МИКРОСОЦИОЛОГИЯ СЕМЬИ В СИСТЕМЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКИХ ДИСЦИПЛИН

Идеал науки традиционно отождествляется с бескорыстным и бес­пристрастным поиском истины. Социология не является исключени­ем, но в данном случае реализация этого вечного идеала затруднена своеобразием изучаемого объекта. В естествознании объект исследо­вания находится вне человека и представления о нем в меньшей мере, чем в социальных науках, зависят от методов и средств измерения. В социологии принципиально иное положение, и особое внимание к это­му обстоятельству и составило славу русской социологии как субъек­тивной школы в мировой социологической мысли.

Выдающийся представитель школы субъективной социологии Н. К. Михайловский (1842—1904)полагал, что в познании человека, в отличие от познания природы, приходится иметь дело с явлениями, на­деленными целями, и поэтому необходимо применять разные методы: в изучении природы — «объективный», в изучении человеческих отно-

шений — «субъективный». «Правда» всегда субъективна, а должна быть

«правдой-справедливостью», т. е. корректироваться идеалом «общей справедливости»¹. Социология исследует общественные отношения ис­ходя из конечного идеала развития всех сил и способностей человека. Это предполагает перестройку групповых целей индивида под обществен­ный идеал. Поскольку люди некритически отдаются во власть группо­вой стихии, то их поведение подчиняется «идолам», а не «идеалу общей справедливости». Люди сами себя обманывают социальными миража­ми, извращенными обобщениями, поэтому и социология переполнена «неправдой», псевдоистинами. Таким образом, субъективный метод, по Н. К. Михайловскому, предполагает критическое отношение к разного рода мистификациям, что оказывается своеобразным предвосхищени­ем метода понимания, «понимающей социологии».

Поиск истины в социологии тяжек, хотя нам в наследство от оте­чественных первопроходцев достался замечательный субъективный метод. Однако его применение на практике зачастую оказывается до­вольно затруднительным делом. Субъективный метод требует боль­ше скепсиса по отношению к теоретическим объяснениям, больше самокритики. «Разоблачительная» суть социологии возрастает, когда мы переходим к социологии семьи. Здесь сцепленность объекта с ме­тодами наблюдения и вовлеченность самого ученого через личный опыт семейной жизни непосредственно в объект исследования зас­тавляют обратить чрезвычайное внимание на познавательную рабо­ту социолога. Это чаще всего невидимая работа социолога, скрытая от глаз потребителя социологической продукции, но по своему влия­нию на конечные выводы весьма весомая. Вместе с тем, это не зна­чит, что в микросоциологии семьи все исследования сводятся лишь к методологии и методике. Признавая важность измерительных проце­дур, нельзя до бесконечности увлекаться усовершенствованием тех­ники исследований и постоянно протирать очки, забывая, как, ядо­вито заметил американский социолог Т. Шибутани, водрузить их на нос.

Разумеется, в изучении такой приватной сферы жизнедеятельнос­ти, как семья, особое внимание должно постоянно уделяться инстру­ментарию, надежности и обоснованности измерения семейных, фами­листических феноменов. Но дело не только в том, что люди, столк­нувшиеся с интересом социологов к их личному бытию, не горят же­ланием тут же «вывернуться наизнанку». Конечно, исследователю надо придумывать изощренные средства проникновения в «тайный мир»

¹ См. подробнее об этом. Голосенко И. А., Козловский В. В. Исто­рия русской социологии XIX-XX вв. М., 1995. С. 85-91.

каждого. Люди могут скрывать мысли и чувства, а могут и не подозре­вать о подлинных мотивах своих действий и устремлений.

Индивидуальный опыт семейной жизни самого ученого в еще боль­шей степени, чем неискренность и самозашита респондентов, препят­ствует беспристрастному изучению семейных отношений. Социолог всегда рискует стать сторонником тех теорий, в которых отображает­ся привычный ученому семейный образ жизни.

Социологу, изучающему семью, призванному профессионально открывать людям глаза на всем давно известные феномены, непросто предпринять путешествие по собственному дому. При этом трудно не оказаться в шоке от социологических наблюдений, которые, по мне­нию американского социолога Питера Бергера, «как правило, оскорб­ляют моральные чувства»².

Поэтому первый методологический принцип фамилиста - перешаг­нуть через самого себя, через конвенциональность своего пола³, пре­одолеть личный опыт семейной жизни и принять этические нормы про­фессионала, которые, конечно же, легче сформулировать, нежели осу­ществить на практике. Социолог, специалист по исследованию семей­ных изменений, должен уметь провести границу между профессиональ­ным интересом к семье вообще и личной жизнью — уж коли своя семья неизбежно становится частью предмета исследования. Чтобы уберечь­ся от коварного импульса подстраивать научные истины под свое по­вседневное бытие, надо ухитриться, подобно гоголевскому кузнецу из «Вия», очертить вокруг себя мелом спасительный круг сциентизма

В области социологии семьи, как ни в какой другой, справедливо звучат слова английского социолога А. Гидденса о том, что освоение социологии, особенностей социологического подхода неизбежно пред­полагает постепенный отказ от личного взгляда на мир. Профессио­нальные знания о социологической реальности, накапливаясь, обра­зуют систему отсчета, в которой мир здравого смысла, данный нам в непосредственных ощущениях и принимаемый как самоочевидный, на глазах разваливается.

Важно понять ведущую роль теории в интерпретации изучаемых фамилистических явлений и вместе с тем уяснить конвенциональную обусловленность научных трактовок семейных изменений. Однако все,

² Бергер П Приглашение в социологию М., 1996 С 29.

³ Фамилист в отличие от феминиста (а также «маскулиниста» и «детоцен­
триста») изучает социум не с точки зрения половозрастной, не с позиций
женской, мужской или детской, а исходя из интересов семьи как целого Фа­
милист видит, но не «выпячивает» половозрастные различия, преодолеть жен­
ский либо мужской взгляд на мир можно, лишь зная, в чем специфика той
или иной тендерной точки зрения.

что мы знаем и узнаем о семье, в значительной степени определяется тем, как извлекаются или конструируются эти знания. Разночтения одного и того же факта зависят не только от концептуальных подходов, но и от своеобразия применяемых в исследованиях методов и процедур.

Безусловно, при исследованиях измерительные средства и техни­ческие приемы обладают определенной спецификой и автономией по отношению к тем теориям, которые их порождают. Собственно гово­ря, процедура удостоверения в обоснованности измерения при помо­щи какого-либо инструмента, «изготовленного» исходя из определен­ной теории и как бы в «угоду ей», заключается в сравнении с данными, полученными с использованием другого инструмента. Совпадение ре­зультатов измерений по разным методикам свидетельствует о надеж­ности примененных процедур в той сфере исследований, которую мож­но именовать «микросоциологией семьи».

Когда идет речь о микросоциологии семьи, появляется искушение отождествить данный подход с социально-психологическим, т. е. с ис­следованием малых групп и семейных взаимоотношений, межличнос­тной сплоченности. Однако это всего лишь одна часть объекта иссле­дования наряду с изучением семейного цикла и разновидностей семей­ного поведения. Вместе с тем, сравнение макросоциологии семьи с микросоциологией семьи показывает несводимость последней к соци­ально-психологическому измерению внутрисемейных интеракций.

Изучение семьи как института в ряду других структур общества находится на макроуровне, тогда как исследование структуры и дина­мики отдельных семей относится к микроуровню социологии семьи. Микро- и макрообласти анализа разделяются не только в социологии, но и в физике, биологии и других науках, и это связано прежде всего с различием уровней объекта исследования. Макросоциология семьи изучает социальные изменения, фокусируя внимание на социальном институте семьи, на вкладе институциональных изменений семьи в общесоциальную динамику. Осуществляя фамилистическое измерение социально-исторических процессов, макросоциология семьи объясняет социальную дифференциацию, индустриализацию и урбанизацию в контексте воспроизводства социальной структуры общества, сохране­ния и модификации социальных институтов, системы их взаимосвязей. При этом в центре анализа — условия сохранения института семьи как важнейшего посредника во взаимосвязи личности и общества. Иссле­дование посреднической роли института семьи и ее социальных про­явлений составляют предмет макросоциологии семьи.

Выяснение взаимодействия механизмов стабилизации института семьи дает возможность понять, как общество балансирует между двумя социальными крайностями, — тенденцией общества к тоталитарности

семей и тенденцией личности к индивидуалистической аномии. Упадок по­среднической роли семьи вызывает двойную невосприимчивость ~ нереспонсивность и общества и личности по отношению к семье. Не откликаясь на нужды семьи как социокультурной целостности, обще­ство и личность остаются один на один с их взаимоисключающими тенденциями, т. к. оказываются лишенными своей амортизационной опоры.

Цель макросоциологии семьи — исследовать, каким образом инсти­туциональный кризис посреднической функции семьи устраняет соци­окультурное предназначение семьи — быть надежной крепостью на пути антиэкзистенииальных сил, обнажающих антагонизм общества и личности. Социальная реальность изначально устроена так, что именно институт семьи может противостоять тоталитаризму и индивидуализ­му. Поэтому в укреплении семьи обоюдно заинтересованы личность и общество.

Социолог исследует, как строй жизни поддерживает или разрушает ценность семьи и детей, ценность семейной преемственности поколе­ний и передачи семейного капитала: экономико-профессионального, культурного и т. д. При этом возникает ряд вопросов: какие факторы изменяют систему приоритетов общества и иерархии ценностей лич­ности, каким образом возникают социально-исторические факторы, направленные против семьи с несколькими детьми, насколько продол­жительно их действие. Связаны ли они с преднамеренным умыслом людей, с вмешательством социальных институтов и государства или это фатальное следствие социально-экономического развития, либо итог принципиально непредсказуемых влияний человеческой деятельности? Ответы на эти и аналогичные вопросы предполагают учет данных ис­тории, антропологии, биологии и медицины, психологии, демографии, экономики, культурологии, права, политологии и других дисциплин. Но это становится возможным лишь в едином контексте объяснения и интерпретации глобальных социальных изменений, составляющих, по мнению польского социолога П. Штомпки, основное содержание пред­мета СОЦИОЛОГИИ"¹.

Таким образом, макросоциология семьи специально не изучает законы развития и историю отдельной семьи. Она ищет принципы, раскрывающие суть изменения и движения всей массы семей в соци­альном пространстве, — времени при взаимодействии с остальными элементами социальной макроструктуры. Микросоциология семьи сосредоточивается на жизненном цикле семьи, на возникновении —

^J Шточпка П. Социология социальных изменений. Пер. с англ. / Под ред В. А. Ядова. М.. 1996.

функционировании — распаде отдельных семей. Рассмотрению «под микроскопом» подвергается жизненная история или биография отдель­ной семьи, ее становление и старение, укрупнение и дробление, спло­чение и отчуждение, распад и разложение в связи со смертью всех ее членов.

Микросоциология семьи имеет дело не с одной семьей, а с отдель­ной семьей, изучаемой на миллионах примеров в контексте старта — финиша и в связи с семейными событиями, имеющими свойство по­вторяться в массе случаев. Одни семьи существуют десятилетия, дру­гие — месяц, неделю, день- Понятие жизненного цикла семьи предпо­лагает циклический разворот семейных событий во множестве семей, а не в отдельной семье, где наблюдается хронологическая последова­тельность тех или иных действий. Разумеется, можно говорить о «се­рийном браке», о серии браков-разводов, но это уже характеристика поведения отдельных индивидов, а не семей.

Бывает, что отдельный человек многократно вступает в брак и разводится, но семья, однажды созданная, способна лишь противосто­ять разрушению. Вопрос в том, будет ли конец семьи преждевремен­ным или своевременным, быстро наступающим или отсроченным на десятилетия. Конкретная семья не возрождается из пепла развода, а всегда создается заново. Серийность или цикличность браков-разводов может наблюдаться лишь в крайне редких случаях разъединения-вос­соединения одной и той же пары супругов. Цикличность семейных событий происходит также при рождении нескольких детей в отдель­ной семье, хотя, строго говоря, каждое рождение сугубо уникально, ибо различается во времени.

Микросоциология семьи, используя биографический подход и ана­лизируя семью по стадиям ее полного цикла, проявляющегося во всей совокупности семей, способна обнаруживать отклонения от идеальной модели семьи, в которой последовательно осуществляются все фазы семейного бытия. При этом описания отдельных случаев складывают­ся в эмпирические обобщения типовых траекторий семейной жизни. Во множестве семейных историй вырисовываются наиболее повторя­ющиеся и распространенные конфигурации.

В конечном счете, сочетание социологических и статистических данных представляет всю картину разнообразия семейных судеб и по­зволяет определить вероятность наступления таких событий, как раз­вод, несчастный случай, вынужденная разлука, и т. д. При этом воз­можно рассчитать стаж или среднюю продолжительность семейной жизни, заканчивающуюся разводом или смертью одного или обоих супругов либо прерываемую стихийными событиями, войнами и др. Изучение жизненного цикла семьи позволяет представить совокупность

 

в городе, регионе или стране во всем многообразии жизненных проявлений и отклонений от магистральных направлений семейной динамики.

Но именно внимание к социальным характеристикам этих магис­тральных линий семейного цикла образует своеобразный мостик меж­ду микро- и макроанализом семьи, подчеркивая относительность раз­личения этих уровней анализа. Тем не менее, правомерность таких дисциплин, как макро- и микросоциология семьи, сохраняется, если помнить, что граница между ними проводится по объекту исследова­ния и что микрообъектом является динамика отдельной семьи, а мак­рообъектом — изменения института семьи.

Отдельно взятая семья в контексте жизненного цикла — лишь одна из трех сторон микрообъекта исследования. Вторая сторона, не менее важная и сложная, заключается в изучении поведения семьи. Существу­ет традиция именовать микросоциологическим исследованием любое обращение к индивидуальному и групповому поведению. Так, напри­мер, американский социолог П. Лазарсфельд относит к микросоцио­логии все, что имеет дело с человеческим поведением в современных ситуациях, и все исследования, использующие количественные мето­ды везде где это возможно и стремящиеся систематизировать качествен­ные процедуры, где они необходимы⁵.

Из всех видов социально значимого поведения семьи микросоцио­логию интересуют лишь специфические виды семейного поведения, т. е. экзистенциально важные для функционирования и самого консти­туирования семьи как автономной целостности. Это прежде всего дей­ствия, связанные с рождением и воспитанием детей, репродуктивное и социализационное поведение семьи. Сюда относятся также заключе­ние брака, функционирование супружества и разрушение его. Эти фор­мы семейной жизни обычно называют брачным, или матримониаль­ным, поведением, причем в него включают не только поведение, свя­занное со вступлением в брак, но и с разъединением супругов, с раз­водом.

Еще одна разновидность общесемейного поведения, редко упоми­наемая в научных монографиях и учебниках, но подлежащая микро­социологическому исследованию, относится к прекращению существо­вания семьи в связи со смертью ее членов. Смерть одного из супругов делает другого вдовым, а детей сиротами; смерть детей возвращает се-

⁵ Цит. по. Андреева Г. М. К вопросу об отношениях между микро- и
макросоциологией // Доклад на VII межд социол. конгр // М , 1970 С 4
См. также. Андреева Г. М. О соотношении методов количественного и ка­
чественного анализов в эмпирической социологии Социальные исследова­
ния М., 1965. С. 192.

мью на предшествующие стадии или редуцирует к браку Данная раз­новидность поведения семьи не имеет устоявшегося наименования, но связана с комплексом действий по поводу смерти, умирания, похорон, траура и т. п. По-видимому, можно говорить в связи с этим о танато­логическом поведении, ведущем зачастую к исчезновению семьи и брака, к формированию «осколочных» форм семьи, семейных группи­ровок. Следует различать прекращение брака и исчезновение семьи Семья как единство супружества-родительства-родства исчезает, если выпадает хотя бы один из этих элементов. Однако распад брака — суп­ружества может сохранить родственно-родительские контакты, тогда как гибель всех членов семьи, допустим нуклеарной, свидетельствует о полном ее крахе⁶.

Разумеется, семьи заботятся о собственном самосохранении, т. е. о поддержании физического существования своих членов. Поэтому, наряду с танатологическим поведением, характеризующим установки личности к смерти и отношения в семье по поводу смерти ее членов, следует выделять самосохранительное поведение.

Этот термин стал употребляться в социологии и социологической демографии с начала 70-х годов для описания готовности личности к сохранению собственной жизни и здоровья, к продлению существова­ния вплоть до глубокой старости. О самосохранительном поведении личности говорят, когда хотят подчеркнуть воздействие самого чело­века на сроки жизни, причем выделяют физическое, телесное самосох­ранение, затем психологическое сохранение своего Я и социальное самосохранение личности в определенном социальном статусе или положении.

В понятии «самосохранительное поведение» не фиксируется на­правленность на укрепление здоровья и сохранение жизни других чле­нов семьи: детей, инвалидов и престарелых. Забота матери и отца о детях или детей о родителях — это скорее всего разновидность альтруисти­ческого поведения. Вместе с тем, в ходе социализации под влиянием семьи у детей формируются определенные навыки, паттерны самосох­ранительного поведения, поэтому здесь мы наблюдаем явное пересе­чение с соииализационным поведением семьи.

Исследования самосохранительного и танатологического поведе­ния (наряду с остальными видами семейного поведения) показывают,

⁶ Нуклеарная семья исчезает после гибели ее «ядра» (отсюда само наиме­нование семьи как нуклеарной) — родителей и детей. Определить крах рас­ширенной семьи, состоящей из нескольких нуклеарных семей, не так просто Процесс нуклеаризации сводит генеалогическое древо семьи всего-навсего к одной линии, «сеточке», тогда как распространение малодетности и однодет­ности прерывает нить преемственности поколений.

как формируются основные результаты и события семейного цикла. Вместе с тем, эти результаты не просто регистрация происходящего, они имеют глубокий социально-символический смысл, поскольку ха­рактеризуют степень семейной сплоченности и солидарности. Но имен­но непосредственный анализ семейной устойчивости образует третью сторону объекта микросоциологии семьи. Взаимоотношения членов семьи в контексте достижения семейного единства, межличностные факторы укрепления или разрушения семейной целостности — вот главные темы этой важнейшей сферы микросоциологического иссле­дования семьи.

Таким образом, изучение семейного цикла жизни, семейного по­ведения и семейных взаимоотношений исчерпывает микрообъект ис­следования. Следует обратить внимание также и на то, в каких двух теоретико-методологических измерениях возможен анализ объекта микросоциологии семьи. Во-первых, семья в микросоциологии изме­ряется в координатах структуры и динамики и, во-вторых, в терминах феноменологического и инструментального подходов