Семья и регулирование рождаемости

Сам Иисус накануне Своей смерти на кресте в не­забываемый момент Тайной Вечери напомнил о радости деторождения: Женщина, когда рожда­ет, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от ра­дости, потому что родился человек в мир (Ин. 16, 21). Все родители знают, что «скорбь», которая так часто забывается после рождения ребенка, есть не только физическое страдание матери, но и исток таких, на­пример, беспокойств, как денежное положение семьи, о котором родители обычно думают еще до появле­ния детей. Через все это обычно проходит каждая семья, когда новое живое существо, беспомощное и доверившееся вам, появляется в семье и нуждается в вашей любви и заботе.

Здесь хочется отметить отношение Иисуса к де­тям: Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них и сказал: Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф. 18, 2-3). Можно ли понять все глубинное зна­чение этого предостережения Господа, по всей ве­роятности, наиболее сокровенного во всем Еванге­лии, если родители намеренно лишают себя счастья иметь детей?

Деторождение и воспитание детей - величайшая радость и подлинно Божие благословение. Не существует христианского брака без чистого и горячего желания обоих родителей обладать этой радостью, делить ее друг с другом. Брак, в котором дети неже­лательны, основан на поврежденной эгоистической и похотливой любви. Давая жизнь другим, человек подражает творческому акту Бога, и, отказываясь от этого, он не только отвергает своего Творца, но искажает и свое собственное естество, потому что без желания подражать Творцу жизни и Отцу вся­ческих человек перестает быть «образом и подоби­ем Божиим».

Но выше мы видели, что христианский взгляд на брак существенно отличался от ветхозаветно-иудаистского именно тем, что для древних евреев брак имел значение лишь как средство продолжения рода, в то время как для христиан брак является самоцелью, союзом двух существ в любви, отражающим союз между Христом и Церковью. И действительно, нигде - ни в Евангелии, ни у Апостола Павла, ни в святоотеческой литературе - мы не найдем оправдания брака детьми. В своей великолепной 20-й гомилии на Послание к Ефесянам святой Иоанн Златоуст оп­ределяет брак как «союз» и «тайну» и лишь изредка упоминает о деторождении (см. ниже. Приложение).

Современное христианское мышление, католичес­кие воззрения на вопрос крайне запутанны. Папская энциклика, запрещающая искусственный контроль над деторождением, мало помогает разъяснению во­проса, как и обильные к ней комментарии, часто ее искажающие, а то и просто извращающие.

В вопросе о половой жизни и браке в западном мышлении до последнего времени почти всецело гос­подствовало учение Блаженного Августина (IV-V вв.). Августин рассматривал половую жизнь и естествен­ный половой инстинкт человека как источник, через который вина первородного греха Адама передава­лась его потомкам. Поэтому брак считался греховным, а половая жизнь могла быть оправдана лишь через деторождение. Следовательно, если деторожде­ние искусственно предотвращается, сексуальные от­ношения становятся по существу своему греховными даже в законном браке.

Православная Церковь так же признает святость Августина, как и Католическая, но его догматичес­кий авторитет не имеет привкуса непогрешимости, как на Западе. Если в восточной монашеской лите­ратуре половая жизнь иногда и отождествляется с грехом, то в целом Предание Церкви прочно придер­живается решений Гангрского Собора (см. ниже, Приложение), который категорически отверг учение, осуждающее брак. Половой инстинкт, в его извра­щенной и падшей форме, часто сливается с грехом, но он все же не является тем источником, через ко­торый греховность распространяется на все поколе­ния человечества. Брак как таковой сакраментален, то есть отношения мужчины и женщины искуплены Крестом Христовым, преображены благодатью Духа и превращены любовью в вечные узы.

Если половая жизнь равнозначна греху, если толь­ко деторождение может искупить эту вину, то брак и продолжение рода по сравнению с целибатом - то же, что жалкий суррогат по сравнению с подлинным христианским идеалом. В этом смысле супружеские отношения практически не имеют положительного христианского значения; та супружеская пара, кото­рая избегает деторождения, является определенно гре­ховной, - если принять взгляд Августина на поло­вую жизнь и брак. Даже если бы недавняя папская энциклика «Humanae vitae», запрещающая контроль над деторождением, не основывалась на учении Ав­густина, а отражала положительный взгляд на цен­ность человеческой жизни, все равно на деле пред­ставление о греховности половой жизни, господство­вавшее в католическом мышлении прошлого, хоть и косвенно, но мешает современному церковному ру­ководству изменить свою позицию в вопросе о кон­троле над зачатием.

Православная Церковь за всю свою историю ни­когда не связывала себя определенными высказыва­ниями по данному вопросу. Но это вовсе не значит, что проблема контроля над зачатием и деторождени­ем абсолютно безразлична для православных и не имеет отношения к их жизни. Мы уже видели, что христианское отношение к браку подразумевает: - деторождение естественно и свято, является не­избежной частью христианского брака; - дать новую жизнь - привилегия человека, даро­ванная ему Богом, привилегия, от которой он не имеет права отказываться, если хочет сохранить «об­раз и подобие Божие», предоставленные ему при творении.

Папская энциклика замечательна подтверждением обоих этих тезисов, а потому не следует ею прене­брегать лишь оттого, что она папская.

Но в споре о планировании семьи есть и другие аспекты, широко обсуждаемые в современном мире. Например, чтобы «жизнь», даруемая родителями их детям, носила вполне человеческий характер, она не должна ограничиваться физическим существовани­ем; следует включить в нее и родительскую заботу, и образование, и достаточное материальное обеспе­чение. Готовясь к рождению детей, родители долж­ны быть готовы к исполнению и этих обязанностей. Однако бывают экономические, социальные и пси­хологические ситуации, в которых ясно, что ника­ких гарантий дать нельзя. Иногда мы почти с пол­ной уверенностью можем сказать, что следующему поколению придется пережить и голод, и психоло­гическую нищету.

В таких ситуациях особенно важное значение име­ет вопрос планирования семьи, вопрос, старый как мир. Безусловно, любая форма аборта, т. е. предна­меренного уничтожения утробного плода, признает­ся христианами убийством и всегда осуждается Цер­ковью. Но является ли воздержание единственно при­емлемым выходом? Не является ли само воздержание формой ограничения богодарованной силы деяния и продления жизни? Как Новый Завет, так и церковное Предание считают воздержание приемлемой формой планирования семьи. Современное католическое уче­ние также советует периодическое воздержание, за­прещая «искусственные» средства, например, пилю­ли. Но существует ли на самом деле различие между средствами, которые обычно подразделяют на «искус­ственные» и «естественные»? Имеется ли какой-либо медицинский контроль за «искусственным» конт­ролированием человеческих функций? Не будет ли оно поэтому признано греховным? И, наконец, во­прос, имеющий серьезную богословскую основу: мож­но ли считать все «естественное» - «хорошим»? Ведь еще Апостол Павел говорил, что воздержание может вести к «разжиганию». Способна ли наука сделать контроль над деторождением таким же естественным, как контроль над питанием, жилищем, здоровьем?

Чтобы правильно решить вопрос о контроле над рождаемостью, недостаточно удовлетворительно от­ветить на все эти вопросы. Даже если бы отдельные церковные власти и попытались одобрить такой конт­роль, в целом он никогда не получил бы признания. Во всяком случае, православная церковная традиция никогда не руководствовалась принципом разработ­ки стандартных формул по спорным вопросам мора­ли. Не может быть универсальных предписаний о необходимости воздержания; решающей остается лич­ная решимость, неизбежная для одних брачных пар, но вовсе не являющаяся необходимостью для других. Это особенно верно в отношении противозачаточ­ных средств.

Вопрос о контроле над зачатием и о его приемле­мых формах может быть решен строго индивидуаль­ным порядком каждой христианской семьей. Только сами супруги могут принять единственно правильное решение, если они серьезно относятся к христианским обязанностям и глубоко веруют в Промысл Божий, избегая чрезмерной заботы о материальном обеспече­нии {Не собирайте себе сокровищ на земле - Мф. 6, 19), видя в детях великую радость и дар Божий; при условии, если их супружеская любовь не носит чисто плотского и эгоистического характера, если они по­стоянно помнят, что любовь, низведенная до уровня секса, перестает быть любовью. Например, в обеспе­ченном американском обществе практически нет смыс­ла избегать рождения детей в первые два года брака. Во всяком случае, совет умного духовника может сыграть большую роль для совершения правильного «первого шага» в брачной жизни.