поэтому и знания, ранее доступные лишь нескольким ученым, в наше время стали доступными всем. Возьми, например, школьника из своего времени и поставь его рядом с Галилеем или Ньютоном. Да любой двоечник их обоих сразит наповал мощью своих знаний.

– А у других логик нет логичного завершения?

– Абсолютно нет. Все другие мировые цивилизационные проекты имеют катастрофический финал. В принципе это тоже логика. Катастрофа – логичное завершение любой ошибки. Но тем не менее порой искренне заблуждаясь, порой сознательно вредя человечеству, ложные логические цепочки стремятся развиться, стремятся развернуть рельсы истории в другом направлении.

– Но ведь и наша Логика должна кончиться Концом Света, Апокалипсисом! Значит, и она катастрофична?

– Нет, Конец Света и Апокалипсис – не конечное звено в нашей причинно-следственной цепи. Дальше последует Второе Пришествие, новое Небо и новая Земля. Все закончится полной и безоговорочной Победой! Апокалипсис – это завершение конкурирующих проектов. И наша задача – подготовить эти события!

– То есть мы должны готовить Конец Света? Можно ли? Ведь это самое гигантское зло, которое только может представить себе человек! Выходит, мы должны его приближать?

– Не готовить, а готовиться… И не мы начали к нему готовиться, а Иоанн Богослов 2000 лет назад, написав свое Откровение. Поэтому не нужно так театрально заламывать руки…

Михаил смутился от такого приземления. Захотелось обязательно что-то возразить этой самоуверенной девчонке. Он задумался.

– И не пытайся! – осекла она его.

– Так ты и мысли умеешь читать?

– Нет, просто я убрала твою следующую глупую фразу. Лучше бы тебе ее не говорить! Не руководствуйся эмоциями, Миша.

– Так все-таки ты убрала, а не я? А говоришь, что ты не вмешиваешься в мою жизнь.

– Сколько же тебе можно объяснять – я ничего не могу без твоего желания. Сначала ты сам должен раскаяться в своем поступке, только твое покаяние дает необходимый ресурс, необходимую силу для того, чтобы исправить твой временной проект. Ты вот только что сказал глупость, за которую позже поимел много неприятностей и стыда. Ты даже не представляешь, КАК ты каялся в том, что сейчас хотел мне нагородить! Как ты потом много узнал из того, чего не знаешь сейчас! Твоего покаяния хватило бы нам на много исправлений.

– Так исправь же еще что-нибудь, если средства остались, не пропадать же?

– Уп-с! В Беловском заговорил американец, – рассмеялась Изволь. – Не волнуйся, ни слезинки, ни вздоха у Господа не пропадет напрасно! Все пойдет на исправление нас, неразумных… Тебя уже исправляли-исправляли, исправляли-исправляли! Вот, получился человек, как человек. Видел бы ты себя раньше!

– ???

– Как-нибудь покажу твои похождения в Голливуде или твои 15 лет в колумбийской тюрьме.

– В колумбийской тюрьме? Как меня туда занесло?

– Тебя посадили за контрабанду наркотиков.

– Наркотиков???

– Да, да! Не удивляйся! Когда ты сломал позвоночник на одном из шоу, твои дела пошли совсем гнусно. Тебя все забыли, жена бросила, облапошив вместе с твоим адвокатом на всех судах. И ты остался у разбитого корыта. Но, привыкнув к роскоши, ты не смирился с таким положением, поэтому связался с так называемой «русской» мафией, в которой русским был только ты, а та свела тебя с колумбийцами.

– Кошмар какой! И зачем вам такой тип понадобился?

– Лучше тебя просто не нашлось.

– Да ладно!

– Вот тебе и ладно. У нас оценочные нормативы другие. Не как у вас. Мы измеряем желание человека, а не то, что из него получилось. Было бы желание, как говорится…

– Неужели у меня было так много покаянного ресурса, что хватило на столь кардинальную коррекцию моей судьбы?

– Нет, конечно. Хотя справедливости ради нужно признать, что в тюрьме ты локти покусал, повыл волком…

– А где же вы взяли остальной ресурс, забрали у других? Ограбили чью-то судьбу?

– Бог с тобой! Никого мы не грабили! Покаянный ресурс аккумулируется и в прошлом, и в будущем многими поколениями. Миллионы людей молились, молятся и будут молиться не только о собственной разнесчастной душонке, но и о будущем родственников, страны, человечества, просто любимых людей. Что такое молитва за усопших – знаешь?

– Ну… это…

– Это желание исправления их прегрешений. Человек уж умер давно, а его потомки за него молятся, и его временной проект исправляется. От этого и потомкам лучше становится. Например, они не получают наследственных болезней, приобретенных в результате ошибок предка, он просто их не приобрел. Не приобретают плохих семейных привычек и традиций, которые бывают порой губительнее, чем болезни. Понял?

– Вроде понял.

– Но помни, что все сейчас болтается на ниточке. Противодействие сил так ожесточилось, что все может рухнуть!

– И что тогда?

– Я… я не знаю, что тогда. Но я знаю, я верю, что не рухнет. Мы победим!

– Но если…

– Никаких «если»! Не бывать этому! С нами Бог! Или атаку штурмовиков уже забыл?

– Нет, помню… До сих пор ноги ноют…

– Такое бывает. Иногда наше тело помнит наши иные проекты. Это случается тогда, когда впечатления в этих проектах были очень сильными. Настолько сильными, что их не удается стереть до конца. Они стираются только из сознания, а вот из клеток, из памяти материала удалить не всегда удается. Знаешь такое понятие – память материала?

– Слышал, что у металлов она есть, у кристаллических структур.

– Правильно, но не у одних металлов и кристаллов. Она есть у любой материи. В ваше время научились пользоваться памятью только металлов и некоторых полимеров. Короче, возьми любую веревку, смотай и размотай ее. Она будет помнить свое смотанное состояние. Воздух помнит полет птицы, вода помнит путь рыбы. Некоторые животные обладают возможностью читать эти пути. Так они охотятся в полной темноте или догоняют давно улетевшую или уплывшую добычу. Как волк по следу. Только в воздухе и воде нет следов. Так и наши органы могут помнить – что с ними происходило в других проектах. Вычистить эту память можно, но сложно – слишком много возни. Представляешь, сколько там атомов, молекул и клеток?

– Да уж…

– Часто бывает так, что у человека что-то всю жизнь болит и болит. Врачи ищут – причины нет. А оно болит. Это и есть память материи. Она помнит боль из другого проекта.

– А зачем она? Неужели нельзя что-то придумать, как-то разом вычистить информацию и из сознания, и из материи?

– Можно, конечно. Все можно. Нет ничего невозможного.

– Ну и что же мешает?

– Целесообразность мешает. Человек должен кое-что помнить, ему должно что-то сниться, что-то неосознанно чувствоваться, он должен чего-то опасаться, стремиться избежать… Это можно назвать инстинктом, подсознанием, а на самом деле это – неосознанное знание о неблагоприятных проектах будущего.

– Его же еще не было, как ты говоришь?

– Да пойми же ты, это для тебя не было, я повторяю, а для будущего – было. Я же в будущем, правильно? Поэтому твое будущее для меня уже прошлое.

– Ну, да…

– Если бы человечество или его часть не помнили ужасов других проектов развития истории, как твои ноги атаку штурмовиков, то они бы не обладали нужной интуицией. Интуиция – это и есть память о будущем. Это способность правильно предвидеть будущие ситуации.

– То есть получается так – чтобы научиться предвидеть ситуации и делать правильные поступки, нужно, чтобы мы погибли или намучились в других проектах? Чтобы мы узнали неправильные пути, нужно сначала жестоко ошибиться?

– Ну, возможно, и так, – задумавшись, пробормотала Изволь. – А потом озорно добавила:

– Не согрешишь, не покаешься! Иди же брейся, а то Палмер опять издеваться будет!

– Кстати, я не каялся в том, что я побрился! Почему и это событие у меня стерлось?

– Ну… как тебе сказать… извини, это я ошиблась на пару минут и стерла твое бритье вместе с атакой штурмовиков… – застыдилась Изволь.

Беловский, сделав самый строгий голос, сдерживая смех, забасил:

– Та-а-ак! Ага! Значит, опять ты напортачила? Где там Саня?

– Ну, чего расшумелся? Сейчас исправлю, если тебе самому лень еще раз побриться…

– Ты даже не знаешь, как мужики не любят бриться, как это им надоело делать каждый день!

– Так ты неделю уж не брился, лодырь!

– Ну ладно уж, побреюсь, но смотри – чтобы это было в последний раз! А то сегодня ты меня бритости лишила, это я еще могу пережить, а завтра обеда?

– Не переживай, голодным не оставлю. Иди помоги Бизону съесть все, что он заказал, а то ты потеряешь командира.

– Опять небритым идти?

– Иди, говорю! – засмеялась она. – Побрею! Пока идешь, будешь как огурчик!

 

 

…В прекрасном расположении духа Беловски решил навестить своих спутников. Они сидели в баре и увлеченно издевались над электронным официантом, заставляя его менять уже третий десяток блюд и напитков. Палмер возлежал в прозрачном, медузообразном шезлонге, в парчовом халате и с прической, похожей на Элвиса Пресли. Только знаменитый кок у него был гораздо больше и сиял лаком гораздо ослепительней, чем у короля эстрады. А Бизон ползал по большому столу от блюда к блюду в одних плавках и пробовал пальцем подливки и соусы.

– Беловски! – заорал он. – Ты уже побрился? Посмотри на эту куклу! – Он указал жирным пальцем на уоррент-офицера. – Как тебе этот красавец? Он напоминает мне укравшего 500 долларов нигера. Ха-ха!

– Хорошо, что он не черный, сэр!

– Почему?

– Потому что вы не смогли бы, не нарушая законодательство Соединенных Штатов, так открыто сопереживать счастью этого гражданина!

– Ха-ха, Майкл! Мы на яхте в Атлантике, а Штаты в руинах, со всеми правозащитниками!

– Вы этому радуетесь?

– Нет, сынок, просто я не хочу об этом думать. Что толку? Все равно ничего не изменится!

– Вы уверены, сэр?

– А ты нет, Беловски? Всему есть предел, даже твоему Богу!

– У Бога нет предела, сэр!

– Беловски, не морочь мне голову! Лучше закажи чего-нибудь из шестисот блюд этой забегаловки. Даю голову Палмера на отсечение, что ты даже названий таких не слышал!

Майкл с живостью вспомнил улетающую на советской ракете голову Палмера, и у него пропал аппетит.

– Сэр, у вас есть своя голова.

– Мою жалко, Беловски! А это чучело, – он опять ткнул жирным пальцем в уоррент-офицера, – что с головой, что без головы – никакой разницы!

– Сэр, поверьте, без головы он гораздо хуже смотрится...

– Беловски, не будь занудой! Мы имеем пару свободных дней и эту яхту в полном распоряжении. Наша задача – успеть воспользоваться всем, что в следующий раз мы получить никогда уже не сможем! – сказал он, запихивая в рот какой-то кусочек и блаженно жуя, продолжил:

– Я вот разделил меню на две части по триста блюд в каждой и собираюсь отведать его за два дня.

– Удачи, сэр! Не забудьте иногда посматривать в зеркало, оно вам скажет, когда вы превратитесь в свинью.

– Не переживай за меня, Майкл, тут такие туалеты, что способны вычистить из тебя все свинские зачатки и можно опять приступать к обеду, как будто ты не ел три дня!

– Потрясающая удача выпала вам, сэр!

Он взял со стола ползущие к Бизону пару тарелок и сел с ними за маленький столик в углу. Бизон проводил его удивленным взглядом, пожал плечами, не глядя, опустил палец в очередной горшочек и заорал, тряся рукой:

– Черт побери! Сейчас должно быть холодное!

Бортовой оператор невозмутимым голосом ответила:

– Во-первых, сэр, два ваших холодных блюда только что взял лейтенант Беловски. Во-вторых, бортовой медик не рекомендует заказывать сразу восемнадцать блюд. В-третьих, на салфетке, подающейся с каждым блюдом, есть рекомендации о том, чем нужно есть данное блюдо – руками или приборами. И, в-четвертых, сэр, слезьте, пожалуйста, со стола, вы мешаете убирать посуду!