Ссылаясь на то, что и Ирод не нашел в Иисусе ничего достойного смерти, Пилат предлагает первосвященникам, книжникам и народу после наказания отпустить Его. Таким образом, он рассчитывал удовлетворить ярость иудеев и вызвать в них сострадание к невинно страждущему. Он вспомнил, что у иудеев был обычай перед Пасхой приходить к правителю с просьбой отпустить на свободу одного из осужденных на казнь преступников, и сам предложил им: «Кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву (разбойника) или Иисуса, называемого Христом? ¾ ибо знал, прибавляет Евангелист, ¾ что предали Его из зависти». Пилат, очевидно, надеялся, что в простом народе он найдет сочувствие к Иисусу, и народ будет просить освобождения Иисуса. В это время к нему явился посланный от жены, чтобы передать ее слова: «Не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него».
У некоторых древних писателей христианских называется её имя: Клавдия Прокула. Предполагают, что она исповедовала иудейскую религию и впоследствии стала христианкой. Неизвестно, какой сон она видела, но можно полагать, что Иисус Галилеянин предстал ей во сне, как невинно терзаемый Праведник, и она мучилась во сне мыслью, что ее муж станет Eго палачом. Но в то время, когда посланный передавал Пилату слова его жены, иудейские начальники стали наущать народ, чтобы он просил у Пилата отпустить Варавву, и народ поддался их нечестивым внушениям.
Когда Пилат вторично задал вопрос: «Кого из двух хотите, чтобы я отпустил вам?» ¾ Они отвечали: «Варавву».
«Что же я сделаю Иисусу, называемому Христом?» ¾ спросил тогда Пилат. Они отвечали: «Да будет распят».
Тогда Пилат, желая все же отпустить Христа, возвысил голос, говоря: «Какое же зло сделал Oн»? Они еще сильнее стали кричать: «Да будет распят».
Так должны были исполниться пророчества о самом роде смерти Христовой. Развращенный своими духовными вождями, народ предпочел Господу Иисусу Варавву, убийцу и разбойника.
Пилат, слыша неистовый крик толпы, растерялся. Он испугался, что народ взбунтуется и тогда придется прибегнуть к военной силе. Кроме того, он боялся, что озлобленные первосвященники могли донести на него кесарю, обвиняя его в том, что он сам вызвал это волнение, защищая государственного преступника, каким они старались выставить Иисуса. Поэтому Пилат, отдав Невинного на бичевание, пытался удовлетворить жестокость толпы. Он еще надеялся добиться освободить Иисуса от крестной смерти.
Раздев Иисуса, воины начали бичевать Его; такое бичевание назначалось у римлян за тяжелые преступления и притом большей частью для рабов. Бичи делались из веревок и ремней, в концы их вделывались острые костяные и металлические палочки. Истязание это было столь мучительно, что многие под бичами умирали. Окончив бичевание, воины стали издеваться над Страдальцем: надели на Него военный плащ красного цвета, подобный тем плащам, какие надевали цари и высшие военачальники (эта хламида должна была изображать царскую порфиру для Царя Иудейского). На голову Господа надели терновый венец, а в руки дали трость, которая должна была изображать царский скипетр. Сделав всё это в насмешку над Божественным Страдальцем, воины стали преклонять перед Ним колени и, ругаясь над Ним, как будто приветствуя, стали говорить: «Радуйся, Царь Иудейский», и при этом били Его по ланитам, плевали на Него, брали из рук Его трость и били Его по голове, чтобы колючки тернового венца входили глубже и ранили сильнее.
Измученного и истерзанного Господа Пилат повел вывести наружу, чтобы вызвать жалость к Нему иудеев. Он рассчитывал, что их сердца дрогнут от такого ужасного зрелища, и они уже не будут настаивать на предании Господа смерти. «Вот я вывожу Его к вам, ¾ сказал Пилат, ¾ чтобы вы знали, что я не нахожу в Нем никакой вины». Когда Господь был выведен на лифостротон, Пилат, указывая на Него, сказал: «Се Человек!» Господь в унижении Своем проявил все духовное величие и нравственную красоту истинного Человека, каким он должен быть по замыслу Творца.
Но первосвященники и слуги их, как только увидели истерзанного Христа, снова возопили: «Распни, распни Его!» Такая настойчивость обвинителей вызвала у Пилата досаду и заставила его с резкостью сказать: «Возьмите Его вы, и распните, ибо я не нахожу в Нем вины»: если вы так настойчивы, то распинайте Его сами на свою ответственность, а я не могу принимать участия в казни неповинного Человека. Но враги Христа продолжали добиваться согласия Пилата на смертный приговор, выставив новое обвинение: «Мы имеем закон, и по закону нашему он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим». Услышав это, Пилат «больше убоялся». Конечно, выражение «Сын Божий» Пилат мог понимать только в языческом смысле, в смысле богов, которыми полна языческая мифология, но и этого было достаточно, чтобы его смутить.
И вот Пилат снова отводит Иисуса в преторию и наедине спрашивает Его: «Откуда Ты?» Молчание Иисуса в ответ на этот вопрос раздражило гордого правителя, и он с гневом указывает на силу свою и власть распять и отпустить. Но Господь с полным спокойствием и достоинством отвечает, что Пилат не имел бы над Ним никакой власти, если бы Богу не угодно было совершающееся с Ним, «посему более греха на том, кто предал Меня тебе». Ради такого ответа Иисуса Пилат еще более желал отпустить Его.
Чтобы заставить Пилата произнести смертный приговор над Иисусом, иудеи прибегают к решительному средству: они дали понять Пилату, что если он отпустит Обвиняемого в присвоении Себе царского достоинства, то они донесут на него в Рим. Надломленный Пилат делает еще одну попытку: обращаясь к национальному самолюбию иудеев, к их мечтам о самостоятельности, о своем царе, он выводит Иисуса на каменный помост перед судилищем и говорит народу: «Се, Царь ваш!.. Царя ли вашего распну?» Но иудеи так озлобились против Иисуса и так желали погубить Его, что отказались от своей независимости и закричали: «Нет у нас царя, кроме кесаря». Тогда, наконец, Пилат предал им Иисуса на распятие. Отдавая Его на распятие, он умыл руки перед иудеями, сказав: «Неповинен я в крови Праведника Сего, смотрите вы». А они, произнося над собой горький приговор, отвечали: «Кровь Его на нас и на детях наших».
Погибель Иуды
(Мф. 27, 3-10)
Евангелист Матфей рассказывает о дальнейшей участи Иуды предателя. «Иуда, предавши Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам». Возможно, конечно, что Иуда не ожидал смертного приговора Иисуса или, ослепленный сребролюбием, не думал о последствиях, к которым приведет его предательство. Когда Иисус был осужден, в нем вдруг проснулась совесть. Иуда раскаялся, но, к несчастью для него, это раскаяние было соединено с отчаянием, а не с надеждой на всепрощающее милосердие Божие. Возвращая сребреники первосвященникам, он сказал: «Согрешил я, предав кровь невинную». «Что нам до того, ¾ холодно и насмешливо возразили те, ¾ смотри сам». Они отказались брать деньги, и тогда он бросил их в храме, думая, что этим успокоит мучения совести, но напрасно: душевные муки довели его до такого отчаяния, что он пошел и повесился. Спустя некоторое время, веревка оборвалась, и тело его упало. Об этом свидетельствует апостол Петр в книге Деяний (1, 18) говоря: «Когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его».
Первосвященники же, взяв брошенные сребреники, сказали: «Непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови» (Втор. 23, 18). После совещания они купили землю, принадлежавшую горшечнику (малоценную, так как она была пригодна лишь для выделки кирпича или горшков), и назначили ее для погребения странников; таким образом, на цену смерти они нашли более приличным купить жилище мертвых. С тех пор эта земля стала называться уже не землею горшечника, а землею крови.
Таким образом исполнилось пророчество Захарии (11, 12-13). Пророк говорит о неблагодарности народа израильского к нему. По повелению Божию он спрашивает сынов Израилевых: если они готовы заплатить ему за его пастырские труды, то какую же плату они дадут ему? Они дали 30 сребреников. Тогда Бог повелел пророку бросить эту издевательскую, унизительную цену в «горнило».[14] Здесь Евангелист усматривает прообразовательное указание на обстоятельства предания Господа.
Судьбы пророка и Сына Божия имеют общие черты: пророк в своих пастырских отношениях к народу Божию прообразует Мессию; как в древности этот народ относился с презрением к пророку, точно также и теперь он относится к Христу. Как пророка сыны Израилевы оценили ценою раба в 30 сребреников, так и Господа Иисуса Христа. В том и в другом случае деньги находят низкое употребление ¾ поступают в руки горшечника, в первом случае для расплавления, в последнем ¾ через покупку на нее земли горшечника.