"Эти глаза не против"
С утра отключили воду -- всю: значит, надо было идти на ключик.Неумытый и раздраженный, Служкин напялил пуховик и ботинки и потопал вподвал, в кладовку. Канистру он нашел сразу, а в поисках крышки от неепришлось перевернуть весь хлам -- мешки со старыми игрушками, связкимакулатуры, узлы тряпья, обрезки досок и фанеры, обломки лыж, какие-точайники, коробки, пыльные бутылки, хоккейные каски, велосипедные рамы,рваные раскладушки и вообще невесть для чего хранящиеся вещи вроде половинкикорпуса от стиральной машины или упаковки минерального удобрения. Пока Служкин рылся, хлопнула дверь подвала, чьи-то плечи шаркнули постене, и в дверях кладовки появился багровый от натуги Будкин, приволокшийдва пластмассовых ящика с банками. -- Здорово, Витус, -- пропыхтел он. -- За водой собрался?... -- За дерьмом, -- мрачно ответил Служкин и сел в санки покурить. Будкин опустил ящики на верстак и захехекал. -- Слушай, а можно я их у тебя поставлю? -- спросил он. -- Ставь, -- безразлично кивнул Служкин. -- А с чем они? -- С дерьмом, -- сказал Будкин и сел на канистру. Служкин достал из ящика длинную банку и повертел перед глазами. -- Слива в крепленом вине, -- прочел он. -- Попробуем? -- Это же на продажу... -- замялся Будкин. -- Продашь, деньги выручишь -- все равно пропьешь. Будкин грустно хехекнул, подумал, взял с верстака стамеску и пробил вбанке две дырки. Банку он протянул Служкину, а себе достал вторую и открылподобным же образом. Они начали пробовать. -- Чего давно в гости не заходил? -- спросил Служкин. -- Дела, -- неопределенно ответил Будкин и закурил. -- Брехать -- не кувалдой махать... Из-за Нади? -- Н-ну... -- сознался Будкин. -- Достала она меня. -- Мне-то чего врешь? -- Служкин приложился к банке. -- Я-то вижу. -- Чего ты видишь? -- Что влюбилась она в тебя. Будкин ничего не говорил, яростно дымя сигаретой. -- Ну, продолжай, -- подтолкнул его Служкин. Будкин зажег вторую сигарету от первой, хехекнул, помолчал и неожиданнократко и твердо сказал: -- Да. -- И что, крепко? -- усмехнулся Служкин. -- Крепко, -- кивнул Будкин. -- Ты же знаешь, Витус, со мной такогоникогда не бывало, а вдруг случилось... Ну, я и решил держаться подальше. Ачто делать-то? Посоветуй. Ты же здесь командир. -- Командир пропил мундир... Кому советовать-то? Тебе? Так в этих делахя перед тобой просто щенок. Вам самим решать надо, а не играть в Штирлица сМюллером, как детям малым. -- Ну тогда, блин, держи ее на цепи! -- рявкнул Будкин. -- А за себя яручаюсь! -- Я не умею! -- Служкин развел руками с банкой и сигаретой. -- Что же ты, презентуешь мне ее? -- растерялся Будкин. -- Она мне не принадлежит. Я ее свободы не умаляю. Будкин допил банку, повертел в руках и бросил в ведро. -- Нет, я так не могу, -- подвел он итог. -- Друг все-таки... -- Вот как! -- крякнул Служкин и тоже допил банку. -- Ехали-ехали, даникуда не приехали. Ты для себя реши, а за меня не боись. Я-то ничего нетеряю, у меня нет ничего. А Наде я счастья желаю, я перед ней виноват. Еслиуж ей такое счастье выпадает -- пусть будет такое. -- Как-то дико все это, Витус... -- Будкин обеими руками стал скрестиголову. -- Душа разрывается... Да и не верю я тебе... -- Ну, хочешь, пойдем к тебе, я позвоню Наде и скажу, что ты ее любишь?-- предложил Служкин. -- Тогда ты поверишь, что я зла не держу? Сидишь тутмрачнее навозной кучи... -- Пойдем, -- убито согласился Будкин. Они заперли подвал и пошли к Будкину. Не разуваясь, ввалились вкомнату. Будкин набрал номер и протянул Служкину трубку. -- Алло? -- произнесла Надя. -- Надя, это я, -- сказал Служкин. -- Мы тут с Будкиным хорошопоговорили, и я должен тебе сказать, что он тебя любит. -- Вы что, пьяные? -- яростно спросила Надя. -- А что, тебя любить только спьяну можно? -- Передай ему, что он козел! -- крикнула Надя и бросила трубку. Будкин стоял и глядел на Служкина собачьими глазами. -- Она дала понять, что очень рада, -- пояснил Служкин, опуская трубкуна рычаг. Он ненадолго застыл, глядя куда-то в пустоту. -- Старая я толстаясводня, -- сказал он. -- Виктор Сергеевич Случкин... Пойдем обратно вподвал, вмажем еще по банке, а потом на ключик слетаем -- тебе ведь тожеводой запастись надо? Через час, красные, расхристанные, они вывалились из подвала, волоча засобой по ступенькам санки. В санках громоздились две канистры -- толстаяпластиковая Служкина и тощая алюминиевая Будкина. Канистры чем-то напоминалиопальных боярыню Морозову и протопопа Аввакума. У дверей подъезда, расстеливпо снегу пушистый хвост, сидел Пуджик и смотрел на Служкина спокойными, каккопейки, желтыми глазами. Пока Будкин, прикрывшись воротником, закуривал,Служкин, почти встав на четвереньки, гладил кота и бормотал: -- Не трусь, солдат ребенка не обидит... Взявшись под локоть, как супружеская пара, Служкин и Будкин твердодвинулись вперед, а сзади санки оставляли извилистый след на заметенномтротуаре. -- Споем? -- предложил Будкин, когда они проходили мимо школы. -- Какое петь! Я же, блин, на хрен, педагог! -- осадил его Служкин. На позвоночнике скелета теплицы сидели Чебыкин и Градусов. -- Виктор Сергеич! Здрасте! -- заорал Чебыкин. -- Здрасте... -- Служкин вяло махнул рукой. -- Вы куда пошли? -- В публичный дом, -- ляпнул Служкин. Чебыкин и Градусов превратились в изваяния наподобие химер собораПарижской Богоматери, а потом восхищенно заржали. -- Географ глобус пропил! -- ликующе завопил Градусов. -- Это Градусов, знакомься, -- сказал Служкин Будкину. -- Пойдем ему в торец дадим, -- предложил Будкин. -- Да фиг с ним... Будкин все равно оглянулся и зорко всмотрелся в Градусова. -- Вот ты какой, северный олень... -- пробормотал он. Они пересекли Новые Речники, пересекли Старые Речники и выбрались накрутой берег затона. -- Эти глаза напро-о-отив!... -- самозабвенно пел пьяный Будкин. -- Эти глаза не про-о-отив!... -- самозабвенно пел пьяный Служкин. По тропинке, ведущей к ключику, в обе стороны двигались многочисленныефигурки с санками и бидонами. -- Блин, неохота в очередюге дрогнуть на таком ветродуе!... -- поежилсяСлужкин. -- Давай лучше в санках с горы покатаемся? Будкин посмотрел вниз, себе под ноги, и хехекнул. Они выбросиликанистры в сугроб и вдвоем взгромоздились на санки, еле уместившись.Отталкиваясь руками, они, как паук, подползли к обрыву, качнулись и кануливниз. Свистнул ветер, сдвинув шапки на затылок. На убитом склоне санки вмигразвили сверхзвуковую скорость. Корявая береза, росшая посреди склона,неуверенно шагнула вправо, влево и остановилась прямо на пути, широкорасставив ноги и растопырив тысячу кривых рук. -- Катапультируемся! -- взвыл Будкин. Они разом повалились набок, покатились кубарем и вопящим комомшлепнулись об ствол. Служкин сипло захохотал. -- Это был первый выход в космос человека без скафандра! -- сказал онБудкину, который еле отклеился от его спины и медленно пополз наверх, кжелтому небу. Он охал и потирал поясницу. -- Ну что, повторим? -- бодро спросил Служкин Будкина, когда и самподнялся на обрыв. Будкин сидел в сугробе, держал в зубах перчатку и пальцем протирал часына запястье. -- Не-е... -- помотал он головой. -- Мне хватит... -- Да ла-адно! -- Служкин сзади подхватил его под мышки и почти силкомвоткнул обратно в санки. Деловито плюхнувшись ему на колени, Служкиндернулся всем телом, и санки скользнули под уклон. Они промчались по крутояру так, что береза, промелькнув мимо, толькорявкнула. Масса санок отлилась в такую инерцию, что они с разгона вылетелина камский лед и врылись носом. Тесно сцепившихся Будкина и Служкина единымтелом унесло вперед на задах, они прорыли широкую борозду и остановились,увязнув по грудь в снегу. Они взбирались обратно наверх, ногтями отцарапывая со штанов ледянуюкорку. -- Ну давай еще разик поглиссируем... -- ныл Служкин. -- Нупоследний... Бог троицу любит... -- Глиссируй один, -- сердито отрезал Будкин. Вздохнув, Служкин натянул шапку поглубже, оседлал санки один и кинулсявниз. Его траектория вильнула из стороны в сторону, выпрямилась и нацелиласьв березу. -- Виту-у-ус!... -- истошно завопил Будкин. Но было поздно. Санки, как снаряд, врезались в комель. Служкинапоставило в полный рост, шмякнуло об ствол и отбросило. Он пластом хлопнулсяв сугроб и остался неподвижен. Будкин постоял, подергиваясь от ужаса и холода, и, не выдержав,неловко, как баба через плетень, полез вниз. Он добрался до Служкина ипотолкал его в бок. -- Витус, ты жив?... -- растерянно спросил он. Служкин повернул к нему красное, мокрое лицо с испуганными глазами иошарашенно пробормотал: -- У меня в ноге что-то хрустнуло... -- Где? -- забеспокоился Будкин и пощупал его ногу. -- Уй-я-а!... -- взвыл Служкин. -- П-переломчик... -- заикаясь, произнес Будкин. Служкин перевел сумасшедший взгляд на свою ногу. -- Не слишком ли много для одного человека? -- спросил он.