В 60—70-е гг. западная цивилизация пережила серьезнейший кризис, который значительно усугубился неудачной войной США во Вьетнаме и значительным усилением идеологического влияния стран социалистического содружества. Все это привело к росту популярности идей о необходимости революционных изменений буржуазных социальных систем. На Западе возникло так называемое движение "новых левых", одним из основных идеологов которого был немецкий философ и социолог Герберт Маркузе (в 30-х гг. он переехал в Америку и с 1965 г. занимал должность профессора Колумбийского университета). Маркузе сформулировал оригинальную теорию социальной борьбы, где на место революционного рабочего класса он поставил аутсайдеров. Наиболее чувствительной к идеям "новых левых" оказалась молодежь, и особенно студенчество. В мае 1968 г. французские студенты захватили Сорбонну и длительный период удерживали ее в своих руках, оказывая ожесточенное сопротивление полиции. В 1970 г. волнениями были охвачены более двух с половиной тысяч высших учебных заведений в США. Бунтарская волна прокатилась также по другим странам Запада.
Идеи революционности проникли и в науку о преступности. Марксизм, ставший чрезвычайно популярным в этот период на Западе, оказал весьма существенное влияние и на выработку радикальных подходов в воздействии на преступность.
Марксизм с его установкой на необходимость изменения политической и экономической системы общества как единственного действенного способа избавления от преступности стал политической базой ряда новых радикальных теорий. Теоретическим фундаментом радикалов были криминологические концепции стигмы и аномии. Не случайно большинство криминологов-радикалов (Г. Блох, Д. Гейс, Д. Конгер, В. Миллер, Р. Куинни, Ф. Зак) прежде проводили исследования в русле именно этих научных направлений. Из открытия теоретиков стигмы того феномена, что преступления совершают практически все члены общества, а к уголовной ответственности привлекают лишь наиболее бедных и обездоленных, сам собой напрашивался вывод о несправедливости практикуемых методов воздействия на преступность. Концепция аномии, социальной дезорганизации, хронически присущей капиталистическому обществу, раскрывала глубинные истоки преступности и показывала, что без радикальных перемен в общественном устройстве избавиться от преступности не удастся. Э. Дюркгейм, автор теории аномии, не считал необходимым избавлять общество от преступности, поэтому сам он революционных выводов из своей теории не делал. Но если соединить воедино концепцию хронической социальной дезорганизации и установку на устранение преступности, то логично сделать вывод о необходимости изменения социальной системы.
Радикальные криминологи считали необходимым отмежеваться от конформистской криминологии, которая поддерживает господствующий политический строй.
Радикалы сделали немало смелых, оригинальных и интересных выводов, разоблачающих различные аспекты социальной несправедливости в буржуазном обществе. Например, Р. Куинни, раскрывая вслед за К. Марксом основное противоречие капитализма — между трудом и капиталом,— отмечал, что класс крупных собственников использует свое господство как инструмент управления обществом. Вот какова логика его рассуждений: "Криминальная реальность в обществе основывается на определении преступного и непреступного... В основе процессов криминализации — классовые конфликты... В качестве преступных определяются деяния, противоречащие интересам господствующих в экономике классов... Будет ли то или иное деяние оценено в качестве преступного или непреступного, определяет класс, имеющий власть и доступ к правотворчеству". В рамках классовой борьбы господствующий класс криминализирует любое поведение, которое противоречит его интересам. Преступления господ, противозаконные деяния власть имущих не квалифицируются как преступления, потому что у капиталистов достаточно власти, чтобы не допустить собственной криминализации. Существует много таких преступлений в сфере экономики, управления и контроля, а также в сфере социального обеспечения, которые, как правило, не упоминаются в уголовных кодексах в качестве состава преступления (загрязнение воздуха и воды, неуплата налогов, картельные соглашения о ценах, обман покупателей, коррупция и злоупотребление политической властью).
Немецкий ученый Хаферкамп раскрыл серьезные пороки правоохранительной системы. По его мнению, уголовная юстиция создана не для того, чтобы снижать уровень преступности, а для того, чтобы управлять ею. Ибо эта юстиция работает в тесном контакте с преступными группами, с организованной преступностью, чтобы контролировать тех, чья преступность мала и незначительна. Преступность — это единственный продукт такого применения права, которое нацелено против представителей низших слоев.
Рамсей Кларк — человек незаурядного гражданского мужества. Бывший морской пехотинец, ставший министром юстиции в администрации президента Джонсона, во многом принял радикальные взгляды своих современников. В 1970 г. он опубликовал книгу "Преступность в США", которая показала, что он не только честный политик, но и выдающийся теоретик.
Преступность — симптом болезни общества. В противодействии ей воздействовать надо и на симптомы, и на саму болезнь. Действие болеутоляющих средств недолговременно, если не побеспокоиться о лечении самой болезни, боль через некоторое время возникнет вновь. И если пользоваться лишь болеутоляющими средствами, то наступает привыкание — такое лекарство уже не избавляет от боли. Аналогичным образом и избавление от такого симптома, каковым является преступность, требует не только "болеутоляющих средств" (полицейских мер), но и радикального лечения (социальной реформации).В своей книге Р. Кларк дал развернутую программу преобразований различных областей американского общества; полицейской, судебной и пенитенциарной систем, здравоохранения, образования, жилищно-коммунальной сферы, социального обеспечения и трудоустройства. Книга Р. Кларка имела колоссальный общественный резонанс и оказала немалое влияние на процесс социальных реформ в западном обществе.
Не менее критичной была и книга члена президентской комиссии по борьбе с преступностью Эдвина Шура.Уже ее название носило эпатирующий характер — "Наше преступное общество". В этой книге автор последовательно развивает ряд тезисов, клеймящих криминогенные основы американского образа жизни:
— американское общество преступно, поскольку оно является обществом неравноправных;
— американское общество преступно, поскольку оно участвует в массовых насилиях за рубежом;
— американское общество преступно, потому что в наших культурных ценностях есть элементы, порождающие преступность;
— американское общество преступно, поскольку оно создало "дополнительные" преступления путем чрезмерной регламентации общественной жизни;
— американское общество преступно потому, что оно руководствуется нереальными и недействующими принципами при подходе к проблемам преступности.
Подобно струе свежего воздуха, их смелые идеи благотворно действовали на консервативные криминологические парадигмы.
Радикальные криминологи сняли завесу с тех зон социальной жизни, которых ученые старались не касаться, поскольку это противоречило устоявшимся традициям, было невыгодно материально, да и не совсем безопасно. Они обратили внимание общественности на многие негативные социальные явления современного общества. Причем это было не простое словесное бичевание: в капиталистических странах стали возбуждать уголовные дела в отношении крупных предпринимателей и высокопоставленных политиков (в ряде стран были осуждены даже президенты, президента США Р. Никсона за нарушение закона отстранили от власти, он избежал суда лишь благодаря тому, что был помилован своим преемником Дж. Фордом). Практически во всех странах начались широкомасштабные кампании по борьбе с коррупцией.Во многих государствах было проведено существенное изменение законодательства, приняты законы о борьбе с коррупцией, организованной преступностью.В уголовные кодексы законодателем были внесены новые составы преступлений (в том числе и об ответственности предпринимателей за загрязнение окружающей среды). Представители правосудия и полиции стали более лояльны по отношению к выходцам из низших слоев общества.