Утреннее богослужение символизирует рождение Спасителя, явления Его миру как Бога и Избавителя от уз смертных. «Утро» для людей наступило с пришествием на землю Спасителя. Но это благодатное утро застало человека во грехах. И Сам Спаситель начал Свое служение роду человеческому с проповеди покаяния. Вот почему на утрене, после евангельского гимна «Слава в вышних Богу…» сразу же следуют исполненные покаянной скорби и сокрушения псалмы шестопсалмия.
Во время шестопсалмия, по Уставу, свечи «погашаются» для того, чтобы со вниманием слушать читаемое, чтобы «очи наши» не развлекались ничем внешним, и мы были бы «обращены внутрь своей души».
Наступившая при этом темнота знаменует ту глубокую ночь, в которую пришел на землю Спаситель, прославленный ангельским пением «Слава в вышних Богу…» (Лк. 2, 14), в которую вифлеемские пастыри во мраке ночи «текли» в пещеру к Богомладенцу и в сумраке беседовали при яслях Его (Лк. 2, 15-18). Эта тьма приводит на память ту темноту, при которой Моисей беседовал с Богом — «вниде во мрак» (Исх. 20, 21). Затем темнота ночи изображает и ту ночь, среди которой Господь явится второй раз судить живых и мертвых.
Среди полной тишины раздается молитва, дважды повторяемая, о том, чтобы Господь отверз уста читающему, то есть дал силу и власть его словам «Господи, устне мои отверзеши…» Затем следуют псалмы, исполненные покаяния и скорби.
В наступившей в храме темноте катятся волны молитвенных псалмов, проникнутых глубочайшей печалью (псалмы 87 и 142) и являющихся в то же время пророчеством о страдании Самого пришедшего на землю Спасителя, ибо Он «взял на Себя наши немощи и понес наши болезни» (Ис. 53, 4). Здесь темнота храма соответствует тьме смертной ночи.
О настроении, с которым следует слушать шестопсалмие, в Типиконе говорится: «Егда глаголется шестопсалмие, тогда подобает со вниманием слушанию прилежати, покаяния бо псалмы исполнены суть и умиления. Глаголем же сия псалмы с благоговением и страхом Божиим, яко Самому Богу невидимо беседующие и молящиеся о гресех наших (9 глава). И еще: «Глаголет шестопсалмие со всяким вниманием, не борзяся (не торопясь), и не имать кто власти шепты творити, ниже плюнути или хракнути, но со страхом Божиим стояти, яко Самому Богу беседующе невидимо…».
Далее говорится о том, что подобает «внимати от псаломника глаголемым, руце имуще согбенных персем (с руками, прижатыми к груди), главы же преклонены, очи имуще долу, сердечныма очима зряще к востоком, молящеся о гресех наших, поминающе смерть и будущую муку, и жизнь вечную» (Понедельник первой седмицы Великого поста).
Во время чтения трех последующих псалмов шестопсалмия (то есть восемдесят седьмого, сто второго и сто сорок второго) священник выходит на амвон и становится пред царскими вратами и с открытою главою читает «Утренние молитвы», аналогичные по своему смыслу светильным молитвам вечерни. «Как на вечерне, — говорит архиепископ Вениамин, — во время чтения священник один про себя читает светильничные молитвы, изображая Ходатая Христа Сына Божия, так точно и в начале утрени тот же священник, после трех псалмов шестопсалмия, начинает читать пред святыми дверьми «Утренние молитвы» один и про себя, показывая такое же ходатайство об исполнении моления, содержащегося в шестопсалмии».[20]
Очень важно отметить, что священник, изображающий Ходатая Христа, выходит ко времени начала чтения самого скорбного, наполненного смертной горечью псалма восемьдесят седьмого. Этим изображается то, что Христос услышал скорбь падшего человечества и не только сошел, но и до конца разделил его страдания, о которых говорится в этом псалме, а также в заключительном сто сорок втором.
Текст «Слава в вышних Богу…» издревле входил в богослужение. Этот текст мы видим в литургии «Апостольских Постановлений». Уже св. Венедикт предписывает начинать утреню стихом «Господи, устне мои отверзеши…». В древности утреня начиналась одним шестьдесят вторым псалмом (Псевдо-Афанасий. «О девстве», IV-V века). Потом под влиянием монашеских уставов количество псалмов быстро возросло до двеннадцати. Впоследствии в монастырской практике келлитов возникла необходимость в уменьшении количества псалмов под влиянием песенно-храмовой практики исполнения их. Господствовавшее ранее число «12» было сокращено до «6», которое стали называть шестопсалмием. Это произошло сравнительно рано, так что об этом есть упоминание уже в древнейших Иерусалимских уставах. О шестопсалмии также упоминает святой Бенедикт Нурсийский. В настоящем виде оно упоминается в VII веке в описании Синайской утрени.
После окончания шестопсалмия произносится «Великая ектения», выражающая прошения и надежду на то, что явившийся на земле Ходатай, Спаситель, рождение Которого прославлено в начале шестопсалмия, исполнит все прошения, о которых говорится в этой ектении.
После этой ектении диакон или священник возглашает славу пришедшему Спасителю в словах прокимна «Бог Господь, и явися нам, благословен грядый во имя Господне». Этим исповедуется пришествие на землю Господа и продолжается прославление Его пришествия, воспетого ангельским славословием во вступлении к шестопсалмию.
Затем произносятся особые стихи, пение и чтение которых отличается праздничным торжеством и радостью. В ознаменование этой радости зажигаются свечи. Симеон Солунский так объясняет этот момент богослужения утрени: «Иерей тотчас, сотворив перед Богом утренние молитвы, по окончании шестопсалмия молится о всех, говоря мирную ектению (то есть «Миром Господу помолимся»). И в то время зажигаются свечи, в ознаменование того, что слава Господня осияла их. Потом громогласно, в подражание славословию ангелов, поется «Бог Господь». Ибо Христос, как Бог, явился нам во плоти во имя Господа Отца Своего и Себя Самого (плотское Его пришествие изображает ночь). Поелику Он родился ночью, так как нам, сидящим во тьме и сени неведения, явился «Свет великий Божий», по словам Исаии, то и мы, находясь в житии сем, как в ночи, ожидаем, что вожделенный Жених наших душ придет к нам среди ночи».[21]
Архиепископ Вениамин прибавляет к сказанному: «Поелику Христос родился ночью и ночью же придет опять, то стих «Бог Господь», прославляющий два Его пришествия, поется всегда ночью, т.е. на утренях, а не в других дневных славословиях; а если и поется на молебнах и на некоторых других дневных службах, то потому, что эти службы суть те же всенощные».[22]
После пения «Бог Господь» поются тропари. Тропарь, в котором прославляется праздник, как бы на конкретном примере раскрывает сущность и силу слов «Бог Господь».
Затем стихословятся две или три кафизмы. Сидение за кафизмами возникло из древней подвижнической практики, когда в течение суточной службы прочитывалась вся Псалтирь. Об этом имеются сведения у святого Кассиана (V век). Сидеть, впрочем, полагалось только во время назидательных чтений. Во время же пения отделов Псалтири полагалось стоять, почему отделы эти назывались статьями. Они соответствуют позднейшим кафизмам. Под влиянием святого Кассиана появляется обычай сидеть во время исполнения святых статей. К IX веку уже появляется термин «кафизма» («сидение»), указывающий на упрочившийся обычай.[23]