Антихристианские воззрения Н. Макиавелли.

Основные понятия: Судьба, воля (Virtu), добро, зло, на­силие, вероломство, лицемерие.

Творчество Макиавелли — пример наиболее резкой крити­ки теории и практики христианства, вызванной противоречия­ми и трудностями в этот период. Н.Макиавелли (1469-1527), родился во Флоренции, политический деятель, философ, исто­рик, исходя из общих естественно-научных установок револю­ционизирует политическую и социологическую науку с пози­ций прагматизма, здравого смысла (как ему кажется), учета реальных человеческих интересов. Как пишет А.К. Дживелегов в предисловии к его основной работе «Государь» (или «Князь» в некоторых изданиях), «Макиавелли понял, что до тех пор, по­ка он не изолирует вопросов практической политики от вопро­сов религиозной морали и христианской религии, он будет бес­помощно топтаться на месте и не скажет ничего путного для жизни. И он дерзнул...». Никто до него не подвергал такому всеобъемлющему анализу человека, как существо прежде всего «общежитильное» с позиций функционального подхода, с позиций создания устойчивых социальных общностей. Основной его принцип — «важно в жизни то, что нужно» — в этом смысле. И его меньше всего интересует судьба отдельной личности. Человека он рассматривал всего лишь как элемент модели об­щества и выстраивал ряд последующих категорий сообщества людей и основных отношений в них: человек, люди, сообщест­ва людей, жизнь общества и борьба общественных групп, воз­никновение власти, властитель и его типы, государство и раз­личные формы государственного устройства, войны, нации. Изучая человека в этих целях исключительно с социологиче­ской и социально-психологической точки зрения, он создает упрощенную, но чрезвычайно действенную систему воззрений, которые берутся на вооружение и некоторыми современными политиками. В целом его отношение к религии сугубо функ­ционально: вопрос истинности или ложности религии его не волнует. Религия для него — форма регламентации, построения и укрепления системы общественных ценностей и связей. Религия укоренена в сфере частного права и составляет необходи­мую моральную основу для государственного строительства и функционирования государственных учреждений. Но он пони­мает исключительную важность религии в этом смысле Госу­дари или республики, пишет он, желающие остаться неразвра­щенными, должны прежде всего уберечь от порчи обряды своей религии и непрестанно поддерживать к ним благогове­ние, ибо не может быть более очевидного признака гибели страны, нежели явное пренебрежение божественным культом. Он приводит пример: «Языческая религия держалась на ответах оракулов. Отсюда храмы, жертвоприношения, молитвы и про­чие обряды. Оракулы преисполняли мир восхищением и благоговением. Когда же впоследствии они стали вещать лишь угод­ное власть имущим и обман стал известен народу, люди сделались неверующими и готовыми нарушить любой поря­док». В противовес Плотину он утверждает, что человек по при­роде зол и те, кто исповедует веру в добро, неизбежно поги­бают. Учредителю республики и создателю ее законов, пишет он, необходимо заведомо считать всех людей злыми и предпо­лагать, что они всегда проявят злобность своей души, едва лишь им представится к этому случай. Люди поступают хо­рошо лишь по необходимости, считает он. Голод и нужда де­лают их изобретательными, и только строгие законы — доб­рыми. В целом он считает, что добрые примеры поведения человека порождаются хорошим воспитанием, хорошее вос­питание — хорошими законами, а хорошие законы — как раз теми самыми смутами, которые многими необдуманно осуж­даются, по его мнению, но которые отображают реалии жизни и вызывают появление строгих законов. По сути Макиавелли создает идеологию построения сильного государства, импе­рии, но... империи зла. Основные выводы Макиавелли в об­ласти этики поведения руководителя, князя: «Князь должен не отклоняться от добра, если это возможно, но и должен всту­пить на путь зла, если это необходимо. Ради сохранения госу­дарства он может быть вынужден поступать против верности, против любви к ближнему, против человечности и религии. Родину надо защищать средствами славными и позорными, лишь бы защитить ее». (Последнее — одна из его важнейших мыслей. Он — великий патриот Италии). И его основная мысль: понятия добра и зла — относительны. Все зависит от конкретных условий.

Свои рекомендации в области этики взаимоотношений между людьми Макиавелли строит на основе размышлений о соотношении необходимости и свободы в деятельности чело­века. Судьба, по его мнению, распоряжается половиной наших поступков, но управлять другой половиной или около того она предоставляет нам самим. Судьба проявляет свое могущество там, где нет силы, которая была бы заранее подготовлена, что­бы ей сопротивляться, — пишет он, отстаивая деятельный, активный характер необходимого образа жизни человека. Он считает, что счастлив бывает тот, кто сообразует свои дейст­вия со свойствами времени, и напротив, несчастлив тот, чьи действия со временем в разладе. В то же время он полагает, что так как нет человека настолько благоразумного, чтобы уметь стопроцентно к этому приспособиться, то лучше быть смелым, чем осторожным, так как «судьба — женщина, и если хочешь владеть ею, то надо ее бить и толкать». В целом его работы — страстный зов к «планомерному, сознательному, нужному живому делу». У Макиавелли присутствует тема судьбы как некоей необходимости, управляющей поступками людей. Может быть, это как-то согласуется и с Божественным управлением. Но он подчеркивает, что Бог сотворил челове­ка свободным (по крайней мере в половине его поступков) и наделил его волей, умом, храбростью (хотя и в разной степе­ни) и интересами, желаниями. В своей концепции он исходит из анализа и учета действия прежде всего этих психических особенностей человека, максимального использования их ра­ди достижения высшей цели — блага государства, Родины. И ради достижения этой цели он отбрасывает многие (если не все ) христианские ценности (то, что мы называем обще­человеческими ценностями — «не убий, не укради, не пре­любодействуй, не обманывай» и т.д.). Провозглашается: можно все, что нужно. Перечеркивается христианская мо­раль, и в этом он — предтеча Ф.Ницше. С одной стороны, Макиавелли развивает идеи Платона, Плотина («люди — это куклы богов», «жизнь есть игра», «человек — игрушка судь­бы»), но, с другой стороны, отстаивается необходимость це­леустремленных усилий со стороны самого человека в опре­деленном направлении («семя, брошенное в землю, само не вырастет», — замечание Плотина).

В основу своих теоретических построений Макиавелли кладет ряд социологических и психологических понятий. Прежде всего это категории воли и интереса. Знаменитое макиавелл иевское понятие Virtu — это воля, вооруженная умом, или ум, окрыленный волей (вспомним определение человека Аристотелем: стремящийся ум или разумное стремление). Са­мо слово virtu у него означает храбрость и энергию, причем как в добродетели, так и во зле. Это отображает его безразли­чие к традиционным моральным оценкам поступков, связан­ных с осуществлением власти. Он не побоялся обнаружить разрыв своей политической морали с существовавшими в то время (да и сейчас) христианскими представлениями о добре и зле. Понятие virtu соединяется у него с представлением даже о диком характере и безграничной воле. «Люди — пишет он, — лишь в редчайших случаях могут быть совсем хорошими или совсем дурными. И злодейство обладает известным величием или является в какой-то мере проявлением широты души, до которой они стремятся, но оказываются не в состоянии под­няться». В конце концов сам он поднимается до онтологиче­ских обобщений: «Размышляя о ходе дел человеческих, я при­хожу к выводу, что мир всегда остается одинаковым, — что в этом мире всегда столько дурного, сколько и хорошего. Но добро и зло перекочевывают из страны в страну: та самая доб­лесть, которая прежде помещалась в Ассирии, переместилась в Мидию, потом в Персию, потом в Италию и Рим». (Этот взгляд нашел, как известно, отражение в пассионарной теории Л.Н. Гумилева). Макиавелли подчеркивает, что самый могущественный стимул людских действий — интерес, и прежде всего мате­риальный интерес. В связи с этим он пишет: «Имущество и честь — две вещи, отнятие которых задевает людей боль­ше, чем всякая другая обида». И еще: «Надо суметь избегать ненависти: этого всегда добьешься, если не тронешь имуще­ства граждан и подданных, ни жен их, — люди скорее забу­дут смерть отца, чем потерю наследства». Возникновение неудовлетворенности и зависти на почве материальных ин­тересов он также рассматривает как движущее начало чело­веческого поведения: «Природа создала людей таким обра­зом, что люди могут желать всего, но не могут всего достигнуть. А так как желание приобретать всегда больше, чем соответствующие возможности, то следствием оказыва­ется неудовлетворенность, зависть».

Исходя из изложенных предпосылок, Макиавелли строит свою концепцию управления людьми и их воспитания, и здесь он преступает через все традиционные моральные барьеры и ограничения христианства, считая их лицемерными и лживы­ми. Он пишет прежде всего о методах, превознося вероломст­во и насилие в достижении цели: «Малые проступки ведут за собой наказание, большие — награду. Все, кто добился боль­ших богатств и большой власти, добились этого либо веро­ломством, или насилием. Те же, кто избегает таких способов, все больше погружаются в порабощение и нищету. Потому что верные рабы — всегда рабы, а хорошие люди всегда бед­ны. От порабощения никогда не освобождается никто, кроме вероломных и дерзких, а от нищеты — никто, кроме воров и мошенников». «Не бойся греха, если в грехе спасение», — та­ков главный смысл его афоризмов. Он приводит пример: Ромул (основатель Рима) убил сначала своего брата, а затем дал согласие на убийство своего сотоварища по царству Тита Са­бина, т.е. совершил ряд преступлений согласно обычным люд­ским меркам. Но Макиавелли утверждает: «Ничего не подела­ешь, — обвинять его будет злодеяние, а оправдывать — результат. И когда результат, как у Ромула, будет хорошим, — он всегда будет оправдан». Следует твердо усвоить, пишет он, что людей надо ласкать или истреблять, так как они мстят за легкие обиды, а за тяжелые мстить уже не могут. Поэтому ос­корбление, которое наносится человеку, должно быть таким, чтобы уже не бояться его мести». Кто помогает могуществу другого, тот погибает сам, считает он.

Много у него рассуждений о жестокости и ее применении: «Думаю, что результат зависит от того, как применена жесто­кость — дурно или хорошо. Хорошо, если совершена только один раз, из необходимости себя обезопасить, после чего в ней не упорствуют, но извлекают из нее всю возможную пользу для подданных. Ведь тот, кто хотел бы всегда исповедовать веру в добро, неминуемо погибает среди столь многих, чуж­дых идее добра. Поэтому князю, желающему удержаться, не­обходимо научиться умению быть недобродетельным и поль­зоваться этим, смотря по необходимости. Князь не должен бояться, что его ославят безжалостным, если ему надо удер­жать своих подданных в единстве и верности». Итак, он одоб­ряет применение жестоких методов при необходимости и, на­против, осуждает бессмысленную жестокость к подданным. Надо отметить, что он ставит также пределы применения под­лости и коварства: «Нельзя объявлять заслугой убийство сво­их сограждан, измену друзьям, отсутствие верности, жалости, религии. Таким путем можно добиться только власти, а не славы». Правда, о возможности появления какого-нибудь внутреннего конфликта у князя в связи с этим Макиавелли молчит: он признает только борьбу с судьбой и с людьми, он не знает борьбы с самим собой. Главный вопрос, который его волнует — каким же образом нужно управлять людьми? При этом он исходит из общего своего представления о людях как о неблагодарных, изменчивых, лицемерных, трусливых, жад­ных. «Пока ты им делаешь добро — они все твои, — но как только приближается нужда, они все начинают бунтовать». Поэтому решая вопрос, нужно ли князю, чтобы его любили или боялись, он заключает, что так как люди любят, как им вздумается, а боятся по воле властителя, то мудрый князь должен опираться на то, что зависит от него (страх), а не на то, что зависит от других (любовь). Великие дела, по его мне­нию, творили те, кто мало считался с обещаниями, хитростью умел кружить людям голову и, в конце концов, одолевал тех, кто полагался на честность. Разумный правитель не может и не должен быть верным слову, когда такая честность обраща­ется против него. Так как люди злы и не станут держать слово, данное другому, то и тебе нечего блюсти слово, данное им. Бороться можно двояко, продолжает рассуждать он: один род борьбы — законы, второй род — сила. Первый свойственен человеку, второй — зверю, но так как первого часто не­достаточно, то приходится обращаться ко второму. И чтобы хорошо владеть природой зверя, надо взять в пример льва и лисицу. В частности, нет нужды князю обладать всеми добро­детелями, но необходимо казаться, что он ими наделен — на­до быть великим притворщиком и лицемером. Всего важнее — сохранение видимости добродетели, — развивает он эти мысли далее: «Люди судят в общем больше на глаз, чем на ощупь, — каждый видит, каким ты кажешься, и немногие чув­ствуют, какой ты есть (но не смеют выступать против мнения толпы). О делах князей, о которых нельзя потребовать суда, судят по их успеху. Пусть князь больше заботиться о сохране­нии государства и победе, — средства всегда будут достой­ными считаться и каждым будут одобрены, так как толпа идет за видимостью и успехом дела». При этом он подчеркивает роль психологических механизмов подражания: «Люди всегда ходят по путям, продолженным другими, и часто совершают свои поступки из подражания».