рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры

Реферат Курсовая Конспект

Красная профессура

Красная профессура - раздел Геология, Географ глобус пропил   – Ну Что, Красная Профессура, Готовы? – Бодро Спросил Служкин...

 

– Ну что, красная профессура, готовы? – бодро спросил Служкин.

Три передние парты по его настоянию были пусты.

– За передние парты с листочками и ручками садятся, – Служкин взял журнал, – Спехова, Старков, Кузнецова, Митрофанова и Кедрин.

Служкин подождал, пока перечисленные рассядутся, и дал каждому по вопросу для индивидуальной проверочной работы.

– В вашем распоряжении двадцать минут. Не забудьте подписать листочки… Остальные открывают тетради и записывают тему урока: «Экономическое районирование СНГ».

– Опять писать!… – заныл девятый «А». – На литературе писали, на иностранном, на алгебре…

– Опять, – строго подтвердил Служкин. – Иначе вы со своей болтовней ничего не услышите и ничего не запомните.

– А мы и так не запомним! – крикнул зловредный человек Скачков, открыл перед собой на парте чемодан-«дипломат» и засунул внутрь голову.

– Давайте лучше, Виктор Сергеевич, мы весь урок будем сидеть молча, зато не будем писать, – улыбаясь, предложила красивая отличница Маша Большакова.

– Давайте лучше вы весь урок будете сидеть молча и будете писать, – внес контрпредложение Служкин. – Скачков, ты что, уснул?

– А мне неинтересно, – нагло заявил из чемодана Скачков.

– А кому интересно? – удивился Служкин. – Мне, что ли?

– Так увольняйтесь, – с первой парты посоветовал верзила Старков, кандидат в медалисты.

– Кто ж тогда моих малых деток и старушку мать кормить будет? – спросил Служкин. – Ты будешь? Или давайте так: вы мне платите деньги, а я вас отпускаю с урока и ставлю всем пятерки. Идет?

– Идет! – обрадовалась красная профессура.

– Тогда выкладывайте по штуке на парту – и свободны.

Денег у девятого «А» не оказалось.

– Значит, нечего спорить, – подвел итог Служкин. – Итак, продолжим. Смысл заголовка вам понятен?

– Нет, – нестройно отозвалась красная профессура.

– Тогда записывайте: «Экономическое районирование – это деление территории на экономические районы». Теперь ясно?

– Нет, – сказала красная профессура.

– Да все им ясно, они выделываются, – сказала Маша Большакова.

– Больше будут выделываться – больше будут писать. Скачков, после уроков не забудь сдать мне тетрадку. Я в журнал тебе ставлю точку. Пишем: «Экономический район – это район с преобладанием одной отрасли производства в экономике». Вот у нас в Речниках какая доминирующая отрасль производства?

– Самогоноварение! – крикнул с первой парты Старков.

– Старков, ты пиши, а не языком чеши.

Вдохновленная Старковым красная профессура называла отрасли производства, за которые Речники надо было бы выжечь напалмом.

– Ну, завод у нас на Каме какой? – подсказал Служкин, переводя разговор на серьезный лад.

– Транспортное машиностроение, – ответила Маша Большакова.

– Молодец, Маша, ставлю тебе точку, – одобрил Служкин.

– Ха! Машке Большаковой точку и мне точку? – возмутился в чемодане Скачков. – Несправедливо!

– Сейчас я тебе переправлю… – Служкин склонился над журналом.

– Не-не-не!… – забеспокоился Скачков, вылезая наружу.

– Теперь откройте в учебниках карты номер два, три и пять, сравните их и попробуйте разделить территорию страны на экономические районы. Ну вроде бы как вам подарили страну, а вы в ней налаживаете производство.

– А мы не хотим налаживать, – заявил Старков. – Мы страну сдадим в аренду иностранцам, пусть они и пашут.

– Уже десять минут прошло, а ты, Старков, писать еще не начал.

– Да я вам этот вопрос за минуту напишу, – пообещал Старков. – Вопрос-то какой-то тупой… Зачем, Виктор Сергеевич, мы вообще учим эту ерунду, морально устаревшую сто лет назад?

– Возьми, Старков, у Шакуровой учебник и посмотри в нем на последней странице фамилии авторов, – посоветовал Служкин.

Весь класс тотчас же начал заинтересованно изучать последнюю страницу, только Шакирова стучала кулаком в широкую спину Старкова.

– Есть среди авторов фамилия Служкин?

Красная профессура, растерявшись, снова перечитала список.

– Есть! – с последней парты на всякий случай крикнули двоечники безматерных и безденежных, которым полагалось бы находиться не в десятом «А», а в зондер-команде.

– Нету меня, – после паузы, сказал Служкин. – Тогда я не понимаю, Старков, почему ты задаешь этот вопрос мне.

Красная профессура взволнованно загомонила, пораженная отсутствием Служкина среди авторов учебника.

– Хорошая отмазка, – одобрил Старков, презрительно перебрасывая учебник Шакировой.

– Итак, карты посмотрели, – продолжил Служкин. – Теперь по ним давайте попробуем назвать, например, сельскохозяйственные районы.

Красная профессура перечислила все районы, которые нашла, включая Крайний Север с вечной мерзлотой.

– Молодцы, два, – оценил Служкин. – Ставим цифру один, пишем маленький заголовочек: «Сельскохозяйственные районы». Ниже ставим буковку «а». Первый фактор, от которого зависит развитие в районе сельского хозяйства. Какой фактор вы можете назвать?

Скрипя, пробуксовывая, урок ехал дальше.

– Все, время прошло, – наконец объявил Служкин, подходя к первым партам.

Старков сразу протянул густо исписанный листок. Красная от волнения Спехова что-то лихорадочно строчила. Милая, глазастая троечница Митрофанова встала, подала бумажку и сказала:

– А я почти ничего не написала, Виктор Сергеевич.

– Плохо, Люся. Поставлю кол.

– Дак че, вам же хуже, – усаживаясь на свое место, обиженно сказала Митрофанова. – Колы в журнал ставить нельзя. Придется вам со мной после уроков сидеть, натягивать меня на тройку.

– А ты мне очень нравишься, Митрофанова. Ну, как девушка. Я с тобой после уроков с удовольствием встречусь.

Красная профессура ахнула, Маша Большакова смутилась, а двоечники Безматерных и Безденежных заржали.

– Вам для этого география и нужна, – саркастически заметил Старков. – Вы-то хоть на Люське женитесь, а нам география на что?

– Дурак, – сказала Митрофанова Старкову.

– Конечно, – согласился Служкин. – Вас в загсе никто не спросит о факторах размещения нефтедобывающей промышленности…

– Вот! – обрадовался из чемодана Скачков. – Чего тогда их учить?

– У нас вообще класс с гуманитарным уклоном, – пояснил Старков. – Зачем нам экономика? Мы будем вольные художники.

– Вольный художник – это босой сапожник, – возразил Служкин. – Все умеет, ничего не имеет. Я тоже был вольный художник, а, как видите, без географии не прожил.

– А что вы делали? Стихи писали? – не унимался Старков.

– Маненечко было, – кивнул Служкин.

Двоечники Безматерных и Безденежных от смеха сползли вниз.

– Почитайте… – улыбаясь, попросила Маша Большакова.

– Да вы их знаете… – отмахнулся Служкин. – Они в учебнике литературы напечатаны. Под псевдонимами.

– Ну почитайте! – заныла красная профессура. – Нам никто не читал!…

Служкин посмотрел на часы: пять минут до конца урока. Закончить новый материал он все равно бы не успел.

– Хорошо, я почитаю, – согласился он. – Но тогда вы параграф изучите дома сами, а на следующем уроке по нему – проверочная.

Класс негодующе взвыл.

– Искусство требует жертв, – пояснил Служкин.

– Да ладно, чего вы! – обернувшись ко всем, крикнул Старков. – Подумаешь – проверочная! Напишем! Читайте, Виктор Сергеевич.

В кабинете воцарилась благоговейная тишина. Служкин сел на стол.

– Этот стих я сочинил в девятом классе ко дню рождения одноклассника по фамилии Петров. Петров был круглый отличник, комсорг школы и все такое. Называется стих «Эпитафия Петрову». Для тупых поясняю: эпитафия – это надгробная надпись. Стих очень простой, смысла нет, рифмы тоже.

 

Помедли, случайный прохожий,

У этих гранитных плит.

Здесь тело Петрова Алеши

В дубовом гробу лежит.

Петров на общем фоне казался

Чище, чем горный снег,

И враз на него равнялся

Каждый плохой человек.

Но как-то однажды утром

На самом рассвете за ним

Пришел предатель Служкин

И целая банда с ним.

Сказал ему Служкин: «За совесть,

За множество добрых дел

Окончена твоя повесть

Последней главой „Расстрел“».

Петров это выслушал гордо

И свитер порвал на груди:

«Стреляй же, империалистический агрессор,

От красных тебе не уйти!

А жизнь моя песнею стала,

Грядущим из рельсовых строк,

И на пиджаке капитала

Висит уже мой плевок!»

Поднял обрез свой Служкин

И пулю в Петрова всадил,

И рухнул Петров под грамотой,

Которой его райком наградил.

Застыньте, потомки, строем,

Склоните знамена вниз:

Душа Петрова-героя

Пешком пошла в коммунизм!

 

Стихи красной профессуре страшно понравились, но вот проверочная работа на следующем уроке с треском провалилась.

 

– Конец работы –

Эта тема принадлежит разделу:

Географ глобус пропил

Алексей Викторович Иванов... Географ глобус пропил... The International Bestseller...

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Красная профессура

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Все темы данного раздела:

Глухонемой козлище
  «Конечная станция Пермь-вторая!» – прохрипели динамики.   Электричка уже подкатывала к перрону, когда в вагон вошли два дюжих контролера – сразу с обоих концо

Географ
  Дымя сигаретой и бренча в кармане спичечным коробком, бывший глухонемой, Виктор Служкин, теперь уже побритый и прилично одетый, шагал по микрорайону Новые Речники к ближайшей школе.

Знакомство
  В комнате на диване лежали раскрытые чемоданы. Надя доставала из них свои вещи, напяливала на плечики и вешала в шкаф. Рядом в нижнем ящике четырехлетняя Тата раскладывала своих кук

Переселение на диван
  Водку допили, и Будкин ушел. За окнами уже стемнело. Надя мыла посуду, а Служкин сидел за чистым столом и пил чай. – Тут у крана ишачу, а ты пальцем не шевельнешь, – ворчал

Встреча Наполеона с красными партизанами
  Кабинет географии был совершенно гол – доска, стол и три ряда парт. Служкин стоял у открытого окна и курил, выпуская дым на улицу. Дверь была заперта на шпингалет. За дверью бушевал

Воспитание без чувств
  – Вы что, курили здесь, Виктор Сергеевич? – спросила Угроза. – Э… – растерялся Служкин. – Я в окно… Окно открывал… – Виктор Сергеевич, я попрошу вас больше никогда

Сашенька
  После работы Служкин пошел не домой, а в Старые Речники. Район был застроен двухэтажными бревенчатыми бараками, похожими на фрегаты, вытащенные на берег. Прощально зеленели палисадн

На крыше
  – Недавно я Руневу встретил, – лениво сообщил Служкин. – Где? – так же лениво поинтересовался Будкин. – А-а, случайно, – сказал Служкин. – У нее на работе.

Отклонение от темы
  Служкин проводил самостоятельную работу в девятом «Б». Заложив руки за спину, он вкрадчивой походкой перемещался вдоль рядов. – Бармин, окосеешь. Петляева, вынь учебник из

Отлучение от мечты
  В понедельник после первой смены в кабинете физики проходил педсовет. Служкин явился в числе первых и занял заднюю парту. Кабинет постепенно заполнялся учителями. В основном это был

Мясная порода мамонтов
  Будкин сидел за рулем и довольно хехекал, когда «запор» особенно сильно подкидывало на ухабах. Усердно тарахтя, «запор» бежал по раздолбанной бетонной дороге. Параллельно бетонке тя

Кира Валерьевна
  Служкин сидел в учительской и заполнял журнал. Кроме него, в учительской еще четверо училок проверяли тетради. Точнее, проверяла только одна красивая Кира Валерьевна – водила ручкой

Проблемы в памяти
  Служкин в длинном черном плаще и кожаной кепке, с черным зонтом над головой шагал в садик за Татой. Небо завалили неряшливо слепленные тучи, в мембрану зонта стучался дождь, как веч

Выпускной роман
  К утру газоны становились седыми, а воздух каменел. Люди шли сквозь твердую, кристальную прохладу, как сквозь бесконечный ряд вращающихся стеклянных дверей. На заре по Речникам метл

Градусов
  Прозвенел звонок. Служкин, распихав плотную кучу девятого «В», толпившегося у двери кабинета, молча отпер замок и взялся за ручку. Ручка была мокрая. Вокруг восторженно заржали.

Мертвые не потеют
  Служкин проторчал на остановке двадцать минут, дрожа всеми сочленениями, и, не выдержав, пошел к Кире домой. – Ты чего так рано? – удивилась Кира. Она была еще в халате.

Торжество
  Который год подряд первый тонкий, но уже прочный зимний снег лег на землю в канун служкинского дня рождения, и Служкин, проснувшись, вместе с диваном поплыл в иглистое белое свечени

Темная ночь
  – Вовка, я с Шурупом домой пошла! – громко объявила Ветка. – Ты оставайся, если хочешь, а меня Витька проводит. Надя, отпустишь его?… Надя фыркнула. Шуруп был уста

Часть II. Ищу человека
  Выбираем «лошадь»   В зеленоватом арктическом небе не было ни единого облака, как ни единой мысли. Серебряное, дымное солнце походило на луну

Собачья доля
  После школы Служкин пошел не домой, а к Будкину. – Ты чего в таком виде? – мрачно спросил он Будкина, открывшего ему дверь в трусах и длинной импортной майке. – Я

Станция Валёжная
  – Эй, парень, станция-то ваша… Служкина тормошил дед, занимавший скамейку напротив. Служкин расклеил глаза, стремительно вскочил в спальнике на колени и посмотрел в верхнюю

Фотография с ошибкой
  Служкин зашел за Татой в садик, но ее уже забрала Надя. В раздевалке среди прочих мам и детей Лена Анфимова одевала Андрюшу. – С наступившим, Лен, – сказал Служкин. – Приве

Посетители
  На тех же санках Будкин отвез Служкина в больницу, и там ему наложили гипс. С тех пор Служкин сидел дома, а в школе началась третья четверть. Проснувшись, как обычно, после

Бетономешалка
  В середине февраля Будкин возил Служкина на осмотр в травмопункт. Он пожелтел от выкуренных сигарет, пока ждал Служкина то от хирурга, то с рентгена, околачиваясь по коридорам больн

Термометр с фонарями
  Будкин открыл Служкину дверь завернутый, как в тогу, в ватное одеяло, словно римский патриций в далекой северной провинции. – Ты чего в такую рань? – удивился он.

Пусть Будкин плачет
  Надя и Таточка уже спали, а Служкину надоело сидеть на кухне с книжкой, и он решил сходить в гости. Например, к Ветке. Дымя сигаретой, он брел по голубым тротуарам изогнуто

Сосна на цыпочках
  Когда красная профессура ввалилась в кабинет, она увидела Служкина, в пуховике и шапке сидящего за своим столом и качающегося на стуле. Изо рта у него торчала незажженная сигарета.

Последние холода
  Седьмого марта в детском садике устраивали утренник в честь Восьмого марта. Служкин пришел один – Надя не смогла. Небольшой зал на втором этаже садика был уже заполнен бабк

Хочешь мира – не готовься к войне
  У Служкина был пустой урок, и он проверял листочки с самостоятельной «вэ»-класса. Служкину срочно требовались оценки, чтобы выставить четвертные, поэтому он не углублялся в сущность

Окиян окаян
  На каникулах Служкин сидел дома, и однажды заявилась Ветка. – Блин!… – еще в прихожей начала ругаться она, стаскивая сапоги. – Замерзла как собака в этом долбаном автобусе!

Вини – винями
  Сразу после звонка зондер-команда расселась за парты с откровенным интересом к предстоящему. Служкин насторожился. Он прошелся у доски, словно пробуя пол на прочность, и сказал:

В центре плоской земли
  – Папа, если хочешь попасть в грязь, то иди за мной, – сказала Тата, топая сапожками по плотному песчаному склону. Служкин тащил рюкзак и держал Тату за ручку, а сзади шла

Виктор Сергеевич Макиавелли
  – Витус, твою мать! На фиг ты криво-то клеишь?! – Это у тебя глаза кривые, а я клею – прямее не бывает! Сделаем, как в Эрмитаже… Служкин и Будкин, толкаясь плечами

Незачем и не за что
  Посреди урока Служкина вызвали в учительскую к телефону. – Витя, это ты? А это я, – пропищало в трубке. – Сашенька? Ничего себе! – изумился Служкин. – Как ты номер

Лишь бы не соскучиться
  После уроков Градусов, коварно изловленный Служкиным, сопя, мыл пол в кабинете географии, а Служкин с отцами обсуждал предстоящий поход. Служкин сидел за столом, расстелив перед соб

Уважительная причина для святости
  Когда заявился Служкин, Ветка ожесточенно лепила пельмени. Она сидела за столом в криво застегнутом, испачканном мукой халате, спиной к окну. Во все окно пылал закат. На его фоне Ве

Первые сутки
  «Пермь-вторая, конечная!» – хрипят динамики. Колеса трамвая перекатываются с рельса на рельс, как карамель во рту. Трамвай останавливается. Пластины дверей с рокотом разъез

Вторые сутки
  Я просыпаюсь в таком состоянии, словно всю ночь провисел в петле. Еще не открыв глаза, я вслушиваюсь в себя и ставлю диагноз: жестокое похмелье. О господи, как же мне плохо…

Третьи сутки
  Я просыпаюсь от пронзительной стужи, которая лижет мне пятки. В палатке – ровный молочный свет. Шатер провис. Половину днища занимает лужа. Демон дрыхнет, уходя в нее ногами.

Четвертые сутки
  За ночь я выпил всю бутылку, но от холода даже не окосел. Гранитные мужики не возвращались. В общем-то я и не думал, что они вернутся, и сидел совсем не ради них. Я совершенно продр

Последние сутки
  Отцы уже завтракают. Меня разбудили последним. Я иду к реке, присаживаюсь на истоптанной бровке и умываюсь жгучей, ледяной водой. Словно невидимый нож срезает омертвевшую кожу с душ

Умение терять
  Открыв на звонок дверь, Служкин увидел Градусова. – Вот так хрен! – удивился он. – Чем обязан? – Беда, Географ… – вздохнул Градусов. – Поговорить надо. –

Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Education Insider Sample
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Реклама
Соответствующий теме материал
  • Похожее
  • Популярное
  • Облако тегов
  • Здесь
  • Временно
  • Пусто
Теги