А ВЫ ГОТОВЫ СТОЛКНУТЬСЯ С РЕАЛЬНЫМ МИРОМ?

Улицы Вайкики были заполнены туристами, идущими либо на пляж, либо с пляжа. По большей части люди были в купальниках и обсыпанных песком резиновых шлепанцах. Большинство, казалось, были счастливы просто оторваться от своей обычной жизни.

Я перешел улицу, подошел к автобусной остановке и засмотрелся па волны, набегавшие на берег в нескольких сотнях ярдов от меня. В голове мелькнула мысль, смогу ли я вечером выкроить время для встречи с друзьями, которые катались там на досках. Прибой, теплая вода и медленно клонившееся к горизонту солнце неудержимо притягивали меня к себе. Ожидая автобуса и глядя на океан, я жалел о прежней жизни, когда мог носиться по волнам целыми днями до самого заката, сколько хватало сил, но в то же время понимал, что сегодня мне лучше всего отправиться домой. Я с грустью осознал, что больше уже не ребенок и мне пора ликвидировать беспорядок, оставшийся в наследство от моего прошлого, чтобы получить возможность построить лучшее будущее. Обед с богатым папой и Майком был тягостным, но полезным. Анализ моих финансовых отчетов был мучительным, но правдивым. Эти простые документы заключали в себе историю непрерывного нагромождения лжи, и настало время изменить ход этой истории. Я сунул под мышку конверт из коричневой манильской бумаги с финансовым отчетом моей компании и сел в подошедший автобус, который повез меня назад — к дому, с которым мне вскоре тоже предстояло расстаться.

Многие люди спрашивают меня теперь: «Как вы начинали все сначала?» Похоже, их очень интересует, как человек оправляется после потери всего, что у него было, и начинает с нуля. У многих из задающих вопросы хорошая работа или неплохая карьера, и они, по всей видимости, никак не могут решиться бросить все, чего успели достичь. Один молодой человек из Японии спросил меня: «После того как вы потеряли все, вы испытали чувство стыда?» Я рассмеялся и ответил: «Я испытал много разных чувств, и стыд, разумеется, тоже был в их числе». Затем я задал ему несколько вопросов и выяснил, что он ненавидел свою работу, где ему слишком мало платали. Но эта работа гарантировала ему занятость, и он был готов тянуть лямку до конца своих дней, только чтобы не идти на риск и избежать стыда и позора. Я заверил его в том, что он не одинок в своих чувствах. Многие люди предпочитают иметь немножко денег и немножко счастья, чем опозориться, рискнув погнаться за всем, что может предложить жизнь.

« Как вы смогли достичь такого уровня без работы и без денег?» Это еще один часто задаваемый вопрос о данном периоде моей жизни. На вопросы такого рода нельзя ответить однозначно. Слова имеют свойство ограничивать мысли, и поэтому я чаще всего отвечаю примерно так: «Я сделал это потому, что мне больше некуда было пойти. У меня не было пути назад». Могу ответить по-другому: «Я решал проблемы по мере их появления». Могу сказать и так: «Это были одни из худших дней в моей жизни, и я не хотел бы их повторить, но, оглядываясь назад, понимаю, что это были одни из лучших дней моей жизни, потому что они полностью изменили ее направление. Кроме того, они изменили меня как человека». Иногда я говорю: «Мне пришлось выбирать между моим прошлым и будущим. Я мог выбрать прошлое, которое было бы таким же, как будущее, или выбрать будущее, которое было бы намного лучше прошлого». После такого сбивающего с толку заявления кое у кого брови ползут вверх, но я хочу сказать лишь то, что большинство людей боятся, как бы перемены или риск не привели к тому, что завтра они станут заниматься тем же, что делают сегодня. Для многих из них следовать принципу выживания «лишь бы день до вечера» лучше, чем рисковать сегодняшним днем ради лучшего будущего. Я прекрасно понимаю эту стратегию. Сегодня я периодически встречаю моих друзей, которые так и остались служителями на пляже Вайкики-Бич, и завидую их жизни — особенно когда приходится мотаться в самолете из Лондона в Нью-Йорк или из Лос-Анджелеса в Сидней. Я тоже часто спрашиваю себя, правильно ли поступил со своей жизнью. Пока я сижу в самолете, и насилую желудок рационами бортпитания, трое моих друзей, чей пляжный стаж перевалил уже за 35 лет, каждый день приходят в одно и то же место на Вайкики-Бич, чтобы выдавать напрокат доски для серфинга, тешить свое стареющее мужское самолюбие, флиртуя с молоденькими студентками, и петь гавайские песни за чаевые. Завтра они будут заниматься тем же на том же месте... Хотя во многих отношениях то же самое можно сказать и обо мне. Главное отличие, на мой взгляд, заключается в том, что мы выбрали для себя разное будущее. Я стремился к другому завтра, а они к тому же самому завтра. Я считаю, что большинство людей можно отнести к одной из этих двух категорий и что от этого зависит, кто согласится пойти на риск ради лучшей жизни, а кто удовольствуется той же самой жизнью сегодня и той же самой жизнью завтра. Я рискнул всем, потому что хотел сделать свое завтра намного лучше, — и это лучший ответ, который я могу дать, чтобы объяснить, как я снова поднялся после потери всего, что у меня было. Я рискнул, проиграл и снова встал на ноги, потому что хотел все того же — лучшего завтра. Большинство людей поступают так, как мои пляжные друзья, и остаются там, где находятся, потому что сегодня чувствуют себя в безопасности и хотят, чтобы завтрашний день оказался таким же безопасным. К сожалению, большинству из нас известно, что рано или поздно сегодняшний день закончится и начнется день завтрашний. Даже мои пляжные друзья это понимают.

Богатый папа видел, насколько велика финансовая дыра, которую я прожег в своем финансовом отчете и своей личной жизни. Еще несколько месяцев назад, просмотрев финансовый отчет моего предприятия, он сказал: «У твоей компании финансовый рак». Но даже зная, что я остался без денег, без жилья и без работы, он ни разу не предложил мне работу или финансовую поддержку. А я не хотел такой поддержки и не надеялся на нее. Я проучился у него более 20 лет и знал, чего теперь от меня ждали.

У моего бедного папы было очень отзывчивое сердце. Он несколько раз предлагал дать мне денег, но я был в курсе его тяжелого финансового положения. По сути дела, его ситуация была немногим лучше моей. Правда, у него был свой дом, но теперь, в конце шестого десятка, он почти полностью зависел от выделенного профсоюзом учителей крошечного пособия при досрочном выходе на пенсию. Все те небольшие сбережения, что у него были, он потерял, когда купил франшизу на производство мороженого и прогорел. Это была далеко не первая попытка моего бедного папы прорваться в мир реального бизнеса, и каждый раз мир бизнеса наказывал его, но не за чрезмерную академическую образованность, а за недостаток опыта реальной жизни. В то же время возраст и амбиции мешали ему найти работу. После того как он побывал большим боссом — начальником Департамента образования штата, мне кажется, ему было трудно просить работу у людей намного моложе себя.

Кроме того, ему очень тяжело было слышать, что его опыт работы в правительстве штата оказался бесполезным в мире бизнеса. Ему часто говорили: «У вас прекрасный послужной список, но, к сожалению, ваши знания — это не то, что нужно нам. Мы не можем использовать то, на изучение чего вы потратили вашу жизнь». В конце концов он поступил так, как поступают многие люди его возраста в его положении: он стал консультантом. Не знаю, нанимал ли его кто-нибудь хотя бы раз, но, похоже, этот титул немного приглушал боль в его душе.

Одной из причин, не позволявших мне опустить руки, стала клятва, которую я дал себе в те дни. Звучала она так: «Я никогда не позволю своему невежеству, гордыне или страху встать на пути к той жизни, которой, я уверен, смогу добиться». Я видел, во что гордыня, недостаток практических навыков реальной жизни, нехватка финансовой эрудиции, отсутствие свежей информации, зависимость от подачек правительства превратили моего отца, и поклялся, что его пример послужит мне назиданием, примером того, кем я не стану. В тот момент я поклялся снова стать учеником, и мое обучение началось с приведения в порядок персонального финансового отчета, отчета о положении, в которое загнали меня финансовая безграмотность и тщеславие. И наконец, я поклялся всегда слушаться богатого папу и заняться изучением того, чему не учится большинство людей.

С девяти лет богатый папа был одним из моих главных учителей. Теперь, в 32 года, я поклялся возобновить обучение у него, повторить пройденный в детстве материал, но на этот раз подойти к его изучению с серьезностью взрослого человека. Я понимал, что мои занятия серфингом и регби подходят к концу, но какой печальной ни казалась эта мысль, я с надеждой смотрел в новое и совершенно иное будущее, которое даст мне власть над деньгами и моей дальнейшей жизнью. Я не хотел стать таким, как мой бедный папа, который переквалифицировался в консультанта и, приближаясь к концу шестого десятка, все еще искал работу, потому что пенсии ему не хватало. Я не хотел ждать до шестидесяти, чтобы внести в свою жизнь перемены, которые мог осуществить в тридцать с небольшим. Я не хотел ждать до шестидесяти, чтобы потом обнаружить, что в моем пенсионном плане не хватит денег, на которые можно прожить до конца моих дней. В 32 года я поклялся навести порядок в своей финансовой жизни, получить образование и позаботиться о своем будущем сегодня — не завтра.

Когда я готовился съехать с квартиры, которую больше не мог себе позволить, и ломал голову над тем, где буду жить, мне позвонил один из друзей. Он собирался на четыре месяца уехать в Калифорнию в командировку и попросил меня присматривать за его домом, поливать цветы и кормить собаку. Это решило проблему жилья — хотя бы на время. Деньги приходили разными путями. В самые критические моменты по почте приходили чеки на возвращаемые переплаты, возвраты и деньги от агентов по сбору платежей, которым, в конце концов, удавалось выбить кое-что из должников моей компании. Но, к сожалению, чеки приходили нечасто, и бывали дни, когда я ничего не ел только потому, что в кошельке было пусто. Но, как бы тяжело порой ни приходилось, я называю этот период хорошим по той простой причине, что он дал мне время выяснить, кто я такой и из чего сделан.

Вскоре после моего вселения во временное пристанище мне позвонил еще один друг. Он работал «охотником за головами», подыскивая способных менеджеров для разных фирм. «У меня есть компания, где тобой очень заинтересовались. Я рассказал им, что ты был лучшим торговым агентом у «Xerox», а последние четыре года возглавлял отдел сбыта на внутреннем и международном рынке, имея под началом несколько сотен продавцов. Они ищут как раз такого человека, как ты. Платят отлично. Частые командировки, солидный счет на представительские расходы, щедрые льготы и, кто знает, может, в один прекрасный день ты станешь президентом компании. Тебе даже не придется переезжать. Они хотят, чтобы ты стал связующим звеном между их азиатским и калифорнийским филиалами здесь, на Гавайях. Что скажешь?» Стоит ли говорить, что для банкрота в безнадежном положении этот звонок прозвучал как звонок самого Господа. Я чувствовал себя на седьмом небе. Бедствующая и отчаявшаяся часть моей души уже предвкушала высокооплачиваемую работу, престиж, высокое положение, привилегии, шикарное авто и корпоративную карьеру. И что еще важнее, я снова почувствовал себя нужным и любимым. Кроме того, я знал, что идеально подхожу для этой работы, так как имел за плечами диплом Нью-Йоркской академии и отлично разбирался в японской культуре, будучи японо-американцем в четвертом поколении. Я дал согласие не раздумывая. Через четыре недели я оказался в числе трех кандидатов, отобранных компанией после рассмотрения 16 резюме. Я даже покупал для каждого собеседования новый костюм, тратя на одежду деньги, отложенные на еду. В день последнего собеседования я сидел в приемной у дверей кабинета регионального вице-президента, но вместо радости мной почему-то овладело беспокойство. Что-то было не так. И тут моему сознанию открылась истина, от которой меня замутило: ведь я иду строго по стопам моего бедного папы, с той лишь разницей, что мне тридцать два, а ему — пятьдесят девять, и мы оба пытаемся устроиться на работу. Мне предлагали деньги, гарантии, должность, карьеру, льготы, и я понял, кто из сидевших во мне людей соблазнился на это предложение.

Десять бесконечно долгих минут я сидел у дверей кабинета вице-президента и вел разговор с самим собой. Когда эти 10 минут наконец истекли, я написал записку: «Благодарю вас за проявленный ко мне интерес. Я высоко ценю ваше время и внимание. Ваше предложение было чрезвычайно лестным для моей самооценки, но я должен идти своей дорогой и поэтому вынужден снять свою кандидатуру на получение работы в вашей компании. Спасибо». Я передал записку секретарше и закрыл за собой дверь. Это был последний раз в моей жизни, когда я пытался устроиться на работу.

Богатого пану всегда больше интересовало то, какой тип характера я себе выберу, чем то, какой профессией овладею. В этот момент жизни мне пришлось выбирать между двумя типами характера: нытиком и бойцом. После двух недель жизни в реальном мире без гроша за душой сидевший во мне нытик начал брать верх. Однажды утром во мне проснулся боец и целый день я чувствовал себя превосходно, но потом нытик снова оказался сильнее. К концу четвертой недели счет был ничейным. Половину времени я был нытиком, а другую половину —бойцом. Именно тогда ситуация наконец начала меняться. Как только я свыкся со статусом человека без денег, без работы и без профессии, в моей жизни стали происходить перемены. Другими словами, меня вполне устраивало быть никем. Я больше не был ни подростком, ни студентом, ни торговым моряком, ни военным летчиком, ни предпринимателем. У меня не было ничего, и мне это вроде как нравилось. Все было не так уж и плохо. Я превратился в ничто, и не имел ничего. И чем дольше я оставался в этом положении, тем сильнее становился сидевший во мне боец. Одной из причин моего отказа от должности менеджера по продажам стало то, что я находился в самой середине эксперимента над собой и просто хотел посмотреть, какой тип характера победит.

Богатый папа часто задавал своему сыну и мне один и тот же вопрос: «Если бы у вас ничего не было — ни денег, ни работы, ни еды, ни жилья, — что бы вы стали делать?» Мы отвечали: «Я бы нашел работу, чтобы заработать на жизнь», богатый папа говорил: «Вы, ребята, запрограммированы стать служащими».

Если мы отвечали: «Я бы поискал возможность создать или купить бизнес», — богатый папа говорил, что мы запрограммированы на то, чтобы стать предпринимателями.

Если мы отвечали: «Я бы нашел выгодную возможность для инвестиции, а потом принялся искать инвесторов», — он говорил, что мы запрограммированы на то, чтобы стать инвесторами и предпринимателями.

К этому богатый папа добавлял: «Большинство людей от рождения запрограммированы на то, чтобы идти искать работу. По сути дела, они и в школу ходят для того, чтобы подтвердить свое предназначение. Но если вы хотите получить право на два последних ответа, то вам необходима другая форма обучения». Такую форму обучения он называл обучением жизни в реальном мире.

В какой-то момент тихого одиночества я вспомнил этот простенький тест богатого папы и принялся решать, какой из этих ответов подойдет для меня.

Богатый папа позвонил через шесть недель после нашего обеда в китайском ресторанчике и спросил, не откажусь ли я отобедать с ним. Я, естественно, согласился. На этот раз мы встретились в дорогом ресторане в центре Гонолулу, где собирались на обед самые влиятельные лица города. Почти все посетители были в деловых костюмах. Я приехал на автобусе, одетый в шорты и ярко-красную гавайскую рубашку, стараясь изо всех сил выглядеть богачом, которому нет необходимости одеваться как все. Сомневаюсь, что мне удалось кого-нибудь обмануть или что кому-то было до этого дело. К тому же, форма одежды не могла произвести впечатления на богатого папу, который был в курсе моего финансового положения. Поднявшись, чтобы поприветствовать меня и пожать руку, он спросил:

— Как дела?

—Лучше не бывает, — ответил я, усевшись на стул. — Привыкаю ничего не иметь и быть никем. Богатый папа усмехнулся и сказал:

— Не так уж и плохо, правда?

— Да нет, нормально, — сказал я. — Плохо только тогда, когда одолевают сомнения и начинаю корить себя за все глупости, которые натворил. Но я становлюсь сильнее. Нытик, сидящий во мне, ослабил свою хватку, а боец набирается сил. Я уже почти готов к схватке с реальным миром.

После того как я рассказал ему о том, что участвовал в конкурсе на высокооплачиваемую должность менеджера по продажам, а потом отказался, лицо богатого папы расплылось в широкой улыбке.

— Это лучшая новость, которую я услышал от тебя за последние месяцы. Ты и вправду решил изменить свое будущее. И самое главное, я рад, что ты нашел в себе смелость поселиться в реальном мире.

Озадаченный, я взглянул на него искоса и спросил:

— А разве каждый человек желает жить в реальном мире?

— Большинство считает, что они это делают, но если честно, то сегодня большинство людей делают все, чтобы от него спрятаться.

Тут подошел официант, вручил нам меню и быстро перечислил фирменные блюда дня. — Люди прячутся от реального мира? И как они это делают? Ищут гарантированную работу? — спросил я.

Богатый папа вернул меню официанту и сказал:

— Как обычно, — затем он посмотрел на меня: — Помимо гарантированной работы, есть много способов спрятаться от реального мира. Сегодня большинство людей тратят свою жизнь на беготню от убежища к убежищу. Например, очень многие покидают убежище своего дома, чтобы отправиться в убежище колледжа. После его окончания многие устремляются в убежища работы или профессии. Если они женятся, то начинают строить убежище для своей семьи, и этот процесс продолжается, пока люди бегают из одного безопасного убежища в другое. Когда люди теряют работу, они часто сдувают пыль со своих резюме и бегут искать повое убежище, а после развода многие бегут искать другого человека, с которым можно построить новое убежище семейного очага.

— Но разве это плохо?

— Нет, это не обязательно плохо — до тех пор пока у человека есть другое убежище, — сказал богатый папа, отхлебнув воды из стакана. — Но когда человек покидает одно безопасное убежище и потом не может найти другое, появляются проблемы. Именно это случилось с твоим отцом.

— С моим отцом? — удивленно переспросил я.

— Да, с твоим отцом, — повторил богатый папа. — Сегодня ему пришлось столкнуться с реальным миром — точно так же, как столкнулся с ним ты, — и я не знаю, у кого из вас дела пойдут лучше. Вся разница между вами только в том, что твой отец впервые столкнулся с реальным миром уже на шестом десятке, а тебе всего тридцать с небольшим. У вас обоих нет работы. Мне очень интересно за всем этим наблюдать.

— Расскажи мне о реальном мире, с которым столкнулся сегодня мой отец.

— Твой отец покинул убежище родительского дома, окончил хороший колледж, получил хорошую работу и поднялся по лестнице успеха. Так?

— Так.

— Таким образом, твой отец переходил из одного безопасного убежища в другое, пока не достиг должности начальника Департамента образования. Он покинул дом, выучился, женился и остался в системе образования. Я прав?

Я утвердительно кивнул и сказал:

— Он был блестящим студентом и поэтому остался в системе, или, как ты говоришь, в убежище, которое подкармливало его самолюбие и позволило добиться успеха. Не хочешь же ты сказать, что он должен был бросить убежище высшего образования?

— А зачем? — сказал богатый папа. — Он был умным парнем, способным студентом, старостой класса, быстро пробился наверх, и поэтому ему просто нужно было остаться в той системе, где он добился таких успехов. На его месте я тоже, возможно, поступил бы так же. Но затем, в 50 лет, он решил уйти из системы, а мир за ее стенами совсем другой — реальный. Когда дело дошло до финансов, твой отец оказался не готов к жизни в реальном мире как с точки зрения интеллекта, так и с точки зрения эмоций.

— Ты имеешь в виду его решение баллотироваться на пост заместителя губернатора штата Гавайи?

—Да. Такой честный человек, как твой отец, выступает против коррумпированной политической системы и обнаруживает, что честность — это далеко не лучшая политика. Ом меняет убежище на реальный мир, принимает участие в выборах и проигрывает. После проигрыша он оказывается вне системы, в которой вырос, где преуспевал, единственной системы, которую он знает. Неожиданно для себя ему приходится столкнуться с реальным миром — и он не может к нему приспособиться. В довершение всех неприятностей, вскоре после того как он потерял работу, скоропостижно умирает от сердечного приступа твоя мама. Как мне кажется, она просто не смогла пережить потрясение, вызванное этим поражением, тем, что твой отец остался без работы и оба они оказались вне системы, которая когда-то их защищала.

— Мама переживала гораздо сильнее, чем отец. После того как он проиграл выборы, большинство ее лицемерных светских подруг перестали ей звонить и отказывались ходить с ней обедать. Так же поступили и многие из ее близких друзей. Мир может быть очень жестоким по отношению к тем, кого считают неудачниками. Люди любят тебя, когда ты на вершине, и забывают, когда ты оказываешься внизу. Я уверен, что мама тяжелее всех переживала падение отца с вершины, и думаю, что именно поэтому она умерла, не дожив до пятидесяти.

Пока я говорил о своей матери, богатый папа сидел молча. Он знал, как мне ее не хватало. Выдержав положенную паузу, он продолжил:

— После того как у твоего отца заканчивается траур, он снова женится, разумеется, на школьной учительнице. Затем он покупает ту треклятую франшизу на производство мороженого и теряет все свои сбережения. Затем он разводится, поскольку сознание того, что у тебя нет убежища, нет безопасной гавани, губительно для супругов — как молодых, так и старых. В результате сегодня твой отец оказался в положении сироты. Его родителей больше нет, жен тоже нет, его дети не могут оказать никакой поддержки, а убежище, в котором он вырос, — система образования—не принимает его обратно. Теперь он хватается за случайную работу, пытаясь выжить, пытаясь найти дверь в следующее убежище, где он мог бы найти защиту от реального мира.

— Если бы не его учительская пенсия, реальный мир раздавил бы его, — сказал я. — Он мог бы даже оказаться бездомным. Богатый папа согласился.

— Вам, ребята, следовало бы взять его к себе, как это делают многие дети, потому что в критической ситуации последним убежищем становится семья, если, конечно, она может себе это позволить, — сказал богатый папа, глядя мне прямо в глаза. — Ты ведь не можешь позволить себе заботу о нем прямо сейчас — ведь так?

— Это будет трудновато, но я что-нибудь придумаю. Но чего ради мы затеяли этот разговор о реальном мире и убежищах?

— С того, что твое обучение продолжается, — с улыбкой ответил богатый папа. — То, что тебе уже за тридцать, вовсе не значит, что ты больше не можешь учиться. Финансовая ситуация, в которой ты находишься, просто ужасна. Но, слава Богу, ты столкнулся с ней в 32 года. А теперь ты можешь сделать выбор: использовать этот неудачный опыт, чтобы попасть в еще худшую ситуацию, как это делает большинство неудачников, или превратить его в самую лучшую ситуацию из всех, с которыми тебе доводилось до сих пор сталкиваться. Миллионы людей, привязанных к своим офисам, фермам, торговым агентствам и т.д., живут под страхом оказаться там, где ты находишься сегодня. Многие с удовольствием посмеются над тобой и отнесутся к тебе как к пари. Но кое-кто может позавидовать тебе в том, что, по крайней мере, ты уже прошел через боль потери всего, что имел.

— По-моему, это нелепо. С чего это вдруг кто-то станет завидовать тому, что у меня ничего нет?

— С того, что у некоторых людей есть такое качество, как проницательность. Они видят то, чего не видят или не хотят видеть другие, — сказал богатый папа. — Некоторые люди начинают осознавать, что вашему поколению придется решать гораздо более сложные проблемы. После 2000 года многие представители твоего поколения поймут, что столкнулись с той же финансовой ситуацией, в которой ты оказался сегодня. Часть из этих проницательных людей позавидует тебе, потому что ты уже столкнулся с нищетой, с реальным миром, миром без убежищ. То, что у твоих сверстников есть деньги и успех сегодня, вовсе не значит, что они будут у них завтра. Те, кто это поймет, и будут тебе завидовать.

— Мне все-таки не совсем ясно, почему они будут мне завидовать.

— Потому что ты уже прошел половину пути. Большинство людей цепляются за ложное чувство безопасности, зная, что с каждым днем гарантии их работы и финансового благополучия становятся все слабее. А так как ты уже знаешь, что такое провал, то у тебя теперь есть время исправить положение и извлечь из собственного опыта полезные уроки. Что ты предпочитаешь: двигаться вперед или пятиться назад?

—Я вполне могу сделать и то, и другое, — ответил я. — Сейчас я на распутье. Я уже столкнулся с тем, что ты называешь реальным миром, и он кажется мне не таким уж плохим.

— Это хорошо, — улыбнулся богатый папа. — Видишь ли, больше всего в жизни мне повезло в том, что я столкнулся с реальным миром в 13 лет.

— Когда твой отец умер и на тебя легла ответственность за бизнес и за семью?

— В 13 лет, когда твой отец изучал в школе азбуку гарантированной работы, я оказался один на один с реальным миром — миром, с которым он борется сегодня — объяснил богатый папа. Я был подростком без образования и без денег, у меня на руках оказались убитая горем больная мать, семья, прогорающий бизнес, и не было человека, на которого можно было опереться. Глядя в прошлое, я понимаю: это было самое лучшее из всего, что когда-либо могло со мной случиться. Сегодня у меня так много денег только потому, что тогда мне негде было спрятаться. Именно поэтому я не собираюсь сейчас помогать тебе. Протянув тебе руку помощи, предложив убежище, я бы только отсрочил неизбежное. Если бы ты принадлежал к моему поколению, я дал бы тебе работу, так как все, что нужно моему поколению, — это гарантированная работа. Но вашему поколению гораздо больше нужна финансовая безопасность. У вашего поколения полно рабочих мест — ресторанам быстрой еды постоянно нужны рабочие руки. Чего не хватает вашему поколению, так это финансового образования, необходимого для обеспечения финансовой безопасности, и ваша неграмотность в этой сфере станет причиной неизбежного.

— Неизбежного?

— Да, неизбежного. Все идет к тому, что у вашего поколения не будет таких безопасных убежищ, как программы «Social Security» и «Medicare» (программа страхования здоровья престарелых), или их будет недостаточно, чтобы рассчитывать на их поддержку. Миллионы людей твоего возраста либо вообще не будут иметь никаких пенсионных сбережений, либо их будет слишком мало для того, чтобы обеспечить спокойную старость. У миллионов твоих сверстников не будет пенсионных планов категории DB или профсоюзных пенсионных планов, которые могли бы защитить их от реального мира. Поэтому то, с чем ты столкнулся сегодня, ожидает твое поколение где-то после 2010 года, когда меня уже не будет.

Я сидел и молчал, пока официант расставлял перед нами тарелки с едой. Я начинал понимать, почему оба моих папы так рьяно отстаивали пенсионные планы своих работников. После того как официант ушел, я сказал:

— Выходит, у твоего поколения есть пенсионные планы категории DB, а у моего их может не быть. И ты видишь в этом большую разницу.

— Чудовищную разницу. Видишь ли, у работников, которые трудились на твоего папу, есть правительство и профсоюзы, которые поддержат их в пенсионном возрасте. А мои работники могут рассчитывать только на себя, и большинство из них не откладывают деньги в пенсионные планы. Они даже не знают, в чем их смысл. Некоторые думают, что это такие же безопасные планы, как и пенсионные планы категории DB. И эта ошибочная уверенность и приводит к тому, что у большинства моих работников нет никаких сбережений. У них есть хорошие дома, хорошие машины и хорошие телевизоры, но больше ничего. И это меня тревожит. Я рассказываю им об инвестициях, но хорошие машины и телевизоры значат для них больше, чем взаимные фонды или сбережения в банке. Кроме того, они не понимают разницы между сбережениями и инвестициями. Они думают, что это одно и то же. Вот почему я беспокоюсь за тебя и твое поколение. У большинства людей моего поколения есть хоть какая-то защита от реального мира. Большей же части твоего поколения рано или поздно придется столкнуться с реальным миром, а они к этому не готовы, и многие уже будут слишком старыми для такой встречи. Эта всеобщая проблема все ближе, но, похоже, никто не обращает на нее внимания.

—Значит, миллионам людей моего поколения когда-то придется столкнуться с тем, с чем я столкнулся сейчас, — оказаться один на один с реальным миром, не имея ничего?

— Да... именно об этом я и говорю, — безжалостно произнес богатый папа. — Единственная разница в том, что ты столкнулся с реальным миром в 1979 году, в 32 года, а многие твои сверстники столкнутся с ним после 2010 года, когда им будет 62,72,82 или, боже упаси, еще больше, но столкнуться с реальным миром придется всем.

— Ты хочешь сказать, что если люди моего поколения не внесут достаточно денег в пенсионные планы, то они останутся без средств к существованию?

— Больше того. Деньги в пенсионном плане твоего поколения могут закончиться даже в том случае, если человек внесет больше, чем достаточно, потому что все пенсионные планы твоего поколения может уничтожить один грандиозный фондовый крах — крах, который я предсказываю. — Значит, у пенсионного плана категории DB есть защита от фондового краха, а у плана DC нет?

Богатый папа кивнул.

— Как правило. Правда, известны случаи, когда даже планы DB лишались денег в результате плохого управления. Но все же пенсионные планы категории DC подвержены гораздо большему риску. Так или иначе, проблемы назревают, и вскоре наступит момент истины. И тогда твое поколение узнает, сработает ли этот новый план. Проблема в том, что твое поколение узнает это только после того, как окажется на пенсии.

— Ты хочешь сказать, что мои одноклассники в 65 лет могут обнаружить, что их план категории DC ненадежен или недостаточен? — спросил я. — И единственная возможность выяснить это появится только после ухода на пенсию, когда будет уже слишком поздно искать работу и пополнять его?

Богатый папа утвердительно кивнул и продолжил:

— Вся беда в том, что многие люди твоего поколения вообще ничего не вносят в пенсионные планы, многие вносят недостаточно и лишь совсем немногие осознают, насколько рискованно держать деньги в ценных бумагах и взаимных фондах. Крах рынка может превратить взаимные фонды в пыль. И это произойдет, правда, не со всеми компаниями или взаимными фондами, но где-то в будущем для твоего поколения прозвенит звонок, предупреждающий о том, что их планы категории DC ненадежны, и их пенсионное убежище находится под угрозой. Как только твое поколение осознает это, люди кинутся бежать с рынка. Возникнет паника, и рынок рухнет. А если паника окажется всеобщей, то крах будет самым большим в истории мира. Проблема — намного более серьезная, чем недоработки в пенсионной реформе, и заключается в том, что на рынок приходит слишком много инвесторов-любителей. Вот почему я предсказываю, что большей части твоего поколения придется столкнуться с реальным миром, в котором ты оказался сегодня. Единственный вопрос в том, сколько им будет лет, когда это произойдет?

— Большей части моего поколения? — недоверчиво спросил я.

— Да, большей части твоего поколения. Я бы сказал, что по меньшей мере, у 80 процентов людей твоего поколения не хватит денег, чтобы уйти на пенсию. А миллионы окажутся без денег и без поддержки после 2020 года, после того как произойдет этот грандиозный крах фондового рынка. У правительства США не хватит сил прокормить более 150 миллионов человек, нуждающихся в государственной поддержке.

— Больше 150 миллионов человек? — снова переспросил я, сомневаясь в названных богатым папой цифрах. — Но ведь в стране всего 75 миллионов беби-бу-меров.

— Да, цифра перевалит за 150 миллионов, потому что сюда придется включить людей моего поколения, которые еще будут живы, а также миллионы уже существующих бедняков. К 2030 году, только благодаря медицинским достижениям в области продления жизни, половина населения США будет требовать все большей и большей государственной поддержки, потому что эти люди в финансовом отношении не будут готовы встретить старость.

— И сюда не входят миллионы служащих государственных учреждений и предприятий, которые тоже будут надеяться, что правительство позаботится о них, как было обещано, — добавил я. — Людей, которые, как мой отец, всю жизнь проработали на государство.

— Ты прав, — кивнул богатый папа. — Слишком многих людей приучили к мысли, что о них позаботится правительство, что оно станет тем надежным убежищем, которое защитит их от реального мира, и это только усугубит проблему.

— Получается, что многим детям беби-бумеров придется поддерживать своих родителей.

— Не только своих родителей. Детей беби-бумеров, тех, кто родился после 1970 года, могут попросить поддерживать по две семьи. Другими словами, если у молодых супругов два ребенка, то с помощью различных налогов их могут заставить поддерживать еще четырех человек, которые не в состоянии обеспечить себя сами.

— Ты хочешь сказать, что семья из четырех человек фактически будет насчитывать восемь ртов?

— Вполне возможно. Это может привести к битве поколений за деньги и обеспечение жизни, к битве между молодыми и старыми. И если власть окажется у стариков, то молодых однозначно заставят платить налоги за стариков, — предположил богатый папа. — Но если в политике победят молодые, то миллионы стариков твоего поколения беби-бумеров примутся жаловаться на то, что молодежь больше не уважает старших.

При этой мысли богатый папа тихонько засмеялся.

— Почему ты смеешься? — спросил я. Не переставая смеяться, он сказал:

— Уважение к старшим — это идея, время которой прошло. Я думаю, что будущие поколения будут уважать старших меньше, а не больше. Но, возможно, я и ошибаюсь. Возможно, дети беби-бумеров с радостью раскроют свои кошельки, чтобы дать старикам столько денег, сколько тем будет нужно. Кто знает? В мире происходят и более странные вещи.

Следующие несколько минут мы уделили еде и почти не разговаривали. Я сидел и думал о возвращении домой, прикидывая, стоит ли мне прогуляться пешком или раскошелиться на автобус. Я не осмеливался попросить богатого папу подвезти меня. Кроме того, я не хотел терять еще одну возможность столкнуться с реальным миром и столкнуться, не имея ничего... или почти ничего. Я уже начал считать, что мне повезло столкнуться с реальным миром в 32, а не в 72, 82 или 92 года.

После того как нам принесли счет и богатый папа взял его в руки, я спросил:

— Как мы умудрились попасть в эту переделку? Как вышло, что у нас оказалось столько миллионов людей, которым необходимо безопасное укрытие от реального мира?