Духовенство и брак

Новый Завет упоминает, что по крайней мере не­которые из апостолов, включая Апостола Пет­ра, были женаты. Наличие жены считалось впол­не нормальным для тех, кто принимал священство, и не препятствовало их служению: Но епископ должен быть непорочен, одной жены муж, целомудрен, благо­чинен, честен... хорошо управляющий домом своим, детей содержащий в послушании со всякою честно­стью (1 Тим. 3, 2-4).

Древние каноны разрешали людям, намеревавшим­ся принять сан священника или епископа, пребывать в браке, если их союз носил вполне христианский характер. «Кто по святом крещении двумя браками обязан был или наложницу имел, тот не может быть епископом, ни пресвитером, ни диаконом, ни членом священного чина» (Апостольское правило 17). Мы видели, что второй брак разрешался только миря­нам. Вышеприведенное правило полностью исключа­ет его для духовенства, ибо рукоположение предпо­лагает готовность человека для проповеди полноты христианской жизни и в особенности христианского взгляда на единственность брака как подобия союза Христа и Церкви. Строгие требования относятся и к жене священника: «Взявший в супружество вдову, или разведенную женщину, или блудницу, или рабу, или актрису [1], не может быть епископом или пресвитером, или диаконом, или вообще в числе духовенства» (Апостольское правило 18). И здесь видно понима­ние безусловной моногамии как христианского идеа­ла, единственно достойного скрепления священной печатью Евхаристии и достижения священной пол­ноты. Вспомним, что вторые браки Церковью не бла­гословлялись.

Это требование не распространяется на граждан­ские браки, заключенные до крещения, т. е. вне Цер­кви. Мы видели, что подобные союзы не считались браками и не были препятствием для рукоположения человека, вступавшего затем в брак в лоне Церкви.

Все церковные каноны утверждают, что женатые мужчины могут стать членами клира, но что духо­венство высших степеней не имеет права на вступле­ние в брак после посвящения; Анкирский Собор в IV веке еще позволял диаконам жениться, если во время рукоположения они заявляли о таком намерении (правило 10). Официально эта практика были отменена императором Юстинианом в 123-й его новелле; «Пятошестой» (Шестой Вселенский) Собор утвердил, как и в других случаях, императорский закон: «Посколь­ку сказано в Апостольских правилах, что из производимых в клир безбрачных только чтецы и певцы могут вступать в брак, то и мы, соблюдая это, опре­деляем: пусть отныне ни иподиакон, ни диакон, ни пресвитер не имеют позволения, по совершении над ними рукоположения, вступать в брачное сожитель­ство: но если кто осмелится так поступить, да будет извержен...» (правило 6).

Это каноническое законодательство руководилось на духе канонов, требующих от кандидатов в свя­щеннослужители зрелости и верности. В древней и средневековой Церкви бытовало правило, запреща­ющее совершение рукоположения над человеком, не достигшим тридцатилетнего возраста (Шестой Все­ленский Собор, правило 14). Если в настоящее время Церковь отступает от этого канона и рукополагает людей и моложе, это ни в коей мере не снимает тре­бования духовной зрелости. Мужчине, желающему вступить в брак, ищущему себе жену, всегда не хва­тает твердости духа, независимо от возраста. Вполне законное и неизбежное стремление нравиться, забота о внешности естественны для мужчины в такое вре­мя, но не приличествуют человеку, чьим заботам вверено попечение о человеческих душах, кто дол­жен посвятить себя единственной задаче - проповеди Царства Божьего. Отсюда правило Церкви: к диаконскому и священническому служению допускаются только те, кто сделал твердый и окончательный вы­бор между браком и целибатом.

Безусловно запрет жениться после посвящения но­сит иной характер, чем требование к священнику быть женатым один раз, не на вдове и не на разведенной. Первый запрет вызван необходимостью соблюдения пастырского достоинства и дисциплины; последнее направлено на достижение абсолютной моногамии клира и охраняет библейское и догматическое уче­ние о браке. Главная причина запрета вдовому свя­щеннику вступать в новый брак (запрет, часто влекущий за собой личную трагедию) - то, что Церковь признает сакраментальным, единственным вечный союз мужа с женой и поэтому не может не требовать от своих священнослужителей сохранения той чисто­ты жизни, которую они проповедуют другим через свое служение. Твердая позиция Православной Цер­кви по этому чрезвычайно важному вопросу являет­ся самым ярким свидетельством того, что она оста­ется верной учению о браке, заключенному в Новом Завете, хотя ее «икономия» допускает второй и тре­тий браки для мирян.

Более позднее каноническое право предписывает посвященным в епископский сан не вступать в брак. Это правило, введенное с чисто дисциплинарной це­лью и основанное на законе императора Юстиниа­на, было подтверждено Шестым («Пято-шестым») Вселенским Собором. Оно не ограничивает стрем­ление епископов к целибату, но допускает избрание на это высокое служение и тех, кто, будучи в браке, разлучится со своими женами: «Жена производимо­го в епископское достоинство, предварительно раз­лучившись со своим мужем, по общему согласию, по рукоположении его во епископа, пусть вступит в монастырь, созданный далеко от обитания этого епископа, и пусть пользуется содержанием от епи­скопа» (правило 48). В настоящее время разводы по обоюдному согласию супругов для достижения му­жем епископского сана, к счастью, крайне редки, и епископ чаще всего избирается из числа вдовых священных или иеромонахов. Древняя церковная традиция, как свидетельствует сороковое Апостоль­ское правило, знала многих епископов, состоявших в браке: например, святого Григория, епископа Нисского, брата святого Василия Великого (IV век) и многих современных ему епископов.

Законодательство императора, запрещавшее посвя­щение в епископский сан состоявших в браке священников, было издано в то время, когда элита хри­стианского общества уже в немалой степени состоя­ла из монашествующего духовенства. Кроме того, этот закон исходил из убеждения, что епископ всту­пал в мистический брак со своей епархией и что его служение требовало от него отдачи всех сил Церкви.

В настоящее время канонические правила относи­тельно посвящения в епископский сан слишком стро­ги. Однако нет никакой уверенности, что изменение этого правила - осуществленное, например, печаль­но известной обновленческой группировкой в 1922 г. - послужит средством и гарантией постановления в епископы лучших людей общества. По крайней мере нынешняя практика препятствует любому клирику достичь епископского сана, чем своеобразно охраня­ет харизматический принцип его избрания. В любом случае возможность возвращения к древней христи­анской практике избрания епископа из числа жена­того духовенства зависит от решения нового Вселен­ского Собора Православной Церкви.

При этом следует сказать, что в целом пастыр­ские и дисциплинарные ограничения Церкви отно­сительно брака после рукоположения и монаше­ствующего епископата не нарушили чистоты право­славной традиции. Брак не рассматривается этими ограничениями как некое неполноценное состояние: он благословен Богом. «Поэтому, - провозглашает Шестой Вселенский Собор, - если кто, поступая вопреки Апостольским правилам, посмеет кого-либо из священных, т.е пресвитеров, или диаконов, или иподиаконов лишать союза и общения с законною женою, да будет извержен. Подобно, если кто, пресвитер или диакон, под видом благоговения, из­гонит жену свою, да будет отлучен...» (правило 13; см. также 4-е правило Гангрского Собора). Поэто­му в православии совершенно невозможны пробле­мы, перед которыми стоит теперь Римская церковь, в течение многих веков придерживавшаяся взглядов Блаженного Августина на брак, ныне широко оспа­риваемых, и буквально навязавшая целибат клиру. В России еще совсем недавно приходским священ­ником могло быть только лицо, состоящее в браке, а монашествующее духовенство занимало учебные и административные посты в Церкви. Современная практика отличается еще большей гибкостью и дает возможность многим иеромонахам вести приходскую пастырскую деятельность.

Во всяком случае, вне зависимости от оттенков церковной дисциплины, Православная Церковь твер­до считает брачные узы духовенства положительной нормой церковной жизни, если сохраняются принци­пы единственности и сакраментальности брака.

1. Рабство и «показные дела» рождают подозрение в легкомыслии относительно нравов [103].