Отцом доктрины предопределения в западном богословии по праву считается блаженный Августин (354-430). Он высказал ее в ходе борьбы с пелагианской ересью. Августин пришел к мысли, что человек своими силами не способен не только жить согласно Божественному Закону, но даже и уверовать в Бога. Воля к праведным делам не принадлежит человеку, а дается ему по благодати, равно как и осознание своей греховности. Причина, по которой Бог, несомненно имеющий силу спасти все человечество, проявляет по отношению к одним милость, а к другим — только справедливость, остается непостижимой тайной Божией. Эта жесткая доктрина, получившая в позднем августинизме бескомпромиссный характер, не была принята Западной Церковью. При этом Августин оставался практически главным богословским авторитетом на западе, так что попытки возродить его крайний предестинационизм предпринимались в Европе неоднократно. На западе сначала в IX, а затем в XIV веке возрождался спор о предопределении.
Вопрос о том, имело ли место прямое влияние позднего августинизма на богословие реформации остается открытым. Однако вполне очевидна близость этих взглядов. К тому же Августин был одним из тех западных богословов, к которому и Лютер, и Кальвин относились с огромным почтением, и в значительной мере опирались на его сочинения. Лютер полагал, что возрождает истинное богословие Августина. Кальвин также считал себя прямым последователем отца латинского богословия.
Учение женевского реформатора о Божественном предопределении изложено в главах 21-24 третьей книги «Натавления в христианской вере» (издания 1559 года).
«Предопределением мы называем предвечный замысел Бога, в котором Он определил, как Он желает, поступить с каждым человеком. Бог не создает всех людей в одинаковом состоянии, но предназначает одних к вечной жизни, а других к вечному проклятию. В зависимости от цели, для которой создан человек, мы говорим, предназначен ли он к смерти или к жизни» (Наставления. Кн. III, гл. XXI, 5).
По Кальвину избрание христианина подобно избранию Авраама и израильского народа. Никаких оснований для избрания этого народа в нем самом не было. Господь свободно избирает один народ из многих и заключает с ним Свой Завет. Причина этого избрания «коренится в бескорыстной любви Бога» (гл. XXI, 5).
«Мы говорим, что Бог в Своем предвечном и непреложном плане однажды определил, кого Он желал спасти и кого оставить на гибель. Мы говорим, что относительно избранных этот план основан на Его милости вне всякой связи с заслугами людей. Напротив, врата жизни закрыты для тех, кого Бог желает предать проклятию. И мы говорим, что это происходит по Его суждению, тайному и непостижимому, однако праведному и справедливому. Далее, мы учим, что призвание избранных является как бы зримым образом и свидетельством их избрания. Второй знак избрания — это их оправдание, вследствие которого они войдут в славу, в которой сокрыто совершенное исполнение избранничества. Как Господь отмечает избранных, призывая их и оправдывая, так, напротив, лишая отверженных познания Своего слова и освящения Своим Духом, Он указывает, каков будет их конец и какой приговор им уготован» (Кн.III, гл. XXI, 7).
Кальвин выступает против тех, кто отождествляет предопределение с предведением. Такое отождествление означает, что Господь предопределяет ко спасению тех, о чьих будущих добрых делах Он знает по предведению. С точки зрения Кальвина такая логика недопустима, ибо она делает основанием избрания не волю Божию, а человеческие дела. «Благодать Божия прославляется нашим избранием, только если это избрание незаслуженно. Но оно не было бы таковым, если бы Бог, избирая Своих верных, рассматривал, каковы будут дела каждого» (гл. XXII, 3).
Твердую уверенность во спасении Кальвин связывает с единением христианина со Христом. «Иисус не допустит гибели ни одного из тех, кого Он соединил с Собой». Но соединяет Он, опять же, лишь избранных. Фактически получается, что (по Кальвину) Бог не желает всеобщего спасения. Он избирает лишь часть людей и соединяет их со Христом. Они чувствуют уверенность в своем спасении. Остальных же Бог по Своей непостижимой воле определил к гибели. По этой логике Христос умер не за всех, а лишь за избранных. Остальные — это не Его стадо, они не слышат и не знают Его голоса, не следуют за Ним.
Таким образом, Кальвин в довольно четкой и ясной форме изложил доктрину предопределения. Тем не менее, как сказано, это учение не является центральным пунктом его богословской системы. Уже после смерти Кальвина тема "избранности" стала доминировать в реформатском богословии и позволила отождествлять реформатские общины с народом Израиля. Точно так, как когда-то Бог избрал Израиль, теперь Он избрал реформатские общины, чтобы они были Его народом. Начиная с этого момента, доктрина предопределения стала выполнять ведущую социальную и политическую функцию, которой она не обладала при Кальвине.
И именно учение о предопределении стало предметом ожесточенных дискуссий в начале XVII века в кальвинистской среде в Голландии.