Общественные гарантии выживания, поддержка малоимущих и бедствующих существуют с догосударственных времен. Все древние цивилизации дают нам такие примеры. Однако, как уже отмечалось, собственно социальные функции государства появляются на довольно поздних стадиях эволюционного развития. Рассматривая развитие функциональной структуры государства, мы видим, что в развитии социальных функций существует три периода:
1. Наличие первичных социальных функций в виде общих социальных целей и задач;
2. Проявление в виде экономических функций;
3. Возникновение и развитие конкретных социальных функций.
Данные периоды развития социальных функций плохо корреспондируются с представлениями об изначальной социальной природе государства. Отсутствие выраженных специфических социальных функций у ранних форм государства умаляет роль социальной составляющей в определении его природы. И такой вывод был бы правомерен, если бы мы рассматривали государство как изначально сформировавшуюся, застывшую в своих атрибутах, функциях и механизмах структуру. Но если мы обратимся к рис. 1, иллюстрирующему динамику функционального развития государства, то увидим, что в основе генезиса государственности находится вектор развития его социальных функций.
Социальные задачи, лежащие в основе возникновения феномена государства и направленные на удовлетворение основных жизненно важных потребностей людей в безопасности, гарантиях выживания и благоприятных экономических условиях, а так же достижения целей отдельных, обладающих властью социальных групп, реализуются различными способами, усложняющимися в процессе цивилизационного развития. Ранее уже отмечалось, что развитие функциональной системы государства идет через усложнение функций и формирование функциональных систем, образованных из функций, относящихся к разным исходным целям. При этом было показано, что в процессе эволюции правовые, властные и экономические функции стабилизируются и при дальнейшем развитии принципиально не изменяются. Иная картина с развитием социальных функций. Они не только присутствуют в той или иной форме на всех этапах функционального развития, но с каждым этапом нарастают как их влияние в функциональных системах государства, так и количественно. Более того, в современных условиях социальные функции государства становятся доминирующими.
Все это позволяет сделать вывод, что эволюция государства на современном этапе есть эволюция его социальных функций.
Рассматривая эволюцию государств с точки зрения уровня развития социальных функций, можно построить условную периодизацию их генезиса. Выделение периодов государственного развития с позиций особенностей социальных функций каждого этапа позволит глубже понять не только логику проявления социальной сущности государства и механизмы её реализации, но и природу соотношения важнейших государственных свойств – экономического и социального, власти и права, общества и отдельных социальных групп, права и духовно-нравственных ценностей, личности и общества.
Изучая социальную сущность государства, мы сталкиваемся с необходимостью разделения государственных социальных функций и проявлений социальной активности общества и его институтов ( церковь, сообщества, сословия, цеха, гильдии и т.п. ). Данное разделение важно как для понимания природы социального, так и определения специфики и механизмов социальной деятельности государства.
Рассматривая догосударственные формы социальной деятельности, мы видим два различных источника её проявления – рациональный, диктуемый жизненной необходимостью, и иррациональный, не зависящей от объективной реальности.
Первый связан с задачами выживания. Общественное существование человека еще на стадии первобытной коммуны начинает формировать определенный принцип взаимодействия и защиты родового пространства. Эти принципы самоорганизации связаны с витальными функциями, с выживанием рода в условиях столкновения с соседями, завоевателями, природой. Формирующаяся этническая культура становилась защитным механизмом, который имел бинарную направленность – вне родового пространства и в родовое пространство. И если внешняя функция защиты связана с его расширением, то внутренняя – с защитой и поддержкой её членов. Иррациональная причина социальной деятельности кроется в социально-психологических механизмах нравственности, чувстве сопереживания и милосердии.
Данные два стимула к проявлению архаичной социальной деятельности могут быть разнонаправлены в отдельные культурно-исторические периоды. Например, общинно-родовые формы поддержки и защиты стариков, детей и вдов, обусловленные сакральными представлениями и милосердием, могут соседствовать с инфатицидом ( узаконенным убийством ребенка ) и убийством стариков. “Инфатицид ... довольно характерное явление на ранних этапах развития общественных отношений ( известен как в западной, так и отечественной истории ), существовал не только в отношении детей, но и стариков”[6]. Приведенное там же описание И.Велецкой соответствующих ритуалов также плохо согласуется с милосердием – «дряхлых и больных стариков: зимой вывозили на санях и, привязав к возку, спускали на нем в глубокий овраг; сажали на сани и вывозили на мороз в поле или степь; спускали в пустую яму; сажали на печь в пустой хате; сажали на возок, везли куда-нибудь и добивали в огородах довбней; увозили в дремучий лес и там оставляли под деревом; топили. ... Детский инфатицид сохраняется вплоть до XVIII в.».
В этом случае мы сталкиваемся с крайним проявлением рационализма, который, однако, в большинстве случаев проявляется в виде взаимоподдержки членов общины, перераспределении благ и помощи соплеменникам. С возникновением государственности рациональные мотивы социальной деятельности трансформируются в социальные функции государства и проходят длительный путь развития.
В отличие от рациональных, иррациональные мотивы с возникновением государства изменений не претерпевают и в течение длительного периода становления собственно социальных функций государства являются главным источником социальной активности в обществе. Важно отметить, что социальная активность этого плана непосредственно не связана с государством и не относится к его функциям.
Пространством реализации иррациональных мотивов социальной активности становится морально-этическая сфера и прежде всего - любая религия. Императивное требование следования идеалам социального добра и зла присутствует во всех верованиях от шаманизма до развернутых теологических систем. Особенно ярко данный поведенческий императив представлен в современных мировых религиях. Философия деятельной любви к ближнему – «возлюби ближнего твоего как самого себя» в христианстве, принцип «закята» в мусульманстве, «сансара» в индуизме и буддизме – все это источники социального поведения индивида вне государственной системы.
Для понимания природы социальной деятельности важно подчеркнуть, что даже для теократических государств реализация социальной помощи через принятие государственных документов является актом веры и не вытекает из природы государственности, если её развитие не достигло определенных этапов. Например, Е.Максимов оценивает княжескую систему поддержки как благотворение на основе внутренних, индивидуальных мотивов и потребностей отдельных личностей в контексте христианских представлений о сущности милосердия. По его мнению, «нищелюбие» не связано с «государственными обязанностями», а носило благотворительный, добровольный характер, исходя из «религиозно-нравственных побуждений»[7].
Для объективного представления природы социальной активности необходимо рассмотреть так же институт клиентелы – патроно-клиентские связи в средневековом обществе. Система социальной поддержки сеньором своих сторонников ( клиентов ) в основе безусловно имела рациональное обоснование, была механизмом реализации властной функции и формировала на основе зависимости властную структуру.
К властным, а не социальным функциям в большинстве случаев относится и патернализм. Различные формы патернализма как способа достижения и сохранения власти существуют во всех государствах с архаичных времен. Однако, на наш взгляд, имеется принципиальное различие между достижением сплоченности общества раздачей хлеба и организацией зрелищ и сплоченностью через взаимную солидарность социальных рисков, сформировавшуюся в ХХ в.; между популизмом и солидарностью социального страхования.
Таким образом, рассматривая социальную деятельность в обществе, мы можем констатировать, что при отсутствии собственно социальных функций у государства социальные потребности общества удовлетворяются специализированными общественными институтами церкви и морали.
Данный период возникает с момента формирования семейно-родовых общин и длится до конца средневековья. Отличительной его особенностью является движущий мотив милосердия, а наиболее развитые формы представлены практикой монастырского и церковного призрения.
Представляется возможным обозначить данный этап как период стихийной благотворительности.
Для этого этапа так же характерна множественность субъектов реализации общественных социальных функций: индивидуальная, в том числе и власть предержащих, милостыня; странноприимные дома, больницы при монастырях; братчина, «помочи», «институт старцев», помощь вдовам в общинах и т.п. Главным для них является то, что они факультативны и являются формой благотворительности.
Второй этап развития социальной деятельности характеризуется возникновением двух полюсов, имеющих сравнительно антагонистический характер. На одном полюсе происходит дальнейшее развитие общественной благотворительности, её структурирование, расширение сфер приложения, создание специализированных институтов, а на другом – государство начинает рассматривать нищету и социальную ущербность как порок и бороться с ним административными методами.
Необходимо подчеркнуть, что в основе такой политики государства лежит рациональное представление о нищете как очаге социальной нестабильности и признание государством приоритета общественных ценностей над индивидуальными. Уже в кодексах Феодосия (438 г.) и Юстиниана (529 г.) содержатся запреты на нищенствование здоровым людям. С XVI в. в Европе появляются законы против отдельных бедствующих социальных групп – бродяг, нищих, осиротевших и больных – и создаются специализированные пенитенциарные учреждения – смирительные и прядильные дома, работные дома, карантины, в которые направляют насильно. Так, в Англии с 1531г. разрешается просить милостыню только калекам и старикам, а с 1536 г. нищие подпадают под ответственность судов. Аналогичные законы принимают Франция и Германия. Показательно, что в данный период социальная деятельность государств осуществляется министерствами внутренних дел и полиции.
Наряду с негативным отношением к нищете трудоспособного населения, рассматриваемой как преступление, происходит дальнейшая гуманизация традиционных форм государственной социальной поддержки недееспособных групп. Расширяется перечень клиентелы государства – выкуп пленных в России ( Решение Стоглавого Собора и образование Поляничного Приказа в 1668 г. ); раздача земель на прожиток вдовам и детям погибших на государственной службе и др.
Повышение уровня гуманизации государства проявляется и в его активности, направленной на поддержку традиционных и развитие новых форм социальной защиты в обществе. Причем важно отметить, что государство в этот период не берет на себя социальных функций, но всячески способствует развитию их в обществе. Прежде всего это проявляется в инициировании богаделен, больниц, лепрозориев, инвалидных домов. В России в силу специфических отношений государства и православия эти институты изначально функционировали в рамках церкви при поддержке государства.
Существенным здесь является то, что государство не брало на себя финансовых обязательств и эти структуры функционировали за счет пожертвований, «милости боголюбцев». В тоже время ряд эпизодических действий государства в этот период имеют самостоятельную социальную направленность. Например, регулирование цен на хлеб в период массового голода или указ об отсрочке долгов погорельцев в течение 5 лет (1560 г.). Хотя эти примеры единичны и могут рассматриваться с точки зрения экономической и политической целесообразности.
Повышение социальной активности государств, особенно в XVIII в., некоторые авторы считают возникновением у государства социальных функций. С этим невозможно согласиться только по той причине, что на этом этапе государство рассматривает социальную защиту лишь с позиций милосердия, а основой его политики является отношение к социальным болезням как к злу.
Поэтому второй выделяемый нами период развития государственных социальных функций можно обозначить как этап борьбы против нищеты, знаменующийся расхождением эмоционального и рационального в государственной политике.
Борьба государства против нищеты и социальных изгоев происходит параллельно росту числа общественных социальных институтов, основанных на частной благотворительности и возникающих в обществе новых социальных идеях.
Рост общественных и социальных институтов в XVII в. и первой половине XVIII в. основывается уже не только на теологических и нравственных мотивах, но и новом мировоззрении, сформированном философией Нового времени. В XVII в. начинают формироваться идеи естественного права, общественного договора, солидарности и справедливости.
В 1678 г. Лейбниц в работе «Essay de quelques raisennements neuoeanx sur la nature humaine» рассматривает различные формы справедливости, продолжая известный спор Платона и Аристотеля, и, в частности, противопоставляет принцип коммутативной справедливости, которая, согласно Аристотелю означает деление общих благ по достоинству, пропорционально вкладу каждого члена общества, принципу распределительной справедливости или уравнительной справедливости (по Платону), которая основывается на равенстве. В этой же работе Лейбниц выдвигает идею социального страхования в качестве инструмента справедливости.
В этот же период в обществе получает развитие идея права на достойное человеческое существование. Представления о правах свободного индивида, заложенные гуманизмом Возрождения, в дальнейшем Пуфендорф, Томазий, Вольф определили как естественные права человека на достойную жизнь. Энциклопедисты, в частности Ж.-Ж.Руссо, обеспечили широкое распространение идеи естественных социальных прав в обществе.
Все эти идеи формировали общественное сознание и структуру ценностей общества, стимулировали проявления благотворительности, закладывали идеологические основы солидаризма в будущем, но до 70-х годов XVIII в. ни в одном государстве они не трансформировались в специализированные социальные функции государства.
Третий этап развития социальных функций государства в Европе и России продолжался со второй половины XVIII в. по 70-е годы XIX в. Характерной особенностью данного этапа является принятие на себя государством возрастающей ответственности за удовлетворение социальных потребностей всех общественных групп и начало возникновения у государства собственно социальных функций.
Между резолюцией Петра I «богадельням быть» и образованием Екатериной II Приказа общественного призрения в 1775 г. проходит принципиальный водораздел между государственной благотворительностью и системой государственной социальной защиты.
С конца XVIII в. в Европе и России складывается государственно-административная система общественного призрения. Для этой системы характерны становление институциональной системы помощи, формирование правовой базы, административное управление, включающее территориальные структуры, частичное финансирование государством социальной помощи. Особенностью данного этапа является то, что государство, принимая на себя ответственность за социальную политику, не стремится к прямому исполнению социальных функций, а только содействует в этом другим институтам – личной и общественной благотворительности, благотворительным обществам, корпоративному социальному страхованию, местной власти, церкви.
Необходимо отметить, что на данном этапе противопоставление милосердия и благотворительности полицейскому государственному подходу к нищете в определенной степени снимается. Государство уже не преследует за нищету, но еще и не ставит цель её устранения.
Две основные характеристики данного этапа: - появление у государства собственно социальных функций и обращенность социальной политики на всех членов общества – взаимосвязаны и основаны на необходимости обеспечения консолидации общества, испытывающего прогрессирующее антагонистическое противоречие в условиях раннего капитализма. Принцип солидарности, согласно которому общество имеет обязательства перед своими членами, напрямую вытекающий из теории общественного договора или социального контракта, не может быть реализован через благотворительность.
Уже во время Французской революции государство берет на себя функцию социальной помощи жертвам гражданской войны, о чем свидетельствует целая серия революционных декретов: о помощи акадийцам и беженцам из Канады; о компенсациях гражданам, собственности которых был нанесен ущерб в связи с вражеским вторжением; о помощи родственникам жертв событий 10 августа 1792г., дня событий на Марсовом поле и т.д.
К этому же времени относится возникновение идей социального страхования, или, в терминологии того времени, «взаимное вспомоществование», которое позже станет основным инструментом социальной солидарности и которое, по мнению Лейбница, должно ограждать людей от рисков. Пьер Розанваллон пишет: «В эту эпоху появляются три модели осмысления общественных связей: общественный договор (вытекающий из политического торга различных общественных групп); рынок (рассматриваемый как невидимая рука проведения, призванная связывать людей экономически) и страхование (понятое как невидимая рука общественной солидарности)»[8].
Идеи социального страхования, как механизма устранения индивидуальных рисков, получили воплощение еще в виде общих касс при гильдиях и профессиональных цехах, осуществляющих социальную помощь вдовам и сиротам членов цеха; сельских общинах; «огневых товариществах» (XV в. - в немецких замках); «коровьих кассах» (XVI век); страховых акционерных обществах (первое – голландская Ост-Индская компания, 1602 год); «тонтинах» (по имени итальянского врача Тонти – XVII в., Франция); похоронных и пенсионных касс XVIII в.; обществ по страхованию жизни (первое возникло в 1765 г. в Англии).
В XVIII в. идеи социального страхования получают дальнейшее развитие. В 1754 г. Пьярон де Шамюссе публикует «План дома ассоциаций», согласно которому при условии взноса весьма умеренной суммы каждый ассоциированный вкладчик сможет в случае болезни получить все мыслимые выгоды помощи, в 1770 году он издает «Записку об обществах по страхованию здоровья». В 1788 году Клавьер представляет «Проспект относительного введения пожизненного страхования», в котором пишет: «Пожизненное страхование приходит на помощь тому драгоценному чувству, которое связывает индивида с другими индивидами и позволяет ему выжить. Подобное страхование означает безопасность относительно несчастливых обстоятельств».
Примечательно, что Клавьер предлагал пожизненное страхование «по установлению правительства и под его опекой и надзором», однако эти идеи были воплощены только через сто лет. В те же времена они рассматривались как аморальные, подрывающие принцип личной ответственности, в соответствии с которым человек является хозяином своей судьбы и отвечает за себя сам, и противопоставлялись предусмотрительности, обязывающей индивида заботиться о своем будущем.
К этому же периоду относится развитие наряду с идеей солидарности и идеи справедливости, получивших в ходе Французской революции форму принципов. Идея справедливости, понимаемая как соответствие природе вещей или экономической, либо политической норме, была дополнена идеей справедливости в рамках общественного договора и естественных прав человека.
В соответствии с отечественной традицией данный этап можно обозначить как этап общественного призрения.
Следующий, четвертый, этап развития социальных функций начинается во второй половине XIX в. и характеризуется переходом социальных функций общества к государству.
Середина XIX в. стала тем перекрестком, на котором встретились рациональный, диктуемый объективными потребностями выживания и экономики путь развития социальных функций государства, и иррациональный, обусловленный религией, нравственностью и милосердием. Развитие производительных сил потребовало более мощной социальной интеграции общества, которая могла быть достигнута только через деятельность государства по консолидации всех граждан на основе солидарности. При этом отношения государство и общество и государство и личность претерпели определенные изменения, связанные с совпадением государственных целей и морально-этических принципов человеческого общежития.
В отличие от социалистов-утопистов, подчеркивавших доминирующую ценность всеобщего блага и подчинения личных интересов интересам общества, отводившим государству роль обеспечения общественных целей, идея социального государства с самого зарождения, снимает довлевшее со времен Аристотеля противоречие, возникавшее из деления государств на правильные ( в них достигается общее благо ) и неправильные ( достигаются частные цели ). В социальном государстве впервые происходит совпадение личностных и общественных целей. И не просто совпадение, а принятие государством целей индивида как своих собственных.
Основой идеи о социальной направленности государства послужили представления социалистов-утопистов, трансформировавшиеся у И.Бентама, Э.Чэдвика в тезис о необходимости оценки любого законодательства и всех институтов с точки зрения принципа «наибольшего счастья для наибольшего числа людей». Э.Чэдвик первым выдвинул положение о необходимости изменения социальной среды с помощью государственной деятельности, «которая не только выполняет функцию помощи слабым, но и создает условия для развития своих граждан».
Государство признало себя ответственным за условия жизни людей, благотворительность перестала быть только актом веры и сострадания отдельного человека и стала государственной функцией.
Приход государства как субъекта социальной защиты на смену частной благотворительности привел, с одной стороны, к резкому возрастанию объема социальных гарантий и численности их получателей в обществе, с другой - к повышению притязаний общества напрямую к государству. Все это стало основой для изменения роли государства в отношении государство-личность. Личность из обязанной государству превратилась в того, кому государство обязано.
Как пишет В.А.Торлопов, «развитие современного социального государства ... означало, в противоположность принципам существовавшей в Европе уже с XVI века государственной помощи бедным нечто абсолютно новое. В то время, как помощь бедным исходила из представления об индивидуальной задолженности нуждающегося в помощи и была ориентирована на общее благосостояние в смысле поддержания общественного порядка, социальное страхование выдвигало на первый план общие причины нужды и объявляло индивидуальное благосостояние целью»[9].
При сопоставлении появления во второй половине XIX века и дальнейшее развитие в XX в. идей социального государства с глобальными изменениями в этот период общества становится очевидным, что принятие на себя государством социальных функций является не следствием отдельно взятых факторов, а изменением роли человека в обществе, экономике, производстве. Изменение отношения власть-личность вследствие общественно-экономического и научно-технического прогресса стало причиной возникновения нового цивилизационного уровня развития государства – социального государства.
Приобретение государством собственно социальных функций изменило всю функциональную структуру его. Социальные функции стали доминирующими, возникли и постоянно возникают новые функциональные системы социальной направленности, количество социальных функций увеличивается, и они существенным образом преобразуют правовые, властные и экономические характеристики государства.
2. ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РАЗВИТИЕ
ПОНЯТИЯ «СОЦИАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО»
К середине XIX в. повышение роли собственно социальных функций государства стало настолько очевидным, что теории социальной сущности государства [утописты] и социальных регуляторов развития государственности [К.Маркс] оказались эвристически недостаточными, появилась необходимость в фиксации возникшего нового качества государства с его социальной атрибутикой. Такой фиксацией стало понятие «социальное государство», введенное в науку в 1850 г. Лоренцом фон Штайн[10].
В определении социального государства Л. фон Штайном содержался ряд принципиальных положений, ставших основой нового понимания функций государства. Л. фон Штайн отмечал, что социальное государство «обязано поддерживать абсолютное равенство в правах для всех различных общественных классов, для отдельной частной самоопределяющейся личности посредством своей власти. Оно обязано способствовать экономическому и общественному прогрессу всех своих граждан, ибо развитие одного выступает условием развития другого, и именно в этом смысле говорится о социальном государстве»[11].
В данном определении автор преодолевает социологический подход к государству как арене, на которой происходит классовая борьба, и выделяет в качестве одного из атрибутов социального государства равенство всех людей ( личностей ) независимо от их социальной принадлежности, делает главной дихотомию личность-государство взамен принятой государство-общество и определяет главной целью государства экономический и социальный прогресс. Эти же характеристики социального государства чуть позже поддержали Ю.Офнер, Ф.Науманн, А.Вагнер.
Таким образом, исходным критерием выделения социального государства в особый тип, его основной идеей данного периода стало распространение патерналистских отношений государства на всех членов общества независимо от их социальной принадлежности.
Примечательно, что равенство в социальных правах для всех без исключения явились не только и не столько следствием распространения идей эгалитаризма, сколько объективным следствием изменения места отдельного человека, личности на производстве и в обществе. Говоря словами О.Тоффлера: «Наиболее существенным шагом в экономическом развитии нашей эпохи стало возникновение новой системы получения богатства, использующей не физическую силу, а его умственные способности»[12].
Появление термина «социальное государство» само явилось принципиальным моментом осознания изменений природы государственности. Данное понятие отразило свершившийся переход от «полицейского» государства, «государства общественного договора», «государства как высшей формы власти» к государству, осуществляющему социальные функции.
Многие авторы: E.Huber, F.Werner, H.Braun, M.Niehaus, B.Wehner, –совершенно справедливо связывающие появление понятия «социальное государство» с развитием социальных функций государства[13], в то же время недостаточно, на наш взгляд, придают значение самому факту появления у государства ранее не свойственных ему функций, которые в дальнейшем становятся для него главными. Нам не известны авторы, которые фиксировали бы состоявшийся в середине XIX в. переход к новому типу государства, имеющего новую функциональную структуру, новую атрибутику и новые механизмы.
Появление у государства социальных особых функций не только стало новым способом удовлетворения социальных потребностей общества, но и привело к резкому, скачкообразному возрастанию данных потребностей.
В этих условиях традиционные способы удовлетворения социальных потребностей претерпевают мощное огосударствление как, например страхование, или уходят на периферию общественной значимости, как благотворительность.
В 80-е годы XIX в. в Германии наряду с термином «социальное государство» появляется и другой термин - «государство благоденствия»[14], понимаемый как государство, политика которого направлена на улучшение жизни всех граждан. Эти два термина в тот период выражают одно понятие и не конкурируют друг с другом. Главным для них является наделение граждан социальными правами, а государство – социальной ответственностью. Социальная политика стала официальной доктриной ряда стран, получив правовое закрепление в Конституции Веймарской республики 1919 г. и Конституции Чехословакии 1920 г.[15]
Реальным воплощением новых качеств государства стали широкое повсеместное внедрение государственного социального страхования, обеспечение социального равенства, создание и бюджетное финансирование государственной социальной помощи и отдельных социальных программ.
В 1871 г. Германия впервые в истории вводит государственное социальное страхование от несчастных случаев на производстве, в 1880 г. она же начинает финансировать медицинскую помощь, в 1883 году вводит пособие по болезни. В 1910 г. Германия вводит обязательное пенсионное страхование. Социальное страхование от несчастного случая появляется в Австрии в 1887г., во Франции - в 1898 г., в Норвегии - в 1894 г., Новой Зеландии - в 1900 г., Швеции - в 1901 г.. Медицинское страхование стало государственным в Австрии в 1888 г., Швеции - в 1891 г., Норвегии - в 1909 г.. В России первый социальный закон – «О бесплатном медицинском обслуживании фабрично-заводских рабочих» – появляется в 1886 г. В 1912 г. вводится страхование по болезни и от несчастных случаев на производстве. В ноябре 1917 г. издаются декреты о страховании от безработицы; о бесплатной медицинской помощи; о пособиях по случаю болезни, родов и смерти.
С 70-х годов XIX столетия до начала Второй мировой войны государственное страхование охватило все сферы социальных рисков во всех странах Европы и Америки.
Идеи равенства, солидарности, справедливости, бессословного общества, требование вмешательства государства в распределение собственности, уравнивания доходов и ответственности государства за социальную политику, демократизация власти в этот период стали основой политических и государственных преобразований во многих странах. При этом необходимо отметить, что в политологии, экономике, истории широко представлены исследования генезиса социалистических идей и их практической реализации, но весьма ограничены теоретические обобщения кардинальных изменений в этот период функций государства и приобретение им новых, ранее не свойственных ему атрибутов и свойств.
По сравнению с предшествующим периодом государство взяло на себя ответственность за благосостояние граждан, обеспечило доступность социальной поддержки всем членам общества, создало государственные системы социального обеспечения и социальной защиты, ввело бюджетное финансирование социальных программ и новые механизмы социальной политики в виде государственного социального страхования, стало доминирующим субъектом социальных функций в обществе.
Все эти метаморфозы государства можно определить как приобретение им нового качества – социального государства.
В свою очередь, новые атрибуты, появившиеся у социального государства, – доступность социальной поддержки всем членам общества, наличие государственных систем социального обеспечения и социальной защиты, наличие социальных бюджетов и использование механизмов социального страхования для консолидации рисков - могут рассматриваться как первичные критерии выделения социального государства из ряда других государств и основа его дефиниции.
Нельзя согласиться с мнением многих авторов, что приобретение государством вышеперечисленных свойств есть результат реализации социалистических идей[16].
В то же время полное совпадение социалистических принципов и целей с атрибутами социального государства свидетельствует об очень тесной связи социального государства и социалистической идеологии. По сути, социальное государство стало реализацией социалистической идеи или, по нашему мнению, в определенной точке сошлись, совпали два объективных, относительно независимых, но имеющих единую основу общественного бытия процесса – развитие социальных функций государства, обусловленное развитием производительных сил и изменением роли личности на производстве и в обществе, и идеологическое осознание данных процессов и соответствующей этому осознанию идеологии.
Соответствие новых свойств, появившихся у государства, социалистической идее настолько велико, что представляется возможным обозначить первый этап становления социального государства, датируемый с 70-х годов XIX в. до 30-х годов ХХ в., как социалистический.
Дальнейшее развитие идеи социального государства в практическом плане выразилось в широких социальных реформах в развитых индустриальных странах европейской культуры и в СССР, а в теоретическом плане - в широких научных дискуссиях о сущности социального государства, развернувшихся в период между двумя мировыми войнами[17].
Основным содержанием этих дискуссий стало введение принципов социального государства в правовое поле.
Первая треть XX в. ознаменовалась лавинообразным принятием социальных законов и введением принципов социального государства в политику многих стран. С начала ХХ в. лидирующую позицию в развитии социального законодательства заняла Англия. Начиная с принятия законов Л.Джорджа - «О пенсиях по старости» 1908 г.; «О прогрессивном налогообложении» 1909 г.; билль «О национальном страховании» 1911г. - и заканчивая докладом У.Бевериджа в 1942 г. - «Полная занятость в свободном обществе», Англия создала разветвленную нормативно-правовую базу реализации принципов социального государства. Аналогичные законы по социальному и медицинскому страхованию, пенсионному обеспечению, пособиям по безработице, семейным пособиям и страхованию от несчастных случаев в эти годы были приняты в Австрии, Австралии, Дании, Канаде, Италии, Новой Зеландии, Норвегии, СССР, США, Франции, Швеции и многих других странах.
Социальное законодательство стало не просто сектором правового поля, оно стало оказывать мощное влияние на правовое содержание всей нормативной базы государств.
Появление социального законодательства и его непосредственное взаимодействие с другими государственными нормами поставили проблему правовой природы самих социальных норм и стандартов.
В 1930 г. Г.Геллер предложил понятие «социальное правовое государство» и дал его трактовку. Центральной идеей социального правового государства становится акцентирование прав гражданина на социальные гарантии со стороны государства.
С этого времени два понятия - «правовое государство» и «социальное государство» - не просто стали неразрывны, но некоторыми авторами используются как синонимы.
Связь социального государства с его правовой природой явилась важным шагом закрепления за ним социальных функций. Социальные функции государства не просто приобрели правовые основания, но стали ведущими для государства, в свою очередь трансформируя правовую основу государства. Личные права человека стали краеугольным камнем всей правовой системы государства, определяя через избирательное право власть, через гражданские права политическую природу государства и его социальные обязанности и через социальные права его социальные функции.
Признание за социальным государством правовой основы означало придание социальным функциям обязательного характера. Собственно социальные функции стали неотъемлемой частью функциональной структуры государства. Произошла окончательная передача социальных функций от общества к государству.
Определение социального государства как правового явилось принципиальным для определения нового, социального качества государства. Впервые в истории извечное противопоставление свободы и равенства – «на протяжении столетий люди стремились к свободе и равенству как к одним из первичных целей человеческой жизни, но полная свобода для сильных и талантливых несовместима с правом на достойную жизнь для слабых и мало одаренных» – было снято через компромисс, стало возможным ограничение свободы «ради социального благосостояния, чтобы накормить голодных, приютить обездоленных...»[18].
Необходимо отметить, что идея обусловленности социального государства правом впервые была выдвинута в русском ревизионистском марксизме (П.Б.Струве, А.С.Изгоев, Б.А.Кистяковский), который рассматривал социальное государство как «социально-правовое государство, или, по-другому, социально справедливое государство». Кстати, именно Б.А.Кистяковский еще в 1909 г. впервые ввел в обиход понятие «социалистическое правовое государство». К идее социальности правового государства приходили и другие русские ученые, отталкивающиеся от принципов естественного права (П.Новгородцев, С.Котляревский, В.Гессен, Л.Петражицкий).
Правовое обоснование социального государства окончательно оформило принцип естественных социальных прав человека. На основе этого возникла совершенно новая правовая коллизия, заключающаяся в несимметричности прав и обязанностей. Для теории права данная ситуация настолько значима, что некоторые авторы, например Э.Форстхофф, отвергают саму возможность совмещения правового и социального государства[19] или констатируют принципиальное противоречие[20].
Однако именно асимметричность социальных прав и обязанностей личности породила особый статус государства как монопольного субъекта социальной деятельности. Государство стало опосредующим звеном между всей совокупностью прав и обязанностей, нивелируя и делая их соразмерными через свою социальную политику. В этом качестве государство получило особые права по перераспределению благ и тем самым приобрело специфическую функцию реального обеспечения формального равенства людей.
Приобретение социальным государством правового обоснования стало вехой в развитии представлений о государстве и о его социальной сущности. Понятия справедливости, равенства, солидарности, прав и обязанностей личности и общества получили формальное закрепление, ставшее основой дальнейшей эволюции государственных социальных функций.
Все это позволяет нам выделить данный период в особый этап. Данный, второй, этап становления социального государства, длившийся с 30-х годов до конца 40-х годов ХХ в., в соответствии с его основной сутью можно обозначить как этап правового социального государства, а правовая природа социального стала его неотъемлемым инвариантным свойством.
Начало следующему этапу развития представлений о социальном государстве положил знаменитый доклад В.Бевериджа в 1942 г. парламенту Великобритании «Полная занятость в свободном обществе»[21]. В докладе излагались основные принципы «государства благосостояния» и впервые выдвигалась идея гарантированного единого национального минимального дохода, ядром плана была тесная связь социальной политики с государственной экономической политикой, нацеленной на обеспечение полной занятости. С этого времени термин «государство благосостояния» - «welfare state» - стал синонимом социального государства в англоязычных странах. Одним из авторов термина «welfare state” может считаться и английский социолог У.Темпль.
Период до 60-х годов ознаменовался, с одной стороны, углублением теории социального государства, или государства благоденствия, а с другой - практической реализацией идеи социального государства на национальном уровне. Одним из ведущих проявлений социальных функций на данном этапе стало предоставление государством социальных услуг.
Период становления социального государства с середины 40-х годов по 60-е годы ХХ столетия в особый этап, который можно обозначить как этап социальных услуг, связан с приобретением государством принципиально новых социальных функций. Именно в этот период, помимо традиционных функций социальной защиты, государство становится субъектом специфических социальных функций, примером которых является обеспечение занятости, социальный патронаж, формирование жизненной среды для инвалидов, программы реабилитации для отдельных социальных групп, государственные программы поддержки и создания необходимых жизненных условий для отдельных категорий людей и регионов.
Особенностью новых социальных функций государства - социальных услуг, является то, что они не просто компенсируют человеку невозможность достижения им определенных стандартов жизни, но активно формируют условия достижения этих стандартов, наделяя государство ответственностью за равные социальные возможности для всех социальных групп. Ответственностью, которая заставляет государство в определенной степени навязывать человеку свою опеку независимо от его желания с целью обеспечения принятых в обществе стандартов. По сути этап социальных услуг в развитии социального государства знаменует переход государства от пассивной к активной социальной политике.
Важным явлением данного периода стало осознание роли социальных функций государства. За 50 с небольшим лет философская и политическая мысль прошла путь от признания за государством социальных обязанностей до придания социальным функциям атрибутов государства наряду с правом и демократией.
Первой социальную природу своего государства зафиксировала Федеративная Республика Германия, записав в 1949 г. в свою конституцию, что «Федеративная Республика Германия является демократическим и социальным правовым федеративным государством» ( Sozialer Rechtsstaat ). Это означало, что государство в своей деятельности должно подчиняться принципу социальности, что означает «обязанность правительства осуществлять политику, направленную на обеспечение достойного человека уровня жизни, удовлетворение основных жизненных потребностей всех социальных групп[22]. В 1958 г. статус социального государства ввела Франция, в 1972 г. – Швейцария, в 1975 г. – Швеция, в 1978 г. – Испания, Турция. Цели социального государства провозглашены в программных документах многих политических партий.
Социальные функции государства и его социальный статус закреплены в целом ряде международных документов: ст. 55 Устава ООН; ст. 1-а и 1-б Устава Совета Европы; Пакте об экономических, социальных и культурных правах 1973 г.; Итоговом документе саммита 1995 г. по человеческому измерению в Копенгагене.
Несмотря на содержательную близость понятий «социальное государство» и «государство благоденствия», развитие каждого из этих понятий и соотношение между ними претерпели со временем определенные изменения, отражающие объективные условия цивилизационного развития и национальную практику государственного строительства.
Особенно наглядно различие в трактовке социального государства проявилось в период с 60-х по 90-е годы ХХ столетия, когда на смену понятию «государство благоденствия» пришло понятие «государство всеобщего благоденствия». Другие названия – «государство благоденствия», «государство-проведение (государство-покровитель)», «государство всеобщей компенсации».
В отличие от предыдущих форм государство всеобщего благоденствия нацелено на достижение относительно равного высокого уровня качества жизни всего населения. Эта идея стала доминирующей в идеологии и социальной практике развитых государств, а понятие «государство всеобщего благоденствия» в этот период стало ведущим, распространившись и на предыдущие этапы[23].
Период с конца 50-х годов и до середины 80-х годов ХХ в. можно обозначить как этап всеобщего благоденствия -четвертый этап в развитии социального государства.
Однако в официальной политике в этот период продолжает сохраняться доминирующее употребление термина «социальное государство». Это связано с двумя причинами. Во-первых, термин «социальное государство» как исторически более раннее и наиболее устоявшееся понятие становится обобщенным родовым понятием всего синонимического ряда, обозначающего данный государственный тип. Во-вторых, «социальное государство» всегда воспринималось как отрицание, в отличие от «государства всеобщего благоденствия», принципа всеобщей компенсации и тем самым было более нейтральным, менее связанным с трудно выполнимыми обязательствами государства, а тем самым политически более предпочтительным.
Идея государства всеобщего благоденствия возникла на базе резкого повышения уровня жизни развитых стран в 50-е – 60-е годы, когда система страхования социальных рисков практически полностью компенсировала неопределенность будущего. С одной стороны, государство всеобщего благоденствия наилучшим образом обеспечивало сплоченность общества и реализацию основных социалистических принципов. Взяв на себя новую, по сравнению с предшествующими периодами, функцию обеспечения высокого уровня жизни всех членов общества, государство сделало эту функцию доминирующей, подчинив ей все другие социальные, экономические и политические задачи. Государство всеобщего благоденствия явилось продуктом логической завершенности системы социального страхования, обеспечившей максимальную социализацию традиционных рисков, в том числе главного – риска потери доходов.
Нужно отметить, что высокое обобществление социального страхования в этот период существенным образом трансформировало другие социальные функции. Например, социальные услуги - страхование по безработице, медицинское страхование, пенсионное обеспечение – к концу 80-х годов в большинстве стран отошли от индивидуального контрактного страхования соответствующих рисков и все больше стали выступать в виде социальной помощи, в том числе и социальным группам, которые не платят социальные взносы[24].
Характеризуя данный этап как период максимального развития страховых признаков, нужно отметить, что определяющим для государства всеобщего благоденствия все-таки стал принцип солидарности. Именно из него вытекают всеобщность социальной поддержки, ориентация на универсальные показатели качества жизни и преимущественное использование механизмов финансирования страхования рисков на солидарной основе.
В теоретическом плане переход к государству всеобщего благоденствия означал отказ от бисмарковской модели социального государства, построенной на принципах солидарности и коммутативной справедливости, и переход к реализации принципов распределительной справедливости. Если коммутативная справедливость «заключается в равенстве прав («формальном»), она основывается на принципе взаимности и соответствует максиме «воздать каждому по заслугам»; соотносится с идеалом «справедливого вознаграждения», предполагающим, что каждый получает соответственно своему вкладу (например, выплата пособий рассматривается как возмещение взносов). Справедливость же распределительная или корректирующая нацелена на равенство экономическое («реальное»). Такая справедливость основана на принципе перераспределения благ между богатыми и бедными и соответствует максиме «каждому по потребности». Если коммутативная справедливость может осуществляться без посредничества политики (по принципу договора или страхования), то справедливость перераспределительная требует вмешательства какого-либо государственного органа»[25]. Система социального страхования государства всеобщего благоденствия отождествляет принцип равенства и механизм перераспределения через гипертрофированное понимание солидарности, возведя его в догмат. Солидарность как цель общества сделала функцию перераспределения главной функцией государства.
Важной характеристикой государства всеобщего благоденствия, по мнению ряда авторов (Ж.П.Фитусси, П.Розанваллон и др.), является так же неявный социальный контракт, благодаря которому в экономику была встроена социальная система поддержек[26].
Развитие национальных моделей государства всеобщего благоденствия в данный период способствовало более глубокому пониманию сущности социального государства, что позволило вычленить его инвариантные, системообразующие свойства. Именно на этом этапе утвердилось понимание социального государства как родового понятия, фиксирующего принципиальные социальные качества государства, находящиеся в развитии, имеющие в различных государствах специфические черты, по-разному проявляющиеся, но имеющие в своей основе единый набор принципов или инвариантных качеств.
Пониманию природы социального государства способствовало и развитие в это же время иных его моделей, не подпадающих под определение «государство всеобщего благоденствия».
Одна из таких моделей, которую П.Розанваллон назвал «обществом всеобщего возмещения убытков», представлена в США.
Исторически обусловленный акцент на либеральных ценностях протестантской морали и абсолютизация гражданских прав и свобод привели к приоритету принципа возмещения ущерба относительно принципа солидарности. В этом случае справедливость понимается как компенсация и возмещение ущерба. Социальные риски в этом случае подменяются понятием «жертва» (victime). «В любом «несчастном случае» находится виновный – либо человек, либо «система»[27]. Только добившись признания себя жертвой, человек получает право на компенсацию. Практика реализации данного принципа привела к тенденции переориентации индивидуального подхода в социальной поддержке к групповому подходу. Выдвигая себя в качестве жертвы, отдельные социальные группы добиваются социальной помощи и бюджетных трансфертов. При этом распространена практика расширенного представления об ущербе, к которому может относиться и несправедливость, допущенная по отношению к прошлым поколениям. Так, в 1985 г. Верховный Суд США принял решение о выплате компенсации детям японцев, интернированных в американских лагерях.
С 1989 г. этот принцип широко внедряется и в российское социальное законодательство, вступая в сложные коллизии с системой социальной защиты, базирующейся на принципах солидарности, и подрывая её.
С точки зрения функций государства и принцип солидарности, и принцип возмещения ущерба одинаково реализуются через принятие государством на себя определенной социальной ответственности. Однако различная природа этой ответственности и соответственно разные способы перераспределения общественного богатства обуславливают несхожие механизмы социальной политики и могут вызывать противоположное отношение общества.
С конца 70-х годов ХХ в. начинает нарастать критика государства всеобщего благоденствия, которая в середине 80-х годов становится лавинообразной и многосторонней. Критике была подвергнута как практика государства всеобщего благоденствия, так и его теоретические и идеологические основы.
Направленность государства всеобщего благоденствия на обеспечение единого для всех членов общества постоянно повышающегося уровня жизни столкнулась с экономическими, демографическими и цивилизационными ограничениями и кризисом механизма страхования.
Наиболее очевидным и часто рассматриваемым в качестве основного стал финансовый кризис социального государства этого периода. Начиная с 70-х годов, расходы на социальное обеспечение во многих странах ежегодно растут более быстрыми темпами, чем доходы, что потребовало повсеместного повышения налогов и обязательных взносов в систему социального обеспечения. П.Розанваллон приводит соотношение роста расходов на 7-8% ежегодно и ежегодного роста доходов на 1-3% и констатирует, что «доля налогов и страховых взносов в ВВП, остававшаяся практически на одном уровне на протяжении «тридцати славных лет», за период с 1975 г. по 1985 г. повысилась с 35% до 45%[28].
Усиленные существенным ростом весьма затратного бюрократического аппарата, обслуживающего социальные функции государства, замедлением экономического роста мировой экономики и ухудшением демографической ситуации проблемы экономического обеспечения функций государства всеобщего благоденствия становятся трудноразрешимыми.
Увеличение нагрузки на экономику, в свою очередь, стало тормозом её эффективности и потребовало снижения бремени обязательных взносов и налогов, что привело к частичному сокращению социальных программ и пособий, а самое главное - к реформе социальной политики государств, которая в дальнейшем выразилась в пересмотре принципов, функций и механизмов социальной деятельности.
В целом этот пятый этап развития с начала 80-х по середину 90-х годов ХХ в. можно обозначить как этап деструкции и кризиса государства всеобщего благоденствия.
В этот период подвергается сомнению эффективность сложившейся системы перераспределения благ; солидарный принцип социального страхования теряет свою универсальность и перестает быть эффективным для целого ряда рисков; появляются новые значимые социальные риски, требующие новых способов компенсаций; традиционная концепция социальных прав подвергается пересмотру, появляются новые, массовые социальные категории, требующие защиты; формируется новая идеология социальной помощи; изменяются роль и социальные функции государства.
Нужно отметить, что новые социальные вызовы усилили роль государства и привели к развитию его социальных функций.
Проблеме кризиса социального государства в последние два десятилетия посвящено едва ли не больше работ, чем всем предыдущим периодам (П.Розанваллон, Л.С.Мамут, О.Тофлер, Б.Вехнер, Г.Брант, Ф.Хайек, Г.Риттер, К.Пирсон, Г.Габечманн, В.П.Милецкий и др.). Поэтому, не останавливаясь на всей феноменологии данного процесса, выделим только то существенное, что принципиально отличает данный период от предшествующего и определяет перспективу развития социального государства в будущем, и прежде всего его функциональной структуры.
Во-первых, это кризис всей системы солидарного страхования. Лежащие в основе государства всеобщего благоденствия принципы солидарности и справедливости основываются на представлении о случайности и равновероятности всевозможных рисков для всех граждан, что не соответствует современным реалиям.
Страхование, реализующееся через социализацию рисков, не может быть применимо к рискам катастроф (наводнения, землетрясения, засухи, крупные техногенные аварии и др.) и к рискам, которым подвержена значительная часть общества (длительная безработица, кризис пенсионного обеспечения и пр.). Усиливающаяся дифференциация общества привела в конце ХХ в. к сегментации системы страхования и развитию корпоративных и социально-профессиональных интересов, подрывающих принцип солидарности. Повышение роли вертикального перераспределения между группами граждан с различными доходами вопреки изначально заложенному в страховании горизонтальному перераспределению и разрыв связи между величиной взносов и уровнем социальных выплат, а также предоставление пособий группам населения, вообще не платившим социальных взносов, породил и негативное отношение к принципам социального страхования. Ухудшение экономической и демографической ситуации, стремление государства стимулировать экономику за счет снижения обязательных социальных взносов приводят к недостаточности страховых социальных фондов, наполнение которых в критической ситуации государство вынуждено брать на себя, что ведет к искажению принципов финансирования социальных выплат и замене принципа солидарности принципом возмещения ущерба.
Новые рамки современного общества привели к потере солидарным страхованием универсальности и позволили некоторым авторам сделать вывод, что «страхование – это не более чем миф» [29].
Вторым фактором кризиса государства всеобщего благоденствия стало противоречие между растущими социальными отчислениями и объективной необходимостью снижения налоговой нагрузки на бизнес. Либерализация экономики вступила в противоречие с действительностью государства всеобщего благоденствия и определила негативное к нему отношение многих экономистов и политиков.
Критика государства всеобщего благоденствия опирается и на возрастающий разрыв между численностью плательщиков социальных взносов и теми, кто имеет право на социальное обеспечение, что связано как с демографической ситуацией, так и с такими факторами, как безработица, увеличение доли бедных и неполные семьи.
Финансовые трудности привели к широкому распространению принципа адресности (селективности) социальной помощи.
Доклад Европейского сообщества 1993 г. «Социальная защита в Европе» констатирует: «Во время кризиса, когда финансовые ресурсы недостаточны, а потребности возрастают, возникают серьезные основания для целенаправленного предоставления пособий наиболее нуждающимся». В настоящее время адресность пособий распространена на большинство стран, причем величина их меняется в зависимости от доходов или общего уровня обеспеченности. «Таким образом, оказалась отвергнутой одна из основополагающих догм государства всеобщего благоденствия – догма об универсальности пособий»[30].
Другим важным фактором кризиса государства всеобщего благоденствия стала ускоренная модернизация производства 1980 г. и 1990 г., которая привела к ликвидации существовавшей форме социальной опеки и тем самым подорвала социальный контракт 60-х годов[31].
Приведенный нами анализ развития представлений о социальном государстве и выделение пяти этапов его динамики в целом корреспондируется со сложившимися в мировой науке представлениями о периодизации генезиса социальных свойств государства, в частности с широко известной классификацией этапов развития государства благоденствия Й.Амбера:
· «1- й этап ( предыстория, 1600-1800 г. г. ) – основная государственная функция – политический контроль над бедными;
· 2-й этап ( начало, 1800-е – 1914 г. г. ) – введение принципов социального страхования для интегрированных рабочих, объединенных в профсоюзы;
· 3-й этап ( расширение, 1918 – 1960 г. г. ) – социальные услуги как элемент гражданства;
· 4-й этап ( ускорение, 1960 – 1975 г. г. ) – главная функция – улучшение качества жизни всего населения;
· 5-й этап ( замедление, 1975 г. – настоящее время ) – размывание, смешение ответственности государственной, частной и ассоциаций»[32].
В данной классификации, на наш взгляд, требуется уточнение пятого этапа. Представляется, что, с одной стороны, он отражает процессы возрастания роли институтов гражданского общества и усиления неолиберальных идей, а с другой - закончился в середине 90-х годов разведением понятий «государство благоденствия» и «социальное государство».
Первое стало мишенью для критики как со стороны неолибералов, так и со стороны социал-демократических политиков, осознавших экономическую невозможность реализации принципа всеобщего благоденствия и опасность иждивенческих настроений в обществе, что привело к практическому отказу от данного термина.
Понятие же «социальное государство», отражающее наличие у государства определенного набора специфических целей, свойств и функций, не сводимых к погоне за всеобщим уравниванием в высоком уровне жизни, остается ведущим определением современного государства, обладающим высоким эвристическим и практическим потенциалом.
С середины 90-х годов ХХ в. в ситуации, с одной стороны, наступления либеральных идей, а с другой, усиления социальной роли государства и выдвигаемых обществом требований повышения эффективности социальной политики формируются новые представления о социальном государстве как механизме снятия противоречий между законами рынка и социальными целями.
В отличие от государства всеобщего благоденствия, современное социальное государство стремится отказаться от своей патерналистской роли, ориентировано на устранение иждивенчества и направлено на создание благоприятных социальных условий прежде всего через социально ориентированное рыночное хозяйство.
На наш взгляд, начавшийся в середине 90-х этап развития социального государства можно обозначить как этап либерального социального государства.
Таким образом, анализ представлений о социальном государстве позволяет нам представить следующую периодизацию его развития:
· 1-й этап (с 70-х годов ХIХ в. до 30-х годов ХХ в.) – социалистический;
· 2-й этап (с 30-х годов ХХ в. до конца 40-х годов) – правового социального государства;
· 3-й этап (с конца 40-х годов по 60-е годы ХХ в.) – государство социальных услуг;
· 4-й этап (с конца 50-х годов до середины 80-х) – государство всеобщего благоденствия;
· 5-й этап (с начала 80-х годов по середину 90-х) – деструкции и кризиса государства всеобщего благоденствия;
· 6-й этап (с середины 90-х годов ХХ в. по настоящее время) – либеральное социальное государство.
Необходимо только отметить, что каждый из этих этапов отражает не только изменение социальных функций государства в различные исторические периоды, но и динамику теоретических представлений о содержании понятия « социальное государство».
Сложившиеся представления о социальном государстве, фиксируя множество его признаков, не дают понимания иерархичности его свойств и какие из них являются необходимыми и достаточными. На наш взгляд, нечеткость определений социального государства связана именно с отсутствием набора его характеристик, их рядоположности и отсутствием классификации. Дополнительные трудности создает наличие у ряда авторов диаметрально противоположных представлений об отнесении тех или иных свойств к специфике социального государства.
Содержательное развитие понятия «социальное государство», следуя за многомерным и ускоряющимся развитием цивилизации, не может не содержать внутренние противоречия и различные трактовки, усугубляющиеся отсутствием разработанной общей теории. В рамках существующих определений социального государства можно выделить как универсальные его характеристики, так и специфические аспекты, анализ которых развивает наши представления о его природе.
При рассмотрении многочисленных определений социального государства, или государства благоденствия, изучения его природы исследователи неминуемо вынуждены сопоставлять два ракурса: один - это содержание понятия, а другой - деформация отдельных составляющих этого понятия и их динамику в различных культурно-исторических условиях. Нам представляется, что инвариантность системы характеристик социального государства является предметом его дефиниции, а трансформируемые под воздействием условий особенности - объектом изучения закономерностей его развития.
Выделение инвариантных свойств социального государства позволяет определить его сущность и описать его качественно, через атрибуты данной системы. Такой методологический подход традиционен для всей естественнонаучной гносеологии – «под сущностью явления, процесса, вещи в философии понимается совокупность устойчивых характеристик, определяющих свойства этих объектов» (Н.А.Князева, 2001).
Определения социального государства, формировавшиеся в течение более ста лет, при всей кажущейся разнородности, позволяющей некоторым авторам констатировать, что общепризнанных определений социального государства нет, содержат ограниченный набор константных признаков.
Первым константным признаком социального государства является доступность социальной поддержки государства для всех членов общества:
· «Идея государства благоденствия состоит не в том, чтобы вообще представлять социальные выплаты, но исключительно в том, чтобы сделать это на возможно лучшем уровне и, что особенно важно, представлять всем гражданам доступ к этим социальным выплатам»;
· «Централизованно регулируемое и упорядоченное заботливое существование и жизнь с заботой о всех гражданах во всех жизненных ситуациях открывшиеся в качестве первичной общественной реальности современной демократии, обслуживаемой преобразованной экономическим либерализмом хозяйственной системой в соответствии с социальной справедливостью»[33].
Вторая константа определений социального государства фиксирует правовую природу осуществления его социальной политики - право осуществлять контроль и регулирование социальных процессов:
· «Социальное государство является ответом на растущую потребность в регулировании социальных и экономических отношений и процессов»[34];
· «Социальное государство представляет собой государственно-правовое «устройство», которое создано на основе правовых институтов свободы и собственности, дополняемых трудовым и экономическим законодательством»[3