Реферат Курсовая Конспект
Введение в Сектоведение - раздел Механика, Введение В Сектоведение. Н...
|
Введение в Сектоведение.
На протяжении всего бытия Церкви Ей противостоят еретические секты стремящиеся ниспровергнуть Домостроительство нашего спасения. Упоминания об этой борьбе зафиксированы в самых авторитетных текстах Предания - в Священном Писании и церковно-исторических памятниках. Егезип говорит, что до времени смерти Иакова праведного “церковь называлась чистою девою, ибо она не была еще растлена суетными учениями. Началось растление с Февуиса, недовольного тем, что его не сделали епископом; он принадлежал к одной из семи народных сект (ton epea airesewn). Из них же вышли и Симон, родоначальник Симониан, и Клеовий, от которого произошли Клиовиане, и Досифей, от которого - досифиане, и Гофей, от которого - горфеане и Масвофей. От сих произошли менандриане, маркиониты, карпократиане, валентиниане, василидиане и сатурнилиане”.
После смерти Иакова праведного церковный мир был нарушен был нарушен вторгшимися в христианские общины еретиками. “Принимавшие христианство иудеи и язычники не отказывались окончательно от своих прежних воззрений. Одни по неведению, другие, вследствие неискреннего обращения - привносили свои прежние верования в новую религию и смешивали одни с другими”. Следы заражения христиан ересью главным образом гносисом встречаются в посланиях апостольских, большинство из которых относится к 60-м началу 70-х годов I века и только писания апостола Иоанна Богослова к концу этого века. В посланиях: 2-м Петра, Иуды, Колосянам, Ефесянам, пастырских посланиях, в посланиях апостола Иоанна Богослова и Апокалипсисе обличаются эти лжеучения. В частности, во Втором Послании апостол Петр говорит, что еретики, “отвергаясь искупившего их Господа, навлекут сами на себя скорую погибель” (2 Петр. 2,1.).
“Большая часть из этих сект, возникавших в христианском мире в 1-м, 2-м, и 3-м веках, исчезли довольно скоро; лишь немногие из них продолжали существовать до 5-го, 6-го и 7-го столетий. Но их влияние, - как полагает проф. Иванцов-Платонов, - далеко не исчезло так скоро, но напротив весьма сильно отражалось как на сектах позднейших, образовавшихся уже к средним векам христианской истории, так и жизни самого христианства. Прежде всего древнейшие секты независимо от частных пунктов вероучения и нравоучения, со стороны общих начал и характера их представляют, так сказать основные типы, первоначальные образцы, по которым стали образовываться позднейшие секты, подобно тому как и в главных направлениях только что начинавшего тогда формироваться церковно-христианского богословия мы можем находить основные и вполне характерные типы позднейших направлений, развивающихся в христианском богословии”.
У более поздних сект сходство с ранними обнаруживается не только в общем характере и направлении, но и в частных пунктах вероучения. “В развитии сект... можно заметить своего рода еретическое преемство - как бы своего рода еретическое предание” подобно церковному. “Поэтому для разъяснения истории позднейших сект необходимо обращаться к предшествовавшим им древним сектам”. Указывая на эту историческую связь идей прот. проф. Иванцов-Платонов отмечает, что это не значит будто бы одни секты представляют повторение древнейших. “Напротив всякая позднейшая секта несомненно представляет что либо новое своеобразное: идеи сект древних переходя в позднейшие, много видоизменяются под влияние новых исторических и национальных условий и в сочетании с другими идеями, привходящими в позднейшие секты из новых исторических и национальных источников”. Существование сектантства представляется ему как процесс “мысли, тождественной по своей основе для различных исторических эпох, но видоизменяющейся в своем развитии под влиянием новых исторических условий”.
Попытка выявить историческую связь между сектантскими учениями, установить влияние одних доктрин на формирование идей у других, а также выявить ереси архетипы не является в богословии новой. Схожий подход к сектантству встречается уже у св. Иринея Лионского в его труде “Опровержением лжеименного разума”, посвященного критике гностицизма. Этот метод находит применение в первой и отчасти третьей книге “при изложении еретических гностических учений, хотя в собственном смысле истории развития гностицизма там нет, а подчеркивается лишь связь отдельных учений”, а вторая книга содержит в себе “общее ниспровержение” валентинианства, а значит, и всего гностицизма, так как валентинианство есть “сокращение всех ересей” (соб. еретиков). Однако у св. Иринея преемственность в распространении ересей мыслится весьма конкретно, тогда как у проф. Иванцова-Платонова более расширено, а в опытах позднейших исследователей весьма широко.
Проиллюстрировать концепцию существования сект архетипов (основных типов или первообразцов) можно на ряде примеров из церковной истории, начиная с гностицизма.
Хотя идейная борьба с гностицизмом была завершена во II веке, и с III-го в. начался упадок гностицизма, однако он еще долго представлял внушительную силу. Противостояние ему продолжалось в IV в.: против него писали св. Епифаний и Филастрий, в V в. - блаж. Феодорит, а в V и VI веках борьба с ними велась византийскими чиновниками, руководствовавшимися предписаниями феодосиановского и юстиниановского кодексами. Но гностицизм, по замечанию проф. Э. Поснова, чрезвычайно живуч и следы его существования указывают и в средних веках, и в новом времени, и в XIX в., и в XX в.
В средние века ереси павликиан и богомилов, катаров и альбигойцев, были генетически связаны с гностико-манихейским кругом идей, и обнаруживали тот же самый тип мышления и мировосприятия. Гностические учения проявлялись и в иные эпохи и в совершенно других условиях. “Чистым гностицизмом является лурианская каббала, мистическое течение в иудаизме, созданное Ицхаком Лурией (Ари “Святым Львом”) в XVII веке. Тем же XVII веком датируется появление в России хлыстовства, продолжающего свою деятельность по настоящее время, образ жизни которых (практика) напоминал описание манихейской религиозной практики. По причине неразработанности хлыстовских представлений о Боге и мире трудно судить об их онтологии, но хлыстовкое учение о нравственности весьма близко гностически-манихейской этике, в основании которой лежит дуализм. Согласно манихейской доктрине материя есть источник зла, а дух - добра, и смысл жизни заключается в борьбе между ними. Подобно им “хлысты учат, что тело человека (“плоть”), как материя, как произведение дьявола, есть источник всех зол и бедствий человеческих, корень всех духовных страстей и похотей, причина разврата и нравственного падения, и - поэтому душа, как творение Божие, должна вести с ними борьбу в течении всей земной жизни”.
Однако, в XIX-XX веках западные исследователи, стали усматривать проявление гностицизма в религиозных и философских течениях, начиная с манихейства. Нечто гностическое находили в каббале, квакерстве, немецкой философии, немецком мистицизме, в русском духоборчестве, толстовстве, а также сближали гностицизм с теософами. Того же мнения вначале века придерживался папа Пий X, видевший в модернизме возрождение древнего гностицизма. Во Франции в то время существовало гностическое церковное общество, в издании которого говорилось, что “гностицизм исповедует, согласно своему наименованию, что истинная религия есть чистое знание”. Последнее определение гносиса действительно ничего общего не имеет с подлинным гностицизмом.
Гностицизм не был чистой философией, и даже не был философией с религиозным направлением, как неоплатонизм, наоборот он был религией. Вот почему Плотин в своем полемическом сочинении “Против гностиков” указывает, что “они занимаются философией совершенно другого рода, ничего более нельзя прибавить; нам бы неприлично таким образом философствовать”.
Схожие понимание гностицизма придерживаются некоторые современные российские историки религии. Они считают, что гностицизм может быть представлен и как конкретное историческое явление, и как “некое вечное умонастроение, вневременной настрой духа... И в пользу первого и в пользу второго подхода можно привести определенные и вполне серьезные доводы”.
Гностицизм в последнем его понимании воскресает в России в XIX - начале XX веков. Из исследователей русского сектантства Бердяев усматривал проявление гностицизма в теософии, называя ее современным гностицизмом, ту же оценку он распространял и на антропософию: “теософия есть современный гностицизм, она хочет дать душе человеческой не религиозную веру и не отвлеченное научное знание, а целостное премудрое знание” .
Историк религии Е.Торчинов видит проявление гностического типа мировоззрения в русской религиозной философии этого периода. “Сильное влияние гностического мышления с его мифологизмом и мистической устремленностью к восстановлению расколотого единства бытия может быть прослежено в русской религиозной философии рубежа веков”: Вл.Сололвьва, С.Н. Булгакова и Даниила Андреева” (“Роза мира”). У них он усматривает гностицизм “не только типологический, но и в смысле прямых терминологических и сюжетных заимствований”. “Вл. Соловьев не только пишет о Софии-Премудрости, но и имеет с ней мистические встречи; более того она беседует с ним и водит его рукой при написании философских текстов. Философ говорил, что в гностицизме и каббале больше мудрости, чем во всей новоевропейской философии, и называл гностика Валентина великим мыслителем за его учение о материи как производном от ума”. Таинственный друг Вл.Соловьева журналистка “Анна Шмидт вдруг провозглашает себя воплощенной совокупной Церковью и Софией. Последователь Вл. Соловьева С.Н. Булгаков создает целую религиозно-мистическую систему софиологии, за что как ересеучитель и был лишен сана православного священника.
Эти тенденции в русской религиозной философии прот. Г. Флоровский называл “психологическим рецидивом гностицизма”. Его возникновение он объяснял тем, что в начале века “возникает у нас религиозная философия, как особый тип философского исповедания и делания”. Однако в увлечении религиозной философией сказывалось “не только искание мировоззрения, но еще большая потребность в интимном духовном правиле или ритме жизни, в аскезе и опыте. Отсюда же и увлечение антропософией, именно как определенной практикой и путем”. Антропософия методологически повторяет гностическое учение о знании как пути спасения.
Наконец, “можно говорить о гностицизме в широком смысле, - полагает Е.Торчинов, - и применительно к некоторым течениям в индийской (например, шиваитский тантризм) и китайской (поздний даосизм) религиозно-философской мысли. И в этом отношении, типологически, гностическое миросозерцание является религиозной универсалией, некоей константой религиозно мистического мировоззрения, вновь и вновь выплывающего на поверхность религиозной жизни разных эпох и народов”.
К этому следует добавить, что к подобным религиозно-философским системам, которые не лишены отдельных гностических черт, следует отнести кроме теософии и антропософии, некоторые современные секты, в частности виссарионовцев (“Церковь последнего завета”) хотя между ними имеется существенное отличие.
При таком подходе “от гностицизма осталось лишь одно имя, справедливо полагает проф. Э. Поснов, и неправильно выведенный из названия, без внимания к известному историческому явлению, принцип превосходства гносиса, знания над верою и - диссидентства, раскола, уклонения от общего церковного и не церковного течения”, но гностико-теософском направлении наблюдаются некоторые общие и важные черты, роднящие его с гностицизмом. Укажем лишь на некоторые из них.
Так одним из важных положений гностицизма было его учение об источниках откровения, что определяло их отношение к источникам христианства - Священному Преданию и Писанию, а также их аллегорическому толкованию. Гностики полагали “будто учение Христа затмилось уже среди первых его последователей”. Далее, эти еретики рассматривали гносис как путь спасения, и как следствие отожествляли знание и спасение. Это знание не отвлеченное, а соединено с нравственно-практической целью помочь человеку выбраться из лабиринта зла, избавить его от бедствий этого мира и открыть все тайны на пути спасения. Однако этот путь труден, поскольку восхождение души в царство света зависит от власти архонтов, сидящими при вратах этого пути.
Гностицизм уделяет чрезвычайно много внимания человеку и его душе. Познание человека, по данным св. Ипполита, считается у них началом совершенства, а по свидетельству Тертуллиана “первым вопросом в учении о человеке гностиков был вопрос: откуда зло? и почему? откуда человек и каким образом?”.
В поисках ответа на эти вопросы они пришли к заключению о существовании благой причины и злой или благого высочайшего бога и враждебного ему низшего царства из которых, или в ходе борьбы между которыми произошли мир и человек, оказавшийся в плену материи, пребывающий в страдании и ожидающий избавления от них и возвращения к блаженной жизни. Онтологический дуализм является отличительной чертой гностицизма.
Многие из проблем, поднятых гностиками, затрагивают современные сектанты. Р. Штайнер, основатель антропософии, обвинят христианство в том же, что и гностики. Он говорит, что оно не правильно выражает его подлинный смысл. Штайнер утверждает, что образ Иисуса моделировался христианами в зависимости от тенденций в общечеловеческом мировоззрении, в соответствии с тем что в определенное время чувствовалось, ощущалось и рассматривалось как истинное. В XIX веке, по его мнению, все что относилось к духовной жизни рассматривалось чисто внешне и истины религиозной жизни считались истинными и незыблемыми, если были историческими, то есть, если опирались на внешние документы и исторические факты. Такой подход привел к тому, что XIX столетие рассматривало Иисуса исключительно как историческую личность. Но эта историчность закрывает истинный смысл христианства, которое является фактом духовного мира и “который может быть понят только посредством вглядывания в события духовной жизни, в мир, который лежит за внешним чувственным миром, и за тем, что могут установить чувственные источники”. Для того чтобы понять суть христианства Штайнер предлагает использовать открытый им метод познания мира и аллегорию, как способ его истолкования.
Известно, что аллегория была излюбленным методом большинства гностиков (за исключением Маркиона). Потребность в аллегории (в переносном толковании Писания для выявления скрытого смысла под вербальными выражениями) появилась у гностиков с целью примирения их понятий и воззрений с христианскими. Они пытались выявить в христианстве и эллинизме “некое архетипичное единство”. Только путем перетолкования фактов, исторических событий можно было примирить гностицизм с христианством и оправдать его, то есть аллегория была средством примирения их заблуждений с христианством. То же самое мы видим и в антропософии. Штайнер использует тот же метод для того, чтобы показать, что все мировые религии суть формами выражения некоей единой истины, которую ему удалось открыть. В рамках этой теории он пытается, в частности, показать, что индуизм и христианство не противостоят друг другу, а являются звеньями одной цепи.
В своей книге “Бхагаватгита и послания апостола Павла” (Калуга, 1993), он указывает, что существует различие между духом этих текстов, но объясняет данное отличие особенностью духа и задач мировых эпох, следующих одна за другой и дополняющих одна другую. Поэтому несмотря на внешние противоречия, разные “воспитательные” цели текстов, их содержание, в той части, где говорится о развитии человечества, по смыслу тождественно, ибо одна эпоха является продолжением другой: “мы находим в новозаветных откровениях, хотя и рассеянных в частностях, многое из старого учения Кришны”, и в другом месте: “знания об этих эпохах существуют во всех эзотерических школах, и в течении целых тысячелетий среди них царит такое полное согласие, какого не бывает между историками одного и того же столетия. Всегда и всюду посвященные дают в существенном одно и то же описание”.
Схожее отношение к источникам христианства существует у виссарионовцев. Они признают за достоверные лишь изречения Христа записанные в Евангелиях, а послания апостолов и Предание, особенно послания апостола Павла рассматривают как чисто человеческое толкование учения Христа. В этом отношении они частично повторяют Маркиона, считавшего, что “ап. Петр и другие апостолы-столпы не поняли христианства, примешав к нему иудаизм; только ап. Павел мог усвоить универсальное благовестие И.Христа”.
В антропософов подобно гностикам имеется своя теория познания мира (однако, между ними имеется немаловажное различие): откровение “Акаша Хроника” и так называемое пятое евангелие. Первое представляет собою вечную летопись истории от начала ее бытия, от ее первооснов. Штайнер говорит, что обязан сохранить молчание об источниках этих сообщений-откровений, но посвященные поймут почему это необходимо. Пятое Евангелие охватывает, по мнению Штайнера, период сорокадневного пребывании Спасителя на земле между Своим воскресением и вознесением, о котором Священном Писании говорится, что в это время Он открывал ближайшим ученикам тайны Царства Божьего. Штайнер утверждает, что ему удалось постичь это сокрытое знание и основываясь на нем он дает собственное видение земной жизни Христа и Его дела спасения.
Это тайное знание имеет непосредственное отношение к спасению человека. Исхождение Космического Христа на Землю из прадревней родины души человека и воплощение Его в человеческом теле было обусловлено тем этапом эволюционного развития человечества, на котором пребывало последнее к моменту явления Христа. “В свое время человек спустился с божественных высот, чтобы исполнить предначертанное ему определенное развитие, но силой люциферического влияния человек был втянут в материю глубже, нежели следовало. Ко времени явления на Земле Христа настала необходимость в мощном импульсе к восхождению, которое произошло благодаря Существу высших иерархий – Христу, для Которого принятие решения соединиться с человеком было актом свободной воли”. Дело Христа, согласно Штайнеру, столь существенно, что человек “должен был признать в Христе Иисусе то Существо, Которое дает смысл и значение всей жизни Земли, должен был признать Существо, Которому предстояло совершить деяние, без Которого земное человечество не может снова найти путь к Богу. Ему следовало понять, что без этого Существа жизнь земного человечества была бы бессмысленной. Если бы люди захотели вычеркнуть событие Христа, то они должны были бы вычеркнуть из земного развития слово “человек”.
Тема борьбы доброго и злого начал также присутствует в антропософии, где Христу противостоит люцифер, а антропософу следует противостоять ариманическим и люциферическим воздействиям. Идея противостояния двух начал в неявной форме встречается у виссарионовцев. Дьявол, не существующий изначально, получает бытие в результате материализации злых мыслей людей, но будет уничтожен, когда исчезнет источник зла. Виссарионовская постановка проблемы зла вносит в их монистическую доктрину новый сюжет, сближающий ее с дуализмом. Схожая идея присутствует в доктрине валентиан, где страстное влечение Софии порождает бесформенную сущность. Косвенным свидетельством гностического влияния на виссарионовцев служит их представление о двух высших началах или богах - безличном Едином, творце материального бытия и Отце Небесном, который породил человеческие души и вселил их в плоть. Если в Отце Небесном заключается все благо, которое когда либо творилось на земле, то Единый или Абсолют абсолютно безразличен к этому миру. Более того, спастись человек может если будет независим и не последует законам материального мира Единого, а пойдет духовным путем, путем установленным Отцом Небесным. Исходя из такого представления о богах, виссарионовцы отвергают Ветхозаветные тексты, поскольку, по их мнению, в них речь идет о безличном Едином, Творце Вселенной чуждом сострадания, что не согласуется с их доктриной об “милостивом Отце Небесном”. Кроме того, они утверждают, что “появление человека законами Мироздания не предусматривалось”. Элемент случайности в сектантской доктрине возникновения человека созвучен трагической ошибке появления материального мира гностиков.
Антропософия также по мнению Бердяева, сосредоточивала внимание на человеке. Штейнер полагал, что самонаблюдение есть метод постижение вселенной и был убежден, “что в мышлении становится доступной нам сущность мира”. Еще одной мыслью близкой к гностической является учение антропософов о “стражах порога” при вхождении в высшие миры.
Однако несмотря на наличие схожести между еретическим гностицизмом и типологически близких ему течений (теософии, антропософии) исследователи (Н.Бердяев, Е.Торчинов, Йонас Г) проводят четкое различие между ними. “Главным отличием “классического” гностицизма от “нового религиозного сознания” русских мыслителей является, как отмечает Е.Торчинов, выраженный антикосмизм гностиков (мир как результат некоей трагической ошибки или тюрьма для частицы света/духа) и столь же яркий космизм (оптимистический взгляд на природу творения, стремящегося к единению с Абсолютом и “обожению”) русской религиозной философии”.
Такого же мнения придерживается Бердяев. Он считает, что “теософическое сознание... есть решительный и крайний имманентизм и монизм. ... Теософия отрицает дуализм свободы и необходимости, духа и природы”. “И теософия и антропософия имеют дело не с Богом и не с человеком, а с космосом... В конце концов теософия вынуждена натуралистически обоготворять факт космической эволюции, не имеющий ни конца, ни начала, и требует от человека послушания неосмысленному для него процессу”. В современной литература об этом различии пишет дьякон А. Кураев в книге “Кто послал Блаватскую?” (М., 2000).
Хотя какие то идеи у сектантов теософского толка совпадают с еретиками гностиками, однако по содержанию они порою даже не сближаются или совершенно по иному объясняются, потому что обусловлены разной отологией.
Эта разница весьма существенна, так как они фактически принадлежат иной религиозной системе - пантеизму и монизму.
Другим примером концепции еретического предания могут быть протестантские сообщества. При объяснении их возникновения и развития надо обращать внимание на предшествовавшие протестантизму на Западе средневековые секты оппозиционного папству направления - секты катаров, вальденсов, лоллардов, которых называют предшественниками реформации. Еще одним образцом этой теории могут служить секты, главные положения которых восходят к радикальной (непримиримой) Реформации (или как их еще называют протестантские секты): меннониты, баптисты, адвентисты и им подобные. Они сами отмечают, что по разным вопросам вероучения их предшественниками были монтанисты, новатиане, донатисты, лоллрарды, вальденсы, богемские братья, анабаптисты. Последние обнаруживали схожий с сектами радикальной Реформации круг идей, в частности, в вопросах противостояния церковной иерархии, отвержения благодатности таинств и крещения младенцев, учения о всеобщем священстве, отделения Церкви от государства, которые, по мнению баптистов, были неотъемлемой частью раннего христианства. Анабаптизм и баптизм являются своего рода сектами-архетипами, из которых произошел ряд сект, сохраняющих историческое и близкое идейное преемство с ними.
Однако различия между сектой-архетипом или движением-архетипом и вышедшими из них движениями порою являются весьма существенными, и поэтому правомерно поставить вопрос о практичности теории преемственности. Существует ли какая польза от теории преемственности сект например гностического мировоззрения, ведь теософы называясь гностиками, фактически принадлежат иной религиозной системе - пантеизму? Или какую пользу можно извлечь из идеи преемства в протестантских сектах?
Выявление мировоззренческой, типологической, а порою исторической преемственности ересей позволяет лучше объяснить историю и становление вероучения сект, особенности их доктрин, специфику рассуждений при обосновании их учения и практики. Практичность этой теории преемственности определяется в зависимости от степени эволюции доктрины-архетипа. Если же историческая преемственность прервалась, но появляется интерес к прежним идеям, то он помогает уяснить психологические причины увлечения ими. Установление первичной мотивации, изначальных причин зарождения сектантских доктрин помогает понять логику сектантства, что в свою очередь даст возможность вскрыть внутренние противоречия в их учении, показать его несостоятельность, опровергнуть их аргументацию, и, что самое важное, дать правильное православное понимание вопросов, в которых заблуждаются сектанты. При обоснованном изложении православной позиции по обсуждаемому или оспариваемому сектантами вопросу выяснится нелепость всех претензий еретиков и ошибочность их вероучительных построений.
Кроме того, часто сами еретики указывают на типологическую или историческую преемственность с прежними ересями, чтобы доказать, обосновать религиозную или конфессиональную легитимность своей позиции. С этой целью они пытаются убедить слушателя в своей причастности к традиции некого тайного знания (как это делают теософы и антропософы), или оспорить право Православной Церкви на преемство Церкви апостольского времени (например, баптисты, и вышедшие из них секты). Чтобы установить правомерность или вскрыть несостоятельность подобных претензий необходимо проследить цепочку развития и модификации идей сект-архетипов во времени и пространстве. Для решения этой задачи в настоящем курсе будем использован исторический и полемико-догматический метод (полемико-богословский метод). Исторический метод позволит проследить историю ереси от момента ее зарождения, дальнейшее постепенное ее развитие до ее современного состояния или до прекращения ее существования. Изучение доктрин сект, их отношение к православному учению, а также опровержение сектантских заблуждений и изложение православного понимания оспариваемых сектантами вопросов будет составлять суть богословского подхода к сектантству.
Сектоведение как дисциплина не сводится лишь к изложению сектантских доктрин и полемики с ними. Оно ставит своей целью изложить православное вероучение сообразуясь с заблуждениями еретиков. Именно такой подход при изучении и опровержении еретических заблуждений мы встречаем у святых отцов. Так у св. Иринея Лионского, как полагает проф. М.Э. Поснов, “на первый план выступает полемика с гностицизмом, но не она главное. Ему, при его глубоко верной постановке дела, не было большого труда показать заблуждения гностицизма с точки зрения христианского теизма. Для него совершенно важнее и труднее была положительная сторона дела - укрепить, а иногда создать вновь те или иные положения, как принципы христианства, ибо при удачной постановке принципиальных положений, твердом обосновании их и отчетливой формулировке выяснялась сама собою нелепость всех претензий еретиков”.
Определение секты. Введение.
Сектоведение как самостоятельная академическая дисциплина появилась в русских духовных школах в начале XX века. Тогда были предприняты первые опыты по определению природы сектантства, а также целей и задач нового учебного курса. В это время под сектой в самых общих чертах подразумевалась “группа людей, отделившихся от единства Православной Церкви и живущих отдельной самостоятельной жизнью в замкнутой среде своих религиозных идеалов”.
Однако еще вначале XX столетия отмечалось несовершенство появившихся определений сектантства, его критериев и понятийного аппарата используемого в Сектоведении. В частности, указывалось на то, что термин секта не встречается ни в тексте синодального перевода Священного Писания на русский язык, ни в документах вселенских соборов, ни в переводах восточных святоотеческих творений, ни в канонических памятниках. В доказательство понятийной неопределенности термина секта ссылались на святителя Василия Великого, который указывает “на три вида отпадений от союза с Православной Церковью, но называет их ересью, расколом и самочинным сборищем. Под последним он разумеет однако же не секту, а самовольные собрания, которые могут быть устрояемы непокорными пресвитерами без разрешения их епархиального епископа, или епископами - без согласия их митрополита, или же “ненаученным народом”. Существовавшие тогда определения секты можно было распространить и на ересь, и на раскол. В Пространном Катехизисе Православной Восточной Кафолической Церкви святителя Филарета (Дроздова) говорится только о ереси и расколе, а о секте даже не упоминается.
Существенный недостаток дореволюционных определений заключался в их непрактичности - они не указывали чем разнится секта от раскола или ереси, а отдельные определения секты, применявшиеся для наименования баптистов, евангелистов, толстовцев, и т.п., можно было приложить и к ересям (Ария, Нестория, Евтихия), и к расколу. В критических публикациях начала столетия появилось понимание того, что причина неясности в отношении определения природы сектантства кроется в католическом и протестантском влиянии, которому подверглось русское богословие. В Сектоведении того времени уже зрело ясное видение необходимости возвращения к святоотеческому подходу к сектантству для преодоление зависимости от западном влияния.
Этот процесс не был прерван после 1917 года и получил свое развитие в Сектоведении в конце XX века. Наряду с ним в это же время русском Сектоведении возникло противоположное направление во взгляде на природу сект, сформировавшееся под влиянием западного опыта противостояния сектам. Его появление было вызвано резкой активизацией сектантской деятельности, шедшей одновременно с политическими преобразованиями в России с конца 80-х начала 90-х годов минувшего столетия. Тогда усилили свою работу существовавшие в России секты (баптисты, пятидесятники, адвентисты, иеговисты, кришнаиты, движения Порфирия Иванова, теософов, антропософов), стали возникать новые секты (Белое Братство, виссарионовцы, богородичники), но особенно высокой активностью отличались проникшие из-за границы секты: сайентологи, мунисты, мормоны, АУМ Синреке, Трансцедентальная медитация, Международная Церковь Христа (Бостонское движение), Новоапостольская Церковь, Поместная Церковь Уитнесса Ли и др.
Динамика роста численности сект, их последователей, а также темпы их географического распространения были весьма значительными. Пик сектантской активности пришелся на 1994-1995 годы. Общее количество сектантов исчислялось исследователи от сотен тысяч человек до нескольких миллионов (в зависимости от их конфессиональной принадлежности и идеологических взглядов). В поисках ответа на столь масштабное развитие сектантства часть православных исследователей пришла к мнению о возникновении в средине XX веке принципиального нового его типа так называемых тоталитарных сект.
Этот взгляд на сектантство на самом деле не представлял собою никакой новизны, а повторял в частично измененном (модифицированном) виде идеи антикультового движения, возникшего на Западе в 60-80-е годы XX века. Критериями тоталитарного сектантства были названы нарушение прав личности, гуруизм, эзотеризм, использование практики промывания мозгов или контролирования сознания, наличие жесткой организационной структуры, неевангельская религиозность. В эту категорию были включены почти все секты (даже те, что возникли до средины XX века), за исключением, пожалуй, баптистов и пятидесятников. Сторонники тоталитарной теории считают, что эти секты представляют собою совершенно уникальное явление во всемирной истории религиозных движений, с которым Церковь за всю двухтысячелетнюю историю не встречалась. Отсюда они делают вывод о невозможности использовать святоотеческий опыт противостояния ересям в работе с тоталитарными сектами.
Новая теория игнорирует святоотеческое наследие, привносят западные идеи и понятия в русское богословие, не подвергая их критическому осмыслению. Так она вводит неизвестные православному богословию критерии отличия истины от заблуждения (соблюдение прав человека, гуруизм, эзотеризм, контроль сознания, и т.п.), а определения тоталитарных сект формируют представление о них как мафиозных структурах, стремящихся к захвату власти и накоплению денег. Не отрицая важности для православного миссионера владения подобной информацией, следует отметить, что ее весьма специфическая подача не дает полного представления о характере религиозной жизни сектантов, их религиозных убеждениях, что затрудняет опровержение их заблуждений.
Тоталитарное определение сектантства и способ борьбы с ним отличается от святоотеческой методологии противостояния ересям, которая главное внимание обращает на изучение догматических заблуждений с тем, чтобы убедительно их опровергнуть. Упоминание о таком подходе к борьбе с ересями встречается у одного из самых известных ересиологов священномучеником Иринеем, епископом Лионским (+202). В предисловии к своей четвертой книге “Обличения и опровержения лжеименного знания” он пишет: “Тому же, кто желает обратить их (т.е. еретиков - прим. автора), надлежит точно знать системы их учения. Ибо невозможно кому либо лечить больных, когда он не знает болезни людей нездоровых. Поэтому предшественники мои, и при том гораздо лучше меня, не могли однако удовлетворительно опровергнуть последователей Валентина, потому что не знали их учения, со всем тщанием переданного ... в первой книге...”. Полемика с лжеучениями велась святыми отцами вокруг вероучительных вопросов и не сводилась к второстепенным проблемам на которые главным образом обращает внимание тоталитарная теория, например: к дискуссии о правовых, медицинских и социальных аспектах деятельности еретиков. В настоящее время идет дискуссия о том являются ли тоталитарные секты религией или же это некие псевдорелигиозные движения или тоталитарные структуры, выкачивающие финансовые и материальные средства из своих последователей.
Чтобы внести ясность в этот вопрос надо установить в чем же заключается суть сектантства. Для этого следует проследить как формировался объем и значение термина секта с момента его появления в христианской литературе, каким было его содержание в западном христианстве после его разделения на католичество и протестантство, ибо оттуда они проникли в русское богословие. Поскольку тоталитарная теория заявляет о себе как богословии современного сектантства, необходимо осветить историю ее появления, вскрыть ее гносеологические корни и рассмотреть основные положения и критерии тоталитарного сектантства в сопоставлении со святоотеческим подходом к ересям, так как Церковь принимает все новое соотнося его с “правилом веры” или “правилом истины”, то есть Преданием. Не менее важной задачей Сектоведения при нынешних обстоятельствах противостояния сектам представляется ознакомление православных миссионеров и критическое изучение ими теории сектантства, преподаваемой в светской школе, готовящей кадры экспертов, консультантов для представителей властей, общественно-политических организаций с тем, чтобы иметь возможность вести с ними конструктивный диалог в области церковно-государственных отношений.
Понятийно-терминологический вопрос не является отвлеченно-теоретическим. Столь значительное внимание к терминологической проблеме в Сектоведении, уделяемое ей с начала XX века, является не данью схоластике, но имеет практическое значение. От того, в чем усматривается сущность сектантства будут зависеть меры для борьбы с ним. Одно дело, когда мы определяем секту как группу, в которую вовлекли и удерживают человека с помощью технологий контролирования сознания, гипноза, с целью захвата власти и выкачивания материально-финансовых средств и совсем другое, когда суть сектантства заключается в разрушении Дела спасения совершенного Христом, в открытом противостоянии христианству, когда возникает опасность совращения православных верующих в какое ни будь заблуждение. Эти два различных представления о природе сект, обозначенные соответствующими понятиями определяют две отличные друг от друга методологии противостояния им.
Конфессиональные определения понятия секта.
Классификация сект.
Классификация сект предполагает выделение главных положений в различных сектах и их распределение по категориям. Определение специфических черт в той или иной секте зависит от идеологических или мировоззренческих установок того, кто составляет классификацию. Поэтому единой, общепринятой систематизации сект быть не может ни среди христианских конфессий, ни среди религиоведов. Во-вторых, классификация сект должна соответствовать задачам богословской науки, а поскольку она занимается не абстрактными концепциями, то должна иметь прикладное значение. Исходя из этого, систематизация сект должна указывать чем отличаются сектантские заблуждения от церковного учения. Это позволит выработать правильный подход в критике их лжеучений и установить чин приема сектантов в Церковь.
Классификация сект в религиоведении.
В религиоведческой литературе нет единообразия в классификации сект. Самой распространенной, но и наиболее упрощенной является деление сект на церковь, секты и культы. Наряду с этой систематизацией существует иная классификация, предполагающая деление сект на традиционные религии и новые религии и/или новые религиозные движения (НРД). Согласно одному из последних вариантов систематизаций предлагается все религии свести к двум типам: традиционным религиям и нетрадиционным. Категория нетрадиционных делиться на два подтипа: НРД и новые религии. НРД в свою очередь подразделяются на 1) обновленческие религиозные движения, 2) оппозиционные и 3) альтернативные.
Обновленческие религии предлагают “новое осмысление социальных проблем” и претендуют на “неотложное и радикальное их разрешение”. Им свойственен религиозный культ (“фетишизм”) “начиная от физического здоровья и духовного развития индивида кончая преодолением кризисных явлений современной экономики и пороков властных структур общества; важная роль в достижении ими этих целей отводится оккультизму. Характерные черты этой группы усматривают у Трансцедентальной медитации, у кришнаитов, ивановцев, теософов, антропософов, рерихов, мунитов.
Оппозиционные религии характеризуются “прежде всего отчужденным отношением к миру, непримиримым противоборством с ним либо стремлением подчинить его противоположным сакральным предметам, отказавшись от богопочитания и установив культ дьявола”. Эта группа мироборческих и богоборческих религий, которая не стремиться усовершенствовать окружающую их реальность и для достижения своих целей используют оккультные практики. К ним относят почитателей Дж.Р, Толкена, оккультизм (ведьм, колдунов), сатанизм, уфологические группы (имеющие предшественниками теософов, питающих надежду на помощь “старших братьев” по космосу из Шамбалы), фашизм.
Альтернативные религии противопоставляют себя традиционным религиям. Эта типология “получила известность в период затухания в западных странах молодежного движения протеста 60-70-х годов, когда “движение Иисуса”, секта “Дети Бога”, движение “Харе Кришна” явились феноменами религиозного протеста, пришедшим на смену антиавторитарным социально-экономическим выступлениям молодежи”. Их позиция в отношении к миру противоположна позиции традиционных религий. Так они “не допускают никакого компромисса с современным миром, решительно отказываются от существующей социальной реальности и от официальных церквей, поддерживающих ее своим авторитетом. Для этих религиозных новаций не приемлемы никакие формы существующего строя, любые программы совершенствования хозяйственно-экономических и политических отношений в обществе, развития международного сотрудничества отвергаются как бессмысленные и безрезультативные. Для них вся общественная система, весь образ жизни современного человечества представляются неприемлемыми, их недостатки - неисправимыми, а царящее зло - неискоренимым”. К ним относят секты: “Дети Бога”, “Богородичный Центр”, “Церковь Последнего Завета” (виссарионовцев), “Храм Солнца”, “Народный Храм”.
Новые религии - это секты, которые, адаптировались “к существующему социально-политическому строю умиротворили свой религиозный протест. Речь идет, если так можно выразится, о налаживании контактов бывшей альтернативной религии и нонкорформистской секты с существующим демократическим строем”. “На социологическом языке подобные изменения религии называют сменой характеризующего ее культурологического типа” (то есть изменением взаимоотношений с общественной системой и оценки мира в целом). К ним относят: кришнаитов, теософ, антропософов, бахаи, мормонов, Миссию Рамакришны, язычество древних славян, язычество приволжских народов.
Несмотря на разнообразие религиоведческих классификаций, они принципиально не отличаются друг от друга, поскольку в качестве главного критерия систематизации используется отношение секты к социально-политическим институтам и нормам, считающихся в данное время высшими ценностями. Идейным основанием для такой классификации служит либерально-протестантский взгляд на природу религий (более подробно о нем см. в разделе “Определение секты в религиоведении и социологии религии”).
Недостаток указанных классификаций заключается в том, что специфические вероучительные особенности оказываются на втором плане, тогда как первостепенное значение придается культурологическим признакам. Во-вторых, одни и те же секты могут быть отнесены к нескольким категориям, при чем часть из них может менять свою категорию в зависимости от смены идеологических установок господствующей политической системы или переходить из одной категории в иную по мере своей адаптации к ней, не меняя существенно принципиальных положений свой веры. Если такая классификация возобладает или будет принята за основу при регулировании церковно-государственных отношений, то не исключено, что часть сект может скрыть или скорректировать свои социально-политические доктрины под демократические стандарты. Не изменяя существенно основ вероучения они могут перейти из оппозиционных или “опасных” сект в категорию респектабельных новых религий, то есть “неопасными” . Релиогиоведы, принимая демократические ценности как абсолютные (на данном историческом этапе), следуют сектантам: они фактически сакрализуют демократию как те свой гипотетический религиозно-политический строй, что ставит под сомнение научную объективность их религиоведческих суждений.
Классификация сект в протестантской литературе.
Наиболее обобщенно деление сект в протестантской и отчасти религиоведческой литературе может быть представлено следующим образом.
Псевдохристианские секты. К этой категории относят группы вышедшие из христианства, а именно: иеговистов, “Христианская наука” и т.п.
Восточные секты. Мировоззрение этих культов связано с индуизмом, буддизмом, даосизмом, синтоизмом, примитивным язычеством. К этой категории относят например кришнаитов, Трасцедентальную медитацию.
Псевдонаучные секты. К этой категории протестантские ученые относят секты, проводящие психотерапевтические занятия для врачевания людей физически и психически больных. Мировоззрение этих культов связано с языческими и восточными религиозными идеями. К ним в частности относят Сайентологию, экстрасенсорику и др.
Синкретические секты. Доктрины этих групп состоят из идей двух или более религий. Очень часто это сочетание происходит путем переосмысления противоположных идей так, чтобы они согласовывались друг с другом. К ним причисляют: Теософское общество, Антропософское общество, бахаев, мунистов, массонство.
Оккультные секты. В эту категорию протестанты зачисляют секты имеющие скрытые, тайные учения и ритуалы: движение Нью Эйдж, астрологию, сатанизм, розенкрейцерство.
Утверждается, что данная классификация способствует созданию “единой целостной картины, которая бы дала более ясное представление о том, чем одни культы отличаются от других и чем они похожи”. Однако она этой задачи не решает. Она весьма несовершенна по причине субъективного подхода при определении характерных черт сект. Поэтому часть секты можно отнести к нескольким категориям одновременно. Так о сайентологах можно сказать, что они являются и псевдонаучной, и оккультной сектой. Эта классификация не дает ясного представления о сути догматического учения сектантов.
Классификация сект в русском Сектоведении.
В русской богословской литературе по сектантству существовало несколько классификаций, но все они, по признанию проф. Т.И. Буткевича, были несовершенными.
Некоторые делили все секты на простонародные - хлыстов, скопцов, молокан, штунду и подобные, и интеллигентные: толстовцев, пашковцев и т.п. Но это явно неудачное деление поскольку в хлыстовских радениях участвовали аристократы, а также видные представители Серебряного Века, а пашковщина усвоялась простыми людьми.
Иные разделяли секты на евангелические и духовные, поскольку считали, что одни секты заимствуют вероучение из Евангелия, а другие из личных откровений. Но практически все сектанты не отвергали Евангелие.
Третьи предлагали систематизировать секты по причинах, обусловившим их возникновение. Однако появление сект вызвано многими причинами, а не какой-то одной.
Четвертые предлагали расположить секты в хронологическом порядке. недостаток такой систематизации в том, что 1) не всегда можно точно установить время появления сект, 2) некоторые секты появились почти одновременно, 3) такое расположение разрывает органичную связь сект с их позднейшими разветвлениями.
Последняя, пятая, классификация - была общепризнанной и такой осталась практически до настоящего времени - делит секты на мистические, рационалистические и мистико-рационалистические. К первым относят хлыстов, скопцов и т.п.; ко вторым: духоборов, молокан, баптистов и т.п. Но поскольку у рационалистических сект имеются элементы мистики и наоборот, то граница между этими категориями весьма условна. Однако, главный недостаток этих систем в том, что они не указывают на существо религиозных воззрений сект и не дают возможности проследить историю конкретных еретических идей, их влияние на возникновение новых ересей.
В средине 90-х XX века появилась новая тоталитарная теория, согласно которй секты делятся на два типа: тоталитарные и просто секты. К первой она относит все секты появившиеся во второй половине XX века, но на самом деле оказалось, что она относит к ней секты, возникшие в средине XIX века. К второй относятся все остальные секты. К сектам тоталитарная теория причисляет к сектам и некоторые коммерческие организации типа “Гебалайфа”, именуя их коммерческими культами (анализ этой систематизации см. в разделе “Современные тенденции в русском Сектоведении”).
Классификация ересей в святоотеческой литературе.
В святоотеческой литературе было несколько опытов систематизации ересей, которые весьма условно можно разделить на два типа. У одного из них за основу взята классификация св.Епифания Кипрского (315-403), а другая наиболее полно представлена у блаж Феодорита Киррского (386-457). Хотя в обоих случаях используются два критерия: догматический и хронологический, но отличаются они содержанием вероучительных признаков заблуждения и датировкой времени появления сект.
В классификации св. Епифания Кипрского, представленной в его труде “Панарион” (сам он так объяснял название своего сочинения: “Панарион (аптека) или “кивотон” (ковчег) с “цельбоносным от угрызения ядовитых животных запасом”), изложение ересей следует одна за другою, начиная от Адама.
Обосновывая критерии разделения ересей по типам, св. Епифаний исходил из того, что Церковь предсуществовала от века и истинная вера была известна Адаму, который обнаруживал в себе черты христианства. То есть он имел познание Святой Троицы и вера тогда была такой же как и во время жизни св. Епифания. Но по мнению Г.В. Флоровского св. Епифаний “совершенно лишен исторического чутья”.
Признаком ереси он считал любое отклонение от веры Адама. Этих отклонений в дохристианское время было четыре типа. Его рассуждения о типах ересей выводятся из 1Кол. 3, 11, где апостол говорит, что “во Христе Иисусе нет ни Еллина, ни Иудея, ни Варвара, ни Скифа”, но нова тварь (2 Кор. 5, 17). Первый тип - варварство: грубость нравов потомков, существовавших от сотворения мира до потопа; второй - скифство: от потопа до Вавилона, третий элленизм: от Вавилона и четвертый - иудейство. Общее количество дохристианских ересей равнялось двадцати.
Всех же ересей должно быть восемьдесят, ибо о них говорится в Песни Песней: “есть у меня шестьдесят цариц и восемьдесят наложниц и девиц без числа” (8, 8-9).
Символически истолковывая отношения жениха и невесты как образа духовного союза Христа с Церковью, он считал, что под 80 наложницами следует разуметь еретические учения. Поскольку двадцать ересей отнесены к дохристианскому времени, то в христианскую эпоху должно быть не более 60 ересей. Изложение этих 60 ересей ведется в хронологическом порядке.
Прот. Иванцов_Платонов отмечает, что такое представление о “православии и ереси имело влияние и на позднейших ересиологов - подражателей его. Установился обычай при установлении еретических сект говорить сначала о так называемых нехристианских ересях, а потом о собственно христианских”. В ересиологических сочинениях священномученика Иринея и св. Ипполита Римского также рассматриваются философские системы и языческие верования, но не в значении ересей, а как оказавшие влияние на образование христианских лжеучений. Среди наиболее известных ересиологических трудов, где буквально заимствована классификация св. Епифания является сочинение преп. Иоанн Дамаскина “О ересях”. Преп. Иоанн Дамаскин лишь пополнил свой труд изложением ересей бывших после Епифания. В числе ересей сто первой значится мусульманство.
Систематизация блаж.Феодорита изложена в сочинении “Еритические басни”, написанном в 453 году. Все ереси блаж. Феодорит разделил на четыре группы.
Первую составляют полиахисты и дуалисты в онтологии и докеты в христологии. Они противопоставляли Творцу мир, “производя его от или от низших и подчиненных ему (от одного из ангелов, архонтов, эонов), или прямо враждебных, как манихеи. Вместе с тем расторгалась и связь истории миробытия и истории искупления, поелику тут обнаруживалось действие взаимно исключающих сил, - злой и благой”. К этой группе причислены 26 сект, преимущественно гностических: Симон Маг, Василид, Карпократ, Тациан, вардесан, Маркион, Манес и др.
Вторую группу составляют ереси, признававшие одно начало, т.е. антитринитарии, высказывавшие в христологии иудаистические воззрения (назореи, евиониты) или патрипассианские с динамическим и модалистичесим оттенками. По их представлениям Христос родился от Девы естественным образом подобно всем людям, но воспринял в себя особую благодать. Сюда относятся назореи, евиониты, элкасаиты, Павел Самосатский, Савелий, Маркел.
К третьей группе принадлежат ереси, занимающие среднее положение между первыми двумя: николаиты, монтанисты, четыренадесятники, Ноэт Смирнский, Новат и др.
Заключается обзор ересей лжеучениями Ария, Евдоксия, Евномия, Аэция, македониан, донатистов, аполлинаристов, мессалиан, несториан, Евтихия и др.
В основу этой классификации положен хронологический принцип и все ереси делятся на доникейские и после никейские. Богословский критерий последний имел два подкритерия: онтологию и христологию. Соединение двух критериев позволило показать все этапы развития лжеучения: его возникновение, преемственность или влияние на другие ереси.
По мнению Н. Глубоковского “анализ показывает, что система Киррского епископа есть самая лучшая, какая была возможна в его время, и едва ли не образцовая” в конца XIX века, и имела своей задачей - “исторически объективное изложение еретических лжеучений”. Хотя она является одной из лучших, но имеет и свои недостатки. Так проф. Глубоковский говорит о двух богословских критериях ересей, согласно которым распределялись ереси по категориям. Однако, эти критерии не применимы к третьей группе, куда отнесены в частности донатисты и монтанисты не имеющие явно выраженных заблуждений в христологии. Скорее всего часть ересей этой группы можно было бы назвать экклесиологическими. С учетом этого замечания, количество критериев ереси расширяется до трех. Тем не менее, эта классификация дает ясное представление о принципиальных заблуждениях еретиков в сравнении с православным учением.
Если сопоставить критерии тоталитарной теории со святоотеческими, то очевидны расхождения между ними. В богословии отцов мы не встречаем культурологических признаков сектантства, поэтому их систематизация более конкретна и практична.
Эту классификацию можно применить и к новейшим сектам, хотя многие из них не возникли в Церкви. Использование применяемых в ней критериев дает возможность отвергнуть претензии тех сект, которые считают необоснованным их причисление к сектантству на том основании, что они принадлежат к христианству или другим религиозным системам. Так, Общество Сознания Кришны (ОСК) настаивает на том, что оно являются не сектой, а продолжателями древней ведической традиции и истина содержится только в их интерпретации индуизма, а остальные религии лишь выражают эту истину в своем культурном контексте. Кришнаиты не принимают Православие как единственное и непогрешимое свидетельство об Истине и переосмысливают христианство с позиций своего учения. Так, основатель ОСК Прабхупада прямо заявляет, что христиане по своему толкуют заповеди Христа. Более того, они отвергают православное учение о Христе, и рассматривают Его как одного из многочисленных, хотя и почитаемых гуру, проповедовавших сознание Бога. Гуру для кришнаитов являются автарами (воплощениями или модусами проявления, представителями) божества Кришны. Включение Христа в кришнаитский пантеон создает видимость совместимости христианства с их доктриной, что вводит в заблуждение людей ищущих Бога и даже пребывающих в Церкви, но не имеющих должного богословского образования. Известны случаи, когда такие христиане посещают одновременно и православный храм и ашрам на том основании, что христианство и индуизм не противоречат друг другу. Кришнаизм следует считать сектантским его не потому, что он отделился от одного из преобладающих направлений в ортодоксальном индуизме, но по причине извращения им христианских догматов, с целью обращения христиан в свою веру.
Итак, в классификацию блаж. Феодорита вполне вписываются новейшие секты. Секты теософского толка, антропософы, виссарионовцы, кришнаиты, бахаи, муниты, мормоны соответствуют критериям второй группы. К третьей группе следует отнести секты, идеи которых восходят к Радикальной реформации: баптисты, адвентисты, пятидесятники, харизматики, Бостонское движение (Церковь Христа), новоапостольники. Признакам четвертой группы отвечают иеговисты.
Эта систематизация имеет практическую пользу. По ней можно судить о степени искажения сектантами истин христианской веры, а следовательно и чине их приема в Церковь, если они ранее принадлежали к Ней. Членов сект, принадлежащих к первым трем группам и представителей новых тринитарных ересей следует принимать через Миропомазание, при условии если они были православными, в противном случае через Крещение.
Современные тенденции в русском Сектоведении. Тоталитарная секта и деструктивный культ
Признаки и характерные черты тоталитарных сект и их анализ
Выводы
Итак, тоталитарная теория предлагает рассматривать социологические, медицинские, религиоведческие и культурологические критерии одновременно с экклисиологическими. Но это совмещение богословского и иных названных критериев создает новую теорию, и в богословие, таким образом, вводятся неизвестные ранее новые признаки отличия истины от заблуждения. Другими словами тоталитарная теория подменяет богословские критерии небогословскими. Такой взгляд на природу сектантства находится в разительном противоречии с святоотеческим опытом противостояния лжеучениям.
Вынося суждение о каком либо заблуждении, святые отцы сравнивали его с верой Церкви, а не прибегали к медицинским, социологическим, религиоведческим критериям, не рассматривали противопоставляется ли оно народной религии и не разрушает ли культуру народа. Из определений церковных Соборов не следует, чтобы все выше перечисленные признаки сектантства: гуруизм, эзотеризм, методы обращения, стремление к власти и т.п. выступали в качестве основания для осуждения какого либо заблуждения.
Причины несостоятельности этой теории, претендующей на православное богословие, кроются в ее зависимости от протестантского богословия, не знающего молитвенного аскетического пути к общению с Богом, в частности от теории Э.Трёльча, западного религиоведения и светского антикультового движения на Западе.
Причем сами сторонники этой теории не скрывают ее западных корней. Так в книге А.Л. Дворкина “Введение в Сектоведение” прямо говорится, что “согласно западному религиоведению, для тоталитарных сект характерны четыре основных признака 1. Наличие гуру (лидера). Гуруизм... , организация... метод... “эзотерический разрыв”.
Кроме того, некоторые формулировки и признаки сектантства почти полностью совпадают с высказываниями некоторых современных российских религиоведов. Например, применение критерия традиционности религии как признака сектантства повторяет мнение светских религиоведов по тому же вопросу, изложенное во вступительной статье к религиоведческому справочнику “Новые религиозные культы, движения и организации в России”. В ней говорится, что “нетрадиционными для определенных этносов могут быть как мировые религии, традиционные для других, так и новые религиозные образования, базирующиеся на инотрадиционной основе... например, ... для одних этносов буддизм, как мировая религия, нетрадиционен, для других традиционен”. Аналогичное выражение встречается у г-на Дворкина Л.: “одна и та же организация может в одном месте не быть сектой, а в другом быть ею. Скажем буддисты в Гималаях безусловно традиционная религия, но буддисткие группировки занимающиеся прозелетизмом на улицах российских городов имеют вполне сектантский характер...”.
Сходными оказываются также характерные признаки тоталитарного сектантства и харизматических культов, приведенные Л. Митрохиным в его книге “Религиозные культы в США”, написанной на подъеме антикультового движения на материале западных исследователей.
Таким образом, зависимость тоталитарной теории, от западной науки и светского религиоведения, а оно является калькой западной концепции, очевидна. Предложенные ею критерии сектантства не имеют ничего общего с богословием.
Слабой стороной тоталитарной теории является ее неисторичность и противоречивость. Так в качестве наглядного примера гуруизма указывается на римских пап, Лютера, Мухамеда. Однако понятие тоталитарной секты на Католическую Церковь почему-то не распространяется, хотя в ее истории наличествуют все признаки тоталитаризма: инквизиция, подложные документы (лжеисидоровы Декреталии), обманные методы вербовки (униатская пропаганда), духовная практика части лучших ее святых именуется в Православии прелестью, стигматы (все это и есть т.н. “неевангельская религиозность”), иезуетизм и т.п.. Более того, при наличии явных признаков тоталитаризма согласно этой теории католицизм считается культурообразующей религией.
Отклонение от святоотеческого подхода в оценке антихристианских учений сказалось и на взглядах некоторых православных сторонников этой доктрины. Это говорит о том, что теория тоталитарных сект своими последствиями выходит далеко за рамки отдельно взятой гипотезы. Например, г-н Дворкин А.Л. считает, что инославные, еретики и сектанты представляют собою разные категории. Инославные, по его мнению, “суть ветви, отпавшие от единого древа Вселенской Православной Церкви, но даже отсохшие ветви сохраняют подобие древа”, они являются культурообразующими церквами, имеют веру в Святую Троицу, в Иисуса Христа и “сохраняют хоть какую то преемственность с ранней, неразделенной Церковью”.
Не входя в подробный анализ его экклизиологиии, надо отметить, что православное богословие отвергает как теорию ветвей, на которую так схожи эти рассуждения, так и мысль о возможности пребывания Вселенской Православной Церкви в разделенном состоянии, как ошибочную. Совершенно чуждо православному богословию использование культурологического критерия в качестве догматического, но именно в таком смысле он употребляется г-ном Дворкиным: “остается под вопросом, можно ли обвинять в ереси людей, по рождению принадлежащих, скажем, к культурообразующей традиционной церкви Ирландии (Римо-Католической) или к традиционной Церкви Дании (Лютеранской)”.
Во-вторых, заявляя, что инославие не может быть ересью он противоречит сам себе, поскольку на следующей странице признает, что инославных католиков можно обличить в целом ряде еретических заблуждений.
Вообще его рассуждения в целом поражают своей непоследовательностью. Например, ссылаясь на преподобного Иоанна Дамаскина, который мог назвать ислам ересью, “так как (небезосновательно) считал, что он произошел от искаженного христианского учения, то зародившийся безотносительно к христианству буддизм ересью мы, никак назвать не можем”. Однако, не вдаваясь в детальное исследование ересиологии святого отца, отметим, что он сам называет “зародившиеся безотносительно к христианству” религии египтян, вавилонян, эллинов ересью, потому что они приняли и развили идеи своих предшественников установивших, в частности, законы “относительно идолов, и тех, за которыми некогда шли, обоготворили”. Индуизм и буддизм вполне подходят под критерии преп. Иоанна Дамаскина.
Мнение Дворкина о том, что преп. Иоанн Дамаскин рассматривал мусульманство ересью, ибо полагал, будто бы оно произошло из христианства не является убедительным. Дело в том, что у преподобного совсем иные критерии ереси, согласно котором он относит к ересям все когда-либо существовавшие учения, в том числе и до христианские. Какое отношение к христианству имели скифы, эллины, религии которых он называет ересями, пифагорейцы, стоики и др.? Никого. Это является еще одним фактом подтверждающим поверхностность суждений и непонимание тоталитарной теорией специфики святоотеческого подхода к сектантству.
Отказ от анализа деятельности этих сект с церковной позиции дает основания полагать, что тоталитарная теория не может рассматриваться как богословская, поскольку Православная Церковь принимает все новое, соотнося его Преданием. Когда христианский гносис выступил на историческую арену с проповедью своего понимания сути христианства, то священномученик Ириней, епископ Лионский, в качестве критерия Истины назвал Предание Церкви. В лучшем случае ее можно отнести к социологии религии или религиоведению.
Наконец, исходя из вышеизложенного нельзя согласиться с тем, что определение тоталитарной теории для светских людей существенно отличается от определения, данного для церковного народа, поскольку критерии сектантства совпадают, за исключением упоминания о нарушении прав человека. Следует также отметить, что термин тоталитарная секта, без каких либо комментариев употребляется в сочинениях и публикациях и в православной прессе, и в светских изданиях. Поэтому не удивительно, что теория контролирования сознания принимается за богословскую.
Ситуация, которая складывается в современном русском Сектоведении в чем то напоминает дореволюционную. Еще сто лет тому обращалось внимание на то, что богословское исследование проблемы сектантства не должно ограничиваться статистическими данными, указанием на все возрастающую опасность сектантской пропаганды, объяснением разложения русского религиозного быта, рассуждениями “о двуликой жизни сектантов”. Ибо несмотря на всякого рода чинимые сектам препятствия, они продолжали упорно распространятся, “отсекая от истины сотни тысяч верующих людей”. Опасность такого подхода заключалась в том, что Сектоведение могло превратится в материал для светского и духовного законодательства, стать оружием партийных счетов и политических тенденций, но не бесстрастным представителем истины. Поэтому мы должны извлечь пользу из этого исторического урока и не повторять снова пройденный путь. Не следует игнорировать призыв наших предшественников о необходимости святоотеческого подхода к сектантству, а использовать их опыт (об этом в главе определение секты в русском богословии).
БАПТИЗМ.
Введение.
В курсе семинарского Сектоведения будут рассмотрены секты, получившие наибольшее распространение в современной России и с прозелитической деятельностью кот-х придется чаще всего столкнуться священнику на приходе. Изучение сект будет идти в той последовательности, в которой они появлялись в России. Преемственность доктрин сект их предшественникам будет использоваться в качестве другого критерия при определении порядка их рассмотрения. Хронологически первым в ряду сект являющихся предметом изучения Сектов-я идёт баптизм.
Баптизм является своеобразной сектой-архетипом, положившей начало другим течениям и сектам, в том числе адвентизму и пятидесятничеству. В них прослеживается сходство основных положений их вероучения. В свою очередь, баптизм возник в Англии в начале XVII века как результат мощного реформаторского движения в XVI-XVII веках в католицизме и англиканстве. Чтобы лучше понять суть баптизма, логику его рассуждений и аргументации антиправославной полемики, следует исследовать те мотивы, которыми руководствовались его предшественники, выступавшие за пересмотр учения Католической, Англиканской Церквей и критиковавшие взгляды Лютера, что в конечном итоге привело их к необходимости отделения от этих вероисповеданий и создания отдельной секты.
Поэтому изучению баптизма и причин его распространения в мире и России будет предшествовать краткий обзор истории и учения его непосредственных предшественников: движений анабаптистов и меннонитов в Европе и реформаторского движения в Англии.
АДВЕНТИЗМ.
Эсхатология.
Разбор отдельных положений адвентистской эсхатологии.
ИЕГОВИЗМ.
Сектоведение I курс МДА
Вероучение мормонов.
Представление мормонов о браке.
У мормонской семьи существует две фазы:1) фаза земного бытия (временная), 2) фаза вечного бытия. Земной период испытательный. Если они пребудут в праведности, то брак станет вечным, при условии, что он был заключен в храме. Концепция вечной семьи, которая берёт начало на земле и продолжается на небе является весьма привлекательной в условиях современной действительности, когда мы наблюдаем пренебрежение не только христианскими ценностями, но и институтом семьи вообще.
Представление мормонов о добродетельной жизни.
Мормоны считают, что призваны стать живыми жертвами, охотно отдавать Церкви всё, что имеют, даже если об этом и не просят. Такая установка приносит свои плоды. Формы пожертвования могут быть различными. Типичным пожертвованием является отказ молодых людей от престижной работы, карьеры, доходов, ради миссионерской работы в какой-либо стране. Кроме того, мормоны обязаны выполнять закон десятины, т.е. отдавать десятину от годового дохода деньгами или натурой.
Историко-религиозные предпосылки возникновения мунизма.
Распространение кришнаизма в США и Западной Европе.
Доктрина кришнаитов.
Энергии Кришны.
Представления кришнаитов о карме.
Кармой, по мнению кришнаитов, является любая деятельность, направленная на удовлетворение своих чувств. Освободиться от кармы можно лишь на той стадии жизни, когда душа станет осознавать Кришну как личное верховное Божество, когда душа станет совершать ему служение. До тех пор пока это не произойдет, душа будет переселяться из одного тела в другое. Освободиться от кармы человек сможет только тогда, когда осознает, что его призвание заключается в любовном служении Кришне.
ТЕОСОФСКОЕ ОБЩЕСТВО.
Теософия – это религиозно-философское учение о некоей Высшей Истине, обладание которой даёт возможность постичь подлинную природу мира, человека, законы их бытия и посредством этих знаний человек может раскрыть свои внутренние силы и достичь состояния Божественности, состояния абсолютной власти, абс. знания и бессмертия. Т. е. своей целью теософия ставит самосовершенствование человека путём раскрытия скрытых в нём сил и возможностей.
КОСМОГЕНЕЗ ТЕОСОФОВ.
Процесс трансформации человека в Бога имеет два аспекта: теоретический и практический. С одной стороны, необходимо воспринять тайное знание, включающее в себя представление о космосе, о человеке, о невидимых мирах. С другой стороны, необходимо усвоить - практические приёмы вхождения в транс и упражнения по освобождению энергии кундалини и иные магические приёмы для общения с духами высшего порядка.
АНТРОПОСОФИЯ.
Шива – Вишну - Брахма
Логосы Кетер – Бина - Хокма
– Конец работы –
Используемые теги: Введение, Сектоведение0.058
Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Введение в Сектоведение
Если этот материал оказался полезным для Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:
Твитнуть |
Новости и инфо для студентов