ТЕМАТИКА СЕМИНАРСКИХ ЗАНЯТИЙ. Тема. Подъем национально-освободительного и революционного движения в Китае.
ТЕМАТИКА СЕМИНАРСКИХ ЗАНЯТИЙ
ДЛЯ СТУДЕНТОВ ОЧНОГО ОТДЕЛЕНИЯ
Тема. Подъем национально-освободительного и революционного движения в Китае.
1. «Движение 4 мая» 1919 г. и подъем национально-освободительного движения в Китае. 2. Идейная борьба в Китае и распространение марксизма в период между… 3. Историография «движения 4 мая». Проблемы, этапы развития.Тема. Советско-китайские отношения в первой половине ХХ в.
1. Этапы становления советско-китайских отношений. Роль и значение советско-китайского договора 1924 г. 2. Помощь Китаю со стороны СССР в революции 1925 – 1927 гг. и в борьбе против… План ответа:После Второй мировой войны мир сталкивается с новыми политическими реалиями. Первая очевидная – это становление биполярности, когда возникают супердержавы, без участия которых нельзя обойтись при решении любой проблемы в мире. Вторая – появление нового атомного оружия, наличие которого позволяло решать многие политические вопросы. В силу этого приобретение независимого ядерного потенциала было признаком принадлежности к перворазрядным державам, а также служило надежной основой для выработки и провозглашения собственных принципов внешнеполитической деятельности.
Оставаться под прикрытием ядерных гарантий СССР, надежность которых после 1958 г. у руководства КНР вызывала сомнения[1], значило консервировать положение республики как младшего партнера Москвы. В его глазах это была серьезная политическая потеря от неполной реализации национальных китайских устремлений. С 1958 г. оно предпринимает попытки теоретического обоснования независимой роли Китая в международных делах.
Для руководства КНР начинается этап рождения, становления и развития китаецентристских геополитических концепций. Одной из первых разработок была теория «промежуточных зон»[2]. Авторство окончательной ее редакции приписывается лидеру китайских коммунистов – Мао Цзэдуну.
Мао Цзэдун отнес к «промежуточной зоне» все страны, «находящиеся или лежащие между США и странами социализма»[3]. По существу, единственная общность, которую автор приписывал этому сложному, противоречивому и социально разнородному конгломерату государств, состояла в том, что все они являлись «первоочередным объектом агрессии США». Правда, «промежуточные страны» были разбиты на две группы. Первая – это государства Азии, Африки и Латинской Америки, которые отождествлялись с «мировым крестьянством». «В определенном смысле дело революции международного пролетариата в целом – зависит в конечном итоге от революционной борьбы народов, проживающих в этих регионах и составляющих большинство населения земли»[4].
Во вторую группу входили индустриально-развитые страны мира (Европа). Причем антиимпериалистический потенциал этой группы стран маоисты видели не в рабочем движении и революционной борьбе, а в монополистической буржуазии, которой приписывалась способность и (главное!) готовность бороться против американского капитала. Нужно только «мобилизовать антиамериканские потенции второй зоны».
Теория «промежуточных зон» с 1963 г. становится официальной внешнеполитической доктриной КНР. На ее основе была уточнена и развита позиция китайских лидеров по всем основным вопросам мировой политики и прежде всего по вопросам войны и мира. На ее основе строились межгосударственные отношения Китая. Она легла в основу и последующих внешнеполитических концепций КНР.
А далее последовали концепция «трех миров», теория «двух врагов», а также теория «опоры на собственные силы» и «мирового революционного процесса».
Концепция «трех миров» (окончательная редакция относится к 1970 – 1974 гг.) провозглашала деление мира на три лагеря. Первый лагерь (мир) – это супердержавы, представленные США и СССР. Во второй вошли индустриально развитые страны Европы. Третий мир составляют все остальные, в основной своей массе аграрные государства. При этом характерно, что разница в развитии стран разных миров весьма принципиальна. Следовательно, перед странами разных уровней стояли разные задачи, а если они все же совпадали по принадлежности к тому или иному лагерю, то совпадали и их интересы, возможности цели и задачи. Страны «третьего мира» составляют большинство населения планеты, но уровень жизни в них самый низкий. Такое положение вещей связано с отсутствием лидера, организатора и проводника идей большинства населения земли в мировых международных отношениях. На эту вакантную должность и рассчитывали лидеры КНР. Конечно, это предусматривало справедливое распределение потенциальных благ и богатств. А это возможно только в истинном социалистическом обществе. Вот здесь и оказалась востребованной теория «двух врагов», поднятая на щит лидерами маоистского Китая. Суть ее состояла в следующем: у мирового социализма два самых главных врага. Первый враг – это мировой империализм (в лице США). Второй – мировой ревизионизм (олицетворяемый с мировой системой социализма во главе с СССР). Становится предельно ясно, что истинный социализм, как и истинно справедливое общество, представлено только примером Китайской Народной Республики.
В связи с этим начинается абсолютизация и пропаганда опыта китайской революции, который, по мнению Мао Цзэдуна, являлся универсальным независимо от национальных различий, разнообразия местных условий в каждой отдельной стране. Опыт Вьетнама (ДРВ) 1964 – 1965 гг. отмечался как классическое доказательство истинности китайской доктрины.
Теория «опоры на собственные силы» исходила из необходимости мобилизации внутренних ресурсов и взаимопомощи только самих афро-азиатских стран, в связи с «общностью исторических судеб». Тем более что после Второй мировой войны под ударами национально-освободительного движения происходит крушение мировой системы колониализма. Достижение независимости и провозглашение общедемократических преобразований является первым этапом в деле строительства социализма. «Мировое революционное движение» в борьбе с внешним империализмом окрепшее, следующим шагом сокрушит и внутреннюю оппозицию в лице национальных капиталистических буржуазных элементов. Таким образом, победа мирового социализма во главе с Мао Цзэдуном у китайских коммунистов не вызывала сомнений1.
С 1965 г. Китай был объявлен «центром великого объединения революционных народов всего мира»2, а «культурная революция» в КНР – «колоколом, отбивающим смертный час империализму, современному ревизионизму и реакционерам. Она провозгласила новую великую эпоху мировой революции, которую возглавляет Китай»3.
Такое положение дел продолжалось до середины 1970-х гг. После смерти Мао Цзэдуна в 1976 г. становится очевидным, что необходима серьезная корректировка как внутриполитических, так и внешнеполитических установок. Что и было проделано новым лидером китайских коммунистов Дэн Сяопином.
Начиная с 1980-х гг., идет беспрецедентное усиление позиций Китая в международных отношениях в Восточной Азии, что характерно для всего послевоенного периода. Некоторая категоричность такого вывода, возможно, связана с подсознательным соотнесением КНР с ее историческими соперниками в регионе, главный из которых, Россия, сегодня переживает один из наиболее сложных этапов своей истории. Поэтому российские позиции по отношению к Китаю явно ослаблены.
Не стоит умалять достоинств и заслуг развития Китая. Возрастание значения китайского фактора определяется его превращением в один из наиболее динамичных, и в этом смысле перспективных, центров экономического развития в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В результате происходит существенное возрастание материального и политико-психологического потенциала КНР для проведения активной (порой авантюрной) внешней политики с ориентацией на расширение сферы влияния.
Анализ обширной литературы по современному положению Китая в мире убеждает, что среди основных мотивов, которые определяют отношение к Китайской Народной Республике, ее политике и возможным пределам колебаний ее международного курса в ближайшие годы, доминируют следующие.
Во-первых, учет растущего экономического влияния КНР, желание обеспечить доступность ее рынка для зарубежных промышленных изделий, экспортные возможности, надежность иностранных инвестиций при сохранении их высокой рентабельности.
Во-вторых, желание удержать КНР на позиции относительной открытости внешнему миру, нацеленности на торгово-хозяйственное сотрудничество как с сопредельными странами, так и с ведущими центрами международного развития – США, Западной Европой.
В-третьих, стремление оказать влияние на социальную политику Китая, связанную с демографическим ростом, политику в области эмиграции и сделать более предсказуемым и менее деструктивным демографическое влияние КНР в целом, т.к. это вызывает опасение и у индустриально развитых стран Запада (из-за нелегальной китайской эмиграции в Калифорнию и другие тихоокеанские штаты США например) и у сопредельных с Китаем азиатских государств – от России до Малайзии.
В-четвертых, необходимость сохранить и расширить диалог с КНР по вопросам военной политики, с тем чтобы влиять на масштабы модернизации военного потенциала Китая или, как минимум, своевременно уловить его способность представлять реальную угрозу для безопасности стран-соседей и существенно изменить поведение китайской стороны в региональных территориальных спорах, прежде всего в отношении островов Спратли в Южно-Китайском море, вопрос о принадлежности которых является частью гораздо более обширной региональной проблемы освоения нефтяных месторождений континентального шельфа и морского дна районов акватории Тихого океана, прилегающих к Восточной Азии.
В-пятых, естественное желание сохранить конструктивные отношения с Китаем и избежать неблагоприятных для него изменений внешней среды в период возможной внутриполитической неустойчивости, связанной с соперничеством реформистской и консервативной линий в руководстве КНР после смерти Дэн Сяопина в 1997 г1.
Таким образом, международное сообщество настроено на продолжение мирной политической и экономической интеграции КНР, рассчитывая, что уже существующие отношения взаимозависимости республики с одной стороны и США, Японии, стран АСЕАН с другой приведут к размыванию потенциала радикализации китайской внешней политики. А прогнозируемое усиление региональных экономических, политических и геостратегических позиций Китая не даст пропорционального приращения агрессивности его внешнеполитического поведения.
В месте тем сомнения в отношении КНР – наиболее общая черта внешнеполитической философии как региональных стран, так и зарубежного общественно-политического мнения в целом. Регулярно проводимое американскими исследовательскими центрами в последние 3 – 5 лет изучение представлений восточно-азиатских стран о потенциальных источниках внешней угрозы практически неизменно так и или иначе связывает наиболее вероятные вызовы своей безопасности с растущим экономическим и военно-политическим потенциалом КНР.
Весной 1994 г. анализу положения Китая в современной международной системе был посвящен специальный доклад Трехсторонней комиссии, вобравший в себя оценки и заключения крупнейших зарубежных экспертов как по КНР, так и по общим международным проблемам. В нем отмечалось: «Огромное население Китая представляет собой серьезный вызов внутренней стабильности Китая и благополучию его соседей… Эмиграция из Китая вызывает озабоченность в регионе и во всем мире, особенно нелегальная эмиграция китайских граждан в другие страны. В долгосрочной перспективе оказывать содействие экономическому росту Китая – лучший способ избежать массового исхода китайцев, который, конечно же, мог захлестнуть мир. При сложившемся положении, если бы 0,1% населения КНР решила эмигрировать, это составило бы 1 млн 200 тыс. человек»1.
Хотя экономическое влияние и демографический пресс сегодня являются наиболее зримыми показателями возросших возможностей КНР, западные и японские эксперты единодушны в необходимости постоянного слежения за возрастанием ее военного потенциала. С 1992 по 1994 гг. военный бюджет республики официально увеличился на 25%, составив 6 млрд долларов. Однако, по данным британской печати, реальная величина оборонительного бюджета может быть в три – пять раз больше, так как официальные показатели не учитывают затрат КНР на проведение военно-технических исследований и т.п.2 При таком уровне военных расходов Пекин может позволить себе не только модернизацию оборонного потенциала, но и разработку новых для КНР видов вооружений, способных перевести военные возможности страны на новый уровень. В то время как Россия и США сокращают ядерные арсеналы и свертывают ядерные программы военного профиля, китайская сторона не скрывает, что в КНР ведутся работы по разработке нового поколения ядерного вооружения. В целом среди западных экспертов преобладает мнение, что военный потенциал КНР, вооружение и боеспособность НОАК все еще остаются существенно ниже уровня современных требований, однако, по всеобщему признанию, вскоре Китай будет в состоянии полностью ликвидировать это отставание.
Конечно, само по себе наращивание оборонного потенциала еще не свидетельствует о пропорциональном усилении китайской агрессивности. Речь идет лишь о том, насколько таковая, при неблагоприятном развитии внутрикитайской политической ситуации, может быть подкреплена военно-техническими возможностями КНР. Тем более что на современном этапе китайское руководство пессимистически оценивает мировую ситуацию в том виде, как она сложилась после окончания советско-американской конфронтации. В Пекине считают международное положение в целом менее благоприятным для КНР и более неустойчивым, а новые конфликты – более вероятными. Вполне возможно, что при подобном отношении к мировым тенденциям для Китая будет оставаться характерным стремление обеспечить себе в региональной политике максимальную свободу, уклониться от участия в любых союзах, соглашениях и многосторонних режимах и организациях, способных сколько-нибудь серьезно сковать или просто дисциплинировать внешнеполитическое поведение КНР. Такой тип поведения, по мнению Д. Шамбо (изучавшего современное внешнеполитическое восприятие КНР), определяется отношением современной китайской политологии к силе как к понятию в высшей степени относительному, к соотношению сил – как к явлению временному и неустойчивому, а к конфигурации мировых отношений – как к эфемерной и преходящей. Поэтому сдерживающая логика идей взаимозависимости и интеграции не имеет серьезной поддержки в политических и интеллектуальных кругах Китая. Отсюда следует не только тяготение КНР к действиям в духе приоритетности сугубо односторонних (то есть не согласованных с международным сообществом) акций, но и возможное ее желание сыграть на неустойчивости переходного для региональной структуры момента с целью усиления своих позиций. Причем это положение касается и стран так называемой «зоны среды», и основных региональных лидеров – Японии, России, США.
Конечно, не стоит абсолютизировать роль фактора самодостаточности во внешнеполитическом мышлении КНР или выдвигать утрированное заключение о «возвращении» Китая к логике китаецентризма, национального высокомерия или революционной тактике игры на «межимпериалистических противоречиях», хотя следы влияния всех этих архетипов в китайской внешней политике увидеть нетрудно.
Можно отметить мнение еще одного американского исследователя Д. Вортцеля, который замечает: «Китай, как кажется, нацелился на новый «великий поход», задача которого в том, чтобы сделать КНР первой среди примерно равных держав; страной, которая могла бы обеспечить свободу действий в духе неоимпериализма – посредством мощного военного присутствия и приобретения сильных позиций». При этом цель КНР – не столько доминирование, сколько свобода действий и международное влияние через энергичное участие в международной политике.
Разумеется, у Китае есть объективная озабоченность региональной ситуацией. Хотя угроза с севера перестала рассматриваться как реальная в свете слабости России и улучшения российско-китайских отношений. Страна озабочена безопасностью своих прибрежных провинций, дающих 70% ВНП страны. Актуальной, с точки зрения китайских экспертов, может оказаться и задача защиты районов морских акваторий в зоне острова Хайнань и провинции Гуаньдун, где сосредоточены нефтеперерабатывающие предприятия КНР. Отсюда – усиление внимания китайских стратегов к возрастанию военно-морских возможностей Японии, а также Индии, боевые корабли которой между делом уже демонстрировали свой флаг в Южно-Китайском море.
КНР вовлечена в территориальные споры со своими южными соседями. Речь прежде всего идет о конфликте вокруг островов Спратли. Этот архипелаг (230 мелких островов и рифов общей площадью 250 тыс. кв. км) расположен в Южно-Китайском море между Вьетнамом, Филиппинами и Малайзией. В годы Второй мировой войны он был захвачен Японией, которая отказалась от него по Сан-Францисскому мирному договору 1951 г., но его в тексте ничего не было сказано о том, к кому переходят права на острова.
Долгие годы вопрос об их принадлежности не вызывал существенных разногласий, так как в то время были другие, более актуальные региональные проблемы. Но по мере развития технических средств освоения ресурсов (нефтяных и других) морского дна и шельфов, страны региона стали проявлять все больший интерес к правам на обладание той или иной частью архипелага. Выявилось и стратегическое значение данных территорий – на этих островах возможно создание баз ВВС, позволяющих контролировать ситуацию в зоне важнейших морских путей, связывающих регион с Ближним Востоком.
В 1974 г., пользуясь военной несостоятельностью Южного Вьетнама, под управлением которого находились Парасельские острова (являющиеся частью архипелага Спратли), КНР оккупировала практически всю их группу. Северный Вьетнам (ДРВ) рассматривал действия Китая как посягательства на свои законные права, в связи с тем что в соответствии с договорно оформленным в ХΙХ в. размежеванием владений Китая и Французского Индокитая территория Парасельских островов была включена в индокитайскую зону, так же, как и весь Вьетнам.
Ситуация в связи с островами Спратли приобрела особую остроту в 1992 г., когда в соответствии с новым законом о морских владениях КНР провозгласила свой суверенитет над всей акваторией Южно-Китайского моря. Проблема в том, что в основу нового закона Китай официально положил принцип «естественного продолжения суши», в соответствии с которым его суверенитет в одностороннем порядке распространялся на районы континентального шельфа Южно-Китайского моря, рассматриваемые китайской стороной как естественное продолжение материка под водой. Общая площадь акваторий, на которые претендует КНР, составляет 3 млн кв. км., из них, по мнению Пекина, около 1 млн незаконно эксплуатируются другими странами.
Сложность конфликта вокруг островов Спратли усугубляется тем, что все претендующие на них страны, кроме Брунея, имеют в той или иной зоне архипелага свои вооруженные силы. Наиболее крупными являются военные гарнизоны Китая и Вьетнама. Но их примеру стремятся следовать и другие государства. Поэтому потенциальная угроза со стороны КНР в краткосрочной перспективе адресована скорее малым и средним странам региона, а не лидерам – что и теми и другими хорошо осознается. Как справедливо отмечает немецкий исследователь Иоахим Глаубитц: «Китай последовательно отказывается обсуждать вопрос о суверенитете над морскими пространствами и отвергает идею о создании международного органа для урегулирования территориальных конфликтов в этом регионе. КНР настаивает, что такие споры должны быть урегулированы непосредственно между заинтересованными сторонами, то есть на двусторонней основе, – при такой процедуре преимущество всегда будет на китайской стороне».
К вопросу о территориальных спорах Китая так или иначе примыкает проблема присоединения Тайваня. Остров является фактически независимым государством с 1950 г. Его отношения с материковым Китаем большую часть времени отличались острой взаимной враждебностью. Но после смерти Чан Кайши, а затем его сына, Цзян Цзинго, сменившего его на посту президента, новое руководство Тайваня стремится проводить в отношении КНР более сдержанный, прагматичный курс. Со своей стороны и Китай скорректировал тайваньскую политику.
Сложность ситуации состоит в том, что и КНР, и Тайвань, в принципе, не отказываются обсуждать проблему объединения и выступают за единство Китая. Но при этом Тайвань настаивает на легитимности своей власти, ссылаясь на то, что он является прямым правопреемником Китайской Народной Республики. КНР считает эти претензии незаконными и безосновательными, рассматривая материковый Китай единственным легитимным представителем китайского народа на международном уровне. Экономические, культурные связи, а также политические контакты между островом и материком развиваются в последние годы весьма успешно. Тайвань превратился в одного из главных зарубежных инвесторов в китайскую экономику. И в политике Пекина нет былой нетерпимости в отношении Тайбэя. Но все эти годы и на настоящий момент руководство КНР не желает давать какие-либо гарантии в отношении принципиального отказа от применения силы в целях объединения Тайваня с КНР. Таким образом осуществляется сдерживающее влияние на тайваньскую политику и предупреждается развитие ситуации по неблагоприятному для Пекина сценарию.
Опасения КНР в первую очередь связаны с ростом сепаратистских настроений на Тайване. Вопрос состоит в том, что «старая гвардия» тайваньских политиков – деятели времен существования Китайской Республики как единого государства и их прямые потомки – достаточно сильно привержены идее единого Китая. Для них Тайвань является одной из важных, но все-таки провинций «Великого Китая», воссоздание целостности которого является эпохальной национальной задачей.
Для молодого поколения тайваньцев, представленного людьми, родившимися на острове и знающими «большой Китай» по литературе и рассказам, вопрос об объединении с материком лишен сакральности. Им такой вариант развития видится только как один из возможных и вовсе не обязательно самым лучшим. Политики нового поколения предпочли бы видеть остров «нормальным», то есть полностью независимым и международно признанным государством (как, например, Южная Корея). Такие настроения на острове весьма распространены и оказывают влияние на результаты парламентских и президентских выборов. Поэтому не исключено, что при определенном стечении обстоятельств сторонники провозглашения независимости Тайваня и объявления острова новым государством могут прийти к власти в Тайбэе законным путем и осуществить свои планы. В этом случае материковый Китай может прибегнуть к угрозе силой с целью не допустить последнего, решающего шага тайваньской стороны к полной независимости.
Но пока сепаратистские устремления характерны для политических программ тайваньской оппозиции. Правящая элита тяготеет к компромиссу с КНР. Объединение, в принципе, является общим моментом в политических программах и Пекина, и Тайбэя. Разногласия связаны с условиями, формой и сроками объединения.
КНР предлагает объединение по принципу «одна страна – две системы», по которому Тайвань уже немедленно может быть включен в состав КНР на правах одной из ее составных частей при гарантиях сохранения политической и экономической систем (что уже продемонстрировано на примере присоединения Гонконга).
Тайваньская сторона видит объединение как весьма протяженный во времени, постепенный, стадиальный и, безусловно, демократический процесс слияния равноправных политических единиц. Первым этапом такого процесса Тайбэй считает признание Пекином Тайваня в качестве своего равного политического партнера, в то время как китайское руководство готово признать равенство тайваньской стороны во всех областях, кроме политической.
Тайвань де-факто является полноценным, во всех смыслах жизнеспособным процветающим государством. Он имеет все материальные основания для независимого существования и существует уже 50 лет. Но как верно отмечают Б. Бузан и Дж. Сигал, в случае неуспеха регионального многостороннего диалога по вопросам безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе этот «регион может стать самой важной конфликтной зоной ХХΙ века».
Литература:
Богатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане. – М., 1997.
Васильев Л.С. КПСС и КПК // Новое время. – 1993. – № 1.
Гельбрас В. Китай после Дэн Сяопина: проблемы устойчивого развития // Полис. – 1995 – № 1.
Гельбрас В. Экономические реформы в России и Китае: попытка сравнения // ААС. – 1997. – № 3, 5.
Горбачев Б. Дом памяти Мао и память народа // ААС. – 1995. – № 2.
Делюсин Л. Гений или злодей? // ААС. – 1994. – № 12.
Делюсин Л. Дэн Сяопин – революционер, маоист, реформатор // ААС. – 1994. – № 8, 9.
Каткова З.Д., Чудодеев Ю.В. Китай – Япония: любовь или ненависть? – М., 2001.
Китай: история в лицах и событиях: Сборник. – М., 1991.
Китай: плюсы и минусы перехода к рынку // Общественные науки и современность. – 1997. – № 1.
КНР: на путях реформ / Под ред. В.А. Виноградова. – М., 1989.
Меликсетов А. Фигура Дэна теперь стоит вровень с Мао // Новое время. – 1997. – № 38.
Усов В. «Горячая весна» на Даманском // Новое время. – 1994. – № 9.
Чудодеев А. За что судили «банду четырех»? // Новое время. – 1993. – № 28.
Шевелев В.Н. Диктаторы и боги. – Ростов-на-Дону, 1999.
ТЕМАТИКА ПРАКТИЧЕСКИХ ЗАНЯТИЙ
ДЛЯ СТУДЕНТОВ ОЧНОГО ОТДЕЛЕНИЯ
Тема. Строительство социализма в Китайской Народной Республике.
Вопросы для обсуждения:
1. Планы, задачи и первоочередные мероприятия руководства КНР (1949 – 1957).
2. Китай в период «большого скачка» (1958 – 1960).
3. Внешняя политика Пекина. Китаецентристские геополитические концепции.
4. Основные направления социальной политики руководства КНР.
План ответа:
Планы, задачи и первоочередные мероприятия руководства КНР (1949 – 1957):
а) дать общую характеристику экономического положения Китая в первые годы строительства социализма;
б) проанализировать содержание договора о дружбе, союзе и взаимопомощи между СССР и КНР от 14 февраля 1950 г.;
в) показать основные направления и формы помощи Советского Союза;
г) проанализировать самостоятельность принятия решений руководством КПК по основным вопросам.
Китай в период «большого скачка» (1958 – 1960):
а) оценить политическую и экономическую ситуацию в канун «большого скачка»;
б) дать анализ лозунговой базы исследуемого периода;
в) сделать сравнительный анализ целей и результатов форсирования экономического развития.
Внешняя политика Пекина. Китаецентристские геополитические концепции:
а) охарактеризовать основные направления внешнеполитической деятельности Пекина, выделить основные этапы;
б) рассмотреть основные теоретические разработки внешнеполитических доктрин (теория национально-освободительной борьбы, теория мирового революционного процесса, теория трех миров).
Основные направления социальной политики руководства КНР:
а) рассмотреть политику маоистов в рабочем вопросе, если возможно – выделить этапы;
б) дать характеристику социальной политика маоистов в деревне;
в) маоизм и китайская интеллигенция.
Учебные пособия
История северо-восточного Китая 17-20 веков. В 3-х книгах. Владивосток: 2004.
Родригес А.М. История стран Азии и Африки в новейшее время. М.: 2006.
В.И.Бузов История современного Востока XX-XXI вв. Страны и правители. М.: 2008.
Новейшая история стран Азии и Африки. Антология. М.: 2008.
Сборники документов
Материалы по международным отношениям в Северо-Восточном Китае из фондов Российского Государственного исторического архива (Фонд КВЖД). Ниигата: 2005.
Русский Харбин. /Сост. Таскина Е.П. М.: 2005.
Русско-китайские отношения в 20-м веке: документы и материалы./Сост. Ледовский А.М. М.: 2005.
Сборник материалов к 100-летию со дня окончания русско-японской войны, СПб.: 2005.
Советско-китайские отношения 1917 – 1957 гг.: Сб. документов. – М., 1959.
Статьи
Александров С. Помощь Советского Союза национальным армиям Северного Китая в 1925-1927 гг. // ПДВ. – 2008. – № 3
Анин П. Факты и только факты: к истории советско-китайских отношений // Проблемы мира и социализма. – 1982. – № 8.
Бажанов Е. Стратегия развития деревни // ААС. – 1989. – № 4, 5.
Барский К.М. Что такое сяокан? // Восток. – 1992. – № 5.
Борох О.Н. Стратегия экономической реформы в КНР в оценках западных и китайских ученых // Восток. – 1996. – № 3.
Васильев Л.С. Китай на рубеже третьего тысячелетия // Восток. – 1992. – № 5.
Васильев Л.С. КПСС и КПК // Новое время. – 1993. – № 1.
Вернер Н. Оппозиционное движение в Китае(1976-1980 гг). // ААС. – 2008. – №6
Владимиров А. «Большой скачок» и его последствия // МЭ и МО. – 1967. – № 10.
Вятский В. «Культурная революция» и рабочий класс Китая // Политическое самообразование. – 1968. – № 11.
Галенович Ю. «Товарищ Яо Бан» антипод «председателю Мао». // ААС. – 2006. – № 9
Гельбрас В. КНР: возрождение и подъём частного предпринимательства. // ААС. – 2007. – № 11
Гельбрас В. КНР: социальные последствия «реформ и открытости». // ААС. – 2008. – № 8
Делюсин Л. Дэн Сяопин – революционер, маоист, реформатор // ААС. – 1994. – № 8, 9.
Делюсин Л. С идеями социализма и практикой капитализма // ААС. – 1993. – № 10.
Каменов П. Военная политика КНР. // ААС. – 2007. – № 5
Карпов М.В. «Игра в четыре руки» – китайский вариант: политическая борьба в китайском руководстве и движение протеста в Пекине в апреле – июне 1989 г. // Восток. – 1995. – № 6.
Kapпов М.В. «Социализм с китайским лицом» или капитализм по-китайски // Восток. – 1996. – № 3.
Карпов М.В. Проблема демократизации в КНР и опыт реформирования авторитарных режимов // Восток. – 1997. – № 5.
Китай и соседи в новое и новейшее время: Сб. статей. – М., 1982.
Kокарев К. Традиционная политическая культура Китая и современность // ПДВ. – 1997. – № 2.
Ларин А. Китайская экспансия: мифы и реальность./ ААС. – 2006. – № 3
Мамаев Н. Сунь Ятсен, Гоминьдан и Коминтерн: некоторые аспекты взаимодействия.// ПДВ. – 2006. – № 6
Мартынов Д.Е. Конфуцианский утопизм в политической теории Китайской Народной Республики (современное состояние) //Ученые записки Казанского государственного университета. – 2007. – Т. 149, кн. 4: Серия: «Гуманитарные науки». – Казань, 2007.
Мозиас Н. Эволюция политики «территориальной открытости» в КНР // ПДВ. – 1993. – № 3.
Панцов А.В. Мао Цзэдун и дело «Линь Бяо».// ПДВ. – 2006. – № 5
Панцов А.В. Мао Цзэдун: последние годы.// ПДВ. – 2006. – № 6
Перспективы социально-экономического развития Китая до 2010 г. // ПДВ. – 1996. – № 1.
Пожилов И. Народно-освободительная армия Китая в 1945-1949 гг. // ПДВ. – 2006. – № 5
Портяков В.Я. Концепция экономической реформы в КНР: формирование и эволюция // ПДВ. – 1996. – № 6; 1997. – № 1.
Портяков В.Я. Экономические реформы в СССР/России и Китае: проблемы сопоставления взаимовлияния // Восток. – 1997. – № 5, 6.
Рахманин В. Встречи глав правительств России и Китая (июнь 1997) // ПДВ. – 1997. – № 4.
Титаренко М., Григорьев А. Дело и эра Дэн Сяопина // ПДВ. – 1997. – № 2.
Традиции Китая и «4 модернизации»: Сб. статей. – М., 1982.
Филатов Л.В. Стоимостная оценка советско-китайского научно-технического сотрудничества (1949 – 1966) // ПДВ. – 1980. – № 1.
Чудодеев Ю. Китай: проблема мирного воссоединения Тайваня. // ААС. – 2008. – №12
Яковлев М. Дэн Сяопин // ААС. – 1989. – № 1.
Литература:
Аблажей Н.Н. С востока на запад: российская эмиграция в Китай. Новосибирск: 2007.
Аблова Н.Е. КВЖД и российская эмиграция в Китае: международные и политические аспекты истории (первой половины 20 века). М.: 2005.
Актуальные проблемы социально-экономической политики руководства КНР: Сб. статей. – М., 1980.
Андреев А.И. Тибет в политике царской, советской и постсоветской России. СПб: 2006.
Барач Д. Дэн Сяопин. – М., 1989.
Бергер Я.М. Социально-экономические проблемы современной китайской деревни: Научно-аналитический обзор. – М., 1982.
Борисов О.Б. Из истории советско-китайских отношений в 50-х годах. – М., 1982.
Борисов О.Б., Колосков Б.Т. Советско-китайские отношения. 1945 – 1977 гг. – М., 1977.
Внешняя политика и международные отношения Китайской Народной Республики. – М., 1974. – Т. 1, 2
Воеводин С.А., Круглов А.М. Социалистическое преобразование капиталистической промышленности и торговли в КНР. – М., 1959.
Волкова Л.А. Изменение социально-экономической структуры китайской деревни. 1949 – 1970 гг. – М., 1972.
Галенович Ю.М. Мао Цзэдун вблизи. М.: 2006.
Галенович Ю.М. Россия-Китай-Америка: от соперничества к гармонии интересов? М.: 2006.
Ганшин Г.А. Очерк экономики современного Китая. – М., 1982.
Гельбрас В.Г. Социально-экономическая структура КНР. 50 – 60-е годы. – М., 1980.
Гельбрас В.Г. Экономическая реформа в КНР. – М., 1990.
Грубый М. Наследие Мао Цзе Дуна: к критике великодержавно-шовинистической сущности маоизма. – М., 1981.
Дэн Сяопин. Основные вопросы современного Китая. – М., 1988.
Еременко Ю.В. «Большой скачок» и народные коммуны в Китае. – М., 1968.
Капица М.С. КНР: три десятилетия – три политики. – М., 1979.
Капралов П.Б. Сельские районы КНР в 70-х гг.: тенденции социально-экономического развития. – М., 1981.
Китайская Народная Республика в 1973 году. Политика, экономика, идеология. – М., 1975*.
Классы и классовая структура в КНР. – М., 1982.
КНР и развивающиеся страны (60 – 70 гг.): Сборник. – М., 1983. – Т. 1, 2.
Коновалов Е.А. Социально-экономические последствия «большого скачка» в КНР. – М., 1968.
Корбаш Э. Теория и практика экономического строительства в КНР. – М., 1981.
Курбатов В.П. Актуальные проблемы КНР: демография, агросфера, экология. – М., 1996.
Лазарев В.И. Классовая борьба в КНР. – М., 1981.
Манежев С.А. Иностранный капитал в экономике КНР. – М., 1990.
Маркова С.Д. Маоизм и интеллигенция. Проблемы и события. 1956 – 1973 гг. – М., 1975.
Минаков Ю.В. Роль государственного сектора в социально-экономической структуре сельского хозяйства КНР (1949 – 1979). – М., 1981.
Молодцова Л.И. Промышленность Китая: пропорции и диспропорции. – М., 1980.
Москалев А.А. Политика КНР в национальном и языковом вопросе (1949 – 1978). – М., 1981.
Муромцева З.А. Проблемы индустриализации Китайской Народной Республики. – М., 1971.
Национальный вопрос в Китае: Сб. статей. – М., 1981.
Островский А.В. Рабочий класс, его место и роль в социально-экономической структуре современного Китая. – М., 1980.
Реформа хозяйственной системы в КНР. – М., 1989.
Романюк В.Я. Красные иероглифы: Очерки о перестройке в экономике Китая. – М., 1989.
Салтыков Г.Ф. Социально-психологические факторы политической жизни рабочего класса КНР 70-х гг. – М., 1982.
Сельское хозяйство КНР. 1949 – 1974 гг. – М., 1978.
Сладковский М.И. Китай: основные проблемы истории, экономики, идеологии. – М., 1978.
Сладковский М.И., Акимов В.И., Морозов А.П. Проблемы и противоречия индустриального развития КНР. – М., 1974.
Социально-экономический строй и экономическая политика КНР. 1949 – 1975 гг. – М., 1978.
Социально-экономическое положение Китая в 40-х и 50-х годах ХХ века (к изучению социально-политической борьбы в КНР): Сборник. – М., б.г.
Социальные организации в Китае: Сборник статей. – М., 1981.
Судьба культуры КНР (1949 – 1974). – М., 1974.
Цыганов Ю.B. Экономика КНР: успехи и проблемы развития // МЭ и МО. – 1997. – № 5.
Чуванкова В.В. Экономическая политика и практика экономического строительства в КНР в период «урегулирования» (1961 – 1965 гг.): Автореф. дис. … канд. ист. наук. – М., 1976.
Экономика КНР: транспорт, торговля и финансы (1949 – 1975 гг.). – М., 1975.
Юрков С.Г. Азия в планах Пекина. – М., 1981.
Яременко Ю. «Большой скачок» и народные коммуны в Китае. – М., 1968.
Тема. Япония: от американской оккупации к «постиндуст-
риальному обществу» (середина 1950-х – конец 1990-х)
Вопросы для обсуждения:
1. «Японское экономическое чудо».
2. Эволюция партийно-политической системы.
3. Место в международных отношениях: проблемы и направления внешней политики.
Статьи
Гальперин А.Л. К вопросу о генезисе капитализма в Японии // О генезисе капитализма в странах Востока. М., 1962.
Леонтьева Е. Япония: преодоление кризиса // Мировая экономика и международные отношения (МЭиМО). 2000. 8.
Чугров С. Мир "после холодной войны" в концепциях японских политологов // МЭиМО. 1999. 9.
Юрков С. Японская экономика 90-х годов: уроки антикризисных мер // МЭиМО. 2000. 4.
Калмычек П. Политические и экономические проблемы Японии 1990-х гг. в современной японской и западной историографии.// ПДВ. – 2007. – № 6
Катасонова Е. Российско-японские отношения: тернистый путь длиной в полвека// ААС. – 2006. – № 11
Катасонова Е. Правда и вымысел о Халхин-голе// ААС. – 2007. – № 12
Кошкин А. Россия на Курилах.// ПДВ. – 2007. – № 1
Кубьяс И. Японо-корейские отношения: динамика и основные тенденции на фоне советско-американского противостояния. (1945-1975 гг.)// ПДВ. – 2007. – № 5
Розанов О. Взлетит ли снова над Японией «Золотой коршун».// ААС. – 2008. – № 8
Розанов О. От символов славы к символам бесчестья: за что награждали японцев в Китае.// ААС. – 2008. – № 12
Литература:
История Японии: сборник исторических произведений./Под ред. Настенко И.А. М.:2006.
Молодяков В.Э. Россия и Япония: рельсы гудят. Железнодорожный узел российско-японских отношений(1891-1945 гг.): историческое исследование. М.: 2006.
Молодяков В.Э. Эпоха борьбы: Сиратори Тосио(1877-1949 гг.): дипломат, политик, мыслитель. СПб.: 2006.
Панов А.Н. Россия и Япония: становление и развитие отношений в кон. 20 – нач. 21 века. М.: 2007.
Син Х. Пленники войны: традиции и история отношения к военнопленным в Японии. М.: 2006.
Москва-Токио: политика и дипломатия Кремля, 1921-1931 гг. Сборник документов в 2-х книгах. М.: 2007.
Разгром Японии – логическое завершение Второй мировой войны 1939-1945 гг. / Материалы новосибирской областной научной конференции. Новосибирск: 2005.
Алиев Р.Ш. Внешняя политика Японии в 70-х – начале 80-х годов. – М., 1986.
Арская Л.Р. «Открытая экономика» и рабочий класс Японии. – М., 1972.
Арутюнов С.А., Джарылгасинова Р. Япония: народ и культура. – М., 1991.
Багатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане. – М., 1997.
Власов В.А. Японская промышленность, научно-технический прогресс и его последствия. – М., 1979.
Динкевич А.И. Творец японского «экономического чуда» (памяти Сабуро Окита) // Восток. – 1994. – № 1.
Дунаев В. Япония «на рубежах». – М., 1983.
Кузнецов Ю.Д., Навлицкая Г.Б., Сырицын И.М. История Японии. – М., 1988. – Гл. 20 – 21.
Кунадзе Г.Ф. Японо-китайские отношения на современном этапе. 1972 – 1982 гг. – М., 1983.
Курилы – острова в океане проблем. – М., 1998.
Латышев И. Есть ли основания у Японии именоваться сверхдержавой? // ААС. – 1996. – № 2.
Латышев И. Семейная жизнь японцев. – М., 1985.
Макаров А.А. Политическая власть в Японии. – М., 1988.
Мещеряков А.Н. Развесистая сакура, или Япония в свете застоя // Восток. – 1991. – № 1.
Молодякова Э.В., Маркарьянц С.Б. Опыт столетней модернизации Японии // Восток. – 1993. – № 2.
Молодякова Э.В., Маркарьянц С.Б. Японское общество: книга перемен (полтора века эволюции). – М., 1996.
Николаенко О. Проблемы политической реформы в Японии // МЭ и МО. – 1993. – № 7.
Овчинников В. Ветка сакуры: Рассказ о том, что за люди японцы. – М., 1988.
Пронников В.А., Ладанов И.Д. Японцы: Этнопсихологические очерки. – М., 1986.
Пыжикова П.И. Высшая школа и научные учреждения Японии. – М., 1984.
Рамзес В.Б. Личное потребление в Японии. – М., 1985.
Рамзес В.Б. Социально-экономическая роль сферы услуг в послевоенной Японии. – М., 1975.
Светлов Г.Е. Путь богов (Синто в истории Японии). – М., 1985.
Стефашин В.В. Система принятий военно-политических решений в Японии // Восток. – 1997. – № 3.
Тихвинский С.Л. Обречены на добрососедство: Воспоминания дипломата и заметки историка. – М., 1996.
Тосака Дзэн. «Токийская тетрадь». Размышления о конфуцианстве // Новая и новейшая история*. – 1997. – № 3.
Тосака Дзэн. Японская идеология. – М., 1982.
Федоренко Н.Т. Курильский архипелаг. Из записок о Японии // ННИ. – 1994. – № 1.
Хлынов В.И. Рабочий класс Японии в условиях НТР. – М., 1978.
Цветов В.Я. Пятнадцатый камень сада Реандзи. – М., 1986.
Целищев И. Экономика Японии: итоги 80-х гг. // МЭ и МО. – 1990. – № 9, 10.
Целищев И. Япония как политический партнер // МЭ и МО. – 1994. – № 5, 6.
Япония в сравнительных социокультурных исследованиях. – М., 1990. – Ч. 2.
Япония: культура и общество в эпоху НТР. – М., 1985.
Япония: смена модели экономического роста. – М., 1990.
Япония: Справочник. – М., 1992.
Японская экономика в преддверии XXI века. – М., 1991.
Японский феномен. – М., 1996.
Методические рекомендации по изучению темы.
Восстановление экономических позиций Японии в мире и выход этой страны на второе место на планете по экономическому потенциалу – важнейшее содержание японской послевоенной истории, оказавшее влияние на мировое хозяйственное развитие, политическую ситуацию. При освещении первого вопроса следует выяснить содержание понятия «японское экономическое чудо», его основные этапы, важнейшие сущностные черты. Попытаться ответить на вопрос: было ли «японское экономическое чудо» стечением случайных факторов, или оно имело исторически подготовленную основу. Охарактеризовать роль внешних факторов (американской оккупации, зарубежного экономического и социально-политического опыта, НТР), традиций китайско-конфуцианской и индо-буддийской цивилизаций, синтоизма в японском экономическом росте. Показать, как изменялась экономическая модель развития, роль государства. Какие этапы структурной перестройки прошла японская экономика в середине 1950-х – 1990-е гг. На соответствующей исторической карте атласа по новейшей истории найти важнейшие экономические центры современной Японии. Выявить изменение роли страны в послевоенных мирохозяйственных связях, отношениях с другими экономическими «центрами силы», прежде всего США, Китаем, Юго-Восточной Азией; определить успехи и проблемы японской экономики к концу 1990-х гг., воздействие социально-политических процессов в стране на экономические решения.
Второй вопрос следует рассматривать, учитывая изменения в социально-классовой структуре под влиянием НТР. Охарактеризовать основные социальные слои японского общества, роль «среднего класса». Какую социальную политику проводило государство в изучаемый период, как оно сочетало новые черты и традиции. Выявить эволюцию партийно-политической системы страны в середине 1950-х – 1990-е гг. Определить важнейшие политические партии современной Японии, роль общественных организаций в стране, их влияние на политическую жизнь. Как традиции и новации влияют на принятие политических решений в Японии? Почему, несмотря на частые политические потрясения, ЛДПЯ в основном остается лидером политической жизни страны? Выяснить место и роль императора в современной Японии. Какие вопросы политической жизни обсуждаются в стране наиболее активно.
Анализируя третий вопрос, определить, как изменилось место Японии в современных международных отношениях, выяснить важнейшие внешнеполитические концепции японских лидеров середины 1950-х – 1990-х гг. Показать влияние экономического положения, геополитических военных факторов на внешнюю политику страны, позицию важнейших партий по основным международным проблемам. Назвать и проанализировать основные направления внешней политики Японии, особо обратив внимание на ее отношения с США, странами Азии (прежде всего КНР, ЮВА), СССР (Россией). Рассмотреть, как Япония пытается привести в соответствие со своей экономической ролью в мире свою внешнюю политику. Попытаться дать свой вариант ответа на вопрос: можно ли считать Японию великой державой в мировой политике?