Римско-католическое учение об исхождении Св. Духа

от Отца и Сына («филиокве»)

Учение об исхождении Св. Духа от Отца и Сына — второе по значимости после учения о власти папы над Церковью вероучительное положение, отделяющее католицизм от Православия. В отличие от исповедуемого православными Символа веры, про­возглашающего исхождение Св. Духа только «от Отца» (верую... «в Духа Святого... от Отца исходящего»), у католиков в текст восьмого члена добавлено «и Сына», что вносит в Символ иска­жение, имеющее глубинный догматический смысл. По-латыни слова «и Сына» звучат как «filioque» («филиокве»). Этот термин получил широкое распространение для обозначения учения об исхождении Св. Духа от Отца и Сына.

Догматическая сущность учения о «филиокве»

Символ веры как краткое исповедание того, во что верит Церковь, занимал в жизни Христовой Церкви и продолжает за­нимать поныне исключительно важное значение.

Исторически Символ веры возник из подготовления оглашен­ных, то есть новообращенных, готовящихся ко вступлению в Церковь, к таинству Крещения. Каждый крещаемый должен был прочесть его и тем самым выразить свою веру. Члены, то есть составляющие части Символа, имели двоякое значение: с одной стороны, указывали истину Откровения, которую верующие дол­жны были принимать за догмат веры, а с другой — предохраня­ли их от какой-либо ереси, против которой были направлены.

Слово «символ» греческое, в переводе оно означает то, что соединяет, собирает, держит вместе. Символ веры именно «со­держит» все те истины, которые, как знает и верит Церковь, не­обходимы для человека, для полноты его жизни во Христе, для спасения от греха и духовной гибели.

В первые три века у каждой значительной Поместной Церкви Иерусалимской, Александрийской, Кесарийской, Антиохийской, Римской, Аквилейской был свой крещальный Символ веры. Бу­дучи сходны между собой по духу как выражение единой и не­разделимой веры, они разнились по букве, имея почти каждый особенности, связанные с опровержением тех или иных заблуж­дений, бытовавших в тех местах, где тот или иной символ упот­реблялся. Из числа этих Символов наиболее известен и авторите­тен поныне Символ святителя св. Григория Чудотворца, ученого епископа III столетия, излагающий учение о личных свойствах совершенном равенстве всех Лиц Пресвятой Троицы.

В начале IV в., когда получила широкое распространение арианская ересь, подрывавшая самые основы христианского вероуче­ния через признание Сына Божия только творением, и когда ере­тики начали издавать собственные символы по образцу право­славных, возникла общецерковная необходимость составить еди­ное вероопределение. Эта задача была выполнена на I Вселенском Соборе (325) в Никее, который издал свой орос — свое» послание догматического характера. В этот орос, составленный на основе древних крещальных символов Кесарийской или Иеруса­лимской Церкви, была внесена формулировка о единосущии Сына с Отцом. Вот его текст:

«Веруем во Единого Бога Отца, Вседержителя, Творца всего видимого и невидимого. И во Единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, рожденного от Отца, единородного, то есть из сущности Отца, Бога от Бога, Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, - несотворенного, единосущного Отцу, через Которого все произошло как на небе, так и на зем­ле. Нас ради человеков и нашего ради спасения сошедшего и воплотившегося, вочеловечившегося, страдавшего и воскресшего в третий день, восшедшего на небеса и грядущего судить живых и мертвых. И в Святого Духа».

Символ веры, которым Православная Церковь пользуется по сегодняшний день, первоначально был одним из выражений этой «Никейской веры» (специфической особенностью этого изложе­ния Никейской веры было детально разработанное исповедание Божественности Христа), составленный после 370 г. из крещаль­ных антиохио-иерусалимских Символов. Затем литургический Символ был уточнен и принят отцами II Вселенского Собора (381) в Константинополе (Царьграде). Таким образом, за ним утвердилось название Никео-Цареградского (или Никео-Константинопольского) Символа веры.

Впоследствии этот Символ веры распространился по всем Церквам Востока и Запада. Наконец III Вселенский Собор (431) постановил своим 7-м правилом, чтобы этот Символ оставался навеки неприкосновенным: «Не позволять никому ни произно­сить, ни писать, ни сочинять иную веру...»

Существенно отметить, что в порядке молчаливой практики Никео-Цареградский символ принимается и в удалившихся, и в оторвавшихся от Вселенской Церкви — Церквах монофизитских и несторианских.

На протяжении более чем полутора тысяч лет никео-цареградское исповедание является поистине Вселенским Символом веры, который поется или читается на каждой литургии, а все бо­лее поздние исповедания веры, догматы и символические тексты были призваны толковать его, охранять от заблуждений и по мере необходимости раскрывать его смысл.

В наши дни для Православной Церкви Никео-Цареградский Символ веры является и таким, же современным и жизненным, как и в период Вселенских Соборов, обязательным для всех ве­рующих, не могущим быть измененным или дополненным иначе чем гласом всей Полноты церковной, то есть на Вселенском Соборе.

Исповедуемое Православной Церковью учение об исхождении Св. Духа от Отца восходит к истине, утверждаемой Священным Писанием. Господь Иисус Христос засвидетельствовал в про­щальной беседе с учениками: «Дух Истины, Иже от Отца исхо­дит (Ин. 15, 26). Именно эта вера в исхождение Св. Духа только от Отца была провозглашена Вселенской Церковью в Никео-Цареградском Символе веры. Несколько расширяя текст Символа согласно учению святых отцов, можно сказать так: Цер­ковь учит, что Дух Святой единосущен Отцу и Сыну, то есть обладает (не присваивая ее себе) той же сущностью, что и Отец, и Сын, что Он Исходит от Отца, то есть получает Свое ипостасное бытие от Него одного, и почивает на Сыне, Сыном посыла­ется в мир («Дух Утешитель, его же Аз послю вам от Отца»), чрез Сына преподается нам в Церкви и справедливо именуется как Духом Отца, так и Духом Сына.

Принятое Римско-католической Церковью учение о двойном предвечном исхождении Св. Духа и Отца и Сына возникло на западе. Корни этого учения можно найти у блаженного Августина (V в.), который, подчеркивая единство Божественной Сущно­сти, общей всем Лицам Святой Троицы, склонен был умалять значение личного свойства Отца и Тройческое единоначалие, осу­ществляемое одним Отцом. Термин «филиокве» впервые был внесен в Символ веры в Испании в VI столетии, а к III в. он распространился в державе франков.

Окончательное формирование учения о «филиокве» Римско-католическая Церковь завершила в XV столетии, тем не менее, наиболее глубокой среди святых отцов Церкви следует признать оценку догматических основ этого учения, данную патриархом Константино-польским святителем Фотием в его Окружном по­слании (867). На сформулированных им доводах основана в зна­чительной мере вся последующая критика этого учения.

Фотий приводит четыре группы аргументов против «филиокве»:

Первую группу он выводит из идеи единоначалия Св. Трои­цы. «Filioque вводит, — пишет св. Фотий, — в Троицу два на­чала: для Сына и Духа-Отца, и еще для Духа-Сына. Этим еди­ноначалие Троицы разрешается непосредственно в двубожие, а в дальнейших выводах и в многобожие. Именно, если Отец являет­ся причиной Сына, а Сын вместе с Отцом есть причина Духа, то почему и Духу не произвести четвертое Лицо, а этому четвертому — пятое и так вплоть до языческого многобожия», то есть здесь ис­пользуется сведение к абсурду. «По отношению к Лицу Св. Дух, — пишет Фотий далее, — получается следующий неприемлемый вывод: как возводимый к двум причинам. Дух Святой должен быть сложным» (в противоположность общецерковному учению о простоте Божества — М. К.).

Вторая группа доводов вытекает из анализа качественной сто­роны исхождения Духа Святого от Отца. «Если это исхождение совершенно (а оно совершенно, ибо Бог совершенный от Бога совершенного — М.К.), то схождение от Сына излишне и на­прасно, ибо ничего не может привнести в бытие Духа. Исхожде­ние Духа от Сына может быть или тождественным с исхождение ем от Отца, или ему противоположным. Но в первом случае обобщились бы личные свойства, только благодаря которым Троица и познается как Троица, во втором же случае перед нами оживают ереси Манеса и Маркиона. Как известно, Манес – это родоначальник доктрины, называемой манихейством, a Маркион — представитель еретиков-гностиков. Объединяетих обоих дуализм, то есть признание двух начал (светлого и темного), равноправно лежащих в основе бытия мира. Святитель Фотий вспо­минает здесь эти ереси потому, что если признать довод, что исхождение от Сына является противоположным исхождению от Отца, то, значит, и свойства его должны быть противоположны­ми. Если исхождение от Отца обладает всей полнотой светлых, божественных совершенств, то исхождение от Сына, как противопо­ложное, должно обладать прямо противоположными характеристика­ми, то есть в существо Божие вводятся два начала — наряду с на­чалом светлым и начало темное. Вывод явно неприемлемый, при­нуждающий отбросить и саму посылку — учение о «филиокве».

Третья группа возражений построена на том, что «филиокве» нарушает количественную гармонию личных свойств трех Ипос­тасей и этим ставит Лица (или Ипостаси) в неодинаковую бли­зость друг к другу. Личное свойство Сына — рождение от Отца. Свойство Духа Святого — исхождение от Отца. Если же говорят, что Дух исходит и от Сына, то тогда Дух будет отли­чаться от Отца большим числом личных свойств, чем Сын. И, следовательно, будет отстоять от существа Отца далее, чем Сын, что ведет к ереси Македония.

Ересь Македония, или духоборчество, заключается в том, что Ипостась Духа Святого ставилась в подчиненное положение по отношению к Ипостаси Отца. Эта ересь была разновидностью, вернее дальнейшей модификацией арианства. Ариане ставили в подчиненное положение Ипостась Сына Божия. Эта ересь была осуждена на I Вселенском Соборе (325), а духоборчество было осуждено на II Вселенском Соборе (381). И Фотий указывает, что доводы филиокве приводят к возрождению этой ереси.

Четвертую, последнюю, группу возражений святитель Фотий выводит из противоположения общих и личных свойств Святой Троицы — исхождение Духа от Отца и Сына не может быть отнесено ни к общим, ни к личным свойствам. «Если изведение Духа есть общее свойство, то оно должно принадлежать и Само­му Духу, то есть Дух должен исходить и от Самого Себя, быть и причиной, и произведением этой причины». Святитель Фотий пи­шет, что этого не измышляли и языческие мифы, имея в виду, что это очевидное внутреннее противоречие. Далее, если это лич­ное свойство, то какого из Лиц? «Если скажу, что это свойство Отца, то они (латиняне — М.К.) должны отказаться от своего нового учения», так как если это личное свойство Отца, то нужно просто зачеркнуть «филиокве» и принять Символ веры таким, каким он был до этой вставки. «Если это свойство Сына, то почему они не открыли, что не только признают за Сыном изведение Духа, но отнимают таковое у Отца?» Здесь святитель Фотий хочет подчеркнуть, что неприемлемо оперировать внутритроичными свойствами как некими логическими категориями, то есть взять и переносить произвольно, в угоду тому или иному богословскому или околобогословскому мнению, понятия исхождения от одной ипостаси к другой. Он пишет, что если пойти таким путем, то можно утверждать, что не Сын рождается от Отца, но Отец от Сына. Вывод он делает такой: «Но если исхождение Духа не мо­жет быть признано ни общим, ни личным свойством, тогда в Троице и вовсе нет исхождения Святого Духа».

Вот эти аргументы, приведенные святителем Фотием, конечно же, в целом нелегки для восприятия. Но важно вникнуть в них и воспринять их со всей серьезностью. Именно потому, что догма­тическое переживание Православной веры должно быть основой благочестия и аскетики, в полемике с западными исповеданиями не следует опираться на факты исторической несправедливости, привнесенные католиками или протестантами по отношению к православным, или, например, личной нечистоты представителей западных исповеданий, в частности римских пап. Нужно исходить из догматической неправоты, коренящейся в инославии. А аргу­менты, приводимые святителем Фотием, как раз и свидетельству­ют о его очень глубоком догматическом осознании губительных последствий «филиокве».

В последующие за пресловутым делом Фотия годы учение о «филиокве» неоднократно было предметом споров между католи­ческими и православными богословами.

В годы, последовавшие за униатским II Лионским Собором (1274), святоотеческие тексты искажающе истолковывались латинофилами. Константинопольский патриарх Григорий II Кипрский (1283-1289) хорошо уточнилих значение: «Дух имеет Свое со­вершенное бытие от Отца, Который есть единственная причина, из которой Он исходит вместе с Сыном Своим, свойственным Ему способом, являясь одновременно чрез Сына, чрез Него и при Нем воссиявая, так же, как свет исходит от солнца вместе с лучом, сияет и является через него и при нем и даже от него... Ясно, что когда некоторые говорят, что Дух Святой исходит от обоих, то есть от Отца и Сына, или от Отца через Сына, или же что Он является, или воссиявает, или происходит, или существует из сущности обоих, то все это не значит, что они исповедуют, что бытие Духа Святого происходит от Сына так же, как от Отца... Действительно, ведь и вода, которую черпают из реки, существует из нее; так и свет существует из луча. Но ни тот, ни другая (то есть ни свет, ни вода) не имеют причиной своего бытия эти две вещи (луч или реку). Действительно, вода существу­ет из источника, из которого она изливается, существуя; а свет существует от солнца, откуда он, получая свое сияние, светится вместе с лучом и через него происходит».