| Страна, территория | Число полицейских на 100 тыс. населения | Число преступлений на 100 тыс. населения | Число преступлений на одного полицейского | Число преступлений на одного судью |
| Китай | 96 (1997 г.) | 131,2(1997 г.) | 1,4 | 9,3 |
| Англия и Уэльс | 41,7 | 1 569,7 | ||
| Финляндия | 64,9 | |||
| Франция | 30,3 | 556,8 | ||
| Германия | 26,1 | 298,7 | ||
| Израиль | 425 (1997 г.) | 6 276 (1997 г.) | 14,7 | 918,0 |
| Италия | 6,8 | 261,2 | ||
| Япония | 10,5 | 809,3 | ||
| Португалия | 7,3 | 265,5 | ||
| Испания | 7,9 | 269,9 | ||
| Швеция | 257 (1997 г.) | 13 516(1997 г.) | 52,5 | 1 083,31 |
| Турция | 1,7 | 50,2 | ||
| США | 244 (1999 г.) | 8 517 (1999 г.) | 34,9 | 815,8 |
| Россия | 1222(1994г.) | 1775 (1994 г.) 2 022 (2000 г.) | 1,4 | 209,3 (1994 г.) 43,4 (2000 г.) |
Различия в числе преступлений, приходящихся на одного полицейского, достигают 46-кратного размера. В России и Китае на одного полицейского приходится 1,4 преступления в год, в Финляндии — 64,9, в Швеции — 52,5, в Англии и Уэльсе — 41,7, в США — 34,9, во Франции — 30,3 и в Германии — 26,1 преступления.Кроме того, в Китае с 1997 г. и в России с 1994 г. (данные приводятся за эти годы) проходил процесс наращивания силовых, в том числе полицейских, структур. Подходя механистически, можно предположить, что высокое число полицейских сил в России и Китае удерживает относительно низкий уровень учтенной преступности.В расчете на 100 тыс. населения преступность в России в 6—7 раз ниже, чем в Швеции, в 5 раз ниже, чем в Финляндии, Англии и Уэльсе, США, в 3—4 раза ниже, чем во Франции, Германии и т.д. А преступность в Китае, в свою очередь, в 15 раз ниже, чем в России. Но если исследовать глубинные причины, то низкий уровень учтенной преступности обусловлен совсем не числом милиции в этих странах.
Теперь сопоставим эти данные с другими.Очень много говорят о том, что судей в России не хватает, что она находится по этому показателю на самом низком уровне среди западных стран. И за последние годы число их увеличилось в 5,5 раза. Но если соотнести число судей с уровнем учтенной преступности, с которой они имеют дело, то в России на одного судью приходится 43 зарегистрированных деяния(12—15 имеющих судебную перспективу) в год, а в США, где фактически отсутствует предварительное следствие и суд решает намного больше вопросов, чем в России, — 816, в Англии и Уэльсе, где отсутствует целостный уголовный кодекс и на судебных прецедентах держится значительная часть борьбы с преступностью, — 1 570.Разница в 20—36 раз. А по сравнению с Китаем — в 90—170 раз. Можно предположить, что ответ надо искать не в эффективности систем уголовной юстиции России и Китая, а в их неимоверной бюрократии, неповоротливости и до предела зарегулированном процессуальном законодательстве. Чем больше бюрократический аппарат правоохранительных органов, тем менее он эффективен, а значит, уровень регистрируемой преступности будет снижаться и это создает иллюзию зависимости эффективности борьбы с преступностью от численного состава правоохранительных органов.
Приведу один пример:В июне 2003 г. численность правоохранительной системы существенно пополнилась за счет создания крайне необходимого Государственного комитета РФ по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ (ныне Федеральная служба РФ по контролю за оборотом наркотиков), чем раньше занималось МВД России. Штатная численность комитета составила 40 тыс. человек, из них 154 единицы должностей высшего начальствующего (генеральского) состава.
Количественный состав российской милиции один из самых больших в мире. В 2010 г. на 100 тысяч жителей приходилось 975 сотрудников милиции (данные Я.И. Гилинского). Численность МВД на этот год (2011) установлена в размере 1,325 млн человек, в соответствии с указом президента, сокращению подлежат более 260 000 человек (по другим данным штатная численность органов внутренних дел РФ, которая сейчас составляет около 1,280 млн человек, к 1 января 2012 года сократится более чем на 170 000. ). Численность реформированной МВД должна составить - 1 106 472 человека, из которых сотрудников органов ВД - 907 630, федеральных гражданских госслужащих - 5 000, иных работников - 193 842 человека. При этом количество генералов в МВД не сможет превысить 340 человек, вместо нынешних, максимально разрешенных 437, и, по некоторым сведениям, в реальности чуть ли не шестисот человек.
Сложно сказать, чем закончится это сокращение, не следует забывать о законах бюрократии, один из которых гласит, что любое сокращение государственной структуры приводит ее к дальнейшему росту. Так в результате «сокращения» центрального аппарата МВД его численность увеличилась с 2970 сотрудников до 5183…
При всей сложности взаимосвязи между уровнем преступности и численностью полиции прямой общей закономерности снижения преступности от увеличения численности полиции не наблюдается.Но есть другая корреляция: в развивающихся и слабо развитых странах нередки полицейские режимы, естественно, там наиболее высокие уровни численности полиции, которые сочетаются с низкими уровнями учтенной преступности.
Таким образом, одним из объяснений относительно низкого уровня преступности в развивающихся странах может быть наличие жесткого полицейского контроля за поведением и деятельностью людей.Это не бесспорно и не распространимо на все развивающиеся страны.Однако нельзя преуменьшать значимость такого контроля в определенных исторических, социальных, национальных, религиозных, идеологических и психологических условиях.Данное предположение в определенной мере подтверждается практикой тоталитарных социалистических режимов, где уголовная преступность была ниже, чем в демократических странах, на один и даже на два порядка.
Можно предположить, что тотальный полицейский контроль за деятельностью и поведением людей при соответствующих исторических условиях коррелирует с относительно низкими показателями уголовной преступности. Однако мировое сообщество не считает такой социальный контроль над преступностью оптимальным. Ибо этот низкий уровень уголовной преступности обычно компенсируется злоупотреблениями властей против своего народа, квалифицируемыми чаще всего как нарушения прав человека. В итоге общий уровень общественно опасных деяний (преступления плюс некриминализированные злоупотребления властей), представляет собой для каждого исторического периода и государства некую величину, соотносимую с высоким уровнем преступности демократических стран.
3. Одной из причин отставания социального контроля от преступности является изменение отношения к наказаниям, связанным с лишением свободы.Общей тенденцией на сегодняшний день является снижение доли лишения свободы с структуре уголовных наказаний, что расценивается как гуманизация уголовной ответственности. Это нравственная и отчасти политическая оценка процессов. С научно-криминологическое точки зрения подобная гуманизация не останавливает рост преступности. Имеется некоторое замедление прироста преступности в европейских странах с уровнем преступности, превышающим 8-12 тыс. преступлений на 100 тыс. населения. Но этот процесс является скорее следствием не гуманизации уголовной репрессии, а следствием порогового насыщения преступностью, когда государство не состоянии сколько-нибудь контролировать значительную часть преступности, а последняя постепенно исчерпывает социально-экономические, демографические и социально-психологические ресурсы роста.
К сожалению, приходится констатировать, что гуманизация уголовного наказания, значительной частью преступников расценивается как ослабление социально-правового контроля со всеми вытекающими их этого криминогенными последствиями.
В последние годы качественно-количественные изменения преступности однозначно свидетельствуют о том, что растущая преступность требует более жесткого и системного и неотвратимого социально-правового контроля. Хотя конечно же не следует переоценивать наказаний, связанных с изоляцией от общества.
4. И последнее, о чем следует говорить в плане отставания социально-правового контроля от качественно-количественных показателей преступности – мировые тенденции применения смертной казни.
К 1996 г. полностью отменили смертную казнь 57 стран, ограничили ее применение отдельными видами преступлений 15, отменили де-факто 27 и сохранили 94 страны. К концу столетия насчитывалось более 80 стран, отменивших смертную казнь. Таким образом, растет общее количество стран отменивших смертную казнь. Хотя этот процесс очень противоречив.
Смертная казнь сохраняется во многих демократических странах. В США, например, наблюдается учащение применения этого наказания.
Аболиционисты в основном аргументируют необходимость отмены смертной казни ссылкой на моральные и религиозные категории. Но данная позиция в строгом смысле не имеет отношения к науке. То есть смертная казнь не допустима в основном по моральным основаниям.
Если же отбросить моральные соображения и рассмотреть смертную казнь в плане общей и специальной превенции, то ни один криминолог не может сказать, что смертная казнь не эффективна. Есть частные примеры. С того момента, как Камобджа, Лаос и Таиланд ввели смертную казнь для наркокурьеров, наркотрафик упал в 4 раза.
Для отмены смертной казни необходимы соответствующие объективные и субъективные предпосылки. То есть необходимо исходить из определенных криминологических реалий. Даже по неполным данным убийств в России в расчете на 100 тыс. населения совершается в 15-20 раз больше, чем в западноевропейских государствах и в 40 раз больше чем в Японии.А если учесть уровень латентных убийство, то есть основания говорить о 60-80 кратном превышении коэффициента умышленных убийств в России по сравнению с западноевропейскими странами.
Есть и субъективные моменты, которые нельзя игнорировать: 60-80% граждан России за восстановление смертной казни. Однако мнением народа откровенно пренебрегают.
Если мы будет исходить из криминологических реалий сегодняшнего дня, то отмена смертной казни преждевременна.
Кстати даже Протокол №6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, рассчитанный на благополучную Европу допускает применение смертной казни в чрезвычайных ситуациях, в частности за действия, совершенные во время войны и при ее неизбежной угрозе.
Россия по вине ее правителей постоянно находится в состоянии внутренних войн: с чеченскими и международными террористическими формированиями, безнаказанным криминалом, людские потери от которого равны потерям в большой войне.
За 1992-2002 гг. в России было только зарегистрировано 333287 убийств, осуждены 203363 убийцы и не найдены 129924 убийцы. С учетом латентности эти цифры нужно удвоить.
Многовековой мировой опыт применения смертной казни не подтверждает, что оная является абсолютной панацеей от преступности. Правда такой же вывод можно сделать в отношении и других видов наказаний. Тюрьма вообще является университетом преступности, но если полностью отказаться от тюрьмы общество захлебнется в преступном беспределе.
Применение смертной казни оправдано только лишь за убийства, совершенные при особо отягчающих обстоятельствах. А сама мера должно рассматриваться исключительная и временная, пока в России не минимизируется беспредельное криминальное насилие.
Отказ государства от применения смертной казни является особенно криминогенным. Она подталкивает к саморасправам. Российский юрист Н.Д. Сергеевский в начла XX в. писал: «Если законодатель, не справляясь с состоянием народной этики, ее (смертную казань) отменит, то она возродится в форм е самосуда, суда Линча и т.п. или отмена ее принята будет за признак слабости государственной власти, что будет еще хуже».