ГОСУДАРСТВА В РОССИИ И В СССР

Социально-экономическое развитие России в XIX в. и первом десятилетии ХХ в. по основным параметрам совпадало с тенденциями и уровнем научно-технического и экономического прогресса развитых мировых держав. Общие для развитых стран изменения в социальной политике, связанные с изменением роли человека на производстве и соответствующим принятием государством на себя новых социальных функций, происходили в России одновременно с другими государствами.

«В пореформенный период к концу XIX в. государственная финансовая поддержка впервые начинает приобретать систематический «регулярный характер»[74]; на место приказов общественного призрения приходят земские и городские учреждения, наблюдение за которыми переходит от Министерства внутренних дел к Министерству государственного призрения; принимаются законы, регулирующие условия труда малолетних (1882 г.), женщин (1885 г.), фабричных рабочих (1886 г.), об охране труда (1893 г.); вводится институт фабричных инспекций, разрешавших трудовые споры и контролирующих условия и оплату труда. В 1886 г. принимается закон о медицинском страховании промышленных рабочих, в 1903 г. – закон о компенсации ущерба от несчастных случаев на фабричном производстве и рудниках, в 1912 г. – закон о компенсации общей нетрудоспособности, производственной инвалидности и материнства.

К 1913 г. Россия по общему объему производства занимает
5-6-е место в мире, почти сравнявшись с Францией и превзойдя ее по ряду важнейших показателей тяжелой промышленности. Показательно, что за первое десятилетие ХХ в. ассигнования по министерству народного просвещения выросли в 5 раз и составили в 1913 г. 14,6% бюджетных расходов.

В.А. Торлопов по этому поводу пишет: «...к началу первой мировой войны в России, так же как и в других европейских странах, уже были сделаны первые шаги по пути становления социального государства. При этом причины, основные направления ( социальная помощь и социальное страхование ) и тенденции, а также идеологические аспекты этого процесса были в принципе аналогичны тем, которые имели место и в других индустриально развитых странах»[75].

Будучи на одном уровне цивилизационного развития с другими странами того времени, Россия тем не менее обладала рядом существенных специфических особенностей. Можно выделить три основных блока национальных особенностей социальной сферы этого периода.

Во-первых, это высокие показатели обнищания населения и отставание в цивилизационном развитии.

Находясь в начале ХХ в. в состоянии глубокого экономического кризиса, являющегося следствием модернизации 60-70-х годов и контрреформ 80-90-х годов XIX в., Россия значительно отставала от показателей западных стран и США: в урбанизации – на 1 января 1905г. из 146,8 млн. человек только 16,5 млн. жили в городах, при этом из 865 существовавших городов в 697 городах численность населения составляла от 300 до 20 тыс. человек, лишь 19 городов имели население 100 тыс. человек, только в 17 городах была канализация и в 35 – трамвай; в общественном разделении труда и как следствие низкой социальной дифференциации – 75% населения составляли крестьяне, 10% – занятые ремеслами, промыслами и в промышленности, 3,8% – занимались торговлей, 4,6% – находились на государственной и частной службе; не был завершен переход производства от инструментального к индустриальному уровню, в России начала ХХ в. практически не существовали монополистические и государственно-монополистические объединения, не была оформлена система защиты гражданских прав. На рубеже XIX и ХХ вв. Россия оставалась во многом традиционным обществом с соответствующими ему социальными институтами. «Традиционное общество в России было специфическим и в условиях перемен не только сохранило большую устойчивость, чем традиционные общества в других странах, но и активно влияло на направленность и темпы цивилизационных изменений»[76]. Правовое обеспечение российского предпринимательства носило строго разрешительный, а не регистрационный характер. Существовал целый ряд национальных, религиозных и сословных ограничений на занятия и собственность. Развитие товарно-денежных отношений сдерживалось непропорциональным развитием тех секторов экономики, которые обеспечивались государственными заказами.

К 1914 г. Россия не прошла последовательно, в отличие от ведущих европейских стран, все фазы эволюционного развития и не сформировала весь необходимый набор социальных, управленческих и политических структур капитализма. Показательно, что преобразования, предшествующие на западе промышленной модернизации, в России так и не получили завершения. Занимая в первом десятилетии ХХ в. пятое место в мире по объему промышленного производства, Россия не имела сложившейся системы классического капитализма.

Неблагоприятными были социальные характеристики России. Ежегодная смертность составляла 35 человек на 1 млн. жителей (сравнение: в Англии – 19 человек, во Франции – 22, в Германии – 24). Детская смертность составляла 57,4%, что вдвое выше, чем, например во Франции (28,3%) Средняя продолжительность жизни была 27 лет для мужчин и 29 лет для женщин. В 1900 г. годовой среднедушевой доход составлял 63 руб. (для сравнения: в Германии – 184 руб., в Англии – 273 руб., в США – 350 руб.).

Крестьяне, составляющие 71,1% населения, жили в условиях патриархального уклада с примитивной агротехникой; рыночные отношения практически отсутствовали. Бедняцкая часть деревни составляла около 50%. В 1907 г. среднедушевое потребление хлеба в центральных и восточных губерниях России составляло 13 пудов в год (в Англии – 18,4; Германии – 19,45; Франции – 22,3). В 1901 г. А.И. Шингарев (министр земледелия в первом составе Временного правительства в 1917 г.) в работе «Вымирающая деревня» констатировал «низкий культурный уровень населения и его ужасающую материальную обеспеченность, и безземелье»[77].

В полной мере вывод К. Маркса о том, что «капитал беспощаден по отношению к здоровью и сокращает жизнь рабочему всюду, где общество не понуждает его к другому отношению», подтверждается условиями жизни фабрично-заводских рабочих в России. Заработная плата наемных работников в эпоху становления капитализма не покрывала их минимальных потребностей. Фактическая продолжительность рабочего дня в начале ХХ в. составляла 13-15 ч, несмотря на закон 1897 г., установивший 11,5-часовой рабочий день. «Мужчины, женщины, дети спали вповалку на нарах, без различия пола и возраста, в сырых, тесных и душных казармах, иногда в подвалах»[78]. Пауперизм в России имел самые уродливые формы.

Вторая особенность социальной ситуации в России – отличная от практики западных стран система социальных институтов, заключающаяся в преобладающей роли местных структур.

После реформы 1861 г. наряду с приказами общественного призрения появляются земские и городские учреждения социальной защиты, которые уже в 90-х годах в 1,5 раза превосходили по количеству всю приказную дореформенную систему общественного призрения во всех 55 губерниях. Наряду с земскими на местах происходит дальнейшее развитие исторически сложившейся системы приходского попечительства с собственными учреждениями: к 1861 г. их было около 8000, в 1894 г. – 14 747, в 1999 г. – 18 233, в 1901 г. – 19 100. В этот же период на основе гумманизации общества и развития социалистических идей создаются различного рода общественные благотворительные организации, часть которых становится первыми профессиональными учреждениями в области общественного призрения. Особенностью благотворительных структур данного периода является, с одной стороны, специализация, а с другой - приобретение местного, регионального характера. Наряду с развитием таких всероссийских учреждений, как Императорское Человеколюбивое общество, Попечительство о трудовой помощи, Ведомство учреждений Императрицы Марии, Российское общество Красного Креста, Александровский Комитет о раненых, возникло множество различных благотворительных организаций на местах, например, городские попечительства о бедных, общественные фонды помощи, бесплатные столовые, ясли-приюты, дома трудолюбия, что привело к созданию в 1909 г. Всероссийского союза учреждений, обществ и деятелей по общественному и частному призрению, задачей которого стало упорядочение и координация деятельности субъектов благотворительности.

Приказы общественного призрения, земские учреждения, церковно-приходские попечительские структуры и общественные благотворительные организации, имея общую цель имели свою специализацию.

Приказы общественного призрения осуществляли частичное финансирование территорий в целях социальной помощи и призрения и содержали специализированные социальные учреждения. Приходская благотворительность реализовывалась через материальную помощь, включая помощь натурой, оплату обучения и содержание в богадельнях, а также содержании церковно-приходских школ.

Земство, для которого согласно разъяснению Правительствующего Сената «призрение бедных должно считаться не обязанностью, а правом земских и городских учреждений», стало главным социальным институтом, обеспечивающим земское здравоохранение (земские больницы, земские врачи, народные аптеки); социальный патронат (вскармливание, обучение материнству, содержание в семье детей и т.п.); призрение и воспитание детей (семейное призрение, ясли, «бесплатные колыбельки», ремесленные классы и др.); богадельни; организацию ссудных касс, фондов поддержки переселенцев, недоимщиков, касс взаимопомощи; организацию общественных работ, трудовой помощи, потребительских кооперативов; устройство читален и библиотек и многое другое, удовлетворяющее реальные социальные потребности жителей.

Благотворительные общественные организации содержали стационарные учреждения социальной защиты; учебно-воспитательные заведения, предоставляли социальное жилье и открывали бесплатные столовые и ночлежки, осуществляли реабилитацию инвалидов (училища, общежития, дома трудолюбия, мастерские для слепых и глухих) и поддержку детей погибших на войне. С началом Первой мировой войны одним из главных направлений их деятельности стала организация лазаретов и помощи инвалидам.

Конфессиональное попечительство, основываясь на догматах милосердия, благотворительности и нищелюбия, через деятельность приходов, на основе благотворительности прихожан осуществляло раздачу милостыни, оказывало материальную и медицинскую помощь, организовывало бесплатные обеды и занималось просвещением ( церковно-приходские школы ).

Из приведенного перечня направлений деятельности различных российских социальных институтов видно, что в России начала ХХ в. фактически отсутствовала вертикальная система социальной защиты. Интеграция различных форм социальной поддержки осуществлялась по горизонтали на местном уровне. Такое положение вещей, с одной стороны, повышало эффективность социальной защиты на местах, а с другой, не способствовало формированию активной социальной политики государства.

К третьему блоку национальных особенностей социальной сферы дореволюционного периода следует отнести теоретические, идеологические и политические основания постановки и реализации социальных целей. Важной особенностью представлений о социальной деятельности государства в России в этот период было активное общественное мнение в пользу социальных прав личности и морального долга общества.

В отличие от идеи справедливости, вытекающей в западной философии из идей равенства и свободы, гегелевской трактовки государства, как субъекта перераспределения общественных благ, самоограничения либеральных принципов, социальной целесообразностью и принципа социальной солидарности, в России понятие справедливости культурно-исторически основывается на моральном долге, альтруизме, эсхатических мотивах, признании социальных прав естественными правами человека. Теоретические работы Б. Чичерина, Б. Кистяковского, С. Котляревского, В. Гессена, Л. Петражицкого и П. Новгородцева, выдвинувшего политико-правовую теорию защиты обездоленных, опирались, как и общественное мнение, на гуманистические идеи Ф. Достоевского, А. Толстого, Н. Некрасова, Н. Чернышевского и др. К этому нужно добавить психологические факторы патернализма, глубоко укоренившиеся в сознании россиян.

Для дореволюционного тридцатилетия характерно обостренное восприятие российским обществом социальных проблем, и была сформирована активная позиция государства, церкви и общественного мнения по их разрешению.

В то же время единодушие в понимании значимости социальных условий жизнедеятельности общества и особое по сравнению с другими странами эмоциональное к ним отношение, безусловно, не означало единство представлений о природе, целях, механизмах и структурах социальной политики, что относится к осмыслено социальной деятельности различными общественными институтами, научными направлениями и политическими партиями.

Сравнение социальных программ ведущих российских политических партий в предреволюционный период наглядно демонстрирует, с одной стороны, практически всеобщее признание ответственности государства за социальную ситуацию, совпадение требований достижения основных социальных индикаторов и введения передовых социальных технологий, а с другой - различия в исходных представлениях о природе социальной политики государства. Например, требования введения восьмичасового рабочего дня и социального страхования выдвигались социал-революционерами, Российской социал-демократической рабочей партией, «кадетами» и даже «Союзом 17 октября». В то же время, если «кадеты», «октябристы» и другие правые партии исходили из необходимости диалога, партнерства между рабочими и предпринимателями, мирного урегулирования взаимоотношений между трудом и капиталом, ответственности предпринимателя за выплату всех компенсаций и рассматривали нищету, как социальное зло, то левые, прежде всего социал-демократы, исходили из ответственности государства за все виды расходов и выдвигали требования финансирования всех видов возмещения, введения всеобщего социального страхования. На примере проекта Закона о социальном страховании, внесенного в 1914 г. в Думу большевиками, видно, что их позиция в наибольшей степени соответствовала принципам социального государства – они требовали принятия государством на себя функций всеобщей социальной защиты не зависимо от пола, возраста, рассы, религии, национальности и гражданства, компенсации государством практически всех возможных рисков, включая материнство, безработицу, смерть, потерю кормильца, инвалидность, болезнь и производственные травмы. Если «правые» рассматривали государство с патерналистских позиций, то «левые» отстаивали прямую ответственность государства за социальную ситуацию.

В целом можно констатировать, что накануне 1917 г. социал-демократия на фоне всеобщего общественного мнения о необходимости социальных преобразований и повышении социальной роли государства была наиболее последовательной политической силой, отстаивающей принципы социального государства.

Особенностью теоретических представлений о социальной роли государства в России в данный период стало формирование общих положений, объединивших церковный и гражданский подходы и выдвинувших в качестве исходных положений отношение личности и общества, ответственности общества и государства перед индивидом. Не идеи солидарности, равенства и справедливости гражданского общества, а идеи человеколюбия и божественной, евангельской справедливости, идеи спасения души, где нищий и убогий является заступником перед Богом, равенства перед Богом стали фундаментом большинства социальных теорий.

Догматы благотворительности, милосердия, христианского служения трансформируются в идеи социальной справедливости и государственного призрения. Рассмотрение процесса данной трансформации само по себе не позволяет понять социальные функции государства и их специфику в России. В конце XIX в. идеи христианского нищелюбия и милостыни подвергаются серьезной критике. Христианская благотворительность рассматривается уже не только как положительное, но и как негативное явление, не способствующее стимулированию ответственности человека за свою судьбу, активизации творческой активности и развитию производительных сил, несущее угрозу обществу. С другой стороны, государственную благотворительность церковь начинает считать продолжением христианской практики благотворительности. Социальная работа в светских учреждениях рассматривается «как своего рода обращение к христианским традициям, благотворительному презелитизму» (Н. Вознесенский). Происходит осознание, что общественная самодеятельность, даже таких мощных структур, как церковь, не может обеспечить массовую социальную защиту, компенсацию социальных рисков и устранение причин, порождающих нищету. Понимание того, что «в основе социальных бедствий лежат ограничения свободы труда; законы, способствующие концентрации капиталов в «немногих руках»; «дурное» администрирование и судебное устройство; «дурное» финансирование и общественное хозяйство» [Н. Бунге], приводит к выводу, что только государство способно разрешить социальные проблемы общества.

На осознание роли государственной социальной политики повлияло и сформировавшееся в это время понимание благотворительности как оперативной меры, связанной с уже случившейся, реальной ситуацией. Таким образом, превентивные меры – организация страхования, пенсионная система, кассы взаимопомощи, развитие производства и ремесел, улучшение образования и т.п. - к благотворительной деятельности не относятся. Подобное разделение помощи на меры оперативного и превентивного характера связано с деятельностью государства.

Особую роль в переходе социальных функций к государству и теоретическому осмыслению этого сыграло социальное страхование. Идея социального страхования, понимаемого как система мер правительства, направленных на страхование индивида от различных социальных рисков, заменяет представления об общественном призрении. Важным является представление о том, что страхование как вид государственного обеспечения - не «подачка», а право гражданина. Человек имеет право на помощь уже в силу того, что он член общества и право на поддержку в случае нужды. Государство в этом случае осуществляет функцию перераспределения богатства, которую никто, кроме него, реализовать не может. Б. Кистяковский отмечает, что «социальное развитие общества должно базироваться не на принципах презрения, а на том, чтобы никому не приходилось рассчитывать на благодеяние, ибо цель нормального социального общества – гарантированное право каждому на достойное существование». Рассуждая о правовом государстве, он приходит к выводу о необходимости социального страхования как одной из главнейших социально-правовых задач общества.

Родоначальник отечественной теории общественного призрения как специфической области познания, В.И. Герье считал, что обязательная государственная помощь является культурным предназначением государства, благом современной жизни. Ему принадлежит первое определение понятия государственного призрения, «которое производится на средства государственного казначейства и посредством органов, назначаемых администрацией и независимых от общин и местного населения».

Таким образом, теоретическое осмысление социальной работы в России в отличие от западных стран, совпадая в основных выводах о роли государства, базировалась не только на рациональных доводах, но в значительной степени – на идеях естественного права, ответственности общества и милосердия.

С момента созыва в 1906 г. Государственной Думы начинается оформление политических требований различных партий в виде законотворчества, происходит правовое закрепление социальных функций государства в виде целенаправленной социальной политики. В 1905 г. начинает работать комиссия В.Н. Коковцева. Ее законотворческая программа включала обязательную организацию больничных касс на базе совместных взносов предпринимателей и рабочих; создание на предприятиях смешанных органов из представителей администрации и рабочих для урегулирования вопросов найма и улучшения быта рабочих; сокращение рабочего дня с 11,5 ч до 10 ч; ограничение количества сверхурочных работ; разрешение забастовок. В 1906 г. было созвано особое совещание под руководством министра торговли и промышленности Д.А. Философова, которое предложило 10 основных законопроектов: страхование болезней; страхование несчастных случаев; страхование инвалидности; сберегательные кассы обеспечения; правила о найме рабочих; рабочее время; врачебная помощь; меры поощрения строительства здоровых и дешевых жилищ; промысловые ссуды; фабричная инспекция и фабричные присутствия.

В 1908 г. эти законопроекты были внесены в Думу третьего созыва. Вокруг этих законов развернулась острая борьба. Против выступили как предприниматели, так и социал-демократы. Российские либералы считали неприемлемым сам факт государственного вмешательства в определение нормы рабочего времени и полагали, что социальные уступки рабочим неблагоприятно скажутся на конкурентных возможностях российской промышленности. С.Ю. Витте по этому поводу писал: «...должен сказать, что при проведении всех законов, касающихся рабочих, ... всегда я встречал грамотный отпор, грамотную критику от тех членов Государственного совета, которые вместе с тем и крупные промышленники»[79].

Левые доказывали, что страхование рабочих должно быть государственным и основываться на следующих принципах:

· охватывать всю совокупность социальных рисков (увечья, инвалидность, болезнь, старость, беременность и роды, безработицу, потерю кормильца для вдов и сирот);

· охватывать всех лиц наемного труда и их семейств;

· компенсация застрахованных должна составлять полное возмещение заработка;

· все расходы по страхованию должны нести предприниматели и государство;

· всеми видами страхования должны ведать страховые организации, построенные по территориальному принципу и на началах полного самоуправления застрахованных.

В результате обсуждений в 1912 г. социальные законы были приняты. Вводилось страхование только от несчастных случаев и болезней; возмещение ущерба составляло две трети заработка при полной потере трудоспособности, врачебная помощь и оплата за увечья производилась за счет предпринимателя, а оплата по болезни – за счет страховых взносов предпринимателей и рабочих, выплата пособий осуществлялась через больничные кассы, объединяющие рабочих только одного предприятия.

Таким образом, царская Россия, являясь одной из ведущих индустриальных стран мира, развиваясь в рамках общецивилизационной парадигмы, накануне политических революций во многом достигала европейских стандартов социальной политики, но не имела соответствующей законодательной базы и развитых социальных институтов. С другой стороны, целый ряд собственно российских факторов способствовал становлению основ социального государства. К таким факторам следует отнести традиционно высокий уровень огосударствления экономики и общественной жизни; эмоциональную, идейную и политическую направленность российского общества на гуманизацию и активизацию социальной политики; ведущую роль местного самоуправления в организации социальных учреждений и реализации социальных программ.

Соотнося социально-экономические характеристики России с аналогичными показателями других развитых стран мира, мы видим, что накануне Первой мировой войны Россия находилась на одном уровне с ними по индикаторам реализации первого этапа построения социального государства, обозначенного нами как «социалистический» этап, но при этом сохраняла многие архаичные элементы цивилизационного развития.

С момента становления советской власти социальная политика приобретает исключительно государственный характер. Социалистическое государство принимает на себя всю совокупность социальных функций и становится единственным субъектом социальной политики.

Исходя из основных постулатов марксистской теории о создании общества всеобщего равенства и социальной справедливости, через государственное (общественное) распределение благ с целью удовлетворения возрастающих потребностей «обеспечить всем членам общества средства к существованию и свободному развитию их способностей, при том во все возрастающей мере»[80], в СССР был взят последовательный курс на создание социального государства, которое стало обозначаться как социалистическое.

Содержание этих двух понятий государства является весьма близким как по провозглашаемым целям и основным атрибутам, так и по механизмам решения задач.

Существовавшее в Советском Союзе противопоставление социалистического и буржуазного социального государств лежало в сфере политического противостояния, а не расхождения идеологий. Именно соответствие социальной политики Советского Союза представлениям о социальной роли государства в буржуазных странах, совпадение социал-демократической и социалистической идеологий обеспечили притягательность и восхищение СССР за рубежом.

В связи с этим нельзя согласиться с некоторыми авторами, которые категорически отказывают СССР в праве считаться социальным государством определенного уровня развития и тем самым исключают его из общемирового эволюционного процесса.

Социальная политика государства в течение всех 74 лет существования СССР претерпевала значительные изменения, вследствие как общемировых тенденций прогресса цивилизации, так и отражением внутреннего развития социалистического хозяйства, социалистических идей и объективных и субъективных факторов политической ситуации. В контексте нашего исследования для ответа на вопрос – являлся ли СССР социальным государством и, если да, то каковы его особенности, необходимо акцентировать внимание на соответствии государственной социальной политики и ее механизмов на различных исторических этапах целям, атрибутам и функциям социального государства.

В основе государственного строительства и социальной политики советского государства лежали краеугольные положения марксизма-ленинизма о достижении всеобщего равенства и социальной справедливости на основе построения бесклассового общества и создания общественных, коллективных фондов потребления, функцией которых является обеспечение равных возможностей для удовлетворения основных потребностей членов общества.

Таким образом, доступность социальной поддержки всем членам общества, являющаяся исходным атрибутом социального государства, теоретически заложена в основу социального государства. И хотя реальная практика социалистического строительства допускала и существование различных категорий «лишенцев», отсутствие социальной помощи депортированным народам и прочие социальные ограничения, в целом этот принцип последовательно реализовывался в жизнь.

Огосударствление общественных фондов потребления, принятие государством на себя функций оказания всех видов социальной защиты, социальной поддержки и регулирования труда предполагали реализацию двух других исходных свойств (атрибутов) социального государства – наличие социального бюджета и государственной системы социальной защиты.

Правовое оформление социальной политики государства, являющееся непременным качеством социального государства, его атрибутом, также было реализовано в СССР как на уровне конституций, так и на уровне законов и постановлений ЦК КПСС.

Важно подчеркнуть, что эти исходные свойства социального государства появляются сразу после Октябрьской революции, исторически одномоментно делая советское государство безусловным лидером эволюционного развития государства и его социальной роли.

Уже Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и крестьянских депутатов, состоявшийся 25–27 октября (7–8 ноября) 1917 года, оформивший свершившийся переворот, создавая Совет народных комиссаров (СНК), включает в его структуру Министерство труда (Народный комиссар – А.Г. Шляпников). Через три дня – 29 октября (11 ноября), создается Наркомат государственного призрения, который в апреле 1918 г. переименовывается в Наркомат социального обеспечения (Народный комиссар – А.М. Колонтай). Наркомату было передано все имущество и средства бывших благотворительных обществ, и он взял на себя всю работу по созданию и управлению системой социального и пенсионного обеспечения, охрану материнства и детства, заботу об инвалидах и их семьях. При исполкомах местных советов были созданы отделы социального обеспечения (собесы) и пенсионные отделы военно-увечных, которые одновременно являлись и органами Наркомата социального обеспечения на местах. Наркомату социального обеспечения был подчинен и ряд специализированных организаций, созданных после Октябрьской революции, например Союз увечных воинов. В июне 1918 г. был проведен I Съезд комиссаров социального обеспечения, который определил административную структуру социального обеспечения и систему управления ею, состоящую из центральных, губернских и уездных органов.

Тем самым впервые в мире была создана вертикально-интегрированная, распределенная на местном уровне, целостная система государственной социальной защиты и социальной поддержки.

Советская республика первой в мире революционным порядком завершила «социалистический» этап строительства социального государства, завершившийся в Европе только к середине 30-х годов, как было показано выше, и начала строить правовое социальное государство.

31 октября (13 ноября) 1917 г. Советская власть объявила о радикальном изменении системы социального страхования: страхование обеспечивало всю совокупность рисков (старость, болезнь, увечие, инвалидность, беременность); охватывало всех лиц наемного труда и их семейств; осуществляло возмещение полного заработка. Чуть позже были введены страхование от безработицы и бесплатная медицинская помощь, пособия по случаю родов и смерти; 8-ми часовой рабочий день, уравнивались права женщин и мужчин.

Таким образом уже в ноябре 1917 г. произошел революционный скачек России к социальному государству, сделавший ее безусловным мировым лидером в обеспечении социальных потребностей людей и давший толчок развитию социальной политики ведущих государств.

В то же время уже с первых шагов советской власти в социальной политике государства возник дуализм формы и содержания, слова и дела. Именно расхождение идей и реальной политики социализма позволяет многим авторам доказывать невозможность отнесения СССР к социальному государству.

Советское государство с первых месяцев существования приобрело исходные признаки, атрибуты социального государства, что явилось реализацией основных положений марксизма. Однако тактика политического развития существенным образом корректировала основополагающие идеологические установки и их реализацию, выявляла ограниченность используемых понятий и их логические противоречия.

Например, принцип доступности социальной поддержки всем члена общества по сути так и не был реализован за все годы советской власти, поскольку положения марксизма о всеобщем равенстве и социальной справедливости были скорректированы в соответствии с другим фундаментальным положением марксизма о роли труда в обществе. «Все материальные блага в обществе должны быть созданы трудом всех членов общества. Труд должен быть обязательным для всех»[81]. На основе этого постулата вся система общественного распределения осуществлялась по труду, автоматически поднимая проблему участия в общественном распределении благ нетрудоспособного населения. В соответствии с постулатом обязательности труда для всех безработица рассматривается как буржуазный пережиток и искореняется административными – статья в Уголовном кодексе за тунеядство, и экономическими – уравнительная система оплаты труда и ее низкая покупательная способность, методами. Формы реализации данного исходного идеологического положения в Советском государстве различны в отдельные исторические моменты, но и обязательная трудовая повинность времен военного коммунизма, и трудовая мобилизация первых пятилеток, и закрепление на рабочих местах крестьян и рабочих во время Великой Отечественной войны и послевоенные годы, и закрытие последней биржи труда в 1930 г., и дифференцированная периодически вводимая карточная система обеспечения имеют одну основу.

В рамках самой системы марксизма-ленинизма нет противоречий между идеей всеобщего равенства в бесклассовом обществе и диктатурой пролетариата и соответственно в наличии у рабочего класса преимуществ при общественном распределении в ходе построения такого общества. На базе марксистско-ленинской теории формируются специфические представления о природе социального страхования и социального обеспечения (И. Лилютин, А. Забелин, В. Ярецкий, З. Теттенберн и др.). Исходя из тезиса о том, что профессиональные риски в условиях классовой борьбы являются социальными рисками, социальное обеспечение и социальное страхование рассматриваются как одна из форм классовой борьбы, цель которой удовлетворение потребностей пролетариата. Из перевода профессиональных рисков в плоскость классового противостояния с неизбежностью вытекал вывод о централизации социальной деятельности, о коллективной ответственности за индивидуальное благополучие и особой роли государства как аппарата классовой борьбы. В условиях же отсутствия в СССР антагонистических классов ограничения доступности колхозного крестьянства, кустарей, лиц свободных профессий к общественным фондам, а также ограничение их социальных прав никак не соответствовали идеям равенства, консолидации общества и ограничивало реализацию исходного принципа социального государства как общегражданского.

С ограничениями всеобщей доступности социальных благ связана и неполная реализация принципа правовой природы социальных обязанностей государства. Социальные права, которые с Конституции 1924 г. были закреплены законодательно в обобщенной форме и получили развитие в Конституциях 1936 г. и 1977 г., так и остались во многом декларативными и не реализованными в полной мере на практике.

Однако нужно отметить, что СССР значительно превосходил другие развитые страны по темпам реализации социальной политики, свойственной социальному государству, и опережал их в освоении государственных социальных функций и построении эффективных социальных механизмов.

История становления социальных функций государства в СССР наглядно демонстрирует данные процессы. Вследствие не эволюционного, а революционного и административного принятия государством на себя определенных функций появляется возможность определения объективных и субъективных предпосылок, исходных целей и механизмов их реализации.

С момента возникновения Советское государство берет на себя функции нормирования заработной платы; учета и распределения рабочей силы; установление общих норм пенсии и пособий; охрану материнства и детства; обеспечение инвалидов войны; медицинское обеспечение; социальное страхование рабочих. Условием социального обеспечения является потеря трудоспособности – постоянная (инвалидность или старость) или временная (беременность, болезнь) и средств к существованию (потеря кормильца). Условием социальной помощи является наступление ситуации социального риска – пожар, массовый голод, затраты на погребение и т.п. По сути вводятся, хотя так еще не определяются, понятия прожиточного минимума и минимальной заработной платы – заработок чернорабочего.

Особый статус приобретает в СССР социальная защита детей, которая исходит из того, что «в социалистическом обществе о воспитании и содержании детей должны заботиться не отдельные родители их, а все общество в целом. Поэтому основной и главной заботой в этой части дела должно быть введение института государственного воспитания детей»[82].

При советской власти наряду с социальными основаниями предоставления помощи всегда существовали политические категории получателей социальной поддержки. Частично этот подход сохранился и в современной России. Помощь оказывалась семьям красноармейцев, жертвам контрреволюций, бывшим политическим заключенным, политическим эмигрантам, политическим беженцам, советским работникам и семьям вышеобозначенных лиц. Например, в 1920 году помощь жертвам контрреволюции в натуральных продуктах составляла: 4 800 000 аршин материала, 800 пудов ваты, 3000 гросс ниток, 270 трикотажных изделий, 10 000 пар обуви, 3500 пудов мыла. Помимо этого выплачено пособий на 9 млрд. рублей.

В это же время частью социальной работы становится борьба с нищенством, проституцией и бродяжничеством.

В 1922 г. был принят Кодекс законов о труде, который определял обязательность коллективных соглашений об оплате и условиях труда и правилах внутреннего распорядка, вводил обязательность минимальной заработной платы, устанавливаемой государством для конкретной должности, и тарифное регулирование оплаты труда.

В 1925 г. принимается «Положение об обеспечении в порядке социального страхования инвалидов труда и членов семейств умерших или безвестно отсутствующих инвалидов труда». В соответствии с этим документом человек получил право на пенсию в случае достижения 50 лет, потери трудоспособности и наличия 8-летнего трудового стажа. Размер пенсий составлял 40% средней заработной платы соответствующего пояса.

По данным А.А. Герцензона, нуждающиеся в пенсионном обеспечении к 1926 году распределялись следующим образом: инвалиды войны – 345 тысяч человек, семьи погибших на войне – 130 тысяч, прочие – 25 тысяч человек. На город приходилось – 150 тысяч человек, деревню – 350 тысяч.

В 1928 г. Постановлением Наркомтруда СССР определяется пенсионный возраст – 60 лет для мужчин и 55 лет для женщин и вводятся пенсии по старости, первоначально распространяющиеся только на работников текстильной промышленности. Условием получения пенсии по старости было наличие 25-летнего трудового стажа. С этого момента трудовой стаж становится мерой индивидуального вклада на благо общества.

В это же время вводятся персональные пенсии, назначаемые деятелям партии, революции, науки. К 1928 г. насчитывалось 7000 таких пенсионеров.

В 1929 г. ЦИК и СНК СССР приняли постановление «Об обеспечении в порядке социального страхования по случаю старости», согласно которому пенсионное обеспечение по старости распространялось на работников горной, металлургической, электротехнической промышленности, железнодорожного и водного транспорта. Охват системой социального обеспечения в период с 1929 г. по 1936 г. вырос с 10,9 до 25,6 млн. человек.

Реабилитация инвалидов осуществлялась через общественные организации – Всероссийский союз кооперации инвалидов (Всекоопинсоюз), Всероссийское общество слепых (ВОС), Всероссийское объединение глухонемых (ВОГ), находившиеся под жестким контролем государства. Трудоустройство инвалидов стало важной функцией собесов. Однако и в этом случае торжествовал классовый подход, ограничивающий реализацию принципа равнодоступности для всех граждан. «При проведении всей этой работы необходим твердый классовый подход. Нельзя трудоустраивать и обучать инвалидов, принадлежащих к социально чуждым элементам»[83].

С 1931 г. вводится новая классификация инвалидности, основанная на критерии «возможности–невозможности» человека осуществлять трудовую деятельность и самообеспечение. В этом же году при Народном комиссариате социального обеспечения создается Совет по трудовому устройству инвалидов и вводится обязательное бронирование на промышленных предприятиях 2% рабочих мест для инвалидов.

В 30-е годы в СССР был введен 7-часовой рабочий день и пятидневная рабочая неделя. Часть рабочих имела 6-часовой рабочий день.

Для 30-х годов характерно постоянное улучшение жизни всего советского народа. Лучше стало обеспечение одеждой, обувью, предметами культурного обихода. С 1932 г. по 1936 г. в 3,5 раза в расчете на душу населения увеличилось приобретение мебели и хозяйственных вещей. Более чем в 2 раза выросла заработная плата рабочих и служащих. За вторую пятилетку в жилищное, коммунальное и культурное строительство, здравоохранение было вложено почти столько же, сколько в тяжелую промышленность. В 4,6 раза возросли расходы на социально-культурное строительство. Втрое по сравнению с первой пятилеткой увеличились расходы на социальное обеспечение и социальное страхование. Создавалась и расширялась сеть санаториев и домов отдыха, путевки в которые предоставлялись за счет средств социального страхования. Во второй пятилетке отдыхало и лечилось в домах отдыха и санаториях 8,4 млн. человек. Средняя продолжительность жизни населения в 1938 г. составила 47 лет (до революции – 32 года). К 1939 г. общая грамотность населения составляла 81%.

Необходимо отметить, что данные социальные завоевания практически не распространялись на сельское население, которое по переписи 1926 г. составляло 82%. С 1921 г. была узаконена крестьянская общественная взаимопомощь (КОВ), на которую возлагалась вся работа по социальной защите на селе. Основными формами деятельности КОВ являлись: помощь инвалидам (пособия, ссуды, трудовая помощь), поддержка школ и больниц, изб-читален, организация общественных работ, поддержка нуждающихся. Позднее КОВ были трансформированы в кассы взаимопомощи при колхозах.

Важной вехой развития функций социального государства стало принятие в 1936 г. новой Конституции, в которой были закреплены, пусть и формально, права граждан на труд, социальное обеспечение, бесплатное медицинское обслуживание и образование. В Конституции декларировались равные без исключения права всех граждан – были сняты ограничения для лиц, ранее лишенных избирательных прав, уравнены права рабочих и служащих в пенсионном обеспечении.

К концу 30-х годов социальные функции государства, закрепленные в соответствующих нормативных актах, заключались в таких сферах, как государственное регулирование режимов и условий труда; оплата труда; нормирование труда; техника безопасности на производстве; государственное обеспечение инвалидов всех категорий; организация материально-бытового, культурного, лечебно-оздоровительного и санаторно-курортного обслуживания; деятельность учреждений социального обеспечения; работа ВТЭК; работа протезной промышленности; сеть касс общественной взаимопомощи; пенсионное обеспечение; социальное страхование; подготовка кадров работников по социальному обеспечению; планирование социального развития; весь комплекс здравоохранения, образования и культуры.

К середине 30-х годов СССР уже прошел два выделенных нами этапа развития социального государства – «социалистический» и этап правового социального государства, и приобрел все характеристики первичного социального государства и стал активно строить в рамках следующего этапа государство социальных услуг. Тем самым развитие СССР как социального государства опережало передовые страны Запада на 10-15 лет.

Реализация государством социальных функций жестко связана с его экономическими возможностями. Поэтому развитие социальной политики государства непосредственно определено уровнем его экономики. Несмотря на то, что в СССР социальные цели, отраженные в социально-демократической идеологии и возникшие в рамках классовой борьбы капиталистического общества, впервые стали государственными, Советское государство не имело объективных экономических предпосылок в их реализации на момент революции. Лучшей иллюстрацией этого является то, что рабочий класс в 1924 г., включая неработающих членов семей, составлял только 10,4% населения.

В течение всего предвоенного периода СССР осуществлял всеобъемлющую модернизацию промышленности и экономики, по сути догоняя развитые страны по уровню научно-технического прогресса. Следствием этого стали фрагментарная социальная политика по отношению к различным слоям населения, усугубившаяся политической борьбой, и низкие стандарты жизни.

К концу 30-х годов структура социальных функций государства развитых стран Запада и СССР практически совпала, однако развитые капиталистические страны, преодолев экономический кризис начала 30-х годов, смогли обеспечить более высокий уровень удовлетворения социальных потребностей.

В связи со впечатляющими темпами строительства в СССР социального государства особую остроту для понимания его сущности приобретает дискуссия о роли тоталитаризма.

Социальные успехи Советского Союза являются аргументом в пользу доводов ряда авторов о тоталитарной сущности самого социального государства, которое выступает как система дополнительного контроля за человеком. С другой стороны, безусловно существование дополнительных стимулов к огосударствлению социальных функций при тоталитарном режиме.

На наш взгляд, обе эти позиции имеют под собой определенное основание. Практика СССР наглядно демонстрирует, что тоталитарная власть широко использует социальную политику как инструмент регулирования поведения как отдельного человека, так и больших социальных групп и целых страт. Исключение из системы государственного социального страхования и пенсионного обеспечения колхозников; дискриминация работников, не являющихся членами профсоюза, и само огосударствление профсоюзов; недопустимость создания независимых рабочих объединений; установление уголовной ответственности за прогулы по неуважительной причине и даже за опоздание на работу; введение обязательных трудовых книжек; предоставление большинства пособий в зависимости от стажа работы и т.п. является свидетельством использования властью социальных благ в целях манипулирования человеком.

В то же время, чтобы использовать социальные манипуляторы, необходимо их создать, постоянно повышать их значимость и развивать. Другими словами, тоталитарная власть заинтересована в совершенствовании социальных способов удовлетворения потребностей людей и расширении возможностей манипуляции ими.

Принятие государством на себя социальных обязательств само по себе не ведет к ограничению свобод человека, как считают некоторые авторы[84]. Но может стать орудием принуждения, как и любые другие формы зависимости человека от власти. Необходимо только отметить, что социальные формы воздействия являются для государства самыми дорогостоящими, особенно по сравнению с административными, и вряд ли их создание для этих целей экономически оправдано.

Концентрация власти при наличии четко поставленных социальных целей значительно ускоряет процесс организационной перестройки социальной политики, облегчает формирование новых институтов и механизмов, что мы и видим на примере первого десятилетия советской власти. Нужно признать, что успехи построения системы социальных гарантий в СССР обусловлены, в том числе и тоталитарной природой Советского государства.

В то же время существуют предпосылки считать, что первичное социальное государство, построенное в СССР, имеет иную основу, чем модели социальных государств других стран.

Прежде всего это касается сомнений об эволюционной природе социального государства в СССР. Если для развитых стран Запада возникновение социального государства связано с изменением роли человека на производстве, появлением личностного фактора и в целом с изменением отношения государство - общество на отношение государство - личность, что нашло отражение и в теории марксизма, то индустриальное развитие Советского Союза до 50-х годов шло по пути экстенсивного развития при замещении личной ответственности коллективной.

Другими словами, стимулы строительства социального государства в СССР имели не объективную природу, базирующуюся на научно-техническом прогрессе и изменении характера производительных сил, а в изначальных идеологических установках, являющихся калькой теоретических обобщений развития общества и производства западных стран и российского гуманистического общественного сознания.

Особенностью СССР как социального государства стало то, что после революции 1917 г. новое государство в соответствии с лозунгами предреволюционной борьбы практически одномоментно взяло на себя социальную ответственность и определенные социальные функции и тем самым сразу продвинулось в построении социального государства. Странам, идущим эволюционным путем, понадобилось более десятка лет, чтобы взять на себя соответствующие функции.

Изначально строители советской государственности находились в идеологических тисках социально-демократических ценностей, заставлявших их следовать заданной парадигме. Несоответствие поставленных задач и существующих организационно-экономических условий, невозможность отказаться от идеологических принципов и установок привели к ограничению поля реализации этих постулатов только для правящего класса и близких ему социальных групп. Поэтому говоря о построении первичного социального государства в СССР, необходимо иметь в виду, что оно было построено, но не для всех граждан.

Признание за социальным государством СССР наличия ограничений в реализации принципа общедоступности социальных благ не означает, что цели консолидации и солидарности общества не были актуальными. Масштабность пропаганды социальных завоеваний в СССР настолько грандиозна, что не остается сомнений, что социальная политика рассматривалась как важнейшая составляющая идеологического и организационного сплочения народа. Особенность СССР в том, что идея справедливости, лежащая в основе солидарности, изначально была ограничена справедливостью только для одного угнетенного класса. «Частичная» справедливость по своей сути логически противоречива. Справедливость для избранных автоматически порождает антагонизм, борьбу за власть и диктатуру. Диктатура, с неизбежностью превращаясь в тоталитаризм, закрепляет «одностороннюю справедливость», что усиливает скрытый до определенного времени антагонизм в обществе.

На примере СССР мы видим модель частичного построения социального государства, ограниченную не только набором свойств и функций, но и не распространением социальных обязанностей государства на отдельные социальные группы.

Сложившаяся в СССР к началу 40-х годов жестко централизованная социальная политика в период Великой Отечественной войны стала еще более зарегулированной. Произошли изъятие ряда важных социальных норм и снижение социальных гарантий.

Вместе с тем в послевоенный период возникли качественные изменения как в научно-техническом уровне производства, что привело к появлению массовых профессий операторского профиля, возникновению многомиллионной занятости в высокотехнологических отраслях – химической, атомной, авиационно-космической, электротехнической, машиностроении и других, так и в социальных ожиданиях людей, возникших на основе развития представлений о стандартах жизни.

К началу 50-х годов в целом произошел возврат к довоенным показателям социальной политики: восстановлен 8-часовой рабочий день; отпуска; отменены сверхурочные работы; карточная система на продовольственные и промышленные товары, введенная в годы войны. В течение 1947-50 гг. розничные цены на товары массового потребления снижались 5 раз и понизились за этот период на 43%.

В середине 50-х годов общая сумма ассигнований на выплаты по социальному страхованию, на пособия, пенсии, стипендии учащимся, на бесплатное медицинское обслуживание, народное образование стала равняться трети всех расходов государственного бюджета СССР.

Особое значение стали придавать мотивации труда. К концу четвертой пятилетки сдельной оплатой труда было охвачено 80% всех рабочих, широко стали применяться надтарифные доплаты, увязываемые с конкретными результатами.

За 1946-50 гг. было построено и восстановлено более 100 тыс. кв. м жилья.

Меняются и представления о социальных целях государства и его социальной политике. Ставится задача широкого предоставления государством социальных услуг и повышения уровня жизни советских людей.

Из Второй мировой войны СССР выходит с представлением о едином советском народе без антагонистических классов, что проявляется в большем распространении социальной поддержки на крестьянство.

В соответствии с новыми задачами преобразуется система управления социальной политикой. В 1949 г. создается Министерство социального обеспечения, которое наделяется рядом новых функций. Дальнейшее расширение функций Министерства происходит в 1961 г.

На новое Министерство социального обеспечения возлагаются следующие функции: выплата пенсий; организация врачебно-трудовой экспертизы; трудовое устройство и профессиональное обучение инвалидов; материально-бытовое обслуживание пенсионеров, многодетных и одиноких матерей; предоставление протезно-ортопедической помощи.

В конце 50-х - начале 60-х годов происходят серьезные изменения в системе оплаты труда. Вводится единая система ставок и окладов (ЕТС) с учетом отраслей, производств и категорий работающих. Упорядочивается оплата труда в промышленности, строительстве, на транспорте и связи. Повышается заработная плата низкооплачиваемым категориям рабочих и служащих. Вводится 7-часовой рабочий день. Средняя продолжительность рабочей недели составила 40 ч.

В июле 1956 г. принимается новый Закон о государственных пенсиях. В соответствии с этим законом значительно расширялся круг лиц, имеющих право на пенсию, и значительно увеличивался размер пенсий. Вводились также «льготные», досрочные пенсии для отдельных категорий работников особых производств и особо социально незащищенных – многодетных матерей и слепых. В 1964 г. принимается Закон о пенсиях и пособиях членам колхозов. Это означает переход к всеобщему государственному пенсионному обеспечению. В 1967 г. вводятся новые ставки пенсий, связанные с уровнем заработной платы, которые в большей мере дифференцировали саму пенсию и уравнивали уровень жизни всех членов общества.

Система социальной защиты складывается из трех направлений: государственное социальное обеспечение, осуществляемое за счет государственных, республиканских и местных бюджетов; государственное социальное страхование, обеспечиваемое за счет страховых взносов предприятий и дотаций государства, и социальное обеспечение колхозников, осуществляемое за счет средств колхозов и дотаций государственного бюджета. К 70-м г.г. основными принципами социального обеспечения в СССР являлись: всеобщность социального обеспечения; многообразие видов обслуживания; обеспечение граждан различными видами социальной помощи.

Таким образом, к началу 70-х годов СССР имел весь набор признаков (атрибутов) первичного социального государства и успешно, в одно время с развитыми странами Запада прошел очередной этап развития – этап предоставления государством социальных услуг.

Отнесение СССР начала 70-х годов к типу социального государства социальных услуг правомерно не только по критерию наличия соответствующих целей, функций и механизмов, но и по направленности реальной социальной политики государства и фактическому объему предоставляемых услуг. Обеспеченность больницами (койкоместами на 1000 населения); поликлиниками, детскими садами и яслями, комбинатами бытового обслуживания, библиотеками, стадионами, домами отдыха и санаториями соответствовала показателям самых экономически развитых стран, а по некоторым направлениям значительно их превосходила. Доступность медицинского обслуживания, лекарств и медоборудования, коммунальных и транспортных услуг, зрелищных и спортивных мероприятий, книг, санаторно-курортного лечения, лагерей летнего отдыха значительно превосходила мировые стандарты. Яркий показатель – в первой половине 60-х годов в СССР была самая низкая детская смертность в мире (6-7 человек на 1000) и один из самых высоких уровней средней продолжительности жизни – 70 лет.

В то же время динамика построения социального государства в СССР, который перед Второй мировой войной значительно опережал другие государства по показателям социального развития и темпам построения социального государства, в послевоенный период синхронизировалась с другими странами. СССР утратил опережающую роль в построении социального государства, но остался одним из лидеров этого процесса.

Данный факт позволяет сделать выводы, что, с одной стороны, развитие социального государства в СССР подчинялось общим закономерностям, определяемым общемировым научно-техническим прогрессом и эволюцией государственных форм, а с другой, преимущество на первоначальных этапах становления социального государства, обусловленное директивным огосударствлением социальных функций и тоталитарной социальной политикой, при дальнейшем развитии перестало играть стимулирующую роль. В связи с этим представляется, что существовавшее в советской политэкономии и идеологии и сохранившееся во многом сегодня противопоставление процессов становления общественных отношений в буржуазных и социалистических странах абсолютизируется недостаточно обосновано. Не останавливаясь на противопоставлении общегосударственной и частной собственности на средства производства, плановой экономики и рынка, специфики товарно-денежных отношений и прочем, что само по себе выражено недостаточно жестко для разных стран выражено, динамично и дискуссионно, нужно признать, что развитие социальных целей государств отражает общую эволюцию человечества безотносительно к формам правления и связано прежде всего с научно-техническим прогрессом и уровнем развития экономики.

Если в конце 30-х годов СССР опережал развитые капиталистические страны в огосударствлении социальных функций и по объемам социальных гарантий, но при этом уступал в уровне качества жизни и недостаточной реализации принципа общедоступности социальных благ, то после 1945 г. набор и объем социальных функций государства в СССР и других странах практически совпали, и Советский Союз, и развитые капиталистические страны одновременно перешли к активной социальной политике и стали строить государства социальных услуг.

Важно отметить, что в послевоенный период произошло выравнивание не только характеристик социальной политики государств с различным строем, но и во многом их экономических потенциалов. Послевоенная экономическая разруха распространилась на все участвовавшие в войне государства, кроме США. Таким образом, послевоенная Европа и Советский Союз после 1945 г. оказались в относительно равных стартовых условиях как по целям, так и по экономическому базису социальной политики. В этой ситуации соревнование двух политических систем перешло в экономическую плоскость.

Первый итог этого соревнования стал очевидным в конце 50-х годов, когда показатели качества жизни ведущих стран стали значительно превосходить аналогичные индикаторы в СССР.

Конец 50-х - начало 60-х годов стали тем рубежом, когда Советский Союз в соревновании с капитализмом окончательно утратил свои, даже формальные, социальные преимущества. Государство социальных услуг, построенное в это время и в СССР, и в большинстве развитых стран, стало той формой советского государства, которое просуществовало до своего распада.

А развитые страны Европы и Северной Америки в этот период вступили в новый этап строительства социального государства – государства всеобщего благоденствия, обеспечивающий равный высокий уровень жизни всех граждан.

Необходимо отметить, что цели повышения уровня жизни, явившиеся результатом экономических успехов ведущих стран мира, в этот период декларируются и многими другими странами, в том числе и Советским Союзом, которые не имели соответствующих экономических условий. Это явление свидетельствует о том, что с развитием единого мирового информационного пространства, социальные стандарты жизни в силу их значимости для людей начинают влиять на социальную политику любой страны независимо от ее внутриполитической и экономической ситуации. Появились социальные общемировые социальные регуляторы, которые не может игнорировать ни одно правительство.

В то же время провозглашаемые с начала 60-х годов в Советском Союзе лозунги повышения качества жизни и уровня благосостояния советских людей не являлись прямой калькой аналогичных процессов на Западе. Идея имущественного равенства лежит в основе социалистического мировоззрения. С первых лет советской власти вся социальная политика была направлена на обеспечение реального равенства. Механизм перераспределения благ через государственные общественные фонды обеспечивал одинаковую равнодоступность и единые нормы потребления. Практически бесплатные жилье и коммунальные услуги, здравоохранение и образование, рекреационные и спортивные учреждения не были связаны с индивидуальным трудовым вкладом человека. Низкая дифференциация заработной платы фактически противостояла провозглашаемому принципу оплаты по труду. «Социальная политика СССР ориентировалась на поддержание стабильного, достаточно однородного и невысокого уровня жизни населения, что достигалось регулированием заработной платы, фиксированием цен на основные товары потребления, регламентацией механизмов спроса и предложения»[85]. Обеспечение реального социального равенства людей, экономической однородности советского народа было не только социальной, но и политической задачей советской власти. Ради этого вводились жесткие запреты на экономическую самодеятельность людей, ограничивались товарно-денежные отношения, жестко регулировались доходы населения.

Цели социального равенства приносился в жертву, за редким исключением, лозунг повышения благосостояния советских людей. Государство не имело возможности улучшить жизнь всех граждан, и ради достижения социального равенства создавались ограничения в улучшении жизни тех социальных групп, которые такими возможностями располагали.

Исходным постулатом социализма являлось и положение о необходимости улучшения условий жизни, повышения благосостояния людей. Эти цели всегда были главной идеологической составляющей даже, когда главными задачами провозглашались задачи восстановления разрухи, защиты страны во враждебном окружении, создания промышленности, победы в соревновании двух систем и пр. Даже безусловный приоритет во все годы советской власти промышленности группы А над промышленностью группы Б объяснялся в конечном счете заботой о человеке.

При этом цели повышения благосостояния советских людей, хотя и были постоянно идеологическими лозунгами, реально ставились и достигались только во второй половине 30-х годов; после 1933 г. и в первой половине 70-х годов.

В 1953 г. был провозглашен курс на повышение благосостояния народа. На V Сессии Верховного Совета СССР (5–8 августа 1953г.) Г.М. Маленков в докладе сказал: «В настоящее время мы можем и, следовательно, обязаны в интересах обеспечения более быстрого повышения материального и культурного уровня жизни народа всемерно форсировать развитие легкой промышленности»[86]. И данные задачи были достигнуты. Реальный рост благосостояния с нарастающим итогом продолжился разными темпами до середины 70-х годов.

Важным для повышения благосостояния советских людей стали решения XXIV съезда КПСС, состоявшегося в 1971 г. Была поставлена задача значительного усиления социальной ориентации экономики.

Особенностью того времени было то, что показатели роста благосостояния советских людей соотносились только между собой. Граждане СССР в течение всего последнего времени видели реальные изменения качества жизни. Уменьшался дефицит промтоваров, появлялись и с каждым годом становились доступнее новые потребительские товары – радиоприемники, холодильники, телевизоры, импортный ширпотреб и пр. С начала 70-х годов массовым стало приобретение автомобилей. Повышалась заработная плата, что при стабильности основных цен обеспечивало рост ее покупательной способности. Решалась самая острая, жилищная проблема. За 1961–1985 гг. было построено 54 млн. квартир. К началу 80-х годов 80% населения жило в отдельных квартирах.

За 1966–70 гг. реальные доходы на душу населения увеличились на 5,9%. Показательна динамика расходов на социальное обеспечение, приведенная на рис. 3.

Выравнивался уровень жизни в городе и деревне. Важным показателем общественного психологического климата стало ощущение стабильности, предсказуемости будущего, возможности управлять своей судьбой.

В Советском Союзе сложилось общество «счастливой нищеты».

В то же время советские индикаторы качества жизни были значительно ниже аналогичных показателей в США, а с конца 50-х годов - и развитых стран Европы. Особенно быстро разрыв между качеством жизни в СССР и наиболее богатых странах Запада стал нарастать после ориентации этих стран на построение государства всеобщего благоденствия.

* – с учетом денежной реформы 1961г.

 

Рис. 3. Расходы на социальное обеспечение в СССР

 

Экономический подъем 60-х годов на Западе совпал с серьезными экономическими трудностями в СССР, которые негативно сказались на социальной политике.

В результате упадка сельскохозяйственного производства – реальное увеличение сельскохозяйственной продукции в годы семилетки (1959–1965 гг.) составило только 15%