Государство как обладатель символической власти

Государство как обладатель символической власти. Что касаемо символической борьбы, автор отмечает, что она «как повседневная индивидуальная, так и политическая коллективная, имеет специфическую логику, обеспечивающую ей реальную независимость от тех структур, в которые она вписана.

Поскольку символический капитал есть не что иное, как экономический или культурный капитал, признанный субъектами в соответствии с утверждаемыми ими категориями восприятия, то символические властные отношения стремятся воспроизвести и укрепить реальные властные отношения, составляющие структуру социального пространства.

Конкретнее, легитимизация социального порядка, в противовес общепринятому мнению, является не столько результатом преднамеренной, целенаправленной пропаганды или символического воздействия, сколько следствием соответствия объективных структур социального мира и порожденных ими структур восприятия и оценки.

Именно последнее обстоятельство способствует тому, что субъекты стараются принимать окружающий мир как должное. Объективные отношения власти воспроизводятся в символических властных отношениях. В борьбе за формирование общественного сознания на символическом уровне или, точнее, в состязании за монопольное право обозначать новые объекты или переименовывать существующие, субъекты используют приобретенный в предшествующей борьбе и гарантированный законом символический капитал.

В этом плане дворянские титулы, как и дипломы об образовании, выступают как реальные формы символической собственности, обеспечивающие общественное признание». Иными словами, государство можно определить, как монопольного обладателя права на применение символического насилия, «государство в борьбе за эту монополию играет роль арбитра, причем очень могущественного. Между тем бюрократической власти никогда, даже при поддержке научных авторитетов, не удается достичь полного господства и добиться абсолютного права формировать и навязывать легитимное видение социальной реальности.

В действительности в социальном мире постоянно происходят столкновения различных ветвей символической власти, каждая из которых стремится реализовать собственное представление о легитимной структуре общества, то есть конструировать его согласно своим интересам». В конце своей лекции Пьер Бурдье отмечает факторы символической власти. «Символическая власть, наиболее заметное проявление которой состоит в способности продуцировать социальные группы, обеспечивается двумя факторами.

Во-первых, как любая форма самовыражения, символическая власть нуждается в символическом капитале. Приобретенный ранее социальный авторитет помогает власти заставить людей принять старую или новую систему социального расслоения. Символический капитал означает доверие, признание власти тех, кто занял соответствующее положение. В этом смысле конституирующая власть - власть, создающая новые группы путем мобилизации индивидов или защиты их интересов возникает только в конечной фазе длительного процесса институционализации, когда группа наделяет своего избранного представителя властью формировать эту группу.

Во-вторых, эффективность символической власти зависит от того, в какой степени, предлагаемые ею представления соответствуют действительности. Безусловно, социальные группы невозможно создавать из ничего, они должны базироваться на реальных общностях людей.

Теоретическое обоснование также должно быть адекватным реальности - тогда оно сможет оказывать мощное идеологическое воздействие. Символическая власть - это возможность создания реальности при помощи слов, что удается лишь тогда, когда понятия адекватны реалиям. В этом смысле символическая власть обладает свойством скрывать или обнаруживать реально существующие объекты. Означает ли это, что сама символическая власть ни на что не способна?» [3] 2. Понятие нарративного анализа Нарративный анализ - это качественный анализ материала нарративного интервью.

Прочтение, интерпретация и анализ жизненных историй и иного нарративного материала может исходить из двух главных независимых измерений: "холистический подход versus категориальный" и "содержательный подход versus формальный". Категориальный подход подразумевает разбивку полного текста либо нескольких текстов, полученных от разных респондентов, на секции, отнесение отдельных частей или слов к определенным категориям и анализ категорий.

Холистический подход, напротив, позволяет рассматривать жизненную историю как целое, и каждая часть текста интерпретируется в контексте других частей. Категориальный подход полезен, когда исследователей интересуют проблемы или феномены, свойственные определенным группам людей, если же исследуется личность как целое, ее развитие, предпочтителен холистический подход к анализу нарратива. Из двух измерений следуют четыре модели интерпретации нарратива: холистически-содержательная, холистически-формальная, категориально-содержательная, категориально-формальная.

Первая модель получила применение в клиническом анализе случаев. Такой способ интерпретации помогает выявить связь отдельных деталей текста с общим контекстом, смысл того или иного фрагмента в свете содержания остальных частей нарратива. Холистически-формальный подход к толкованию помогает прояснить кульминационные, поворотные моменты истории, проливающие свет на ее развитие в целом.

Категориально-содержательная модель известна как контент-анализ, классический метод исследования нарративных материалов, в рамках которого часто используется количественная обработка данных. Контент-анализ жизненной истории подразумевает поиск заранее намеченных тем или категорий в содержании рассказа, но при этом исследователь может продвигаться в логике исследовательской стратегии. Выбор категорий, конечно, может быть предопределен имеющейся теорией соответственно логике позитивистского исследования, но с другой стороны, ничто не мешает исследователю читать текст свободно, без предубеждений и фиксировать проявляющиеся в содержании темы, чтобы затем уже выстраивать гипотезы.

Категориально-формальная модель фокусируется на отдельных стилистических и лингвистических особенностях определенных элементов нарратива, например, на типе метафор, используемых нарратором, частоте употребления пассивных залогов, сенсорных глаголов и т. д. Нарратив может использоваться для изучения когнитивных функций: когнитивных стилей, процесса решения задач и пр и в данном случае применение категориально-формального подхода вполне оправдано, так как позволяет исследователям сравнить особенности суждений нарраторов с теоретическими моделями.

В реальных нарративных исследованиях эти четыре модели нарративного анализа не столь четко дифференцированы. К примеру, в приведенном нарративном исследовании Дж. Брунера подсчитывается количество активных и пассивных залогов, сравнивается количество глаголов и прилагательных в различных нарративах, т. е наряду с холистически-формальным подходом использовются и процедуры категориально-формальной модели; при этом главная цель исследования заключалась не только в понимании целостной жизненной истории, но и процесса формирования жизненных историй членов семьи в их взаимосвязи, т. е. целостности уже второго порядка.

Категории используются и в холистическом, по сути, анализе тематических областей [4]. 3. Определение термина «интеракция» Интеракция - (от англ. interaction лат. inter + activus деятельный) термин, используемый в соц. психологии и культурологии; обозначает взаимодействие, взаимное влияние людей или воздействие групп друг на друга, как непрерывный диалог. В соц. психологии Дж. Мида И. непосредственная межличностная коммуникация («обмен символами»), важнейшей особенностью которой признается способность человека «принимать роль другого», представлять себе, как его воспринимает партнер по общению (или группа).[5]