Католическая Церковь учит, что Таинства — это священные и действенные знаки, установленные Иисусом Христом, чтобы сообщать людям спасительную благодать. Участвуя в таинствах, человек получает от Бога плоды искупления (ХВ, с. 369). Таинства считаются действенными вне зависимости от человеческого несовершенства. Поэтому всякое таинство, преподанное правильно и с правильным намерением, является, с точки зрения католического богословия, действенным. Таинства в Католической Церкви считаются действенными ex opera operato (лат. — в силу совершенного действия). Поэтому достоинства совершителя таинств не могут повлиять на их действенность.
В католическом вероучении догматически закреплено незыблемое количество таинств. Начиная с XIII века, несколько западных соборов, которые Католическая Церковь считает Вселенскими, принимали постановления о том, что таинств существует только семь. Тридентский Собор даже постановил, что всякий, кто утверждает, что таинств больше или меньше семи, должен быть «отлучен от сообщества верных» (ХВ, § 663).
В восточном святоотеческом наследии учение о незыблемом количестве церковных таинств отсутствует. Как писал протопресвитер Иоанн Мейендорф, «византийское богословие никогда … не связывало себя с каким-либо определенным числом таинств». Более того, отец Иоанн отмечает, что «на протяжении всего святоотеческого периода так и не было выработано технического термина, который определял бы таинства как особую категорию церковных священнодействий». Поэтому у различных восточных церковных писателей встречаются различные перечни церковных таинств и обрядов. Например, в сочинениях Дионисия Ареопагита и преподобного Феодора Студита перечисляется шесть таинств: Крещение, Евхаристия, Миропомазание, Священство, пострижение в монахи и погребение. В XV веке Симеон Солунский также относил монашеский постриг к церковным таинствам. А его современник митрополит Эфесский Иоасаф прямо писал: «Верую, что число церковных таинств не семь, а значительно больше». Он приводит список из десяти таинств, к которым также относит монашеский постриг, погребение и освящение храма. Тем не менее под влиянием католического богословия на Востоке постепенно распространилось учение о семи таинствах. Общепринятым оно стало в Православной Церкви лишь в XVII-XVIII веках. Потому современные православные богословы нередко оспаривают это учение.
Особенностью католического богословия является также разделение таинств на две группы. Первую группу составляют таинства, налагающие на душу неизгладимый характер. Это таинства Крещения, Миропомазания и Священства. По учению Католической Церкви, они налагают на человека особый духовный знак и потому не могут быть повторно совершены над одним и тем же человеком. Остальные четыре таинства (Евхаристия, Брак, Елеосвящение и Покаяние) не налагают на душу подобного знака и потому могут быть повторены (ХВ, § 661, 665, 671). В Православной Церкви отсутствует подобная догматически закрепленная классификация.
Также католическое богословие выделяет по отношению к каждому таинству его материю, форму, совершителя и принимающего. Под материей понимаются предметы, а под формой — слова, употребляемые при совершении таинства. В догматических и канонических постановлениях Католической Церкви четко оговаривается по отношению к каждому таинству, что является его материей и формой, а также кто и при каких условиях могут его совершить и принять. Отсутствие хотя бы одного из необходимых элементов делает таинство недействительным. Хотя в таком подходе к таинствам и нет прямого отступления от учения Древней Церкви, все же следует признать, что подобной детализации в восточном богословии никогда не было.