Безумие думать, что злые не творят зла

Слова, вынесенные в заголовок, принадлежат императору (со 161 г. н.э.) Римской империи Марку Аврелию Антонину (121 — 180 гг. н.э.).

Ходил он от дома к дому,
Стучась у чужих дверей,
Со старым дубовым пандури,
С нехитрою песней своей.

В напеве его и в песне,
Как солнечный луч чиста,
Звучала великая правда —
Возвышенная мечта.

Сердца, превращенные в камень,
Заставить биться умел.
У многих будил он разум,
Дремавший в глубокой тьме.

Но люди, забывшие Бога,
Хранящие в сердце тьму,
Полную чашу отравы
Преподнесли ему.

Сказали они: “Будь проклят!
Пей, осуши до дна...
И песня твоя чужда нам,
И правда твоя не нужна!”

А это в возрасте 17 — 18 лет написал мало кому изве­стный тогда Иосиф Джугашвили. Из-за несовпадения понятийной адресации лексических форм разных языков и необходимости соблюдать поэтику стиха оригинала возможно некоторое уклонение от смысла, имевшегося в виду автором, в сторону субъективизма переводчиков, ре­дакторов и заказчиков перевода. Но даже с поправкой на это обстоятельство из приведённых стихов ясно, что в 17 — 18 лет подавляющее большинство людей не обраща­ются к тематике, затронутой этим стихотворением. Став главой государства, в котором русский язык исторически является языком власти, языком объединения национальных культур, И.В.Сталин не прибегал к услугам переводчиков и выра­жал по-русски то, что считал необходимым донести до сознания народов СССР. И для понимания сущности “сталинизма” следует знать прежде всего то, к чему призывал людей И.В.Сталин, чтобы не ошибиться в ана­ли­зе той эпохи.

И.В.Сталин:

«...Советская власть должна была не за­менить одну форму эксплуатации другой формой, как это было в старых революциях, а ликвидировать всякую эксплуатацию». — 1952 г., “Экономические проблемы социализма в СССР”. Кто не понимает слова «эк­сплуа­та­ция» в приведённом контексте, пусть поймет, что оно обозначает паразитизм одних “людей” на труде других и на будущих поколениях. Кроме того точно сказано: «должна была...», но не сказано: «ликвидировала эксплуатацию».

Как известно, теория и практика классовой борьбы неприемлема для концепции “гражданского общества”, “демократии”, “обще­человеческих ценностей”, “прав и свобод личности” и т.п. атрибутики Запада. На эту непри­емлемость уже тогда И.В.Ста­лину указывали и, в частно­сти, Г.Уэллс, сторонник доктрины “обще­че­ло­ве­чес­ких ценностей”:

— “Большой корабль — это человечество, а не класс”. И.В.Сталин: “Вы, г-н Уэллс, исходите, как видно, из предпосылки, что все люди добры. А я не забываю, что имеется много злых людей. Я не верю в доброту буржуа­зии (...)” — 25 июля 1934 г.

Неприятие тезиса о всеобщей доброте людей и док­трины “обще­че­лове­ческих ценностей” ведёт к иным воз­зрениям на права и обязанности людей по отношению друг к другу. И.В.Сталин о правах и свободе лич­ности:

— “Мне трудно представить себе, какая может быть “личная свобода” у безработного, который ходит голод­ным и не находит применения своего труда. Настоящая свобода имеется толь­ко там, где уничтожена эксплуата­ция, где нет угнетения одних людей другими, где нет безработицы и нищенства, где человек не дрожит за то, что завтра может потерять работу, жилище, хлеб. Только в таком обществе возможна настоящая, а не бумажная, личная и всякая другая свобода”, — из беседы с председа­телем газетного объединения Роем Говардом 1 марта 1936 г.

Как было показано ранее, высокий уровень социаль­ной защищенности личности в обществе, включая гаран­тии экономических, т.е. созидательных и потребитель­ских прав и свобод, требует управления, регулирования производственного продуктообмена макроэкономической системы, от которой общество получает продукцию.

Беседа с очередным западным соглядатаем содержит обсуждение вопроса о регулировании в народном хозяй­стве как о средстве, позволяющем избежать экономичес­кой депрессии и внутрисоциальных неурядиц, ею вызыва­емых.

«И.В.Сталин спрашивает: “А деловые люди? Захотят ли они быть регулируемыми и подвергаться ограниче­ниям?”

Стассен говорит, что деловые люди обычно возра­жают против этого.

И.В.Сталин замечает, что, конечно, они будут воз­ра­жать», — из беседы с неким Стассеном 7 апреля 1947 г.

По существу своим ответом Стассен подтвердил пра­воту И.В.Сталина в высказанном им Г.Уэллсу неприятии утверждения о доброте буржуазии.

Из приведённого ясно, что Сталинская концепция прав человека отличается от западной, и Сталин не скрывал, что, на его взгляд, является основой реализации прав и свобод личности в цивилизации, построенной на принци­пе необходимости искоренения паразитизма из жизни общества.

«Необходимо, в-третьих, добиться такого культурного роста общества, который бы обеспечил всем членам общества всестороннее развитие их физических и ум­ственных способностей, чтобы члены общества имели возможность получить образование, достаточное для то­го, чтобы стать активными деятелями обще­ственного развития...» (“Экономические проблемы социализма в СССР”, стр. 68, отд. изд. 1952 г., текст выделен нами).

Активная деятельность в общественном развитии — это властность. Предоставление всем членам общества возможностей получения образования, позволяющего вла­ствовать ответственно за последствия принимаемых решений, есть расширение социальной базы управлен­ческого корпуса до границ всего общества и ликвидация монополии на властность биологически вырождающихся “элитарных” кланов. Вследствие этого качественный состав людей, входящих во власть, в этих условиях может быть наилучшим по сравнению с кланово-“элитарной” системой управления. То есть И.В.Сталин заботился об информационном обеспечении истинного народовластия, а не о проведении голосований в сумас­шедшем доме, приведённом опекунами на выступление цирка полити­кан­ству­ющих клоунов, о чём в сущности и заботятся борцы за “демократию” западного образца.

Сталинское понимание демократии изключает воз­можность безответственной тирании над голосующей невежественной толпой со стороны хозяев системы посвящений в библейской цивилизации. Но гарантией становления такого общества может быть только интеллектуальная деятельность, для которой большинство населения просто не имело времени, будучи занятым в производ­стве. Поэтому читаем дальше:

«Было бы неправильно думать, что можно добиться такого серьезного культурного роста членов общества без серьезных изменений в нынешнем положении труда. Для этого нужно прежде всего сократить рабочий день по крайней мере до 6, а потом и до 5 часов. Это необходи­мо для того, чтобы члены общества получили достаточно свободного времени, необходимого для получения всестороннего образования. Для этого нужно, далее, ввести общеобязательное политехническое обучение, не­обходимое для того, чтобы члены общества имели воз­мож­ность свободно выбирать профессию и не быть прикованными на всю жизнь к одной какой-либо про­фессии. Для этого нужно дальше коренным образом улучшить жилищные условия и поднять реальную зарпла­ту рабочих и служащих минимум вдвое, если не больше как путем прямого повышения денежной зарплаты, так и особенно путем дальнейшего систематического снижения цен на предметы массового потребления.

Таковы основные условия подготовки перехода к коммунизму» (“Экономические проблемы социализма в СССР”, стр. 69).

Эти выдержки из работ И.В.Сталина раз­ных лет связаны с одним обстоятельством, на которое мало кто обращает внимание, особенно при анализе событий, приведших к эпизоду 25.10.1917 (07.11.1917) г. и его последствиям: капитализм в любой стране может существовать либо под контролем национальной (многонациональной) государственной идеологии и следующей ей буржуазии; либо под контролем космопо­литичной антинациональной идеологии и транснацио­нальной монополии ростовщических банковских кланов.

Временное правительство в 1917 г. болтало о своих намерениях, что было необходимо для приведения в недееспособность либеральной интеллигенции. В действи­тельности при его посредстве хозяева Временного правительства решали задачу ничего общего не имеюще­го с его благонамеренными декларациями: им было необхо­димо привести к власти РСДРП. Сделать они это смогли только по причине политического иждивенчества интел­лигенции, бездумно доверчивой по отношению к взращен­ным в её среде марионеточным кумирам.

Идеи социальной справедливости общими хозяевами Временного пра­вительства и РСДРП были даны партии революционеров для того, чтобы уничтожить многонаци­о­нальную идеологию правящего класса, его государствен­ность и многонацональный капитализм империи руками угнетенных в ней социальных групп. Но построением общества социальной справедливости, в котором нет угнетения одних людей другими, хозяева партии зани­маться вовсе не намеревались. Это видно из того факта, что на основе запущенного ими в пропаганду марксизма построение общества справедливости невозможно по двум причинам:

Первая: Основной вопрос философии, необходимой обществу, это вопрос о предсказуемости последствий действий власти и социальных групп, и каждого челове­ка, дабы можно было избрать приемлемую стратегию разви­тия общества. Любая философия, в которой ставит­ся иной “основной вопрос”, подобна хорошо воспитан­ному гово­рящему по­пу­гаю, за учебу у которого слепцам приходится потом разплачиваться очень жестоко.

Вторая: “Политэкономия” марксизма не описывает никакой исторически реально существовавший или возможный способ хозяйствования. “Капитал” — это собрание фактов, утопленных в словоблудии и язвитель­ной полемике с несогласными, но это даже не система бухгалтерского учёта, которая так или иначе необходима для хозяйствования. Графоманство ли “Капитал”, или предумышленная дезинформация, нагромождение вздора — это вопрос особый.

При наличии этих двух обстоятельств, оставшихся вне понимания тех, кто не имел (и не имеет) опыта государственного управления и хозяйствования, теория классовой борьбы при переходе к бесклассовому обществу, в котором нет эксплуатации, не более чем средство создания социаль­ной базы массового движения. Это массовое движение было призвано уничтожить национальные управленчес­кие “элиты”, дабы реальная власть сама собой упала в руки глобальной космополитичной антинациональной “элиты”. Поскольку марксизм не давал угнетенным стройной системы знаний, необходимой для полновла­стия, изключающего вмешательство космополитичных угнетателей в дела социалистического общества, то хозяевам глобаль­ной “элиты” процесс порабощения России — в соответствии с доктриной “Второзакония-Исаии” — казался однонап­равленным.

Предполагалось просто некоторое время поморочить народу головы “социализмом”, а потом перейти к наибо­лее рациональной с точки зрения хозяев РСДРП системе голосований типа той, что в США, достаточно хорошо в те времена скрывавшей безраздельную диктатуру иерархии посвящений в библейской цивилизации “элитарно”-неволь­ничьего общественного строя: в ней при любом итоге выборов госу­дарственные должности зани­мают посвященные и ставленники посвя­щенных, но разной партийной принадлежности.

Исторически реально этот сценарий был сорван, во-первых, Брестским миром, разрядившим нагнетание революционной ситуации в Европе. Её народы должны быть благодарны В.И.Ле­нину за то, что он, заключив Брестский мир, локализовал “чрез­вы­чайку” (ВЧК) границами России. Иначе бы Европа познала в 1920-е гг. систему “социальной чистки” покруче, чем СС и гестапо. Народам России также следует быть благодарными Ленину за то, что он выразил словом и осмысленно отверг концепцию мировой перманентной революции — троцкизм. За 1917 г. ответственность несёт не Ленин, а режим Ни­колая II, изменивший безопасный для России политический курс, проводившийся Александром III, и вследствие этого вляпавшийся в русско-японскую и первую мировую войны вопреки интересам России и прямому запрету на участие в войнах, высказанному Николаю-наследнику Александром III незадолго до его смерти. Политика режима Николая II сделала возможным приход к госу­дарственной власти в России ставленников антинацио­нального глобального режима угнетения; руководство РСДРП только воспользо­валось предоставленными ему ошибками царизма возмож­ностями.

Во-вторых, национально-государственное течение в большевизме сложилось и стало исторической реально­стью, противостоящей антинациональному марксизму-троцкизму, хотя по-преж­нему продолжало пользоваться марксистским лексиконом, литературой и лозунгами. Хозяева партии доверили И.В.Сталину быть пастухом национал-большевистского течения. Они никогда не вспомнили бы ему ни концлагеря, созданные ещё при Ленине и Троцком, ни очень многое другое, о чём газеты никогда не писали, и о чём непосвященная толпа не догадывается по сию пору, если бы Сталин исполнил эту роль, как они предполагали. Хозяева РСДРП-КПСС клевещут на Сталина, дабы, вызвав предубеждение к нему, скрыть правду о той эпохе, и срывают на имени и памяти Сталина свою озлобленность на него за то, что они ошиблись в нём. Он тридцать лет изображал из себя очень благообразного “вождя” — т.е. авторитетного лидера “элиты” и кумира “черни”, в то время как в пустословие марксистского блудомыслия о социализме вносил смысл, несовместимый с концепцией “элитар­но”-невольничьего общественного устройства, ради сохранения которой и был создан марксизм, являющийся по умолчанию светской модификацией Доктрины “Второзакония-Исаии”; а И.В.Сталину была доверена должность пастуха обеих общественно беззаботных и безответственных толп: “интеллигенции” и “простонародья” в националь­ной ветви марксистской идеологии. И внося в марксизм-талмудизм антимарксистский смысл учения об обществе спра­ведливости, в котором нет места угнетению и пара­зи­тизму, будучи общепризнанным лидером партии, государ­ства, народа, он лишал хозяев РСДРП пушечного мяса и рабочего быдла, чем срывал установление нового мирово­го порядка. В СССР вопреки сионо-интернацизму “интер­на­циона­льного” марксизма строилось общество справедли­вости; строилось через пень-колоду, пот, ошибки и вреди­тельство, кровь, слезы, войны; здесь разрушался толпо-“элитаризм”. При этом толпо-“элита­ризм” разрушался деятельностью марксистских ор­тодоксальных кадров, не знавших закулисных интриг, ве­ривших Сталину-вождю, видевших общность слов, но не различавших смысла марксизма и сталинизма. Спорить со Сталиным было невозможно, поскольку, как видно из приведённых выдержек, он не пустословил по правилам деликатности и посвящений, а раздавливал смыслом слов. Г.Уэллс, Р.Говард, Стассен быстренько перешли к другим вопро­сам, не пытаясь убедить Сталина в доброте буржуа­зии и её ответственной заботе о благоденствии всех людей планеты.

Под конец свей деятельности И.В.Сталин вынес при­говор марксистской доктрине:

«... наше товарное произ­водство коренным образом отличается от товарного производства при капитализме» (“Эконо­мичес­кие проблемы ...”, стр. 18).

Это действительно было так, поскольку налогово-до­тационный механизм был ориентирован на снижение цен по мере роста производства. И после приведённой фразы И.В.Сталин продолжает:

«Более того, я думаю, что необ­ходимо откинуть и некоторые другие понятия, взятые из “Капитала” Маркса, ... искусственно приклеи­ваемые к нашим социалистическим отношениям. Я имею в виду, между прочим, такие понятия, как “необходимый” и “прибавочный” труд, “необ­ходимый” и “прибавочный” продукт, “необходимое” и “при­бавочное” время. ( ... )

Я думаю, что наши экономисты должны покончить с этим несоответствием между старыми понятиями и новым положением вещей в нашей социалистической стране, заменив старые понятия новыми, соответствую­щими новому положению.

Мы могли терпеть это несоответствие до известного времени, но теперь пришло время, когда мы должны, наконец, ликвидировать это несоответствие», — там же, стр. 18, 19.

Если из политэкономии марксизма изъять упомянутые Сталиным понятия, то от неё ничего не останется, со всеми вытекающими из этого для марксизма последстви­ями.

Вместе с «прибавочным продуктом» и прочим изчез­нет мираж «прибавочной стоимости», которая якобы су­ществует и которую эксплуататоры присваивают, но ко­то­рую Сталин не упомянул явно.

Ста­лин пря­мо ука­зал на мет­ро­ло­ги­че­скую не­со­стоя­тель­ность мар­кси­ст­ской по­лит­эко­но­мии: Все пе­ре­чис­лен­ные им её из­на­чаль­ные ка­те­го­рии не­раз­ли­чи­мы в про­цес­се прак­ти­че­ской хо­зяй­ст­вен­ной дея­тель­но­сти. Вслед­ст­вие это­го они объ­ек­тив­но не под­да­ют­ся из­ме­ре­нию. По­это­му они не мо­гут быть вве­де­ны в прак­ти­че­скую бух­гал­те­рию ни на уров­не пред­при­ятия, ни на уров­не Гос­пла­на и Гос­ком­ста­та.

Это оз­на­ча­ет, что мар­кси­ст­ская по­лит­эко­но­мия об­ще­ст­вен­но вред­на, по­сколь­ку на её ос­но­ве не­воз­мо­жен управ­лен­че­ски зна­чи­мый бух­гал­тер­ский учёт, и сверх то­го её про­па­ган­да из­вра­ща­ет пред­став­ле­ния лю­дей о те­че­нии в об­ще­ст­ве про­цес­сов про­из­вод­ст­ва и разпре­де­ле­ния и управ­ле­нии ими.

В связи со Сталинским приговором марксизму необ­ходимо отметить, что когда имя В.И.Ленина в СССР бы­ло ещё вне критики, то среди обвинений пропагандистов перестройки в адрес И.В.Сталина было обвинение и в том, что на полях его личного экземпляра “Материализма и эмпириокритицизма” Сталиным остав­лены некие иро­нические замечания. Кроме того, издан­ный при жизни И.В.Сталина том собрания сочинений В.И.Ле­нина содер­жит в приложении рецензии на “Материализм и эмпири­окри­тицизм” противников Ленина, взгляды которых были свободны от дурмана о гениальности и непогрешимости “вождя мирового проле­та­ри­ата”. Из этого можно понять, что И.В.Сталин не был примерным учеником в школе говорящего попу­гая и уже в 1930-е гг. подрывал автори­тет его философ­ской школы.

Сталин прямо отрицал потуги в построении новой со­циальной “элиты” со стороны многих и явно не хотел быть лидером “элиты”. Из письма в “Детгиз” по вопросу издания книги “Разсказы о детстве Сталина”:

«... книжка имеет тенденцию укоренить в сознание советских детей (и людей вообще) культ личностей, вождей, непогреши­мых героев. Это опасно, вредно. Теория “героев” и “толпы” есть небольшевистская, а эсеровская теория. Ге­рои делают народ, превращают его из толпы в народ — говорят эсеры. Народ делает героев, — отвечают эсерам большеви­ки. ( ... ) Советую книжку сжечь». — 16 февраля 1938 г.

С точки зрения строителей социальных толпо-“элитарных” пирамид это письмо Сталина против фюрер­ства, насаждаемого мировой закулисой, — изуверство инквизитора, жгущего книги.

Понятно, что со стороны государств, раздавленных космополитичной “элитарно”-невольничьей концепцией паразитизма такая направленность развития СССР восторгов не вызывала. Точно так же эти тенденции были неприемлемы и для сторонников национальных “элитарно”-невольничьих государств.

Об этом противоборстве с СССР государств прежнего типа всеми средствами, проистекающим не из конкурен­ции национальных “элит” между собой, а из несовмести­мости в жизни одного и того же общества, одной гло­бальной цивилизации двух взаимно изключающих друг друга концепций общественного самоуправления, И.В.Ста­лин тоже говорил и говорил так, чтобы его мож­но было понять однозначно:

«Спрашивается, почему буржуазные государства дол­жны относиться к советскому социалистическому госу­дарству более мягко и более добрососедски, чем к однотипным буржуазным государствам? Почему они должны засылать в тылы Советского Союза меньше шпионов, вредителей, диверсантов и убийц, чем засыла­ют их в тылы родственных им государств ( ... ). Не ясно ли, что пока существует капиталистическое окружение, будут существовать у нас вредители, шпионы, диверсан­ты и убийцы, засылаемые в наши тылы агентами ино­стран­ных государств?» (“Капиталистическое окруже­ние”, 3 марта 1937 г.).

К сказанному им о вредителях разного рода остаётся добавить, что в стратегии агрессии методом “культурного сотрудничества” всех этих и прочих злодеев целесооб­раз­нее выращивать из местного населения на пороках их нравственности и дефектах культуры общества, нежели засылать в страну взрослых агентов и ассимилировать их там. По этой теме смотри Библию (доктрина “Второзакония-Исаии”, в частности), как наиболее древнее руководство по тайным операциям такого рода; и Дирек­тиву СНБ США 20/1 от 18.08.1948 г. об уничтожении Со­ветской власти в СССР и СССР руками его населения в книге Н.Н.Яковлева “ЦРУ против СССР”[111], М., 1985 г., как одну из последних.

Мы цитировали работы, которые должны были войти в 14, 15, 16 тома Собрания сочинений И.В.Сталина, из­дание которых было остановлено ещё в 1951 г. И эта дата разрушает миф о неограниченной власти “тирана”.

Если говорить о смысле даже только приведённых кратких цитат, то вывод один: “тиран” очень заботился о том, чтобы явную и скрываемую тиранию искоренить раз и навсегда и по возможности ещё при его жизни. Себя же к числу тиранов он явно не относил.

Версию о лицемерии, когда говорят одно, а делается противоположное сказанному, гораздо проще подтвер­дить в отношении всех последующих за И.В.Сталиным руко­водителей СССР и России, чем в отношении него: СССР при нём развивался наиболее быстро из всех стран мира и обгонял других по темпам и уровню развития образова­ния; после Сталина СССР стал обгонять всех только по темпам алкогольного и прочего государствен­ного геноцида в отношении его собственного населения.

Лицемеру-Сталину, будь Сталин лицемером, достаточно было делать всё то, что делали все последующие: произносить обильные безсмысленные штампованные речи, дабы заворожить толпу и погасить в ней дееспособность её же верой в дееспособ­ность очередного политического кумира “И.О. царя” (подпись под указом в фильме “Иван Васильевич меняет профессию”); не вдаваясь в смысл происходя­щего, поставить подпись, где покажут, а не хранить в памяти колоссальные объёмы информации, необходимой для управления: фамилии, имена, отчества ведущих специали­стов разных отраслей; не общаться с ними напрямую в обход иерархии должностного подчинения; не знать и не понимать государственную статистику и отчётные показа­тели разного рода. Это все последующие перекладывали на клерков из аппарата.

Всё это в совокупности означает, что И.В.Сталин был тружеником-управленцем, каких мало, но не был ни дураком, ни маньяком-власто­любцем. То, что возприни­мается как маниакальное властолюбие, по существу является безжалостностью к безответственности и без­заботности при исполнении должностных обязанно­стей, проистекающей из безраздельной личной ответ­ственности за исполнение концепции противостояния аг­рессии паразитизма библейского Запада методом “культурного сотрудничества”.

Было необходимо продержаться на рубеже обороны в информационной войне — на посту управления государ­ством — сколь возможно долго и измотать противника. Нельзя было устраивать чехарду “демокра­ти­чес­ких” болтовни и перевыборов среди окружения, толком даже не понимающего, что происходит в стране и в мире, и потому беззаботно-безответственного. Именно эту сыто-пьяную беззаботную безответственность непонимания про­исходящего проявили все последующие правящие ре­жимы в Кремле.

В отличие от них, зная настоящую бухгалтерию (окончил курсы) и марксизм, и Библию (учеба в семинарии), И.В.Сталин сверх того и понимал, с чем и кем идёт про­тивоборство. И он был свободно-волен и дееспособен не только на словах. Вопрос только в том, где кончалось его личное понимание и началось водительство Свыше. Ему не перед кем было отвечать, кроме как перед своею совестью и Богом, потому что большинство его совре­менников в СССР и за рубежом понимали меньше, чем он. Отношения же человека и Бога — вне контроля лю­дей, в том числе и вне контроля служителей культов раз­ных религий, как бы некоторые из них ни пыжились до­казать свою необходимость в качестве обязательных пос­редников между человеком и Богом. Бог лучше знает всё, чем кто бы то ни было из служителей культов: И благодать ниспосылается Им каждому, минуя комиссионеров-посредников.

Деятельность Сталина была одинаково противна и для национальных “элит”, и для глобальной антинацио­наль­ной космополитичной “элиты”, обладающих каждая своим мировоззрением вседозволенности по отношению к “черни” и её непокорности. Также она была неприем­ле­ма и для общих хозяев обеих “элит”. Поэтому, дабы погасить дело И.В.Сталина, его произведения были изъяты из библиотек; их изучение было изключено из школьных и вузовских программ; а всё критиканство в адрес И.В.Сталина и оплевывание той эпохи в жизни Страны проистекает из злонравия, выражает скудоумие и основа­но на невежестве, умолчаниях и прямой лжи. Реставрация капитализма, но уже подконтрольного глобальной системе кланов ростовщической еврейской мафии, началась с убийством Сталина. КПСС и народ этого не замечали сорок лет, но соучаствовали в этом и попусти­тельствовали этому, за что и разплачиваются после 1987 г.

Злонравие критиканов Сталинизма выражается в при­знании ими по умолчанию правильности Западной кон­цепции “прав человека” и отказе от анализа органи­зованного паразитизма, лежащего в основе всех отноше­ний людей в Западной цивилизации. Злонравие выража­ет­ся в навя­зы­вании в сознание людям представления об ошибочности учений, назы­вающих угнетение одних людей другими злом, подлежащим искоре­нению. Злонра­вие выражается в тезисе о недопустимости “неза­кон­ными” ме­тодами противостоять угнетателям при игнори­ровании того факта, что законодательство во всех модификациях “элитарно”-неволь­ни­чьего строя выражает паразитические интересы угнетателей и только сдержи­ва­ет вседозволен­ность наиболее глупых и алчных из них. Но сдерживает не исходя из человеческого участия в судьбах других лю­дей, а исходя из эгоизма высших “элитар­ных” групп и их хозяев, коим необходима работа всех “низших”, а не их тотальная война между собой за возможность продви­нуться в более “элитарные” группы.

Невежество и скудоумие критиканов Сталинизма вы­ражаются в том, что, имея более 2000 лет письменной истории, “интел­лигенция”, кормящаяся на “обличениях” И.В.Сталина и “стали­низма”, настолько интеллектуально ограничена и глупа, что не может понять и уяснить себе:

В общественных процессах, как и во всех прочих естественно природных процессах, следствия следуют во времени после причин.

Это запаздывание во времени в спектре следствий относительно спектра причин принято называть сдвигом по фазе, фазовым сдвигом. В общественных, историчес­ких процессах фазовый сдвиг следствий относительно причин может достигать десятков, сотен, тысяч и более лет.

На эту обусловленность настоящего прошлым, а бу­дущего — решениями, принимаемыми в настоящем, указы­вают и всем известные марксистские штампы: «Бытие определяет сознание», поскольку “бытие” — итог прошло­го, — формирует сознание взрослеющих поколе­ний в настоя­щем, а он, в свою очередь, определит бытие этого поко­ления и будущих; и «закон соответствия в обще­ственно-экономических форма­циях базиса и надстройки» о том же. «Базис» также итог прошлого, обла­дающий собственными характеристиками устойчи­вости и направ­ленностью развития, под которую вынуж­дена подстраи­ваться «над­стройка» — общественное сознание, государ­ственность и т.п.

Оба марксистских тезиса неприемлемы, поскольку неточны. Первый игнорирует кольцевую замкнутость во времени (точнее в преемственности поколений): «(безсознательное + сознательное) — бытие — (безсознательное + сознательное) — бытие ...»

Во втором — разделение «базис — надстройка» соответ­ствует разделению «объект управления — система управ­ле­ния им». Но общество, «общественно-экономическая формация» — самоуправляющаяся суперсистема с нелока­лизованной системой управления. В термин «надстрой­ка» сгружена только наиболее локализованная часть всей си­стемы управления, которая порождается полнотой само­управляющейся супер­системы. Поэтому надстройка, будучи частью, подстраивается под целое, либо целое в большей или меньшей степени саморазрушается в процес­се самоуправления, что может выглядеть, как попытка надстройки переделать базис желательным для себя образом. Хотя история знает случаи гибели цивили­заций вследствие их самоуничтожения (Рим, Персия, Византия), но статистически чаще цивилизации в кризис­ных ситуа­циях отторгали прежнюю «надстройку» и по­рождали новую, что марксизм называл революциями, сменой общественного строя, сменой общественно-экономи­чес­ких формаций.

Агрессия методом “культурного сотрудничества” — это “прививка почки”, внедрение информационного “вируса”, из которых может вырасти надстройка, способная иска­зить прежнее самоуправление суперсистемы (в нашем случае: признав священность и богоданность доктрины “Второзакония-Исаии”); вызвать в ней двоевластие, символизируемое “орлом” о двух головах. Там, где концептуально двоевластия нет, там все геральдические птицы и звери об одной голове (США, Германия, Англия). Россия унаследовала двуглавую уродливую “птичку” от убитой двоевластием Византии. Опыт более чем тысячелетней истории Руси-России-СССР говорит, что её стилю самоуправления устойчиво присуще отторжение “прививок” и собственных извраще­ний предопределённой самобыт­ности (это слово — русский аналог латинского “цивилизация”) её раз­ви­тия. Иными словами, стремле­ние «над­стройки» переделать «базис» жела­тельным для «надстройки» образом вопреки собственной направленно­сти развития «базиса» подобно генеральному наступле­нию на грабли: грабли, как правило, прочнее, чем голова того, кто на них с усердием систематически наступает вопреки разсудку.

Вследствие объективности фазовых сдвигов в спектре следствий относительно спектра причин, на человека нельзя возлагать ответственность за то, что причинно обусловлено задолго до его рождения, но хронологичес­ки совпало со временем его жизни и деятельности, будь он даже на высших постах власти в обществе (в государ­стве, партиях, мафиях). На человека можно возлагать от­вет­ственность за те причинно-следственные связи, кото­рым он дал начало даже неосторожно проскользнувшей злобной мыслью, не то, чтобы внешне видимым делом.

Из прошлого через настоящее в будущее катится по­ток причинно-следственных обусловленностей. Этот поток обладает целенаправленностью, “мощностью” воздействия на каждого живущего и многовариантностью развития; собственными характеристиками мощности и устойчивости каждого различимого в нём варианта. Человек также отвечает и за то, чему в этом потоке причинно-следственных обусловленностей, катящемся из прошлого, он придаёт дополнительную энергию; чему позволяет течь, как оно уже течет без его вмешательства; течение чего он в этом потоке пресекает, поскольку в результате этих действий изменяется целенаправленность, мощность и все прочие характеристики течения потока причинно-следственных обусловленностей будущего.

Возможности каждой личности ограничены; людей много; каждый живёт по своему произволу выбора в меру понимания и разпущенности поведения. И это множество произволов порождает массовую статистику. Невозмож­но, чтобы один человек своими личными возможностями в течение своей жизни остановил лавину зла, катящуюся из прошлого, обладающую инерцией, да ещё, когда вокруг него одни воспроизводят зло преду­мышленно; другие — бездумно, по их истинному злонра­вию; третьи просто трусят и попустительствуют злодей­ству; четвертые одержимы и потому в той или иной сте­пени лишены воз­можностей выбора, они — биороботы, “зомби”.

И.В.Сталин пришёл в мир, в котором правящая “элита” училась «понемногу, чему-нибудь и как-нибудь». Эти слова А.С.Пуш­кина актуальны по настоящее время: в своей массе получающие обязательное для всех и высшее образование беззаботны и безответственны в ос­воении знания и в его изпользовании как в те времена, так и в наши дни.

Подавляющее большинство населения в те дни было неграмотно и жило по своим нравам, своим умом и тра­дициями. И.В.Сталин описывает эпизод из нравов просто­го народа в Сибири, где не было крепостного права и царили нравы, идеализируемые современными нам писателями-“почвенниками”:

«Я вспоминаю случай в Сибири, где я был одно вре­мя в ссылке. Дело было весной, во время половодья. Чело­век тридцать ушло на реку ловить лес, унесенный разбу­шевавшейся громадной рекой. К вечеру вернулись они в деревню, но без одного товарища. На вопрос о том, где же тридцатый, они равнодушно ответили, что тридцатый “остался там”. На мой вопрос: “как же так, остался?” они с тем же равнодушием ответили: “чего ж там спраши­вать, утонул, стало быть”. И тут же один из них стал торопить­ся куда-то, заявив, что “надо бы пойти кобылу напо­ить”. На мой упрек, что они ско­тину жалеют боль­ше, чем людей, один из них ответил при общем одобре­нии остальных: “Что ж нам жалеть их, людей-то? Людей мы завсегда сделать можем, а вот кобылу... попробуй-ка сделать кобылу”. Вот вам штрих, может быть малозначи­тельный, но очень характерный. Мне кажется, что рав­нодушное отношение некоторых наших руководителей к людям, к кадрам и неумение ценить людей является пережитком того странного отношения людей к людям, которое сказалось в только что разсказанном эпизоде в далекой Сибири.

Надо, наконец, понять, что из всех ценных капита­лов, имеющихся в мире, самым ценным и самым реша­ющим капиталом являются люди, кадры. Надо понять, что при наших нынешних условиях “кадры решают всё ...”» — 4 мая 1934 г.

Эпизод этот — не мало, а очень значительный, харак­теризующий страшное, а не странное, отношение к людям и к миру, истинные нравы статистически значимой доли населе­ния, активного населения Российской империи, СССР и России в наши дни.

В.О.Ключевский, наиболее глубокомысленный из историков конца Российской империи, не был в восторге от царизма и сословного строя, но он не обольщался и в оценках как носителей, так и самих “социалистических теорий” в их приложениях к России, вследствие чего указывал ещё в начале 1890-х гг.:

«Наше общество — сборище сладень­ких людей, живущих суточными новостями и минутными эстетическими впечатлениями»; «Самодержавие нужно нам пока как стихийная сила, которая своей стихийно­стью может сдерживать другие стихийные силы, ещё худшие»; «Есть люди, которые становятся скотами, как только начинают обращаться с ними, как с людьми»; «Борьба русского самодержавия с русской интеллигенци­ей — борьба блудливого старика со своими выблядками, который сумел их породить, но не сумел их воспитать»; «Шмоллер — не социалист, но ученики его — социали­сты»; «Общество Праведного Общежития, составленное из негодяев»; «Чтобы согреть Россию, они готовы сжечь её»; «Молодежь, что бабочки: летят на свет и попадают в огонь»; «Поколение спит на краю бездны; жаль, что оно изчезнет, не дав урока преемникам, — сорвется и ра­зобьется раньше, чем проснется»; «Можно благоговеть пе­ред людьми, веровавшими в Россию, но не перед предме­том их верования»; «Не начинайте дела, конец которого не в Ваших руках» — выдержки из тетрадей афоризмов и записных книжек В.О.Ключевского.

Ликвидация царизма и соответствующей ему системы властных отношений и отношений ответственности в обществе освободила это зло, о котором вспоминал Сталин и о котором загодя предупреждал В.О.Ключевский, носимое в душах статистически значимым количеством людей. И оно активно стало действовать и действует по настоящее время во всех процессах самоистребления лю­дей на территории СССР. Этот потенциал взаимной не­нависти людей и равнодушия к чужим судьбам был со­здан на протяжении веков, если не тысячелетий, до 1917 г. правящей “элитой” России, к коей принадлежит и Пра­вославная церковь, по своим делам весьма похожая на Лаодикийскую (Апокалипсис, 3:14 — 22).

И.В.Сталин этот потенциал злонравия и разпущенно­сти не создавал. Он всю жизнь сеял совсем иное. И ничто, кроме их личной разпущенности, не сдержавшей стати­стически значимого потенциала своекорыстия, злонравия, наплевательского отношения к судьбам других людей, одержимости манией собственной добро­детельно­сти, не мешало современ­никам И.В.Сталина избежать всего того, что им пришлось расхлебывать и что некото­рыми из них было названо “злодеяниями сталинизма”.

Обвинения в адрес И.В.Сталина по их существу яв­ляются обвинениями в том, что он, будучи во главе пар­тии и государства, не сдержал всю чужую личную разпу­щенность в их личном злонравии всего населения СССР и, в частности, сотрудников партийного и государ­ственно­го аппарата. Но этого сделать из людей никому не по силам: Государственные указы о всеобщих благон­ра­вии и добродетельности соблюдаются ровно на­столько, на­сколько общество само по себе благонравно и добро­детельно и насколько этим государством напуганызло­деи разного рода, вследствие чего злодеи вынуждены ли­цемерить и изображать из себя благонрав­ных и доброде­тельных людей. И так было, и есть.

Во времена прихода И.В.Сталина на высшие посты партии и государства восстановить юридически узаконен­ный строй угнетения одних людей другими, в котором жила Россия до 1917 г., было невозможно; подчиниться мафиозной диктатуре посвящений паразитической цивилизации Запада, пришедшей в Россию в образе масонства и РСДРП, было недопустимо для будущего на­родов страны. Объяснить это прямо и ясно также было невозможно, поскольку прежде, чем это поняла бы статистически значимая доля взрослого активного населения, прежде чем это понимание возприняло бы большинство взрослеющих, объясняющему ясно и прямо свернули бы голову и без объяснений это всё знающие высшие посвященные и их хозяева, однако, понимающие это исходя из иного представления о добре и зле. Приме­ры уже были:

Ленин оказался в Горках раз и навсегда на следующий день после того, как на IV конгрессе Ком­минтерна поднял вопрос об изключении из коммунисти­ческих партий известных масонов.

И, осуществляя дело третьей концепции жизнестроя общества, Сталин был просто не вправе принимать уча­стие в грызне современников, дабы свершилось концепту­ально избранное им будущее.

Критиканы из числа потомков по своему злонравию, о проявлениях коего уже было сказано, обречены на скудоумие, не понимают и не могут принять сказанное, вследствие чего только выражают своё личное истинное злонравие через исторические факты той эпохи и биог­рафии И.В.Сталина, приписав своё злонравие и психопатию ему. Люди соглашаются с их утверждениями, либо отвергают — также в меру личного злонравия и благонравия каждого.

И.В.Сталин — человек, ошибался. Но в чём он оши­бался, в чём лично был злонравен, в чём проявлял личную разпущенность, не с “элитарной”, т.е. паразити­ческой, нравственностью судить. Пусть все, хулящие ту эпоху, сначала явят своё благонравие в добродетель­ности, если есть, что явить. Все разговоры о злодействе И.В.Сталина без понимания концепции жизнестроя общества, которую он осуществлял, — мысле- и словоб­лудие. Даже с точки зрения концепции непротивления злу насилием И.В.Сталин прав: он не противился злому, принимая участие в текущем зле, насколько его различал от добра и не мог его избежать. Но в то же время он побуждал к добру, и эти призывы каждый волен был принимать или отвергнуть по своему произволу, усмотре­нию, совести и силе воли. Отвертеться тем, что И.В.Ста­лин изъяснялся непонятно, невозможно: именно потому его произведения и изъяли из библиотек и не переизда­вали. Будь они доступны простым коммунистам, беспар­тийному народу, то “партийной элите” пришлось бы вести себя и страну иначе, ибо глупость “спичрайтеров” от Н.С.Хрущева до нынешних, на фоне Сталинизма, просто вопиюща.

Будь у XX съезда достаточно совести, ответственно­сти, чувства справедливости, ума и самовластия, чтобы послать Н.С.Хрущева и руководство партии с Поспелов­ским докладом туда, куда они того все заслуживали, к на­чалу XXI века СССР был бы единственной сверхдер­жавой, причем не “империей зла”, а обществом неоспо­римой справедливости. Тем более это возможно было сделать, поскольку после XIX съезда на октябрьском пле­нуме 1952 г. И.В.Сталин прямо предупреждал его уча­стников об измене делу справедливости, буржуазном перерожденчестве и вступлении в сговор с империализ­мом тех, кого толпа считала его ближайшими верными спод­вижниками. Были названы имена В.М.Молотова и А.И.Микояна, в частности. Да не в коня корм: принять на себя самовластно ответственность за судьбы страны и быть дееспособным в структурах государственной власти оказалось некому.

Исторический опыт Сталинизма и последующей дег­радации страны показывает несостоятельность двух надежд, свойственных сознанию толпо-“элитарного” общества.

Во-первых, несостоятельна надежда на приход “доброго царя”: что придет добрый, справедливый к трудящемуся большинству населения диктатор, царь, самовластец с железной волей, твердой рукой наведёт по­рядок, наказав злодеев. Злономеренность Сталина до­ка­зать невозможно. Но также невозможно опровергнуть тот факт, что не добра и социально безответственна не только буржуазия, но и любая “элита”, относящаяся ко власти и управлении в обществе, как к абсолютному внутриобщественному средству удовлетворения своей личной похоти, семейной и клановой похоти в ущерб другим людям. В сущности “элитарного” самосознания лежит бездумное и предумышленное признание за собой права угнетать свободное развитие личностей окружаю­щих, которое так или иначе выражается в поведении “сверх­человека”. В самом примитивном мировоззрении — это притязания на потребление без труда; в более изощренных мировоззре­ниях — разнообразное ПРИНУЖДЕ­НИЕ К БЛАГОДЕТЕЛЬНОСТИ окружающих вместо того, чтобы взращивать в себе и способствовать воспитанию в окружающих благонравия, обладая коим они сами по себе будут благодетельно инициативны без понуканий: невозможно быть добрым из страха наказания за зло. Страх наказания породит у злонравных стремление сокрыть зло, купить и уничтожить его свидетелей, представить зло в качестве добра. Этому История дает много примеров у всех народов.

По этим причинам любая добрая воля любого дикта­тора будет извращена “элитарным” аппаратом управле­ния, норовящим урвать свой кусок жизненных благ; сам же добрый диктатор имеет шансы быть убитым тем большие, чем очевиднее его непреклонность в доброде­тельности; потом все преступления его эпохи будут приписаны “элитой” его злой воле. Как при этом называ­ется “элита”, — избранный народ, воры в законе, буржуа­зия, дворянство, интеллигенция, аристократия духа — дело десятое.

Во-вторых, те, кто полагает, что они добры, благон­равны, но не могут оказать благотворного воздействия на общественную в целом ситуацию только потому, что не зани­мают сколь-нибудь значимых постов в иерархии государ­ственной и хозяйственной власти, в большинстве своём ошибаются в своих самооценках. Большинство людей, отговаривающихся подобным образом, даже не задумы­ва­ются о возможности постановки следующих вопросов:

А что сделал лично он, чтобы различать добро и зло, и быть благодетельно дееспособным по отношению к любым процессам, обусловленным деятельностью как от­дельных личностей, так и множеств людей? Что сделал он лично, чтобы были благодетельно дееспособны дети его самого и его взрослых современников?

Тем, кто не может по существу ответить на эти воп­росы, нечего пенять на злодейства государственности и мафий разного рода. Все эти злодейства возможны в той мере, насколько это позволяет недееспособность и прямое соучастие безответных. В частности, верую­щие в доктри­ну Г.Климова (“Князь мира сего”, “Протоколы советских мудрецов” и т.п.), должны понять, что если они позво­ляют, чтобы ими правили вырожденцы, психо­паты, гомо­сексуалисты и прочие дегенераты, то они в каких-то сво­их нравственных качествах пали ещё ниже, чем описыва­емые Г.Климовым; кроме того, Г.Климов пишет не всё, что должно писать об управлении обще­ством, и на то у него есть свои причины.

Правильность приведённых утверждений подтвержда­ется историей России-СССР после 1991 г. Те, кому кла­новая структура КПСС своим “тоталитаризмом” не дава­ла возможности перейти от обличений режима к делу, с началом перестройки (и ещё более явно — после ГКЧП) пришли в органы государственной власти на волне доверчивости толпы к их декларациям о благонамерен­но­сти и к разного рода научным и прочим титулам. В итоге их деятельности большинство населения перестало быть уверенным в своём завтрашнем благосостоянии, хотя на улицах появилось больше роскошных иномарок, а в пригородах бросаются в глаза особняки и коттеджи. По всем параметрам, поддающимся измерению и стати­сти­ческой обработке, большинство общества стало жить хуже: производство падет, цены растут, статистика насилия и финансового аферизма растет. Если говорить о достижении “свобод личности”, и не отрывать абстрак­тной “свободы” от поддающихся измерению демографи­ческих, медицинских, экономических и образовательных характеристик социальной системы, то остаётся согла­ситься с приводившимся ранее высказыванием И.В.Ста­ли­на о “свободе безработного”. Если говорить о свободе духа, то быть невольником — это состояние души челове­ка, его нравственности и мировоззрения. Оно, конечно, складывается под воздействием внешних социальных об­стоятельств, но тем не менее это собствен­ное внутрен­нее качество, не зависящее ни от юридичес­ких, ни от неписаных традиций общества: в фильме “Эзоп”[112] хорошо показано, что “интеллигент”, фило­соф, рабовла­делец Ксанф — невольник Эзопа, причем ненужный Эзопу. Хотя юридически Эзоп — раб Ксанфа, и Ксанф может освободить и освобождает Эзопа от рабства, но Эзоп не может освободить Ксанфа из той нравственной, мировоз­зренческой темницы, из которой Ксанф должен выбирать­ся сам, и от которой Эзоп свобо­ден, даже будучи рабом «де-юре». Поэтому те, кто был свободен до 1917, до 1953, до 1991, до ..., оставались свободными и после них, а кто был невольником, то перемены в соци­альной организации их не освободили, если они сами не утрудились развалить нравственно-мировоззренческие темницы, в которых их души прячут­ся от людей, внешне­го мира и Бога.

Изменения социальной организации только освобож­дают от гнета страха одних невольников и вгоняют в страх других. И когда говорят о достижении после 1991 г. абстрактных демократических “свобод”, то болтающие об этом “интеллигенты” по свойственной библейски атеи­стической интеллигенции неопрятности мышления не отличают свободу выбора путей развития личности от вожделенной безнаказанности за безответственное по от­ношению к свободе развития других людей (и будущих поколений) мыслеблудие, словоблудие и разпущенность в желаниях и средствах их удовлетворения. То есть свобода личности — это не вседозволенность. Это — свобода выбора ответственности за судьбы людей и окружающего мира и созидание своих полно-мочий (мочь — означает быть дееспособным) по разумению, дабы нести избранное бремя.

Нравственности и мировоззрению же толпо-“эли­тар­ных” обществ свойственно не возложение ответ­ственно­сти на себя за судьбы других, а совсем иное. В России — это иждивенческое перекладывание ответствен­ности, в том числе и за свою судьбу, на плечи выше стоящих в иерар­хии “элит” и далее на Господа Бога. Но на неблаго­детельный, по её понятиям, произвол сверху, нравствен­ность и мировоззрение России допускают встречный произвол снизу, который столь же безответ­ственен по от­ношению к окружающим и социальным “верхам”, в ча­стности, как и произвол “верхов” по отношению к “низам”.

Западу свойственно восхищаться теми, кто “себя сде­лал сам” и не перекладывал ответственность за свою судьбу на других, включая вышестоящие “элиты”. Но при этом Запад безжалостен к “неудачникам” и безответ­ственен к судьбам тех, за счёт которых кто-то — лич­ность, народ, государство — “себя сделал сам”. Требова­ния к высшим в иерархии “элит” на Западе просты: 1) поддер­жание “законности”, т.е. единых для всех правил, по которым каждый может есть, в меру своих возможно­стей безнаказанно, его окружающих — интеллектуально, эконо­мически и физиологически (нарко- и порнобизнес — раз­новидности каннибализма) и 2) наказание тех, кто ест других, не соблюдая правил, установленных для всех толп “сверхэлитой” или пресекает этот “пир­ше­с­тво” взаимного поедания.

Это различие в мировоззрении и поведении И.В.Ста­лин видел и в одной из своих работ высказался в том смысле, что Советской власти необходимо соединить «русскую революционность» и «американскую предпри­им­чивость». Если под «русской революционностью» пони­мать произвольную реакцию на угнетение, а под «американской предприимчивостью» — отсутствие ижди­венческого потребительского отношения к системам уп­равления общественной в целом значимости, то речь может ид­ти только о воспитании новой, не-толпо-“элитарной”, в Российской и Западной её формах, нравственности и становлении государственности как системы профессио­нального общественного управления на иной нравствен­ной основе.

К моменту убийства И.В.Сталина за то, что он укло­нялся от толпо-“элитаризма” в его национальных и анти­национальных фор­мах, в СССР ещё не образовалось ста­тистически значимое, достаточное для самоуправления общества, множество людей, в чьей нравственности соединилась бы «русская революционность» и «аме­ри­кан­ская предприимчивость» (если пользоваться тер­ми­но­ло­ги­ей Сталина), а также несущих необходимые для управле­ния знания и навыки; или в основе чьей нрав­ственности лежит свободный выбор ответственности за судьбы других людей и мира и созидание необходимых для избранной ответственности их собственных полномо­чий по своему разумению вне зависимости от внешних, в том числе социальных обстоятельств (если пользоваться принятой нами терминологией). Поэтому после убийства И.В.Ста­лина в условиях несоответствия господствующей нрав­ственности и мировоззрения толпо-“элитаризма” ор­ганиза­ци­онным формам государственности Совет­ской власти и плановому ведению народного хозяйства СССР довольно быстро деградировал под управлением на основе “элитарной” нравст­вен­ности вседозволенности. Процесс деградации ускорился вследствие того, что в мировоззре­нии общества не разделились понятия демографически обусловленных потребностей свободно­го человеческого развития и деградационно-паразитичес­ких потребностей вседозволен­ности. Неразде­ление этих двух спектров, в том числе и лично И.В.Сталиным, курящим и употребляющим алкоголь, — главная ошибка и злонравие эпохи сталиниз­ма. Вследствие её Советский Союз, Советскую власть, социализм просто пропили и проку­рили: пропили всё — от последнего подзаборного бомжа-забулдыги в подворотне до “интеллигентной элиты”, праздно болтающей под хмельком на “госдачах” и в “спецбанях”, где просто скотствовали.

Смысл убийства, уже старого И.В.Сталина, в том, что внезапная смерть изключает возможность передачи высшей административной власти продолжателю того же самого дела. Внезапность смерти, средство передачи власти извратителям дела.

Тем не менее своею деятельностью И.В.Сталин поро­дил фазовый сдвиг некоторых частных процессов в глобальном историческом процессе. Вследствие этого де­мократизаторы России на западный манер были вынуж­дены, чтобы начать “демокра­тизацию”, ждать, “пока выветрится дух Сталинизма”. Пока они ждали, сверши­лось изменение соотношения эталонных частот биологи­ческого и социального времени, коего они не заметили по не зависящим от них причинам. Новое соотношение эталонных частот биологического и социального времени — объективный фактор, формирующий иную по отноше­нию к толпо-“элитарной” логику социального поведения и иную нравственность общества. То есть демократиза­ция России на Западный манер опоздала и началась в услови­ях, когда навязываемые народу организационные формы государственного управления и хозяйствования не соответствуют ни идеалам нравственности трудящегося “просто­народья” в толпо-“элитаризме”, ни реально форми­рую­щейся отрицающей толпо-“элитаризм” нрав­ственности выбора ответственности и созидания своих полномочий по своему разумению и произволу.

Это означает, что хозяевам библейской цивилизации Запада не удастся паразитировать на народах СССР в бу­дущем, и кризис Западной цивилизации будет усугуб­ляться, если она не изживет в себе своей паразитической сущности. Одна из причин этого нарушения Директивы СНБ США №20/1 от 18.08.1948 г. состоит в том, что И.В.Сталин был осмысленно добр и непреклонен в доб­родетельности, вследствие чего осуществлял концептуаль­ную власть глобального уровня значимости и созидал свои полномочия, соразмерно этому уровню ответственности за судьбы современников и свободное развитие будущих по­колений. И.В.Сталин, как и всякий человек, совершал ошибки, но он при этом главным образом сеял причины, из которых должно вырасти добропорядочное в его понимании будущее, а своё понимание он не держал в тайне.

«Сеятель слово сеет» — Марк, 4:14 и далее до 4:20. Посеянное Сталиным произрастает доступной каждому желающему справедливости его личной концептуальной властью, в присутствии которой зачахнет вседозволен­ность паразитизма разного рода “элит”. Собирать по зернышку, прятать, чтобы уничтожить, некогда посеян­ные слова истины — занятие для злонравных, т.е. для глупцов.

Тем не менее этот раздел был не об И.В.Сталине. Его эпоха и его дела — прошлое, изменить которое вне воз­можностей потомков. Этот раздел ориентирован на будущее. Он о другом: непреклонность в добродетельно­сти, всегда понимаемой субъективно, и злодейство — разные явления в жизни. «Миловать злых — значит притес­нять добрых», — Саади. Соучастие в злодействе — не думать, когда злые обдуманно творят зло. И горе тому, кто этого не поймет.

 

 

8. Человечность — это не толпа плюс “элита”

Прежде всего, определимся в смысловой нагрузке слов, составляющих название раздела.

Человечность — общество людей, воспроизводящее себя из поколения в поколение в биосферно гармонич­ной культуре.

Толпа — по определению В.Г.Белинского — «собрание людей, живущих по преданию и разсуждающих по авторитету». В определении В.Г.Белинского нами подчер­кнуто сущностное: для всех, кто увлекаем толпой, харак­терен попугайски-магнито­фон­ный стиль переработки информации каждым, и они не внемлют — хоть кол на голове теши: если информация исходит не от авторите­та и не совпадает с догмами предания, она не будет ими возпринята.

В.Г.Белинский пытался определить словом ущербность человеческого достоинства участников толпы, и избрал для их наименования немецкое слово «филистёр», достаточно часто встречающееся в произведениях В.И.Ленина, хотя можно было сказать по-русски просто — толпарь. Для толпаря характерно перекладывание ответственности со своего личного разумения и понимания на догмы предания и мнения авторитетов. Вследствие этого вне границ адек­ватности догматов предания и мнений авторитетов пове­дение толпаря суетливо безответственное, поскольку строится изключительно на чувственно-эмоциональной основе. Оно антиприродно и богопротивно, поскольку толпарь старается изнасиловать жизнь и вогнать её в желанные для него нормы догматов и мнений авторите­тов. Возпринимать информацию такой, какой она прихо­дит к нему, обрабатывать её по своему разумению, дабы строить поведение целесообразно и на интеллектуальной основе, толпарь не способен. В интеллектуальном отношении он подобен человеку, который, будучи физи­чески взрослым, однако ползает на четвереньках, как младенец, потому, что его либо не научили ходить на двух ногах, либо запретили, и он придавлен к земле его же собственным страхом; либо искалечили и он не может; либо он на­пился в хлам и просто валится с ног. В силу этого, будучи от рождения здоровым, толпарь в интеллектуальном отношении во многом аналогичен от рождения слабоум­ному дебилу или даунатику, которого всю его взрослую жизнь необходимо опекать кому-то умному.

Человек по причине разного рода пороков нравствен­ности может оказаться в ситуациях, в которых становит­ся толпарём вследствие его нечувствительности к информа­ционным потокам, утраты чувства меры, не-Различе­ния им на уровне сознания жизненно необхо­ди­мой ему информации; а также нарушений памяти, про­цессного-образного, логического-дискретного и ассоциа­тивного мышления. Иными словами, вследствие пороков нрав­ственности человек может, следуя своим вожделе­ниям и/либо безволию, войти в ситуацию, в которой его уровень развития недостаточен для челове­ческого поведения. В течение достаточно длительного времени одни люди редко и непродолжи­тельно бывают толпа­рями, другие чаще и дольше. Толпа­ри же, оказав­шись в ситуа­циях неработо­способности догматов преда­ний и мнений авторитетов, редко являют себя людьми разум­ными, хотя души их живут в бионосителях вида Человек разумный.

То есть различие «толпарь — человек» — это различие по нравственности, мировозприятию и культуре мышле­ния и свободной самодисциплине, строю психики. Это внутреннее различие, которое проявляется во внешне видимом поведении, главным образом как ответственная за судьбы других людей и Мира дееспособность в «нестандартных» — тяжёлых и катастрофических ситуациях, порождаемых толпарями, и, соответственно, проявляется в отсутствие мелких и больших катастроф в обществе людей. То есть «общество» толпарей, непрерывно порождающих мелкие и большие катастрофы, — не человечность.

«Элита» — слово не русское. Поэтому все русскоязыч­ные — этнические русские и культурно русские — понима­ют его каждый по своему разумению. Но при всей разни­це во взглядах на социальную «элиту» большинство согласится, что элита вообще — это подмножество в некоей массовой статистике. Элита малочисленна по отношению ко всему множеству, а её представители обладают в большей мере неким измеримым качеством, чем представители не-“элит”. Вопрос только в порого­вом значении меры качества, выделяющем элиту из полного множества, либо в значении статистического стандарта, определяющего долю элиты в полном множе­стве вне зависимости от порогового значения меры качества в нём.

В первом случае — это элита по существу качества; во втором случае — это элита по статистике разпределения. Естественно, что вторая элита может в некоторых разпределениях оказаться вся полностью ниже порогового значения, меры качества, определяющего первую элиту.

Если говорить о выделении элиты из статистики, опи­сывающей множество объектов, каждый из которых обладает многими качествами, то это возможно только, когда определен набор качеств и этот набор упорядочен по приоритетности значимости каждого из качеств с точки зрения субъекта, выделяющего элиту из множе­ства. По отношению к каждому из качеств независимо от других выделение элиты может быть основано как на пороговом значении меры качества (непрерывной либо дискретной порядковой), так и на значении доли элиты в полном множестве сравниваемых объектов.

Кроме того, выделение элиты может определяться отношением к тем объектам, которые не по всем каче­ствам перечня вошли в частные элитные группы.

То есть выделение элиты — это: 1) упорядоченный по значимости набор качеств; 2) способ выделения элитной группы по каждому из них; 3) отношение к неполноте перечня качеств при вхождении в элитную группу только по части из них.

Нет никаких причин, чтобы к понятию «социальная элита» подходить как-то иначе. Но сказанное о выявле­нии элиты во множестве многопараметрических объектов означает, что общество многоэлитно, и во многоэлитно­сти проявляется разнообразие его адаптационных возможно­стей. Поэтому термины «социальная элита», «нацио­наль­ная элита» по их существу являются намека­ми, на кото­рые откликаются все в меру нравственной обусловленно­сти понимания ими жизни общества: «Я и кардинал спасём Францию», — примерно так восклицает галанте­рейщик Буонасье в фильме “Три мушкетёра”, хотя с точки зрения кардинала всё несколько иначе; а с точки зрения хозяев иерархии католичества — тем более — иначе.

Если говорить об особой роли общеподразумеваемой «социаль­ной элиты», опираясь на факты реальной исто­рии, то получается картина, весьма непохожая на господ­ствующие в толпо-“элитар­ном” обществе представления об “элите”. В силу общественного объединения личного труда в технологическом разделении производства относительно малочисленная доля населения стоит вне профессиональной деятельности в сфере непосредствен­но материального производства. Они заняты управлением и иного рода обработкой информации в науке, искус­ствах, медицине, образовании, следственно-репрессивных органах и т.п. Это получило название «умственного труда», хотя обработка информации может в них вестись в попугайски-магнитофонном режиме на основе храни­мых памятью знаний и навыков и ретрансляции поступа­ющей информации практически при полном неучастии интел­лекта в такого рода деятельности.

Жизнь всех людей в обществе зависит от качества управления делами общественного в целом уровня значимости. Управление требует знаний и навыков. При ограниченно­сти числа носителей такого рода управленчески необхо­димых знаний и навыков и невосполнимости их, в случае утраты их носителей, возникает возможность предъявлять обществу монополь­но высокую цену за управление его делами. Клановое во­спроизводство профессионализма порождает ограничен­ность числа носителей знаний и навыков и невозмож­ность быстрой замены выбывших, а их злонравие обра­щает возможность ко взиманию монопольно высокой платы за свой труд в реальность.

Кроме того, в обществе существуют разного рода яв­но паразитические группы населения, которые хотят пот­реблять продукцию, но не хотят участвовать в её созида­нии и охране созидания никоим образом. Они вступают на путь грабежа и вымогательства насилием либо обма­ном; или паразитируют на пороках общества явно (игорный, нарко- и порно-бизнес) либо “ведут борьбу” с пороками, “балагуря” на темы о них, и кормятся тем, что вызывают эмоциональную разрядку недовольных, но не устраняя кормящий их порок как таковой. Последнее есть разру­шение единства эмоционального и смыслового строя культуры, и душ людей и таким разрушением занимаются большин­ство юмористов и сатириков. Это более соци­ально опасно, чем сами пороки общества, поскольку носители пороков обладают меньшим долголетием, чем воспроиз­водящая пороки в последующих поколениях культура. Балагуры дополняют в обществе дело платных откровен­ных льсте­цов, убаюкивающих совесть номи­нальных властите­лей. Хозяева же номинальных — преи­сполнены чувством собственной значимости в обществе и в успокоении совести не нуждаются за отсутствием таковой.

Монопольно высокая цена на продукт управленчес­ко­го труда реально избыточна, часто многократно избы­точна, по отношению к прейскурантной стоимости де­мографически обусловленного спектра потребностей семьи управленца. Это создает возможность для членов его семьи также стать вне участия в труде общества. В силу этого обстоятельства кланы, обслуживающие сферу управления,в условиях монопольно высокой цены на продукт управленческого труда по способу получения ими средств существования и нравственности, во многом неотличимы от откровенно паразитических групп насе­ления.

Но те же группы населения с монопольно высокими доходами имеют и свободное время, которое они могут посвятить интеллектуальной деятельности, самообразова­нию и прочему, что носит название «духовность». Безза­ботный полет фантазии рождает изощренные произведе­ния наукообразия и искусства, практически не нужные никому, кроме их создателей, и служащие “нивой”, с которой кормятся оплачиваемые ими же ослы-“цени­те­ли” и “учителя”, коих по-русски звали просто нахлебни­ками, прихлебателями, приживалками. Отор­ванность изощрен­ных умствований людей, беззаботно стоящих вне реше­ния практических проблем жизни общества, ведёт к накопле­нию такого рода культурой предумыш­ленно ложных и ошибочных воззрений. Ложь и ошибки суще­ствуют в ней веками, пока не разсыпа­ются в пух и прах при первом же соприкосновении с реальными причинно-следст­вен­ны­ми обусловленностями жизни Объективной реальности.

В парах понятий «Оторванность от жизненных проблем» и глобально значимые проблемы, «практичность» и удовлетворение текущих мелких потребностей стоят вовсе не синонимы с близким смыслом, хотя в пред­ставлении многих глобально значимые проблемы реша­ются сами собой без человечес­кого участия, и те, кто ими занима­ет­ся, просто оторвались от жизни, от задач практики и «витают в облаках» вместо того, чтобы зани­маться делом и жить, как живут «все люди». О том, кто и как создал глобальные проблемы, носители такого рода мнений не задумываются.

Вследствие беззаботного взросления и жизни на всём готовом представители социальной “элиты” в своём большинстве, когда выпадают из удобной накатанной жизненной колеи, оказываются обыкновенными толпа­рями, также нес