При отправлении их на проповедь

(Мф. 10,1-42; 28, 18-20, Мк. 6,7-11; 16,16-18; Лк. 9,1-5; 10,1-11)

Наставления эти касались круга действий, проповеди, от­ношения к поучаемым и поведения апостолов. Иисус Христос, по­сылая Своих учеников на проповедь, заповедует им не обращать­ся к язычникам и не ходить с проповедью по городам самарянским, а идти прямо к избранному народу израильскому.

Подобно апостолам и пастырь Церкви, как поставленный к одному определенному приходу, должен ограничиваться им од­ним; учить только своих пасомых, а не вторгаться в другой приход, разве только за отсутствием и по просьбе местного священника и с разрешения церковной и гражданской власти.

Самаряне во времена апостолов составляли иудейскую секту, образовавшуюся из остатков отведенных в плен жителей царства Израильского и язычников колонистов, переселенных Салманасаром в Палестину. Будучи исключенными из участия в иудейском бо­гослужении, они построили себе храм на горе Гаразин.

Из священных книг Ветхого Завета они принимали только Пятикнижие и, кроме того, вообще усвоили много языческих нра­вов и обычаев. Поэтому иудеи обвиняли их в идолослужении, счи­тали их наравне с язычниками и старались избегать всякого об­щения с ними (ср. Ин. 4,9). Апостолы, по словам Господа, теперь еще не должны были обращаться с проповедью Евангелия ни к этим самарянам, ни к язычникам, и должны были ограничить свою проповедническую деятельность «погибшими овцами дома Израилева» (Мф. 10,6).

Только после Своего воскресения, когда Его искупительною смертью разрушено было средостение между иудейством и язычеством (Еф. 11,14), Господь расширил призвание апостолов, сказав им: «идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк. 16,15). Проповедуя Евангелие, апостолы, с одной стороны, для усиления своей проповеди, а с другой — для наглядного изображения приближающегося Царства Искупителя, должны пользоваться данною им чудодейственною силою, но не для приобретения материальных средств, а бескорыстно (туне), так как и они сами этот дар получили лишь по милости к ним Божественного Учителя, а не как вознаграждение за какую-нибудь заслугу.

И пастыри Церкви также должны учить своих прихожан, и никого не оставлять без слова назидания. Все дело своей учительской деятельности они должны нести бескорыстно, не имея в виду материальных выгод или каких-нибудь житейских интересов, но единственно по любви к пасомым: «…даром получили, даром отдавайте» (Мф. 10,8). Апостолы, как благовестники Евангелия, не должны много заботиться о временном, но, как трудящиеся по непосредственному поручению Божию, с доверчивостью должны ожидать от Бога подаяния всего необходимого в жизни.

Эту мысль Господь выражает так: «Не берите с собою (на дорогу) ни золота и серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы (не берите) на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха; но как свободные от всяких земных забот, проповедуйте Евангелие всей твари».

Так и пастырь не должен развлекаться житейскими нуждами и заботиться много о материальных средствах. Он должен помнить, что если он будет добросовестно проходить свое служение, то пасомые не оставят его и в материальном отношении, «… ибо трудящийся достоин пропитания (10). Далее Иисус запрещает сво­им ученикам в одном и том же городе переменять место жительства или переходить из одного дома в другой. Такая перемена места жительства, с целью найти лучше удобства, была бы ос­корбительна для прежнего домохозяина и неприлична для простых учеников Христовых.

Этим наставлением Спасителя пастыри Церкви обязываются смотреть на свой приход не как на временное место, в ожидания более выгодного в материальном отношении, но как на пожизнен­ное место, выпавшее им по жребию, определенному Самим Богом, и потому должны всю душу свою влагать на просвещение и спасе­ние своей паствы, самоотверженно работая во имя великой идеи своего призвания. «Вот Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (16). Овца слу­жит символом невинности, кротости и терпения; волк же служит образом лукавой злобы и хитрости. Спаситель употребляет эти символы, чтобы яснее и нагляднее показать апостолам их отно­шение к миру и положение их в мире. Они должны смотреть на себя, как на овец, окруженных со всех сторон волками, следовательно, в постоянной опасности смерти, если истинный Пас­тырь Христос не защитит их. К нему должны они прибегать, Его держаться. Единственным их орудием против мира должны быть терпение и кротость. Но они также не должны без нужды подвер­гать себя опасности, а напротив, подобно змию, с осторожностью и благоразумием избегать её. А чтобы это благоразумие не перешло в хитрость, они должны быть просты, подобно голубям. И пастырь Церкви должен знать, что всюду окружен он врагами.

Он может встретить между самими прихожанами проповедующих нравственную разнузданность и других ввергающих в разврат. Пастырь, зная о существовании таких волков в своем стаде, не должен нападать на них с ожесточением или употреблять реши­тельные меры, но обращаться с ними мягко и осторожно, подго­товляя их исправление рассчитано и постепенно. Кто умеет со­единять христианское благоразумие с истинною простотою, тот и есть истинный учитель и пастырь.

Итак, пастырь Церкви должен действовать только в своей пастве. Главной задачей его деятельности должно быть проповедование слова Божия, причем, он не должен увлекаться своими нуждами житейскими. Ко врагам он должен относиться с благора­зумием и осторожностью. Должен быть уверен, что над ним всег­да бдит промысел Божий. Исполняя своё дело, пастырь не должен вменять себе в заслугу этого, чтобы не впасть в гордость.

Притча о добром пастыре (Иоанн 10,1-16)

Эта притча, как она изложена у Евангелиста Иоанна, ска­зана была Спасителем после исцеления Им слепорожденного. За упорное и ожесточенное отрицание фарисеями чуда исцеления сле­порожденного Иисус Христос назвал их слепыми (Ин. 9). Но так как они могли сказать, что не по слепоте нашей не приходим к Тебе, но убегаем, отвращаемся Тебя, как обманщика, то Спаси­тель притчею о добром пастыре доказывает, что Он не обманщик, но истинный Пастырь и представляет признаки того и другого: как Пастыря, так и обманщика — губителя, и через то даёт им возможность открыть правду о Нем.

Изложив сначала самую притчу в приточной иносказательной речи, Иисус Христос далее (с 7 ст.) разъясняет её и делает применения из неё по отношению к Самому Себе и к отвергавшим Его Божественное достоинство иудеям с их руководителями. Спаситель называет Себя дверью, противополагая Себе воров и разбойников, и Пастырем добрым (с 11 ст.), противополагая Се­бе наемника. Образ притчи заимствован из пастушеской жизни в Палестине. Для загона овец в ночное время там иногда устраивали загороди, которые сверху бывали иногда открыты. Сюда загонялись стада, закрывались двери, и кто-нибудь из пастухов оставался при дверях на страже. В эти загороди загонялось не одно, а несколько стад. Но так как пастух очень хорошо знал овец своего стада, из которых почти каждая у него имела, сообразно со сво­им видом или нравом особую кличку, так и овцы по виду и голосу хорошо распознавали своего пастыря и потому отзывались только на его зов, и только за ним охотно следовали. За вором, если бы он перелез через забор в загон, овцы не пойдут, но побегут от него, потому что они не знают его голоса.

В притче сначала прикровенно показывается, кто обманщик и тать. Признаки разбойника следующие: во-первых, он входит не явным образом, во-вторых, не по писаниям, ибо это значит: «не дверми». Поскольку Писание, по словам Златоуста, «приводит нас к Богу, и отверзает путь Богопознания, — оно производит овец, оно (их) охраняет и не позволяет приходить волкам. По­добно какой-либо надежной двери, оно заграждает путь еретикам, поставляет нас в безопасность от всего и не позволяет впасть в заблуждение, и если мы сами не откроем этой двери, то будем недоступны врагам. По ней мы распознаем всех, как пастырей, так и непастырей... Кто не пользуется Писанием, но прелазит инуде т.е. не идет установленным путем, но пролагает себе иной путь, тот есть тать».[1]

Затем также прикровенно указываются признаки пастыря. Первое отличие его составляет то, что ему свойственно входить законною дверью, т.е. что он учит не по заповедям и преданиям человеческим, а по закону Божию; второе — послушание овец, которые, зная его и голос его, идут за ним одним спокойно. Когда слушатели не поняли иносказательной речи Спасителя, то Он приступил к разъяснению её. Он не разъясняет, как само по себе понятное, что под двором овчим разумеется Царство Божие, народ Израильский, а под овцами — члены этого царствия, не имея в виду то, что Его признавали фарисеи за обманщика, от­личает Себя от лжепастырей многими признаками.

Первым отличием Спаситель поставляет Свое учение, осно­ванное на Писании. Он приводит к Себе людей посредством Писа­ния, а они привлекают не так. Вследствие Своего согласия с Отцом Небесным, Он не только действует сообразно со Словом Божиим — этою законною дверью во двор овчий, но Он Сам есть дверь овцам. Он приводит людей к Отцу. Он есть посредник между Богом и человеком, единственный путь в Царство Мессии, в область спасения. Только через веру в Него и подчинение Ему можно сделаться членом этого царства (Сравн. 14,6).

Вторым отличием служит послушание овец: Ему не только при жизни, но и по смерти все веровали, а тех тотчас оставляют (8 ст.). Затем, те все делают как воры, тираны и с целью возмущения. Он же далек от подобных намерений. Кроме того, Он пришел для спасения овец, а те готовы лишить их и настоящей жизни. Те, будучи наемниками, а не истинными пастырями, при виде опасности предают поверивших им и бегут, а Он, как пас­тырь добрый, твердо стоит за овец, полагая душу свою за них, никогда не оставляет их без защиты и помощи, т.е. тех, кото­рых Он предуведал и которые верою сердцем ощущают и разумеют Его, как своего Искупителя и верховного Благодетеля, в Кото­ром они находят удовлетворение всем своим духовным потребностям, покой, счастье, блаженство.

Поэтому даже те из язычников, которые не принадлежат ко двору израильтян, но по душевным своим свойствам суть, однако, овцы Его, — услышат голос Его и откроют свое сердце для приня­тия верою благовестия Евангельского. И тогда, с призванием язычников в Церковь Христову, разрушится преграда, разделявшая доселе языческий мир от иудейского, и все люди составят из се­бя одно стадо, одно тело с одним Пастырем и одною главою — Христом (Срав. Еф. 11,14-16).

Притча Спасителя о Добром Пастыре раскрывает качества истинного пастыря Церкви, указывает их в том случае, когда он, вступив достойно, законным образом в это звание, любит свое святое служение и свою паству, и отличается ревностью и усердием, самоотверженным служением духовным нуждам своих па­сомых до готовности положить душу свою за них при угрожающей им опасности. Эта ревность пастыря должна обнаруживаться в заботливости о сохранении, распространении, процветании и тор­жестве Царства Христова вообще, и вверенной ему паствы в част­ности. Святые апостолы, верные наставлениям Своего Божествен­ного Учителя, безбоязненно и настойчиво проповедовали учение Христово, обличали противников истины со всяким дерзновением, хотя им и приходилось страдать от врагов имени Христова.

Образцы ревности мы видим и в преемниках апостолов – истинных пастырях Церкви. Таков, например, был первоучитель славян, святитель Христов Мефодий, брат святого Кирилла, изобре­тателя славянской азбуки. Когда ему угрожали немецкие епис­копы, подвластные Риму, смертью за проповедь славянским наро­дам на их наречии, то он спокойно отвечал им: «Истину говорю пред царями и не стыжусь, а вы творите волю вашу на мне, ибо я не лучше тех, которые за исповедывание правды многими му­ками окончили житие» (Жития святых Русской Церкви. Февраль). Точно также святитель Русской Церкви Димитрий Ростовский (§ 1709), как истинный пастырь, не стеснялся никакими светски­ми отношениями, когда должен был стоять за правду. Когда свя­щенник его епархии явился защитником мнений раскольничьих, то святитель, после строгого исследования, отрешил его от долж­ности и велел, как вдовому, искать себе места где-либо в мо­настыре. Но виноватый тайными путями нашел доступ к императрице и она ходатайствовала за него пред святителем Димитрием. Тогда ревнитель православия представил царице весь ход незаконного дела и смиренно просил её не гневаться, что он не может изме­нить своего решения. «Много было мне от него досады, – писал святитель Димитрий, - пред многими бо людьми хуля моё смиренное имя, нарицал меня еретиком и римлянином и неверным: обаче все то ему прощаю Христа ради моего, иже укоряем, противу не укоряше и стражда терпяще; взирая на незлобие Спаса моего, тому попу простих и священства не запретих и дах ему волю избрати себе место, в монастыре коем-либо пострищися. Но гнева Божия на себе боюся, еще волка, во одежде овчей суща, пущу в стадо Хрис­тово погубляти души людские раскольническими ученьми. Молю убо ваше царское благородие, не положите гнева на мя, богомольца своего, что не могу соделати вещи невозможной».