рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры

Реферат Курсовая Конспект

Незачем и не за что

Незачем и не за что - раздел Геология, Географ глобус пропил   Посреди Урока Служкина Вызвали В Учительскую К Телефону. ...

 

Посреди урока Служкина вызвали в учительскую к телефону.

– Витя, это ты? А это я, – пропищало в трубке.

– Сашенька? Ничего себе! – изумился Служкин. – Как ты номер узнала? Даже я его не знаю!

– В справочнике посмотрела, Витя, – виновато сказала Сашенька. – Не в этом дело… Витенька, я хочу тебя срочно видеть… Прямо сейчас…

– А что случилось? – забеспокоился Служкин.

– Да ничего… Но ты мне очень нужен, Витенька… Приди…

– У меня вообще-то еще уроки… – озадачился Служкин.

– Ну, я так редко тебя прошу о чем-нибудь…

– Ладно, – вздохнув, согласился Служкин. – Жди.

Он кое-как довел урок до конца и на перемене пошел к завучам отпрашиваться.

Заводоуправление, как всегда, поражало ничем не истребимым ощущением послеобеденного покоя. На лестничных площадках пахло сигаретным дымом. В коридорах на паркете лежали солнечные квадраты. Служкин заглянул в конструкторское бюро, и по его просьбе кто-то привычно крикнул в лабиринты кульманов:

– Рунева, к тебе жених!…

Саша выглянула неожиданно жизнерадостная и попросила:

– Витечка, подожди немножко, я тут линию доведу…

Служкин покорно отправился на лестницу, раскрыл форточку и закурил. Затон искрился рябью. Чисто отмытый белый дизель-электроход у дебаркадера вхолостую гонял двигатель, взбивая за кормой бурун. На дальнем камском просторе медленно, как перо, летела «ракета». Прошло пять минут. Десять. Пятнадцать. Линия, которую доводила Сашенька, видимо, была длинная, как Великая Китайская стена. И вдруг чьи-то руки обхватили Служкина за талию, а когда он обернулся, то наткнулся губами на мягкие и теплые губы Саши.

– Я все знаю, Витенька, – отрываясь от него и грустно улыбаясь, произнесла Саша таким тоном, словно бы снимала со Служкина неприятную обязанность что-то объяснять.

– Тогда ответь мне, в каком году запорожские казаки штурмовали Мачу-Пикчу? – немедленно потребовал Служкин.

– Не поняла… – растерялась Саша.

– Ну, ты же сказала, что все знаешь.

Саша облегченно рассмеялась.

– Что мне нравится в тебе, Витя, так это то, что ты даже в самые горькие минуты не теряешь чувства юмора… Хорошо тебе. Меня на такое мужество никогда не хватает.

– А что со мною случилось? – удивился Служкин. – Ты узнала, что я неизлечимо болен и это, скорее всего, гонорея?

– Гонорея излечима, – чуть покраснев, сказала Саша.

Оба они неожиданно замолчали, словно споткнувшись.

– Будкин ведь предал нас обоих, – выправилась Саша. – И тебя, и меня. Мы с тобой как потерпевшие кораблекрушение, вдвоем на необитаемом острове…

– Ты недавно видела Будкина? – осторожно спросил Служкин.

Саша кивнула и молча подалась к нему. Служкин нежно обнял ее и провел рукой по волосам. Сашенька раньше никогда не позволяла ничего подобного, если был риск попасться кому-нибудь на глаза.

– Будкин сказал мне, что у него со мной все кончено и чтобы я его больше не доставала… И еще рассказал про Надю.

Служкин задумчиво хмыкнул. Саша пристально глядела в окно на блещущий затон, на теплоход у дебаркадера, на ясную камскую даль.

– Господи, как я устала, как я измучилась… – жалобно прошептала Саша. – Не могу уже дальше тут жить ни секунды… Каждый день мимо окон корабли плывут – знал бы ты, Витя, как мне хочется очутиться у них на борту и уехать отсюда… Терять мне уже нечего…

– А с Колесниковым ты не виделась?

– Нет. – Саша качнула головой. – Да что мне Колесников? Я его по-настоящему и не любила никогда… Он же дурак. С ним только спать очень хорошо, потому что он исключительно сильный кобель, а больше с ним делать нечего. Я ведь, как ты мне советовал, его использовала только в качестве клина, которым другой клин вышибают, да вот все равно ничего не вышибла…

У Служкина лицо сделалось таким же, как у завучихи, когда он отпрашивался с урока, но Сашенька этого не видела.

– Как же ты, Витя, дальше жить собираешься? – участливо спросила она.

Служкин неопределенно махнул бровями.

– Горе как море, – сказал он. – Да случай был: мужик на соломинке переплыл.

– А знаешь, Витя, – тяжело вздохнув, призналась Сашенька, – я почему-то всегда ожидала от Нади нечто подобное… Будкин – ладно, он что – самец… А Надя… Слишком уж она у тебя правильная была. И вот выждала момент и ударила.

– Не говори про Надю, – попросил Служкин. – Она поступила правильно и честно. Я ее не виню. Я сам, можно сказать, всего этого добился самоотверженным трудом.

– Ты слишком добрый, Витенька… А они воспользовались тем, что ты можешь собою пожертвовать. Только стоило ли жертвовать для них? Я знаю, что ты переживаешь. Ты сильный, но мне тебя ужасно жалко. Ты не расстраивайся… Не думай, что тебя никто не любит. Плюнь на них. Я тебя люблю, всегда любила и буду любить. Ты единственный, кого я могу любить.

– Я тебя тоже очень люблю, Сашенька, – ответил Служкин.

Из дверей конструкторского бюро выглянула какая-то тетка.

– Рунева, хватит обниматься, дело ждет! – крикнула она.

– Сейчас иду, – ответила Саша, не оглядываясь и не делая попытки высвободиться из рук Служкина. Тетка захлопнула дверь, и Саша вдруг горячо зашептала: – Витенька, я очень-очень хочу, чтобы ты пришел ко мне сегодня… Отпросись, соври, убеги – но приходи, на всю ночь, до утра… Я умру сегодня без тебя, Витенька…

– Вот тебе и раз! – ошарашенно вырвалось у Служкина.

– Обещай мне, что придешь!… – умоляюще требовала Сашенька.

– Обещаю, – сказал Служкин.

Он вышел из заводоуправления совершенно обалделый. Дома он лег на диван и с головой укутался одеялом. Через час пришла Надя, привела Тату. Служкин лежал по-прежнему.

– Ты чего в постель залез не раздеваясь? – спросила Надя.

– Я заболел, – ответил из-под одеяла Служкин.

Еще спустя час он вылез и набрал на телефоне номер Ветки.

– Алё? – быстро отозвалась Ветка.

– Будьте добры Колесникова к телефону, – чужим, хриплым голосом попросил Служкин и вскоре услышал солидное милицейское откашливание.

– Колесников, – строго сказал Колесников.

– Служкин, – в тон ему сказал Служкин.

Колесников некоторое время мучительно мыслил.

– Слушай, – избавил его от страданий Служкин. – Я сегодня встретил Руневу. Она Ветки боится и не звонит тебе. Она просила передать, что ждет тебя сегодня на ночь.

– Э… – отупел Колесников. – Она?… А-а… Блин, классно! Спасибо, Витек, что позвонил! Спасибо!

– Да не за что, – ответил Служкин и повесил, трубку.

 

– Конец работы –

Эта тема принадлежит разделу:

Географ глобус пропил

Географ глобус пропил... Это мы опилки Станислав Лем Глухонемой козлище Конечная станция Пермь вторая прохрипели динамики Электричка уже подкатывала...

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Незачем и не за что

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Все темы данного раздела:

Глухонемой козлище
  «Конечная станция Пермь-вторая!» – прохрипели динамики.   Электричка уже подкатывала к перрону, когда в вагон вошли два дюжих контролера – сразу с обоих концо

Географ
  Дымя сигаретой и бренча в кармане спичечным коробком, бывший глухонемой, Виктор Служкин, теперь уже побритый и прилично одетый, шагал по микрорайону Новые Речники к ближайшей школе.

Знакомство
  В комнате на диване лежали раскрытые чемоданы. Надя доставала из них свои вещи, напяливала на плечики и вешала в шкаф. Рядом в нижнем ящике четырехлетняя Тата раскладывала своих кук

Переселение на диван
  Водку допили, и Будкин ушел. За окнами уже стемнело. Надя мыла посуду, а Служкин сидел за чистым столом и пил чай. – Тут у крана ишачу, а ты пальцем не шевельнешь, – ворчал

Встреча Наполеона с красными партизанами
  Кабинет географии был совершенно гол – доска, стол и три ряда парт. Служкин стоял у открытого окна и курил, выпуская дым на улицу. Дверь была заперта на шпингалет. За дверью бушевал

Воспитание без чувств
  – Вы что, курили здесь, Виктор Сергеевич? – спросила Угроза. – Э… – растерялся Служкин. – Я в окно… Окно открывал… – Виктор Сергеевич, я попрошу вас больше никогда

Сашенька
  После работы Служкин пошел не домой, а в Старые Речники. Район был застроен двухэтажными бревенчатыми бараками, похожими на фрегаты, вытащенные на берег. Прощально зеленели палисадн

На крыше
  – Недавно я Руневу встретил, – лениво сообщил Служкин. – Где? – так же лениво поинтересовался Будкин. – А-а, случайно, – сказал Служкин. – У нее на работе.

Красная профессура
  – Ну что, красная профессура, готовы? – бодро спросил Служкин. Три передние парты по его настоянию были пусты. – За передние парты с листочками и ручками садятся,

Отклонение от темы
  Служкин проводил самостоятельную работу в девятом «Б». Заложив руки за спину, он вкрадчивой походкой перемещался вдоль рядов. – Бармин, окосеешь. Петляева, вынь учебник из

Отлучение от мечты
  В понедельник после первой смены в кабинете физики проходил педсовет. Служкин явился в числе первых и занял заднюю парту. Кабинет постепенно заполнялся учителями. В основном это был

Мясная порода мамонтов
  Будкин сидел за рулем и довольно хехекал, когда «запор» особенно сильно подкидывало на ухабах. Усердно тарахтя, «запор» бежал по раздолбанной бетонной дороге. Параллельно бетонке тя

Кира Валерьевна
  Служкин сидел в учительской и заполнял журнал. Кроме него, в учительской еще четверо училок проверяли тетради. Точнее, проверяла только одна красивая Кира Валерьевна – водила ручкой

Проблемы в памяти
  Служкин в длинном черном плаще и кожаной кепке, с черным зонтом над головой шагал в садик за Татой. Небо завалили неряшливо слепленные тучи, в мембрану зонта стучался дождь, как веч

Выпускной роман
  К утру газоны становились седыми, а воздух каменел. Люди шли сквозь твердую, кристальную прохладу, как сквозь бесконечный ряд вращающихся стеклянных дверей. На заре по Речникам метл

Градусов
  Прозвенел звонок. Служкин, распихав плотную кучу девятого «В», толпившегося у двери кабинета, молча отпер замок и взялся за ручку. Ручка была мокрая. Вокруг восторженно заржали.

Мертвые не потеют
  Служкин проторчал на остановке двадцать минут, дрожа всеми сочленениями, и, не выдержав, пошел к Кире домой. – Ты чего так рано? – удивилась Кира. Она была еще в халате.

Торжество
  Который год подряд первый тонкий, но уже прочный зимний снег лег на землю в канун служкинского дня рождения, и Служкин, проснувшись, вместе с диваном поплыл в иглистое белое свечени

Темная ночь
  – Вовка, я с Шурупом домой пошла! – громко объявила Ветка. – Ты оставайся, если хочешь, а меня Витька проводит. Надя, отпустишь его?… Надя фыркнула. Шуруп был уста

Часть II. Ищу человека
  Выбираем «лошадь»   В зеленоватом арктическом небе не было ни единого облака, как ни единой мысли. Серебряное, дымное солнце походило на луну

Собачья доля
  После школы Служкин пошел не домой, а к Будкину. – Ты чего в таком виде? – мрачно спросил он Будкина, открывшего ему дверь в трусах и длинной импортной майке. – Я

Станция Валёжная
  – Эй, парень, станция-то ваша… Служкина тормошил дед, занимавший скамейку напротив. Служкин расклеил глаза, стремительно вскочил в спальнике на колени и посмотрел в верхнюю

Фотография с ошибкой
  Служкин зашел за Татой в садик, но ее уже забрала Надя. В раздевалке среди прочих мам и детей Лена Анфимова одевала Андрюшу. – С наступившим, Лен, – сказал Служкин. – Приве

Посетители
  На тех же санках Будкин отвез Служкина в больницу, и там ему наложили гипс. С тех пор Служкин сидел дома, а в школе началась третья четверть. Проснувшись, как обычно, после

Бетономешалка
  В середине февраля Будкин возил Служкина на осмотр в травмопункт. Он пожелтел от выкуренных сигарет, пока ждал Служкина то от хирурга, то с рентгена, околачиваясь по коридорам больн

Термометр с фонарями
  Будкин открыл Служкину дверь завернутый, как в тогу, в ватное одеяло, словно римский патриций в далекой северной провинции. – Ты чего в такую рань? – удивился он.

Пусть Будкин плачет
  Надя и Таточка уже спали, а Служкину надоело сидеть на кухне с книжкой, и он решил сходить в гости. Например, к Ветке. Дымя сигаретой, он брел по голубым тротуарам изогнуто

Сосна на цыпочках
  Когда красная профессура ввалилась в кабинет, она увидела Служкина, в пуховике и шапке сидящего за своим столом и качающегося на стуле. Изо рта у него торчала незажженная сигарета.

Последние холода
  Седьмого марта в детском садике устраивали утренник в честь Восьмого марта. Служкин пришел один – Надя не смогла. Небольшой зал на втором этаже садика был уже заполнен бабк

Хочешь мира – не готовься к войне
  У Служкина был пустой урок, и он проверял листочки с самостоятельной «вэ»-класса. Служкину срочно требовались оценки, чтобы выставить четвертные, поэтому он не углублялся в сущность

Окиян окаян
  На каникулах Служкин сидел дома, и однажды заявилась Ветка. – Блин!… – еще в прихожей начала ругаться она, стаскивая сапоги. – Замерзла как собака в этом долбаном автобусе!

Вини – винями
  Сразу после звонка зондер-команда расселась за парты с откровенным интересом к предстоящему. Служкин насторожился. Он прошелся у доски, словно пробуя пол на прочность, и сказал:

В центре плоской земли
  – Папа, если хочешь попасть в грязь, то иди за мной, – сказала Тата, топая сапожками по плотному песчаному склону. Служкин тащил рюкзак и держал Тату за ручку, а сзади шла

Виктор Сергеевич Макиавелли
  – Витус, твою мать! На фиг ты криво-то клеишь?! – Это у тебя глаза кривые, а я клею – прямее не бывает! Сделаем, как в Эрмитаже… Служкин и Будкин, толкаясь плечами

Лишь бы не соскучиться
  После уроков Градусов, коварно изловленный Служкиным, сопя, мыл пол в кабинете географии, а Служкин с отцами обсуждал предстоящий поход. Служкин сидел за столом, расстелив перед соб

Уважительная причина для святости
  Когда заявился Служкин, Ветка ожесточенно лепила пельмени. Она сидела за столом в криво застегнутом, испачканном мукой халате, спиной к окну. Во все окно пылал закат. На его фоне Ве

Первые сутки
  «Пермь-вторая, конечная!» – хрипят динамики. Колеса трамвая перекатываются с рельса на рельс, как карамель во рту. Трамвай останавливается. Пластины дверей с рокотом разъез

Вторые сутки
  Я просыпаюсь в таком состоянии, словно всю ночь провисел в петле. Еще не открыв глаза, я вслушиваюсь в себя и ставлю диагноз: жестокое похмелье. О господи, как же мне плохо…

Третьи сутки
  Я просыпаюсь от пронзительной стужи, которая лижет мне пятки. В палатке – ровный молочный свет. Шатер провис. Половину днища занимает лужа. Демон дрыхнет, уходя в нее ногами.

Четвертые сутки
  За ночь я выпил всю бутылку, но от холода даже не окосел. Гранитные мужики не возвращались. В общем-то я и не думал, что они вернутся, и сидел совсем не ради них. Я совершенно продр

Последние сутки
  Отцы уже завтракают. Меня разбудили последним. Я иду к реке, присаживаюсь на истоптанной бровке и умываюсь жгучей, ледяной водой. Словно невидимый нож срезает омертвевшую кожу с душ

Умение терять
  Открыв на звонок дверь, Служкин увидел Градусова. – Вот так хрен! – удивился он. – Чем обязан? – Беда, Географ… – вздохнул Градусов. – Поговорить надо. –

Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Education Insider Sample
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Реклама
Соответствующий теме материал
  • Похожее
  • Популярное
  • Облако тегов
  • Здесь
  • Временно
  • Пусто
Теги